Разберемся с отдельными фигурами. Вот, скажем, Немцов. То ли ты сам распорядился, то ли твои белодомовские чуреки решили тебе под елку подарок положить – неважно, но его как‑то перед Новым годом посадили на 15 суток. Ничего умнее вы там не смогли придумать. Даже если Немцов действительно после митинга не туда, куда ему указывали, прорывался, даже и матюгнул власть, все равно тебе надо было вмешаться и предотвратить посадку. Тебе же выгодно иметь в оппозиции разгуливающего хулигана – не понимаешь? А ты, считай, окунул Немцова в отсидочную купель. Громко вякнув, он бодро побежал по партийной жизни. Эх ты, балда!

«…Великий комбинатор допустил неприличную суетливость, о чем всегда вспоминал впоследствии со стыдом. Он настаивал, сердился… и вообще, как говорят китайцы, потерял лицо.»

Поздно хлопать себя ушами по щекам: это не тебе подарили, а ты сам подарил оппозиции очки. И совсем отойди, у меня к Немцову вопросы…

То, что вы, Борис Ефимович, ходили у Ельцина в любимчиках, лично для меня минус. Ну, хорошо, прошло время; тут еще сказали, что вы тогда, на должности, были борец с коррупцией. Пусть, это в плюс. Но где ваше громкое заявление от 1999‑го о том, что Ельцин выжил из ума, потому что назначает президентом темную кагэбистскую мышь? И что вообще – самовольно назначает и, не согласуясь с предварительным мнением народа (а начинал Путин с 3 – с трех! – процентов), собирается тащить его изо всех сил на свое место. Сейчас вы смелый, и, в принципе, вам в этом не откажешь; но почему тогда были робки?

И Кириенко, и Степашин (никого не забыл?) и то выглядели предпочтительнее Путина. А этот выскочил к изнывающему по законности и порядку народонаселению как крепкий многообещающий орешек. И оно сразу рукоплескнуло его «опрокидонту» терроризма.

Ты что, не видел, Борис, что это не естественнорожденный политик? Он вышел не собственной головой, его выдавливали ногами вперед из темного кагэбистского чрева адмресурсной доской, положив на нее мошны олигархов и навалившись всей кремлевской ватагой. …А вы там, в правительстве, зачумленно ушами хлопали, вместо того, чтобы сделать совместное заявление с выставлением оценки и с нострадамусовым прогнозом для просвещения народа‑многострадамуса. Теперь «Итогами» размахиваете.

Интересно, что даже сам он в должной мере не оценивал своего потенциала. Вот уже сейчас, отвечая на вопросы верных своих ТВ‑канальцев, сказал: в 1999‑м, когда мне предложили, я, дескать, сомневался. То есть мутил его внутренний отказ. Вон как… А они, мол, практически силком втащили меня. А я, мол, ей‑богу, сопротивлялся. Ах, вон оно что! Ты понял, Борис? Он сопротивлялся! А потом сказал: ну, раз втащили – теперь уж не обессудьте, теперь не стащите… Правда, одну смысловую буковку таки выронил: его не втаскивали, а вытаскивали. А втаскивали уже потом, когда вытащили.

…Так, ныряем в прошлое. Если бы у меня спросили в октябре 1993‑го, годен ли Ельцин верховодить, решительно рубанул бы: нет! Я это и сказал в своей газетке «Кустарь» тогда же, в ноябре; а перепечатка статьи «Зачем мне такая власть?» в «Советской России» была в феврале 1994‑го.

Редактор «Дружбы народов» Александр Эбаноидзе соврать не даст, – он говорил мне по телефону уже в 2009‑м: «Серега, как ты Ельцина раскусил? Я тогда к твоим предупреждениям скептически отнесся. Мы‑то все были за него!». Ну, во‑первых, не все, а так называемые «демократы», из которых можно более или менее понять Окуджаву, непосредственно пострадавшего от сталинщины («отец народов» устроил ему безотцовщину) и готового, по поэтической наивности, рукоплескать всякому, кто «добьет гадину» КПСС. …Ну и что, и меня при коммуняках отвезли как миленького в политпсихушку, мозги вправляли 33 дня, и что теперь, кричать «уря!» всякому антикоммунисту, даже не взглянувши на него?

