10 апреля 2006 года в городе Хьюстон, штат Техас, в федеральном суде бывший президент ныне уже не существующей корпорации «Энрон»[1] Джеффри Скиллинг давал свидетельские показания. Ему вменялись в вину преступный сговор, мошенничество с ценными бумагами, незаконное использование конфиденциальной информации и предоставление ложных сведений аудиторским фирмам[2]. Скиллинг решил активно убеждать суд в своей невиновности.

– Клянетесь ли вы говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды? И да поможет вам Бог, – произнес секретарь судебного заседания.

Стоя с поднятой правой рукой и положенной на Библию левой, Скиллинг сказал: «Клянусь», – и опустился на свое место. Помните, мы говорили в главе 5 о всеохватывающей сути формулировки, используемой в присяге? Она отражает природу всех трех возможных видов обмана – замалчивания, манипуляции и прямой лжи. Трудно представить, о чем думал бывший глава «Энрона», когда принимал присягу. Факты были против него, а ставки – слишком высоки, чтобы не ощущать себя загнанным в угол. Наверное, именно такое моральное состояние вынудило его выразить гнев по отношению ко всем тем, из‑за кого, как ему казалось, он попал в это крайне затруднительное положение.

– Охота на ведьм началась, – произнес Скиллинг, обращаясь к присяжным. – Народ потерял деньги. Народ потерял работу. Легче всего в таких случаях, конечно, повесить на кого‑нибудь ярлык «ведьма» и, обвинив его во всех грехах, сжечь на костре.

Этими словами присяжные, однако, тронуты не были. Спустя полтора месяца был озвучен вердикт. Скиллинга объявили виновным по девятнадцати пунктам обвинения – одному преступному сговору, одному акту незаконного использования конфиденциальной информации, пяти актам предоставления ложных сведений аудиторским фирмам и двенадцати актам мошенничества с ценными бумагами. Мужчину приговорили к двадцати четырем годам и четырем месяцам тюремного заключения, а также штрафу в 45 миллионов долларов.

Признаки серьезной обеспокоенности о настоящем и будущем стали проявляться в поведении президента корпорации «Энрон» еще за пять лет до вышеописанного судебного заседания, а именно 17 апреля 2001 года. Тогда, на конференции с участием различных аналитиков и представителей прессы, Ричард Грабмен, председатель правления инвестиционной компании «Хайфилдс Кэпитал Менеджмент» (Highfields Capital Management ), упрекнул Скиллинга в отказе опубликовать такие формы финансовой отчетности «Энрона», как баланс и чистая прибыль.

– Среди всех организаций только ваша не в состоянии предоставить ни балансовую ведомость, ни отчет о движении денежных средств с информацией о чистой прибыли, – сказал Грабмен.

– Что ж, большое спасибо за замечание, – отреагировал Скиллинг. – Для нас очень важно знать ваше мнение, уважаемый придурок.

Несомненно, в тот момент сознание Скиллинга было занято самыми разными мыслями и переживаниями о судьбе корпорации «Энрон», и вряд ли он хотел делиться ими с таким большим количеством журналистов.

Менее чем через восемь месяцев, 2 декабря 2001 года, «Энрон» объявила о своей неплатежеспособности и начала предпринимать меры по постепенному восстановлению способности выплачивать огромные долги. Бывший глава корпорации понимал, что его жизнь стремительно меняется в худшую сторону и впереди, скорее всего, крах. Агрессию, проявленную им на конференции, а спустя некоторое время и на судебном заседании, можно истолковать как весьма отчетливый признак преднамеренной лжи. Чем сложнее ситуация, в которую попадает обманщик, тем выше вероятность, что он начнет возмущаться и даже придет в ярость.

Гнев в ответ на стимул является показателем того, что заданный вопрос, заставивший опрашиваемого волноваться и злиться, можно считать проблемной зоной. Именно на этой зоне нужно сосредоточить дальнейший ход стимуляции .

Один из сигналов, описанных в главе 5, называется чрезмерное преуменьшение . Как мы уже говорили, зачастую, если правда не на стороне опрашиваемого, он начинает рассуждать о том, что вы зря придаете обсуждаемому вопросу столь большую важность. В некоторых случаях подобный прием является не отдельным самостоятельным способом распространения лжи, а становится одним из элементов общего агрессивного настроя, возникшего у опрашиваемого в ответ на стимул .

