После создания ВТО вопрос о праве ВТО в целом, а также о применении соглашений ВТО во внутригосударственной сфере государств-членов и других участников многосторонней торговли являлся не праздным прежде всего с научно-теоретической точки зрения. Но с вступлением Российской Федерации в эту организацию он стал обладать признаками сугубо прагматического свойства. Обстоятельства, вытекающие из условий присоединения России к документам ВТО, а ныне членства России в данной организации, обусловили появление и соответствующую необходимость решения ряда проблем, не вполне знакомых до этого времени отечественному правопорядку. На "переднем крае" в этом отношении зачастую оказываются судебные инстанции и иные правоприменительные органы. Не всегда правоприменительная национальная судебная практика в России характеризуется единообразием. Это объясняется тем, что идет начальный этап усвоения всеми слоями в стране, в том числе российскими судами, принципов и норм права ВТО. На первых порах, когда российские суды сталкивались с правом ВТО, необходимость его применения закономерно заставляла судейский корпус стараться его избежать как не слишком хорошо знакомую действительность. Никоим образом не претендуя на исчерпывающий характер формулируемых суждений, представляется необходимым высказать некоторые соображения по поводу возникающих перед судебными и иными учреждениями в России нетривиальных обстоятельств, обусловленных связанностью нашего государства международными обязательствами членства в организации и участия в международных соглашениях ВТО. Немаловажным при этом выглядит опыт других государств - членов ВТО, значительно раньше столкнувшихся с различными дилеммами, относящимися к реализации норм международного права в национально-правовой сфере, включая и "прямое действие", и "прямое применение", учет которого далеко не безынтересен.

В принципе применение норм международного права и, в частности, пакета соглашений ВТО, которые и в целом, и каждое в отдельности выступают в качестве классических международных договоров, отвечающих критериям Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., что было предметом анализа в гл. II и сопровождалось конкретным выводом о несомненной принадлежности права ВТО к международному праву, должно рассматриваться подчиняющимся общим правилам, установленным в национальной системе относительно соотношения международного и внутригосударственного права. Однако в случае с правом ВТО существует немало подводных течений и камней даже для специалистов. Это вызвано различными обстоятельствами, в числе главных из которых стоят, например, расхождения в понимании самого существа категории "право ВТО", что требует от правоприменителя, безусловно, высокого уровня профессионализма и квалифицированности в ходе осуществления идентификации этого явления и его элементов.

Фундаментом современной российской правовой системы в части решения проблемы применения норм международного права служат нормы Конституции РФ, федеральных конституционных законов, иных нормативных правовых актов, в том числе отраслеобразующих кодексов. В то же время определенные императивы по реализации в национально-правовых системах государств-членов норм международных соглашений закладываются в самих международно-правовых договорных актах. Так, основной алгоритм, нацеленный на применение в государствах положений международных соглашений ВТО, сконструирован с учетом общих основ взаимодействия международного и национального права государств - членов ВТО, которые установлены в п. 4 ст. XVI Соглашения о ВТО, согласно которому "каждый член обеспечивает соответствие своих законов, иных нормативных актов и административных процедур своим обязательствам, вытекающим из прилагаемых Соглашений". Это главное общее требование, обращенное ко всем членам организации. За исключением "членов-учредителей" (а ими, напомним, в соответствии со ст. XI Соглашения о ВТО являются "Договаривающиеся стороны ГАТТ-1947 на дату вступления в силу настоящего Соглашения и Европейские сообщества, принимающие настоящее Соглашение и Многосторонние торговые соглашения, Перечни уступок и обязательств которых приложены к ГАТТ-1994, и Перечни специфических обязательств которых приложены к ГАТС..."), у государств могут иметься индивидуальные обязательства, обусловленные соответствующими документами об их присоединении к соглашениям ВТО. Попутно стоит заметить, что рассматриваемое положение представляет собой одно из значительных изменений той системы, которая имела место в прошлом: регулирование в ГАТТ-1947 исходило из отсутствия безусловности обязательств государств-членов что-либо совершать или не совершать, и прежде всего обязательств по изменению внутреннего законодательства государств-участников. Указанное положение повлекло отсутствие взаимности в принимаемых на себя обязательствах и обусловило мозаичность действующих режимов при применении ГАТТ <1>.