Да увидевши такого, как Путин, теперь я и Андропову, устроителю психушек, рукоплескну! Андропов все же интеллигентный человек, стихи скромно в стол пописывал, тут‑то хоть не высовывался, как наш двоечник с песнями и с пумканьем по клавишам. Да лучше разок отсидеть 33 дня, чем столько лет наблюдать в ящике казенную физиономию политбюровского курсиста!

Вот тебе смешное, Боря, улыбнись. Узнав, что Евгений Евтушенко с гребня перестроечной волны крикнул, как некий антипопугай Высоцкого из ветвей, что он против колхозов (попугай Высоцкого крикнул бы: «Колхоз большой, и в нем сытней!»), Иосиф Бродский, лежавший в это время на лечении, по свидетельству Сергея Довлатова «бледный, чуть живой», еле слышно ответил: «Если он против, я – за».

Вот и я сказал бы в 1999‑м: «Что – Путина? Вот этого? Нет уж, тогда Андропова!».

* * *

Но не будем слишком расслабляться; мы тебя, Борис Ефимович, всерьез разбираем. Так вот, Эбаноидзе – неплохой прозаик, писал на русском о грузинской жизни; в людях, надо полагать, разбирается. Что же сам не поставил диагноз Ельцину, чего там раскусывать? Смотри на его лицо, внемли составу речи, наблюдай телодвижения (если, конечно, голова твоя не по уши в корыте) – и читай.

Вспомни, как напыщенно и в то же время лукаво он провозглашал: «Первым заместителем Черномырдына будет… будет… Гайдар!!». И столько было самодовольства, сияния и гордости за свою исключительную прерогативу назначать, что так и хотелось сказать: «Ути, господи! Да тебе высшая власть слаще Наины».

А с какой жестью в голосе в октябре 93‑го говорил о «заточенных штырях» Верховного Совета, с какой трагической, поистине театральной расстановкой произнес: «Сегодня. Нас. Стало. Меньше!» – исключительно об 11 убитых его сторонниках против 150 «вражеских», которых выжигал танковыми залпами, как ненавистных тараканов. При этом за две недели противостояния даже не попытался обратиться к народу, не организовал оперативных опросов. Вот тебе лидер! «Своих», защищаемых танками, жалеет поименно, «чужих», вооруженных заточенными штырями, давит полторы сотни.

А уже году в 98‑м или в 99‑м показали его вышедшим к кремлевской стене (место себе уже присматривал?), и в этот раз он жестко прошелся и по отставному американскому президенту (не помню, Картер, Форд, а может, и Буш), и по Зюганову, с которым этот президент, приехав в Москву, встретился. Это был выплеск злости – что не его вначале посетил президент, а оппозиционера: не лицо, а открытая книга души.

Вспомнил, Борис Ефимович? Даже непонятно было, может, в дело вмешался ишиас, который мучил его в то время? Это не было лицо государственного мужа, это не было лицо умудренного властью лидера, это не было лицо человека, который уважает выбор другого человека – в данном случае, американского президента. Это было лицо крупно ущемленного борьбуна, уже необратимо уверенного в непререкаемости своего политического веса. Выпади его время хотя бы лет на 15 ранее, из власти он добровольно не ушел бы…

Телевизор – штука беспощадная; иные политики коммуникационной эпохи этого почему‑то не понимают. Рябой, сухорукий, с величественной трубкой сын сапожника мог втемную лепить в Кремле свой 30‑летний мифологический образ. А сейчас не получится: зрячий да увидит. Нас, бескомромиссно разглядевших Ельцина, повторю, 59 %… Вот и не знаю, каким ты у него, Борис Ефимович, был любимчиком…

Экстраполяция – штука логическая, на хромой козе ее не объедешь: если Ельцин по слепоте своей или пренебрежению в 92‑93‑м годах сразу не сделал того малого (для людей, для общества, для порядка), что не требовало ни финансов, ни расположения светил, ни спокойствия исландского вулкана и лежало буквально под ногами – наклонись, бери и делай практическую каждодневную политику с прямым контактом в народ, коли уж ты танками утвердил свою власть. Так вот, если сразу не сделал малого, то нетрудно вычислить, что он не сделает среднего и большого и в ближайшем будущем, и в отдаленном. В процессе реконструкции он как строитель был силен лишь на первом этапе – сносе старого и расчистке площадки. Но позволять – не строить.

