Эффективность является качественным показателем механизма осуществления прав и исполнения обязанностей, характеризует как всю юридическую конструкцию, так и отдельные ее элементы. В советский период цивилисты выделяли принцип осуществления прав в соответствии с их социальным назначением, который предполагал осуществление прав в соответствии с государственным заказом (для предприятий), целями и задачами партии[1]. В условиях плановой экономики данный принцип-метод, безусловно, представлял собой своеобразный вариант принципа эффективности.

Несмотря на то что принцип эффективности не сформулирован в законодательстве, он свойствен существу самих гражданских отношений, поскольку наиболее значимым стимулом хозяйствующих субъектов в осуществлении прав являются их законные интересы. То есть в основании этого принципа лежит такая черта метода, как правовая инициатива1. Таким образом, в условиях рынка с развитием конкуренции это начало приобрело еще более существенное значение.

В современном законодательстве этот принцип прослеживается в ряде норм, например в ст. 713 ГК РФ, которая предписывает, что в обязательственных отношениях субъекты должны исполнять свои обязательства разумно, рационально, с наименьшими издержками при достижении требуемого результата.

Принцип эффективности распространяет свое влияние и на защиту прав. Об этом, в частности, сказано во Всеобщей декларации прав человека: «Каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами в случае нарушения его основных прав, предоставленных ему конституцией и законом» (ст. 8). Учитывая сказанное, исключительная социальная значимость принципа эффективности связана, на наш взгляд, с тем, что быстрое и точное (надлежащее) осуществление права, в том числе на защиту прав, создает основу для уважения закона и установления режима правопорядка.

Для того чтобы добиться повышения результативности действия механизма осуществления прав и исполнения обязанностей, необходимо выяснить, какие характеристики указанной юридической конструкции являются показателями эффективности.

Традиционным для правовой науки является изучение эффективности правовых норм. В этом направлении сложилось несколько подходов. Первый подразумевает под эффективностью правового регулирования получение наибольшего результата в достижении цели[2] [3]. В числе сторонников этой точки зрения М.П. Лебедев, Н.С. Малеин и многие другие.

А.С. Пашков и Л.С. Явич, например, считают, что норма права эффективна, если «она предусматривает оптимальный вариант поведения, требуемый для достижения научно обоснованной цели»[4]. Таким образом, эффективность представляется как наиболее рациональные действия в процессе достижения поставленной цели.

Положительным примером такого наиболее рационального регулирования отношений в области аренды недвижимого имущества может служить создание правовых актов, регламентирующих аренду разных видов собственности: частной, федеральной и собственности субъектов РФ, поскольку распоряжение, к примеру, объектами федеральной собственности объективно имеет свою специфику в отличие от аренды собственности субъектов РФ.

Показательно в связи с этим дело общества с ограниченной ответственностью «Виолетта» об оспаривании утвержденной постановлением администрации Калининградской области от 15 апреля 2005 г. № 186 Методики расчета и взимания арендной платы за государственное имущество Калининградской области (абзац второй подп. 7 п. 3), согласно которой при износе объекта недвижимости до 50% коэффициент износа устанавливается 1,7, при износе свыше 50% — 1,0. ООО «Виолетта» указало, что распоряжением Министерства государственного имущества РФ от 30 апреля 1998 г. № 396-р утвержден единый порядок определения величины арендной платы.

Суд правильно пришел к выводу о том, что обжалуемая Методика сама по себе не нарушает прав и охраняемых законом интересов заявителя, которые следуют из договора аренды. Ссылка заявителя на то, что оспариваемая Методика противоречит распоряжению Министерства государственного имущества РФ от 30 апреля 1998 г. № 396-р, которым утвержден Единый порядок определения величины арендной платы, правильно признана судом несостоятельной.

В связи с тем, что данным распоряжением и оспариваемой Методикой регулируется управление различными объектами собственности: федеральной и собственности субъекта РФ, то распоряжение Министерства государственного имущества РФ от 30 апреля 1998 г. № 396-р к обстоятельствам настоящего дела не применяется1.

Между тем эффективность зависит далеко не только от поведения участников правоотношений, но и от многих других (материальных, экономических, организационных) факторов. Эта мысль является основной предпосылкой второго подхода к осмыслению эффективности. Сторонники обозначенной позиции отмечают разную степень эффективности. Подобную точку зрения отстаивают В.А. Козлов, Ф.Н. Фат- куллин, Л.Д. Чулюкин[5] [6]. Суть их воззрений заключается в утверждении, что степень эффективности правовых норм зависит от разных условий действия этих правовых норм. Указанный подход поддержали и развили

В.И. Никитинский и И.С. Самощенко, предложившие учитывать также неэффективность и антиэффективность действия правовых норм. Идея о том, что эффективность в своем максимальном проявлении — труднодостижимая цель, представляется убедительной. В действительности полное достижение идеальной цели едва ли возможно, поэтому целесообразно выявлять также неэффективные и антиэффективные (затрудняющие процессы правоосуществления и правоприменения) нормы и преобразовывать их в более-менее эффективные. Наиболее убедительна, на наш взгляд, позиция, согласно которой эффективность правовой нормы определяется тем, насколько ее реализация способствует достижению правовой цели1. Близки этой позиции взгляды Г.В. Мальцева и С.И. Носова[7] [8], выявивших ряд юридических и социальных условий эффективности норм.

