Ну а как принародно по оппозиции прошелся – тут ваще… Один из слушателей «Эха…» даже предположил, что у тебя с Немцовым закулисье: уж так яростно ты на них своих полканов напустил. Такую откровенную пургу понес, что слушатель и заподозрил: никак, попытка обмануть систему Станиславского? И Немцову пришлось увещевать его голой логикой.

Не погнушался вызвать к жизни призрак наиболее жидовитого еврея. Опять трафил темным вкусам забыдленного электората. Схавают, мол; а что недохавают, адмресурс бородою Чурова подотрет. «Из планового отдела вышел служащий благородной наружности. Молодая округлая борода висела на его бледном ласковом лице.» Кто скажет, что Чуров не запланирован на нужный результат, и что у него не покладистая внешность?

А главное, торжествуя, осознаешь, что развернутого, в том же формате ответа от «ураганивших» телевидение не даст.

Известно, что для каждого мужика найдется безотказная женщина – вернячок. Три канала ЦТ – это и есть твой вернячок: лично тебе всегда дадут (слово), хоть ты с испанским воротничком к ним заявись… Для Эрнста это – важное государственное жабо на шее узурпатора информполей.

Не зря же репортеры без границ тебя самого в жупелы записали, журналистскую абитуру теперь во всем мире тобой пугают в одном списке с Чучхе‑сыном и батькой Лукашом. По сути, сказали: вот они, хмыри авторитарные, на витрине – их разыскивает мировое общественное мнение.

К чему вернулись, Путин, ай‑яй‑яй, к чему вернулись… Помнишь ведь, что в советское время прикрепляли за стендовым стеклом при домкомах: «Они мешают нам жить!». Ай‑яй‑яй, до чего довластвовался, Вова, ай‑яй‑яй…

А ты чего хотел? Зажал, понимаешь, под мышкой голову целой нации… Ждешь теперь аплодисментов пощады по ковру? Вот тебя мировые репортеры в шпану и записали.

Нажав красную кнопку, ты включил в дело и собственный краснобаечный афоризм: «Самое главное качество в человеке – порядочность, без этого нельзя руководить». И тут же развил его: «Человека, который не может держать слова, нельзя подпускать к руководству страны». Но если толкаешь теорию о верховенстве порядочности, а в ней главный практик, конечно, ты, отчего же вся страна непорядочна настолько, что ее лихорадит до лихоманки? Опять сама страна виновата?..

* * *

Страна виновата, наверное, и в том, что жить не может без дотаций. По Ожегову, дотация – «государственное пособие …некоторым категориям лиц…». А ведь и твое будущее – на дотации. Повисло вопросительной ношей, и обществу придется чем‑то поступаться, чтобы ты пристойнее для всех ушел восвояси. Дотация Мубарака, за 30 лет так и не научившегося вести оперативный диалог с массами, обошлась в несколько сот убитых, в миллиарды убытков, ибо он три недели «прислушивался к голосу народа». Это потому, что у большинства таких, как он (и ты уже среди них, не обольщайся), уши мохом зарастают и язык коснеет.

Весь ты со всем своим благополучием и долженствующим завершением политической судьбы висишь на дотации у 100 миллионов взрослых, которые, за небольшим исключением, вынуждены терпеть неважнецкое качество материальной, но еще более интеллектуально‑душевной жизни, хлебая цветную баланду из телевизора.

Но ты не только на дотации общества в целом, но и на дотации публицистического сообщества уже завис. И вот тебе развернутое пояснение. На «Эхе Москвы» есть передача «Полный ***ец!», ведет ее публицист Е. Альбац. Так и звучит, если официально: «Полный А…бац!».

Вообще‑то, если немного философии… Мы ведь в бане еще, кажется, сидим? …Уважающий себя мужик не допустит, чтобы баба забиралась на матерное поле. В детстве я был мальчик нежный и вздрагивал от женского сквернословия. Вот с тех пор и тянется. В «Эхе…» есть удачные вставки, но вот этот «бац» – лукавая игра в писюльки, усугубленная многолетней повторяемостью. Как у них только глаз не устанет каждый раз подмигивать! Ну, один раз, ну, второй, третий… Сама теория комичного говорит, что всякий специфический прием, если его долго повторять, не лезет уже ни в ***у, ни в еврейскую армию. На «Эхе…» есть еще одно подобное, давно надоевшее: «Где?.. Где?..», где бестолковая баба так и напрашивается, почему и второй раз приходится уступить им. Вот «тама» и есть иной ваш юморок, уважаемые товарищи бенедиктинцы; тама, куда уже тыщу раз указали. Хорошо еще, что иной, а не весь, и это очень хорошо. Я, например, ничего с литературы не заработавший, имею право на неудачные шутки; а вот вы… У вас тама целый штат.

Если же по смыслу, то «Полный Альбац!» (обязательно с восклицанием, а то никто не поверит, что полный) предполагает катастрофическую оценку чему бы то ни было. В плане права это в советское время называлось «полным безобразием», а нынче – «беспределом». Женщина, как известно, более склонна к истерии и перемене логики; если она, знакомясь с новым кавалером, говорит, к примеру, «Я от двух мужей ушла» – это всего лишь ее версия. Так вот, Евгения Альбац, при всей категоричности названия… Ну, не «полный» же «вперед» – несозвучно. Значит все ж таки он самый… Впрочем, о ней ничего не знаю и лица не представляю, сетевизора нет, а прицепился просто как к представительнице.