28 января 2003 года в городе Модесто, штат Калифорния, тележурналистка Дайан Сойер брала интервью у Скотта Питерсона, обвинявшегося в убийстве своей беременной жены Лейси. Это дело получило широкий общественный резонанс. Сойер задала мужчине вопрос в лоб: «Это вы убили ее?» Питерсон произнес: «Нет. Нет. Я не убивал», – и, что удивительно, вдруг начал улыбаться. Трудно себе вообразить более странную реакцию на столь тяжелый и безжалостный вопрос. Можно, конечно, сформулировать целый комплекс психических факторов, каждый из которых в равной степени мог вызвать улыбку Питерсона, однако наша практика показывает, что подобное изменение мимики – это почти всегда признак повышения агрессивности опрашиваемого в данный момент.

Улыбку после вопроса о жестоком убийстве можно расценить как скрытую атаку на вопрошающего, совершаемую в презрительной, снисходительной форме.

Нападение ответчика также может принять вид угрозы, причем в некоторых случаях угроза выражается в акте насилия над самим собой. Мы не раз сталкивались с такими ситуациями при проверке на детекторе лжи в ЦРУ. На карту в тот период нашей карьеры было поставлено очень многое, а атмосфера в подразделении полиграфических исследований отличалась заметной напряженностью. В ходе специальной предтестовой беседы мы объясняли людям все основные подробности тестирования на полиграфе, которое им предстояло пройти. Это позволяло избежать недопонимания и лишнего волнения в процессе обследования, а иногда даже помогало человеку расслабиться настолько, что он не боялся чистосердечно признаться в какой‑нибудь существенной (или не очень) провинности.

Предстестовая беседа с будущими сотрудниками ЦРУ подразумевала детальное обсуждение таких сведений, которые касались опрашиваемых лично. Как и всегда, во время тех проверок на детекторе лжи нам необходимо было четко осознать, могли ли мы вверять кандидатам чрезвычайно значимые данные, утечка которых способна привести к катастрофическим последствиям для государственной безопасности США и для жизни каждого из граждан. Вот почему сложнейшую и не слишком приятную предтестовую беседу положено было пройти каждому, кто собирался служить в ЦРУ.

Сьюзан как‑то довелось проводить целых четыре достаточно жестких предтестовых беседы с одной и той же претенденткой, потому что та весьма странно и неоднозначно реагировала на вопросы. Затянувшееся исследование разозлило опрашиваемую до такой степени, что в какой‑то момент она пообещала спрыгнуть с балкона седьмого этажа здания ЦРУ, если Сьюзан не поумерит свой дотошный исследовательский пыл. Надо сказать, кстати, что те, кто знал взаимоотношения Сьюзан с ее детьми, считали ее очень строгой, даже деспотичной мамой. Судя по всему, деспотичность распространялась и на всех тех взрослых людей, которые, не соответствуя высоким требованиям, предъявляемым к будущим спецагентам, при этом еще начинали выпендриваться и жаловаться. Стоит ли удивляться, что та чудаковатая соискательница называла Сьюзан «блондинистой садисткой».

В описанном случае агрессия приняла не скрытую форму, а вполне явную и ярко выраженную.

Поскольку Сьюзан до того, как стать специалистом‑полиграфологом, работала в оперативном составе[3] ЦРУ, однажды ей поручили провести тестирование нескольких оперативных сотрудников. Во время предтестовой беседы с одним из них Сьюзан задала стандартный вопрос о наличии или отсутствии у опрашиваемого рабочих контактов с организациями, разведками или отдельными гражданами других государств. Офицер пришел в ярость и начал кричать на Сьюзан, обвиняя ее в неспособности понять всю сложность жизни оперативного сотрудника. На моральное состояние Сьюзан эта гневная тирада никак не повлияла. После этого мужчина довольно быстро, еще до начала проверки на полиграфе, признался, что уже на протяжении некоторого времени имел сексуальные отношения с сотрудницей иностранной спецслужбы.

А теперь подробнее остановимся на том, как именно может проявляться повышение агрессивности в ходе относительно долгого разговора двух человек. Как мы писали в главе 5, бывший кандидат в Сенат от штата Делавэр Кристин О’Доннелл, продвигая свою книгу, участвовала в передаче «Вечер с Пирсом Морганом» на телеканале «Си‑Эн‑Эн». Мы уже видели, как она употребляла противоречивые утверждения , а сейчас обратим внимание на признаки возмущения и гнева в ее речи, то есть на фразы‑атаки .