В меньшей степени представлены исследования продуктивной характеристики отдельных сфер права. Так, С.С. Алексеев разработал методику количественного выражения и измерения эффективности деятельности правоприменительных органов[9]. П.М. Рабинович справедливо отметил, что результативность правовых норм «обусловливается не только деятельностью по их применению («динамическая активность»), но и деятельностью по их обнародованию, разъяснению, изучению, пропаганде, обеспечивающей идеологическое, духовное воздействие права»[10].

В сфере правоприменительной деятельности органов суда, арбитража эффективность рассматривали Л.Л. Попов, В.В. Лазарев и другие ученые-правоведы[11].

Немногочисленны исследования, посвященные эффективности компонентов механизма правоосуществления[12]. Значимым событием в этом отношении стала работа Б.И. Пугинского, который справедливо считал, что «эффективность должна пониматься и исследоваться как одна из характеристик правовой деятельности»1. Его упрек сторонникам «нормативных» традиций состоял в том, что за пределами их внимания остаются сам процесс, механизм «действия нормы», пути и способы реализации правовых установлений. Способ, уводящий от исследования «потенциальной эффективности права» (эффективности норм), по мнению ученого, состоит в планомерном изучении оптимального сочетания свойств правовой системы с интересами исполнителей, уровня подготовки, различных организационных факторов.

С близкой методологической предпосылки исследует эффективность законодательства А.А. Зелепукин, настаивающий на том, что эффективность правовых норм — это «их способность в соответствии с целями правового регулирования оказывать благоприятное воздействие на общественные отношения»[13] [14].

На необходимость учитывать наряду с факторами правотворчества и различные аспекты реализации правовых норм при изучении эффективности указывали также А.Г. Быков и Е.А. Суханов.

Во второй половине XX в. сложилась отчетливая методологическая традиция выявления эффективности различных элементов правовой системы. Предлагалось в качестве показателя эффективности использовать юридический критерий, т.е. отношение правомерных действий субъекта ко всем юридически значимым действиям[15].

Суммируя основные позиции, можно отметить, что принцип эффективности предопределяет такое сочетание способов и правовых средств в процессе осуществления прав и обязанностей, при котором правовая цель достигается при минимальных издержках с максимальной полнотой. Показателем эффективности механизма осуществления прав в этом случае будет соотношение затрат и полученных результатов. А.В. Малько в этом отношении отмечает: «...критерий эффективности в конечном счете состоит в степени достижения соответствующих ценностей, а сама эффективность выступает как осуществленная цель- ценность, результативная ценность или ценностная результативность, качество реализованной ценности (полезности)»[16].

Эффективность механизма осуществления прав — величина аддитивная, т.е. весь механизм в целом максимально эффективен в том случае, если каждый его этап достигает определенной цели надлежащим образом, т.е. с соблюдением временных, качественных и количественных (в полном объеме) характеристик поставленных задач. Но в действительности подобный идеальный вариант может быть воплощен с известными погрешностями. В этом случае степенью эффективности механизма осуществления можно считать соотношение между максимальной эффективностью и реальными результатами правового регулирования. «Выпадение» из названной последовательности либо неэффективность одного или нескольких звеньев (этапов механизма) приведет к неэффективности (или незначительной результативности) всей юридической конструкции либо вовсе к невозможности реализовать право или исполнить обязанность. Таким образом, качество механизма зависит от качества его структурных элементов.

Подобную мысль высказал Б.И. Путинский: «Эффективность правовой деятельности как системы взаимосвязанных операций является суммарным показателем, итоговой характеристикой. Она образуется как производное эффективности действий отдельных элементов, относящихся к разным слоям системы»1.

К условиям эффективности относятся факторы, способствующие максимально полному удовлетворению интересов субъектов. Так, одним из условий реализации принципа эффективности является диспозитивный характер правоосуществления. Именно свобода в выборе способов и средств, отсутствие излишней регламентированности в процессе удовлетворения законных интересов побуждают субъектов изыскивать наиболее эффективные пути реализации своих прав. С другой стороны, существуют сопутствующие факторы для действий правообладателя по достижению этих целей.