И потом, справедливости ради скажу, что Евгения Альбац – вдумчивый, совестливый журналист; передачу ее скорее буду слушать, чем не слушать, лишь слегка морщась от настойчивости, что это именно «полный …ц!». Конструируя возлеполитическую подноготную, она слишком задается, и это нам как раз и предстоит разобрать: а почему? Но с этой философией я и от темы ушел, и слова классика вспомнил: «Закусив дешевой мокрой колбасой … он понес вдаль отвлеченные слова о каких‑то женщинах»… Что для бани, впрочем, простительно, а, Путин?

* * *

Так вот, Евгения Альбац, при всем при том, что мы только что разобрали, не бросила тебя – все ж таки подхватила. Поразмыслив, она тебя, представь себе, пожалела даже. Сказала, что ты сам тоже несчастненький, не ведаешь, что творишь; что и тебе несладко живется, что напряжен безмерно, потому что не знаешь, в какой стране, в чьей постели завтра проснешься… От этих причитаний я, честно говоря, сплюнул досадливо: «Ага, – подумал, – нашла кого жалеть… Дай ему еще титьку свою интеллигентскую… Да у него власти больше, чем у Николая, у Гришки Распутина, у Милюкова‑Милютина‑Керенского со Столыпиным, плюс еще республика Люксембург, вместе взятых! Если не умеет ею в пользу всего народа распорядиться, если задавлен 75‑сильным «Кировцем», который сам же на себя и натащил, если немеет от олигархичьих мошон, то сам себе должен указать вон из власти, чтобы пришли те, кто не будет дурью маяться и неметь».

Но она, видишь, вон как. Чтобы спровадить тебя мягче и культурнее. На такой крепкой дотации сидишь, Путин, что на твоем фоне и слабый деятель Медведев выглядит чуть ли не спасителем Отечества…

Ты на поддерживающей дотации и у Евгения Ясина: на «Эхе…» он признал, что плохо к тебе и к твоему времени относится. Но и он кидает тебе монетку, рассказывая о подъеме страны в первый твой срок. Только вот уважаемый экономист (он же Жванецкий от экономики – по меньшей мере, одесским шебуршением в речи) упускает из виду простое обстоятельство: после похудения (1990–2000‑е) всякое тело, в том числе индустриальное, помня набранный прежде вес (1980–1990‑е), какой бы он ни был, само стремится к его восстановлению без чьих‑либо особых стараний. А после истощения – тем более. Если, скажем, цены на нефть падают, то потом неминуемо поднимутся. Дотация в том, что Ясин берет щадящий для тебя отсчет.

Вообще же Ясин, не откажу себе в удовольствии повторить, – это Жванецкий от публицистики, у него схожий выговор. О чем это может говорить? О смешном состоянии экономики путинского периода. Уйдя из министров (в давние времена Жванецкий тоже был портовым инженером), Ясин переквалифицировался во въедливого аналитика всего того, что он ранее пытался упорядочить на государственной должности.

Но отдельно отметим, что до Явлинского ему в анализе далеко. Тот свою программу почему‑то не 499, как все чаще в ценниках указывают, а ровно 500 дней уже около 15 таких сроков анализирует. И поскольку резюме все еще нет, а сам Григорий Алексеевич, теряя харизму, ушел в тень, то, стало быть, без помех и гонораров вдумчиво проверяет, в чем же была условность его программы – в содержании, в цифре или в недочете путино‑сечино‑володинского фактора? Но, как знать, может, и в самом названии его партии, неоднократно уже там и сям надкушенном? А вот «Грушу» еще никто не надкусывал. Рекомендую, Гриша! Не будет уже беспокойства, что кто‑то, нарушая целостность, отвалится. Нежная любовь, опять же, – всегда! Само слово ее тянет: Грууша, куда же ты, Груша, запропал, у интеллигенции губки уже растрескались…

Сварливый скрип в голосе Ясина в связи с первыми признаками твоего, Путин, провала и появился. И свой тембр он машинально вуалирует под Одессу. Со мной он, конечно, не согласится, но процессы глубже лежат, они не менее тектоничны, чем те сдвиги, которые Ясин отражает в своих почти юмористических лекциях. Думал ли ты, что придет время, и на твою самодельщину в экономике, указывая пальцем, скажут: «Провал»? Не зря же Ясин выбрал эпитет «тектонический».

«Остап сразу же выяснил, что Провал для человека, лишенного предрассудков, может явиться доходной статьей.»

А кто способен лучше других в подробностях прокомментировать Провал? Конечно, бывший министр.

«И Остап поступил так, как подсказывали ему разум, здоровый инстинкт и создавшаяся ситуация.»

Какой оклад был у министра, интересно бы узнать? А на «Эхе» ему сколько платят? Заслышав его, я уже не отключаюсь, но ловлю себя на том, что в содержание речи не въезжаю, а постигаю лишь одесскую интонацию. Для совкового уха это всегда бодряще, как праздник. Все равно, что 1‑го мая выйти на улицу под звуки марша «Прощание славянки». Да ведь Ясин и сам это понимает: его газетных публикаций я не встречал, только голос. Сколько бы эховская бухгалтерия ему ни платила, все равно она ему, на мой взгляд, недоплачивает.

Подытоживая, можно сказать, что в каждом из нас сидит частица Остапа. Можно обновить старую поговорку, которой пользовался и Остап: «Пан или пропал». Он сказал: «Выбираю пана – хоть он и явно поляк». А мы, благодаря Ясину, скажем: «Остап или остолоп».