…Где зафиксирован список достижений вашей, бок о бок с Ельциным, работы, Борис Ефимович? Или я чего‑то не знаю, недопонимаю? Может, ты у него в кабинете стукнул кулаком по столу так, что графины задребезжали? А где отражен твой предметный анализ? На его 80‑летие благодушественного шума из приближенных голов изошло немало, иных я просто перестал уважать за их куцую память, а вот на то, что Номер Первого за его топорный материальный передел, результатом которого более сотни взмывших ввысь экономических и финансовых гениев, даже теперь ненавидит 59 % населения («АиФ») – на это никто из благородных и внимания не обратил…

* * *

Да, велика разоблачительная сила телевидения – если бы у меня спросили про Путина в тот момент, когда тот еще только 23 раза мелькнул на ТВ, годится ли сей товарищ в нацлидеры, я бы сказал: ни в коем разе! В тамбовские волки он годится. Способность к темной подлости и к самовластию профессионально пропечатаны на его лице, а серость и тихушничество уже в том, что публично не сел дебатировать с реальными соперниками в президенты. Не уверенный в своих силах, грубо говоря (и пока он нас не слышит), зассал. Да и население поначалу давало этому темному товарищу лишь 3 процента. А потом вся страна с изумлением наблюдала вылезание из грязей в адмресурсные князи – с помазаньем преемственными политическими грязями; потом – обучение азам президентского мастерства: протокольные выгулы под оркестр, ухаживание за шелковыми бантами на венках, окучивание политического Олимпа своими кадрами и пр. Так всех мало‑мальски соображающих граждан хлестнули по физиономии свежей тюлькой из Питера. Сказали: «Так победим!» – и только так.

Ему, собственно, так ободряюще и шепнули: пока российский народ разберется, кто ты таков, способен ли вытянуть тяжело больное государство, мы поплотнее собственность запихнем в карманы.

А перманентное сохранение тотального рейдерского бардака – это ли не подлость во имя сохранения комфорта для действий своим дружкам? Ведь прими он адекватную законодательную кару, дружки, чего доброго, могли бы нечаянно и под жернова угодить.

Для гарантии сохранения себе насиженного места, при том соблюдая видимость неукоснительного уважения Конституции, через 8 лет усадил в кресло заведомого тюфяка, некреативного и нетщеславного – мелочное самолюбие не в счет. За 4 года страна еще более просела – законность, порядок, но наиболее гнусное – просел человеческий потенциал. Путинские массы уже сами собой расширяют свои ряды, как роботизированные системы в фильме «Матрица». Француз, считается, сделал женщину, вино и сыр. А Путин сотворил электорат, зомбоящик и пьедестал из преданных богачей. Так свершилась великая подлость во имя себя, единственного.

И если ты, Борис Ефимович, после Ельцина не раскусил вовремя и Путина… То, что подлости во имя себя, незаменимого, он непременно совершит – это впечатано в его глазах! …Если не раскусил, чтобы уже тогда ему оппонировать, чтобы, пока на равных были, всыпать ему полемически по полной… Если в тебе и сейчас зоркости не прибыло, то кого ты, став, допустим, президентом, в свою очередь, отберешь в свое окружение? Напиши, будь добр, объяснительную своему потенциальному электорату, и лучше, если она будет не поверхностной, а по‑достоевски достоверной. Копни себя: надеялся ли стать у Путина таким же любимчиком, как у Ельцина? Ведь если один другого назначал, то мог тебя и порекомендовать. Откуда мне в низах такие вещи знать? Готов условно принять, но все зависит от изложения тогдашних мотивировок и их дальнейшей трансформации без ущерба принципиальности и чести. Черпни, короче, черпни, все равно торопиться некуда.