Рассмотрим, каким образом реализуется принцип эффективности и от чего зависят показатели результативности на каждом этапе механизма осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей.

Как было отмечено, эффективность измеряется соотношением между искомым результатом, целью и реальным результатом осуществления прав и исполнения обязанностей[17] [18]. При этом необходимо определить, какие цели следует соотносить с полученными результатами. В юридической литературе различают правовые цели функциональные и предметные: первые предполагают изменение поведения субъектов, вторые представляют собой фактический материальный результат1.

Предлагалось также различать цели юридические и материальные. Под юридическими понимались цели, направленные на само право2. Материальные цели заключались в достижении какого-либо материального результата.

На наш взгляд, главным критерием эффективности осуществления прав и исполнения обязанностей должно быть достижение не только формально-правовой, но и конечной фактической правовой цели. То есть исходя из того, что заключительной стадией действия механизма осуществления прав и исполнения обязанностей является достижение фактического результата (и формального, и материального осуществления права), мы склонны понимать под общей целью осуществления прав и исполнения обязанностей получение искомого материального либо нематериального блага. Именно подобное понимание, на наш взгляд, способно поколебать инерцию формального подхода в правоосуществлении и правоприменении, широко распространившегося в условиях плановой экономики и идеологизированной правовой доктрины.

Таким образом, под эффективностью механизма осуществления прав и исполнения обязанностей следует понимать соотношение желаемой прогнозируемой цели и фактического результата, полученного в процессе осуществления прав и исполнения обязанностей.

В сфере безусловного действия этого начала лежат все частные права, в то время как в процессе исполнения обязанностей мера эффективности, помимо прочего, зависит и от заинтересованности обязанного. Из сказанного следует, что необходимо таким образом совершенствовать механизм исполнения обязанности, чтобы субъект был заинтересован исполнить свою обязанность надлежащим образом. Поэтому насущными задачами являются доктринальное осмысление, разработка и последующая кодификация системы различных стимулов исполнения обязанностей. Названные стимулы могут носить разнокачественный характер — от материальных выгод до комплекса действенных санкций, способных значительно повысить эффективность механизма осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей.

Специалисты предлагают разные пути повышения действенности правовых средств. Так, А.В. Малько выделяет три общих направления [19] [20]

повышения эффективности правового регулирования: совершенствование правотворчества, совершенствование правоприменения, повышение уровня правовой культуры субъектов права1.

Близка упомянутой позиции точка зрения, согласно которой совершенствование механизма правового регулирования должно идти по трем основным направлениям:

совершенствование законодательства (наличие четких стратегических ориентиров у законодателя, формулирование цели в преамбуле либо специальной статье каждого нормативного акта, адекватное выражение цели, грамотная системная организация целей в праве, обеспечение реальности поставленных целей, обеспечение каждой цели соответствующими правовыми средствами);

совершенствование правореализации (своевременная корректировка субъективных целей в процессе правового воспитания, правовой пропаганды, толкования законодательства, стимулирование юридической самостоятельности, правомерной активности граждан, нейтрализация негативных факторов неюридичекого характера и др.);

правоинтерпретационная деятельность, связанная с телеологическим способом толкования права[21] [22].

На наш взгляд, эффективность каждой стадии определяется тем, насколько оптимально с точки зрения затрат (временных, материальных, организационных) она влечет наступление следующей стадии. Неэффективным следует признать тот элемент механизма, который затруднил, приостановил либо сделал невозможным наступление следующей стадии. Поэтому одной из конструктивных мер повышения эффективности механизма осуществления прав и исполнения обязанностей является формирование устойчивых связей между стадиями указанной правовой конструкции.

Учитывая, что само представление о цели осуществления права, равно как и объем и содержание прав и обязанностей, в самом общем виде формируется законодателем, то начальным этапом совершенствования механизма осуществления является четкая, конкретная[23], разумная и достижимая цель, зафиксированная нормой. Это позиция большинства специалистов. Предлагалось в качестве мер по повышению эффективности системы норм провести четкое структурирование законодательства, при построении системы законодательства соблюдать принцип «юридического приоритета», устранить коллизии и пробелы с помощью различных способов систематизации, преодолеть ошибки в выборе предметов и форм правового регулирования, определить стратегию развития отраслей и системы законодательства в целом и т.д.1 Но подобные предложения отнюдь не исчерпывают поставленной проблемы, а скорее обостряют ситуацию, в которой все усилия и потенциал направлены на совершенствование отдельных элементов правовой системы, в то время как необходимость выработки слаженного действенного механизма все настойчивее напоминает о себе.

