Из признания норм права ВТО относящимися к международному праву логически вытекает вывод о необходимости применения к ним всех подходов и принципов, касающихся имплементации международных договоров во внутригосударственной сфере конкретного государства. Одним из главнейших императивов современного международного права служит принцип "pacta sunt servanda" ("договоры должны соблюдаться"). Иными словами, субъект международного права обязан исполнить взятое на себя обязательство, вытекающее из договора, согласие на юридическую обязательность которого для себя государством было выражено надлежащим образом. Однако международное право не устанавливает способов и средств, с помощью которых оно должно это сделать. Западный исследователь М. Эйкхерст справедливо полагает, что вопрос о способах реализации международных обязательств решает государство, принявшее это обязательство, констатируя, что субъекты обязуются уважать и добросовестно соблюдать нормы международного права и исполнять свои международные обязательства <1>.

В рамках подходов к соблюдению принципов и норм международного права и реализации своих обязательств, возникших на их основе, в большинстве случаев государства придерживаются дуалистической концепции соотношения международного и национального права, т.е. признания раздельности двух систем права и невозможности вследствие этого автоматического действия норм международного права во внутригосударственной сфере территориального верховенства определенного государства. В противоположность этому монистический подход международное и национальное право объединяет в одну систему, в результате чего нормы и того и другого не дифференцируются. Отзвуки этого взгляда, зарождение и укоренение которого было характерным больше для XIX в., стали распространяться и в современную эпоху. В наиболее типичных ситуациях это происходит в случаях, когда речь идет о так называемом наднациональном праве (право ЕС). Вместе с тем сегодняшняя действительность доказывает, что с этим можно столкнуться и в связи с иными обстоятельствами. Показательным является решение Суда ЕврАзЭС, в котором фигурирует и право ЕС, и право ВТО, и право ЕврАзЭС, от 11 февраля 2014 г. "Об оставлении без изменения решения Суда Евразийского экономического сообщества от 31.10.2013, которым отдельные положения пункта 4 Порядка применения освобождения от уплаты таможенных пошлин при ввозе отдельных категорий товаров на единую таможенную территорию Таможенного союза, утв. решением Комиссии Таможенного союза от 15.07.2011 N 728, признаны соответствующими подпункту 5 пункта 2 статьи 96, статьям 209, 210, абзацу шестому подпункта 2 пункта 2 статьи 211 Таможенного кодекса Таможенного союза" <1>, а сам судебный акт демонстрирует несомненную приверженность идеям монизма.

Несомненно проявление монизма и в концепции так называемого прямого действия права ВТО в национальных правопорядках государств-членов. В частности, А.В. Губарева и И.В. Сливкин полагают реальным "прямое применение норм права ВТО в российских судах" <1>. Однако такая позиция, во-первых, далеко не является доминирующей в международно-правовой науке. В частности, М.П. Трунк-Федорова, отмечая дискуссионность некоторых положений упомянутой монографии двух авторов, относит к ним и утверждение о прямом применении норм права ВТО в российских судах, указывая при этом на практику США и ЕС, отрицающих возможность прямого применения норм права ВТО в их правовых системах. Слова рецензента о том, что "несмотря на наличие веских аргументов в пользу данного подхода, все же сегодня нет единства мнений по этому вопросу" <2>, следует, как представляется, не столько воспринять в качестве констатации самого факта отсутствия единодушия во взглядах в этом плане, сколько увидеть в этом повод задуматься о необходимости всестороннего обоснования вывода о прямом действии права ВТО в национальной сфере и получения результата только после по-настоящему глубокого теоретического анализа проблемы, если исследователь склоняется к соответствующему ее решению - в данном случае концепции прямого действия.

На сегодняшний день существует уже немалый объем сложившейся практики и анализа применения во внутригосударственных правопорядках государств - членов ВТО, в том числе России <1>, норм права ВТО. Как отмечалось ранее, нет доказательств того, что к настоящему времени имелись случаи истолкования соглашений ВТО институтами ГАТТ/ВТО в качестве правовой системы прямого применения <2>. Характеризуя позицию в этом вопросе ОРС ВТО, в российских публикациях отражается диалектический характер подхода к его решению. В частности, в Докладе третейской группы в деле US - Sections 301 - 310 of the Trade Act вслед за упомянутым выше положением указывалось: "Данное утверждение является лишь констатацией факта и не препятствует тому, чтобы участники ВТО могли толковать отдельные обязательства в рамках Организации как предоставляющие права частным лицам, а внутригосударственные суды - выносить самостоятельные решения по этому вопросу... Мы рассматриваем это утверждение как вопрос факта, не подразумевая какого-либо судебного решения по данной проблеме. Мы отмечаем, что вопрос о том, существуют ли обстоятельства, при которых обязательства из соглашений ВТО, налагаемые на членов, могли бы создать права для частных лиц, которые внутригосударственные суды должны защищать, остается открытым, особенно в отношении обязательств, возникших после исчерпания процедур ОРС в конкретном споре... Тот факт, что институты ВТО к настоящему времени не истолковали какие-либо обязательства как имеющие прямое действие, не обязательно препятствует тому, чтобы в правовой системе любого конкретного члена, в соответствии с его внутренними конституционными принципами, некоторые обязательства будут признаны предоставляющими права частным лицам. Наше утверждение о факте не предрешает любого постановления национального суда по этому вопросу" <3>.

В этом отношении характерна практика Суда ЕС. В начале 2000-х гг. в Суд ЕС к институтам ЕС были предъявлены иск Biret <1> и иск Biret International <2> о возмещении убытков, причиненных запретом на ввоз в страны ЕС "гормональной" говядины, в условиях, когда ОРС ВТО в рамках споров, инициированных США и Канадой, признал этот запрет нарушающим нормы ВТО <3>. Суд ЕС отказал в удовлетворении данного иска, сославшись на то, что убытки были причинены задолго до истечения срока, установленного для выполнения ЕС рекомендаций ОРС ВТО и приведения правового регулирования в соответствие с требованиями организации (этот срок был установлен согласно п. 3 ст. 21 ДРС). Как отмечают специалисты, в делах Chiquita Brands International и Van Parys Суд ЕС пошел еще дальше, указав, что даже истечение срока, отведенного на приведение правового регулирования в соответствие с нормами ВТО, не говорит о том, что Сообществом исчерпаны все возможности урегулирования спора в рамках ВТО, и не может рассматриваться как основание для присуждения компенсации. Суд ЕС также отметил, что "согласие участника Организации на исполнение решения ОРС ВТО ipso facto не подразумевает имплементацию норм ВТО. Если Европейский союз принимает меры во исполнение решения ОРС ВТО, но делает это не путем имплементации, как в деле Nakajima, то соответствующие нормы ВТО не могут рассматриваться как нормы прямого действия и быть основанием для присуждения компенсации частным лицам"