А ситуация со стулом, который тебе не предоставили на суде? Ай‑яй‑яй… Живого творчества я лично не увидел. Если у тебя действительно устали ноги, и цель была не воинственное сутяжничество, то надо было просто сесть на пол. Ничего унизительного в том не вижу. Тогда стул принесли бы сами, без всяких ходатайств. Или, если бы ты заупрямился вставать без стула, позвали бы добрых молодцев поддерживать тебя под локти. И если бы при этом ты поджал ноги, и все заседание происходило бы в таком подвешенном виде, поверь, тем самым ты высмеял бы тупой путинско‑лебедевский суд лучше всяких анекдотов. Забыл, что ли, русскую поговорку: «В ногах правды нет»? Пусть путиноидам будет стыдно, а зрителям смешно: «Инженер Брунс покраснел, схватил просителя под мышки и, натужась, поднял его, чтобы поставить на ноги, но отец Федор схитрил и поджал ноги». Вот и тебе надо было схитрить, тогда все сразу догадались бы, что это сучит ножками новорожденный оппозиционер. Эх, Боря, упустил спектакль! Да если бы еще эту народную мудрость после твоего выстраданного специального обращения в КС записали бы впредь скрижалью в процедуру всех судебных разбирательств и высекли бы на граните отечественной Фемиды – оо, это, скажу тебе, стало бы переворотом в судебной процедуристике. Так бы и записали: «Поправка Немцова: ввести словосочетание «Предсесть перед судом» вместо прежнего «Предстать…»». Эх, ты, Боря… Теперь поздно.

У Фазиля Искандера есть персонаж – энергичный колхозный деятель, коммунист. Вот он моется на веранде под умывальником, да так размашисто, что железная сосулька, когда он, уже заканчивая, последний раз подбросил ее ладонями, вдруг проскочила вверх и не вернулась, и вода стала выливаться… Так, ваши действия, Борис Ефимович? Ведь умывание лица, в принципе, завершено, можно уже обтираться, так? И вода в умывальнике могла бы остаться до следующего раза… Но она утекает… Вставлять сосульку обратно – потеря темпа… Ну, и? На размышление полсекунды. Даю подсказку: он хотел всего лишь умыть лицо. Ну? …Хорошо, еще раз, представь: наблюдавший за умыванием мальчик с полотенцем видит, что ситуация застигла коммуниста врасплох. Но ведь он – колхозный вожак, на него всякое может свалиться, а нужно принимать быстрое, единственно верное решение. И поскольку с лицом он уже покончил, а вода зря утекает, он, не долго думая, подставляет под струю… шею! и принимается энергично мыть и ее тоже. А для мытья шеи как раз и требуется непрерывная струя. Не растерялся мужик – согласимся? А ты растерялся, когда из‑под тебя стул увели. Или, говоришь, не предоставили? Ты просто в другой раз пятую точку не забывай.

Я никогда не был в восторге от почившего Черномырдина. Краснодиректорские повадки, косноязычие, свидетельствующее о невысоком уровне интеллекта… В отличие от журналистской публики, я не умилялся его «афоризмам», достойным иной аудитории. В лучшее ли время достался стране этот грамотей от Бога? К деструктивным результатам 90‑х, уверен, приложена и его незамысловатая «крепкая» рука, без содрогания рванувшая экономический рычаг от социалистической уравниловки к капиталистической пропасти. Но вот смотри: в ситуации с захваченным Буденновском он, не посчитавшись с тем, что выставится «несолидным», практически сел на пол, договорился об освобождении заложников, спас людей. А ты, Борис Ефимович, если бы в данной ситуации проявил «несгибаемую гордость», дело могло бы кончиться по‑другому.

Я к тому, что эта нелепая история со стулом явилась для оценки тебя чем‑то вроде лакмуса. Могла бы явиться. Но посмотрим, что будет дальше. Еще один такой случай сутяжнического «качания прав» в обход здравого смысла – и рискуешь растерять доверие. Да хотя бы таких, как я. А ты знаешь процент таких? Я, например, не знаю; денег заказывать опросы у меня нет.

* * *

А теперь у меня есть вопросики к Лимонову. И его рассмотрим, свой брат‑писака – бывший, правда, ибо путинский режим свел его до площадного строя речи. В прозе он, на мой взгляд, слабоват: его «Эдичка» не пошел, хотя там о жизни в Нью‑Йорке, в котором я и сам жил больше года. И, как обычно в таких случаях, остался в памяти лишь пустяк: как Эдичка, пописав в туалете, утирает кончик пениса салфеткой. Такое чистоплюйство даже мне, человеку с повышенной брезгливостью, показалось экзотичным. А вот то, что написано им как критиком и публицистом, читал с интересом. Ты, Путин, напомню, отдыхаешь.