Во время интервью Морган процитировал слова О’Доннелл о ее отрицательном отношении к широкой распространенности мастурбации, сказанные в 1996 году в документальном фильме производства канала «Эм‑Ти‑Ви»[4]. Морган спросил, не поменялись ли с тех пор ее взгляды. О’Доннелл, в тот момент находившаяся в удаленной студии, ответила, что в своей книге она рассказывает и о документальном фильме, и о причинах, по которым ее в то время беспокоила проблема массовости мастурбации. Далее Морган, сославшись на несколько высказываний О’Доннелл о половом влечении и воздержании, использовал их для плавного перехода к темам однополых браков и принципа «не спрашивай, не говори».

Давайте прочитаем эту часть беседы и обратим пристальное внимание на проявления гнева.

Морган. Теперь, наверное, будет логично спросить вас о такой проблеме, которая не может не касаться современного политика…

О’Доннелл (перебивая ). Все это вы можете прочитать в моей книге.

О’Доннелл сразу начала проявлять агрессию, потому что хотела помешать Моргану подробно остановиться на неудобных вопросах. Ее бестактное поведение свидетельствует о недовольстве ходом интервью и, судя по всему, самим интервьюером. О’Доннелл боялась, что вопросы Моргана поставят ее в неловкое положение, способное показать необоснованность некоторых из ее политических взглядов. Женщина пыталась перехватить контроль над ходом разговора и намекнуть телеведущему, что хочет решать сама, о чем они будут беседовать.

Морган. Что вы думаете по поводу однополых браков?

О’Доннелл . О подобных проблемах я говорю в книге, а в этой передаче я хотела бы затронуть…

Морган (перебивая ). А в этой передаче вы хотели бы продвигать свою книгу, разве нет? Так расскажите нам, что именно вы в ней написали. Зачем все время повторять: «Об этом написано в книге»?

О’Доннелл . Я здесь для того, чтобы обсудить книгу.

Морган. Разумеется. Именно об этом я и говорю, черт возьми. Вы опять и опять повторяете: «Об этом написано в моей книге». Ну так расскажите же, что там написано.

О’Доннелл . Почему вы не спрашиваете, например, о главе «Наш главный сторонник», в которой я критикую Барака Обаму? Почему бы нам не поговорить про…

Морган. Потому что в данный момент меня интересует ваше отношение к правам геев и лесбиянок.

О’Доннелл . Вообще‑то, вы сейчас ведете себя грубовато. Я бы…

Морган. Серьезно?

О’Доннелл . Я бы хотела затронуть те проблемы, которым уделено особое внимание в моей книге.

Здесь О’Доннелл напрямую атаковала Моргана, назвав его поведение грубоватым. В то же время ее утверждение «Я здесь для того, чтобы обсудить книгу» никак не соответствует ее же предыдущим ответам на вопросы телеведущего. О’Доннелл все время отказывалась озвучить свою точку зрения на однополые браки, но Морган настойчиво направлял беседу именно в это русло. Чувствуя себя загнанной в угол, женщина стремилась сама выбрать темы для дальнейшего обсуждения.

Морган. А проблему однополых браков вы в своей книге затрагиваете?

О’Доннелл . Да. Я написала о своих религиозных убеждениях, поэтому, конечно, я затрагиваю в книге подобные проблемы.

Морган. В ней описана ваша точка зрения конкретно на однополые браки?

О’Доннелл . К чему сейчас это обсуждать? Не понимаю.

Морган. Вообще‑то, все достаточно очевидно. Вы же знаете, что заявляет Мишель Бахман и многие другие люди с похожими убеждениями. Однополые браки сейчас являются одним из важнейших и самых болезненных вопросов, имеющих отношение к политике. Вот поэтому мне интересно ваше мнение. Вы твердите: «Об этом написано в книге… об этом написано в книге», – но при этом не желаете прямо сейчас рассказать хоть что‑нибудь из того, что в ней написано. Меня это удивляет.

О’Доннелл . Я считаю, что сейчас нет смысла обсуждать тот вопрос, о котором вы сказали. Это не та проблема, которая волнует меня больше всего, я не хочу выступать в роли поборника этих идей. У меня был период в жизни, когда я испытывала много переживаний по этому поводу, многое хотела отстаивать, собиралась что‑то менять, но тот период в прошлом. Сейчас моя цель – вдохновить своей книгой как можно больше сторонников движения «Чаепитие», чтобы они и дальше неустанно распространяли идеи восстановления былой значимости США. Я убеждена, что нам необходима вторая Американская Революция. Вот какая у меня цель, вот на чем я сосредоточена.

О’Доннелл атаковала Моргана замечанием о неуместности вопросов по поводу однополых браков, при этом в очередной раз показав свою неспособность четко на них ответить. Вне всяких сомнений, она боится говорить с Морганом на эту тему.