В организационном отношении самым первым непреложным условием эффективности, безусловно, является режим законности2. Но необходимо учитывать, что совершенный закон сам по себе не является единственным гарантом эффективного регулирования отношений, правоосуществления. В ряде случаев необходимо совершенствовать организационные средства, например упрощать процедуры государственной регистрации прав собственности и иных вещных прав, государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, государственной регистрации соответствующих гражданско-правовых сделок (в частности, с недвижимостью), регистрации отдельных видов имущества (в частности, транспортных средств и др.), лицензирования и т.д. Следует также создавать организационно-правовые условия для эффективного исполнения обязанностей.

Таким образом, необходимо детально исследовать механизмы реализации конкретных прав и исполнения определенных обязанностей, с тем чтобы выявить их проблемные сферы и в дальнейшем указать пути их совершенствования.

[1] См., например: Бердников В.Г. Осуществление и защита гражданских прав // Советское гражданское право: Учебник: В 2 ч. Ч. 1 / Под ред. В.А. Рясенцева. 2-е изд., пе- рераб. и доп. С. 263.

[2] См.: ЯковлевВ.Ф. Россия: экономика, гражданское право (вопросы теории и практики). С. 56.

[3] См.: Лебедев М.П. Государственные решения в системе управления социалистическим обществом. М., 1974. С. 23; Малеин Н.С. Имущественная ответственность в хозяйственных отношениях. М., 1986. С. 135.

[4] Пашков А.С., Явич Л.С. Эффективность действия правовой нормы (к методологии и методике социологического исследования // Советское государство и право. 1970. № 3. С. 41.

[5] См.: Определение Верховного Суда РФ от 6 июня 2007 г. № 71-ГО7-7 // СПС «Кон- сультантПлюс».

[6] См.: Козлов В.А. К вопросу о понятии эффективности права // Вестник ЛГУ. Серия «Экономика, философия и право». 1972. Вып. 1. С. 109; Фаткуллин Ф.Н., Чулюкин Л.Д. Социальная ценность и эффективность правовой нормы. Казань, 1977. С. 32.

[7] См., например: Пашков А.С., Явич Л.С. Указ. соч.; Худяков Е.А. Эффективность применения норм с административной преюдицией. М., 1981; Баранов В.М. Истинность норм советского права. Проблемы теории и практики. Саратов, 1989. С. 283—284.

[8] Мальцев Г.В., Носов С.И. Коррупциогенные факторы в юридических нормах: природа, формы проявления, проблемы устранения // Право и образование. 2009. № 1. С. 5.

[9] См.: Алексеев С.С. Проблемы теории права. Т. 1. С. 128.

[10] Рабинович П.М. Проблемы теории законности развитого социализма. Львов, 1979. С. 108-109.

[11] См.: ЛазаревВ.В. Эффективность правоприменительных актов (вопросы теории). Казань, 1975. С. 109-110; Попов Л.Л. Теоретические предпосылки исследования эффективности административно-правовых санкций // Управление и право. М., 1974. Вып. 1. С. 217-225.

[12] См., например: Быков А.Г., Суханов Е.А. Рецензия на кн. П. Гайна «Эффективность хозяйственного права» // Советское государство и право. 1982. № 4. С. 148-149; Зайцев В.В. Актуальные проблемы повышения эффективности гражданско-правового регулирования отношений по обеспечению договорных обязательств: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2005.

[13] Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. С. 205.

[14] Зелепукин А.А. Проблемы эффективности российского законодательства: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2000. С. 6.

[15] См., например: Рабинович П.М. Указ. соч. С. 71; ПоповЛ.Л. Указ. соч. С. 217-225; ЛазаревВ.В. Эффективность правоприменительных актов (вопросы теории). С. 109-110.

[16] Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве: теоретико-информационный аспект. С. 124-125.

[17] Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. С. 211.

[18] Эта методологическая предпосылка близка точке зрения относительно эффективности норм. См.: Зелепукин А.А. Указ. соч. С. 9.

[19] См.: Экимов А.И. Категория «цель» в советском праве: Автореф. дне.... канд. юрид. наук. Л., 1970. С. 10-11.

[20] См.: НикитинскийВ.И., СамощенкоИ.С. Понятие эффективности правовых норм // Эффективность правовых норм. М., 1980. С. 37.

[21] См.: МалькоА.В. Правовое регулирование // Теория государства и права: Учебник / Под ред. А.В. Малько и А.Ю. Саломатина. С. 359-360.

[22] См.: ШундиковК.В. Цели и средства в праве (общетеоретический аспект): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 7-9.

[23] См.: МалькоА.В., ШундиковК.В. Цели и средства в праве и правовой политике. Саратов, 2003. С. 199; МордовецА.С. Социально-юридический механизм обеспечения прав человека и гражданина. Саратов, 1996. С. 267-268; Малько А.В., Морозова И.С. Льготы в российском праве (проблемы теории и практики). Саратов, 2004. С. 181-182.