Что касается его нынешней активности, то, с одной стороны, она похвальна – это он, кажется, инициировал митинги в конце каждого месяца; а с другой, Эдичка стал по‑совковски визглив. Ну вот хотя бы его клинч в «Эхе…» с футбольным маэстро Уткиным относительно футбольного ЧМ‑2018 в России. В своей оппозиционной истерии он не хочет считаться с объективным фактором: ЧМ в Восточной Европе еще не проводились, а другой реальный претендент – Англия – уже проводила; и даже есть болельщики, которым та давняя драматургия памятна. А в родных границах – не было. Поэтому и своей хочется – а, писатель? А то поневоле сравнишь твой крайне‑плотский максимализм в гигиене с крайним неприятием всех подчистую действий Путина.

И не хочется язвить, и знаю, что шуточка легкомысленная, но все же подмывает сказать: да ты, Эдичка, уже маленько выжатый. Не уйти ли тебе на пару лет в родную почву, в чаянья народа – там бы узнал, что желание поболеть за своих, прямо у себя на стадионах, с долгим предвкушением этого боления есть нормальная патриотическая страсть. Тем более, что в Отечестве хронический дефицит ее достойного приложения. У итальянцев, скажем, болельщики тиффози, но ведь и у нас – чумные. С этим надо считаться. Не дай им теперь чемпионата, вообще станут припадочными, дойдут до кощунства: «Долой Лимонова!». Не подумал?

Ну, а то, что, дескать, будут разворовывать средства… А то они без олимпиад и чээмов не разворовывают! А то у них «кризис жанра» случится! О собственном бы лучше подумал, Эдичка. И лучше был бы не истеричен и визглив, а… пьян, как Веничка Ерофеев. Тогда, глядишь, высказал бы что‑нибудь пооригинальнее.

Но вот Путина не могу понять. …Тебя то есть – ты здесь? Нашел себе соперника, понимаешь. Оказал честь – посадил. Разве что решил воздать трудяге оппозиционному выстраданный им рейтинг? С одной стороны, справедливо. Но с другой… Нервишки, Путин, нервиишки…

Впрочем, и тебе полагается справедливость. Ты сказал про оппозицию (про некую): «Если я вижу, что люди пришли не просто базарить, а по делу, то спасибо надо сказать». Так, а кому и за что уже сказал? Озвучь, а то я ничего такого не слыхал. Заодно огласи комиссию экспертов, определяющих, где базар, где дело. Или сам, на свой острый глазок? «Глазок» употребляю неспроста, у Василия Розанова есть известная запись:

«Посмотришь на русского человека острым глазком… Посмотрит он на тебя острым глазком… И все понятно. И не надо никаких слов. Вот чего нельзя с иностранцем».

Но в публичной политике такой метод мыслепередачи не годится, поскольку воспринимающие глазки не всегда русские, им для ушей слова нужны, и с этим даже Розанов согласен. Но если все же согласиться с теорией интимного русского общения по Розанову, то Немцов, Милов, Рыжков, Лимонов, пусть и Касьянов…чем они тебе не русские? Садись против них в прямом эфире, молча смотри глазком, пусть и они на тебя посмотрят. А Каспаров сбоку, на приставном стульчике, пусть себе непонимаемо ухмыляется. Вот тогда не надо будет никаких слов, весь базар на их лице и прочтешь, а телезрители – на твоем. Видел же, как боксеры перед поединком по‑самцовски топчутся и дышат друг на друга? А Каспаров, крикун горячий, в осадок выпадет: «Что? Что они сказали друг другу?! Переведите!».

Лимонов, как считается, – герой от народа, а Немцов – герой буржуазии. Мне бы Лимонова поддержать, как‑никак, я уже 32 года работяга, но на полноздри предпочту Немцова. Немцов сам, без подталкиваний признал одну вещь, которая не может не убедить в его искренности: когда он был на должности губернатора, мозги его постепенно притуплялись, теряли аналитическую жилку и восприимчивость к критике.