Морган. Мишель Бахман предложила восстановить принцип «не спрашивай, не говори». Вы за или против?

О’Доннелл (смеется ). Я не хочу говорить о политике. Я ведь не собираюсь участвовать в выборах. Обсудите этот вопрос с Мишель Бахман или с другими кандидатами в президенты.

Морган. Вы странно реагируете. Интересно, почему?

О’Доннелл . Ничего странного, Пирс, просто я не выдвигаю свою кандидатуру на пост главы США и не занимаюсь сейчас проблемами законодательства. Я хочу обратить внимание людей на те аспекты американской политики, которые связаны с конституцией и экономикой. Об этом я и написала в книге. И именно об этом я собиралась поговорить, когда согласилась прийти на вашу передачу. Я не реагирую странно, я реагирую вполне нормально, а вот вы проявили грубость[5].

Морган. Вот уж не думал, что вы назовете мое поведение грубым. Мне‑то как раз кажется, что я проявляю должное уважение и вежливость. Я всего‑навсего задаю вам вопросы, касающиеся ваших публичных заявлений и того, что вы написали в книге. Не вижу в этом ничего грубого.

О’Доннелл . А вам не кажется, что, если я называю тему, которую хотела бы обсудить, то именно ее нам и следовало бы начать обсуждать?

Морган. Нет, не кажется. Вы ведь политик.

О’Доннелл . Вот как… Что ж, ладно, зря я, наверное, потратила время. Между прочим, ради того чтобы прийти к вам, я отложила еще одно интервью, которое должно было состояться в другом месте.

Морган. Подождите, куда же вы? Вы что, собираетесь закончить разговор прямо сейчас?

О’Доннелл . Вообще‑то, в 18.00 я должна была выступать в женском республиканском клубе. Но потом я, договорившись, решила прийти туда немного позже. Однако сделала я это совсем не для того, чтобы слушать странные вопросы грубого телеведущего, а для того, чтобы рассказать зрителям о своей книге, о проблемах, которые я в ней затрагиваю. Вы читали книгу?

Морган. Да. И я знаю, что в ней описаны те ваши взгляды, о которых я просил вас рассказать сегодня в этой беседе. В том‑то и дело. Вы ведь написали там о своей точке зрения на однополые браки.

О’Доннелл . Отлично. Это все? Пора, думаю, заканчивать?

О’Доннелл решила завершить разговор атакой сразу по двум направлениям: во‑первых, назвала Моргана «грубым телеведущим», задающим «странные вопросы», а во‑вторых, оборвала ход интервью и покинула студию.

Подобное поведение более чем ярко свидетельствует о том, что человек, чувствуя неспособность или нежелание прямо и четко отвечать на ряд конкретных вопросов, может очень быстро перейти в режим нападения на опрашивающего, чтобы изменить ход беседы.

В рассмотренном примере женщина явно ощутила тревогу, когда поняла, что Морган стремится разузнать как можно больше о ее взглядах на права геев и лесбиянок. Что можно добавить, анализируя фразы‑атаки О’Доннелл? Вероятнее всего, она считала, что вовлечение такой известной медийной персоны, как Пирс Морган, в обсуждение ее взглядов на однополые браки может привести к неприятным последствиям как для ее политической репутации, так и, вполне возможно, для ее взаимоотношений с друзьями и знакомыми. Женщина была убеждена, что ей ни в коем случае нельзя озвучить в прямом эфире свои соображения насчет того, чем столь настойчиво интересовался телеведущий. Ощутив, что капкан захлопнулся, О’Доннелл прибегла к единственному на тот момент доступному ей способу реакции – фразам‑атакам .

[1] «Энрон», Enron Corporation – крупнейшая энергетическая корпорация. После того как выяснилось, что «Энрон» организовала и поддерживала сложную мошенническую схему, в 2001 году корпорация вынуждена была объявить о банкротстве. Это самый скандальный случай финансовой несостоятельности среди крупных компаний в двадцатом столетии.

[2] Аудиторская фирма – компания, выполняющая профессиональную проверку финансово‑хозяйственной деятельности различных организаций и предоставляющая им консультационные услуги в этих областях.

[3] К оперативному составу относятся сотрудники, которые лично работают с определенным количеством спецагентов, обеспечивают их взаимодействие, а также сами ведут наблюдение за объектами, интересующими разведку, проводят допросы и опросы в рамках многочисленных расследований и т. п.

[4] «Эм‑ти‑ви» (MTV ) – американский музыкально‑развлекательный канал.

[5] См. главу 5.