Сегодня, напротив, в числе международно-правовых обязательств, принимаемых странами на себя, фигурирует выражение в той или иной форме согласия на юридическую обязательность международных договоров, входящих в пакет соглашений ВТО, и обеспечение соответствия последним национального права. Помимо акта ратификации Соглашения о ВТО и Протокола о присоединении, в России действует Федеральный закон от 28 декабря 2013 г. N 390-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О ратификации Протокола о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации от 15 апреля 1994 г.". В силу редакции от 24 ноября 2014 г., к примеру, на основании ст. 2 Закона было предусмотрено внесение изменений в Федеральный закон от 25 июля 2002 г. N 115-ФЗ "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации", который в п. 1 ст. 2 содержал изъятие из ограничения по сроку временного пребывания для иностранных граждан, привлеченных для трудовой деятельности в Инновационном центре "Сколково". С 1 января 2015 г. данные положения в соответствии с указанной редакцией Федерального закона N 390-ФЗ признаны утратившими силу, однако Федеральный закон "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации" был дополнен ст. 13.5 "Особенности осуществления трудовой деятельности иностранными гражданами, направляемыми для работы в расположенные на территории Российской Федерации филиалы, представительства и дочерние организации иностранных коммерческих организаций, зарегистрированных на территориях государств - членов Всемирной торговой организации" следующего содержания: "1. Настоящей статьей определяются условия и порядок получения разрешения на работу иностранными гражданами, направляемыми иностранной коммерческой организацией, зарегистрированной на территории государства - члена Всемирной торговой организации (далее - иностранная коммерческая организация), для осуществления трудовой деятельности на территории Российской Федерации..." Подобный шаг был сделан, с одной стороны, для снятия "частных" ограничений, свойственных "точечной" регламентации отдельных областей, хотя, с другой стороны, в приведенном тексте можно увидеть искусственность, формальность привязки изменений к согласованию с нормами ВТО.

Особое место, как указывалось выше, среди таких форм занимает непосредственное действие (прямой эффект) соглашений ВТО на территории вступающего в члены ВТО государства.

В числе теоретических и практических проблем соотношения права ВТО и российской правовой системы на настоящем этапе выступает вопрос определения технологии обеспечения соответствия российского национального права праву ВТО. По существу, он является краеугольным, поскольку именно его надлежащее решение позволит квалифицировать выполнение Россией своих международно-правовых обязательств по Протоколу о присоединении как адекватное принципу pacta sunt servanda.

В этом плане могут использоваться различные способы и приемы корреляции международного и внутригосударственного права. Как указывают специалисты, в мировой практике определились три пути сближения национального законодательства с правовыми нормами ВТО: 1) бразильский - перевод соглашений ВТО на государственный язык и публикация их в качестве национальных законов; 2) японский - признание прямого действия норм соглашений ВТО и их приоритета в случае коллизии с национальным законодательством; 3) российский <1>. Российский путь, по мнению И.И. Дюмулена, состоит в том, что законодатель предпочел отсылке или рецепции прямую (дословную) инкорпорацию положений, содержащихся в нормах соглашений ВТО. Иными словами, стали создаваться национальные нормативные правовые акты, воспроизводившие порой буквально правовые нормы ВТО <2>. Правда, в России иногда используются весьма экзотические приемы обеспечения соответствия российского законодательства праву ВТО. В этом отношении достаточно сослаться на изменения, внесенные в Федеральный закон 2003 г. "О соглашениях о разделе продукции", включившие в ст. 7 приписку необычного содержания: "Положения настоящей статьи, вступающие в противоречие с принципами Всемирной торговой организации, в случае присоединения Российской Федерации к Всемирной торговой организации теряют свою силу или должны быть приведены в соответствие с этими принципами в сроки и порядке, которые предусмотрены документами Всемирной торговой организации и Соглашением о вступлении Российской Федерации во Всемирную торговую организацию".