Хотя лучше бы им, всем крикунам, объединиться для начала, чтобы сообща путинской кодле противостоять. А Лимонов, чудак (едва ли не на другую букву), не желает этого понимать: нападая на одного лишь Путина, готов заодно обидеть и десятки миллионов искренних болельщиков, которым Путин по фигу, и правозащитную патриархиню Людмилу Алексееву. Ретиво отгоняет от своих сборищ чужаков: «Идите, говорит, у каждого свой фронт».

Тебе бы, Путин, боготворить такого оппозиционера, а ты его сажаешь. А «внесхваточники» вроде меня, скрестив руки, думают: кто из вас глупее? Или, пожалуйста, – хитроумнее.

Все же еще раз через твою голову крикну: «Лимонов! Надо наступать сообща, наступательно, всеми средствами! Неутомимо называйте все Путиным наломанное натуральными именами. А отдельные твои фронтики обречены на неудачу. Путинская машина сомнет вас, каждого по отдельности, самым иезуитским административным образом!».

Надо же, Эдичка, ты и меня сподобил на крик. И не только меня.

«Помиритесь! Прошу вас от имени широких васюкинских масс! Помиритесь!»

Вот видишь, Эдичка, одноглазый председатель «Клуба четырех коней» – и тот мудрее тебя. А ведь он замирял самых что ни на есть непримиримых соперников – второго чемпиона мира, философа‑шахматиста Эммануила Ласкера и третьего чемпиона Хозе‑Рауля Капабланку.

Вот и ты пожми патриархине руку и скажи… Ну, не мне тебя учить.

…Увидел опубликованное в «Новой» мнение почившей Елены Боннэр. Суди сам, Эдичка, насколько я наивен в своем вышеприведенном предостережении.

«…Никакие партийные разногласия, программы сегодня не имеют значения. Потом придет время разбираться по частностям. Сегодня должно быть полное объединение. Даже с Лимоновым. Даже с Зюгановым. Я в этом глубоко уверена.».

А против кого она призывает объединяться? Угадай, Путин, с одного раза. Членов твоей кодлы она всех без разбору, знаешь, как называет? Я сам вздрогнул от восхищения. Против нее я с тобой еще, оказывается, ласков… Урками, вот как! Это не от урчанья в желудке, уверяю тебя (кровушку‑то, урки‑упырьки, пьете трудовую, чистую), это – оснащенная серыми схемами шпана.

А ты, Эдичка, обращаю внимание, на 20 лет младше Боннэр, вон тебе еще сколько надо прожить, чтобы придти к той же несложной мысли.

* * *

Больше всего вопросов к Касьянову, с него не меньше трех томов исповедальной достоевщины. Почему годами невозмутимо уживался с Путиным, стянувшим одеяло со всей страны на своих дружков, на олигархию, на 75‑сильный «Кировец» из Петербурга? Если Касьянов проницателен, как нынче, он обязан был тогда еще поставить диагноз: «Не лучшее приобретение для страны и экономики», – и положить все силы на то, чтобы вначале скинуть его, а потом уже что‑то толковое строить. Видно, был занят собственным благополучием.

Во всяком случае, не встречал никаких опровержений истории его приобретения благодаря высокой должности лакомого куска недвижимости в Москве. Значит, хотел‑таки за бесценок оттяпать казенную дачу Косыгина, полагая себя наследником по должности. Я ведь обыватель, у О’Генри 100 лет назад мой статус отображен так (герой пришел с работы, поужинал, отвалился в кресле и взял газету): «С угрюмой жадностью запойного потребителя новостей он глотал жирные строки заголовков, предвкушая, как будет запивать их текстом помельче». Хотя и без угрюмой жадности, но я «выпил» текст о касьяновской прихватизации; а тут, гляжу, он уже оп! оп! – оппозиционер! Попользовался возле власти – нежирно получилось; и перепрыгнул в иную ипостась. Несолидно, Миш, несолиидно…

Но, может, беря его в компанию, оппозиция чего‑то недоговаривает? Мало ли, может, он ей из старых ресурсов деньжат подкидывает? А в дураках угрюмец с газетой. Так что, Миша, прошу обелиться – прежде, чем вновь, не дай Бог, обделаться…