Рассматривая вышеуказанные варианты корреляции национального права с нормами и принципами ВТО и, в частности, российскую модель, некоторые авторы полагают, что с формальной точки зрения упомянутая ранее деятельность излишня, так как п. 4 ст. 15 Конституции РФ нормы международных договоров, заключенных Россией, напрямую включены в ее правовую систему и обладают большей юридической силой, чем национальное законодательство <1>. С этим трудно согласиться ввиду того, что данные конституционные положения - это форма генеральной трансформации, т.е. указание, с помощью которого общим порядком (для всех случаев, когда будет стоять вопрос о соотношении норм международного и российского права) обеспечивается перевод действия международно-правовых норм во внутригосударственную сферу. Однако в реальности для доказательства надлежащего исполнения международно-правовых обязательств по конкретному соглашению государству (в частности, России) необходимо принять национально-правовой акт, который свидетельствовал бы о следовании нормам соответствующего международного договора. Нормы ГАТТ/ВТО относятся к тому разряду норм, которые требуют от государств-членов установить соответствие своего национального права международным договорам ВТО - "пакету охваченных соглашений": ст. XVI Соглашения о ВТО устанавливает императивное требование об обеспечении соответствия своих законов, иных нормативных актов и административных процедур обязательствам, вытекающим из прилагаемых Соглашений (п. 4). В подобной ситуации общей конституционной нормы, тем более принятой задолго до вступления страны в ВТО, явно недостаточно для подтверждения выполнения обязательств по указанной и иным статьям Соглашения о ВТО.

Наконец, последний по порядку, но отнюдь не по своей значимости в настоящем изложении момент. Несмотря на отмеченные сложности в определении соотношения права ВТО и правовой системы Российской Федерации в части международно-правовой (большей частью договорной) составляющей, все же принципиальные направления в этом плане более или менее понятны. Но вряд ли можно назвать ясными пути имплементации в российском праве таких категорий, как, скажем, "концепции-презумпции" (например, "концепция аннулирования или сокращения преимуществ", "концепция разумных ожиданий" и др.), свойственных праву ВТО. Еще более затруднительным является установление того, каким образом будут реализовываться во внутригосударственной практике России принимаемые по спорам с участием Российской Федерации решения ОРС. В этом плане представляется, что назрела необходимость разработки и принятия специального акта - в ранге федерального закона - об исполнении в Российской Федерации решений международных судебных учреждений и органов международных организаций.

Кроме того, немало непредвиденного содержится в проблемах права ВТО и его соотношения с национальным правом России с точки зрения так называемого прямого эффекта норм соглашений ВТО, который представляется весьма специфическим аспектом темы, требующим особого рассмотрения <1>.

В целом анализ зарубежной и международной правоприменительной практики показывает, что по общему правилу нормы ВТО не могут иметь прямого действия и непосредственно применяться судами государств - участников ВТО. Прежде всего это связано с тем, что договоры ВТО носят межгосударственный характер и сами по себе не предоставляют прав частным лицам. Кроме того, имеет значение особая природа данной международной организации. Основой деятельности ВТО является достижение международных политических соглашений по торговым вопросам на взаимовыгодных условиях при соблюдении обоюдных уступок сторон. Таким образом, следует сохранять максимально возможную свободу усмотрения органов исполнительной власти, отвечающих за международные отношения в экономической сфере, и осуществлять судебное вмешательство лишь в случае необходимости.

Однако, безусловно, прямой эффект норм ВТО возможен, например, если это предусмотрено самим участником ВТО. Так, С.И. Щеголев указывает, что прямое применение норм ВТО осуществляется путем имплементации положений организации или ссылки на ее нормы во внутреннем праве. Кроме того, допускается прямое применение норм отдельных соглашений ВТО в силу специфики таких соглашений, как, например, ТРИПС <1>. В отличие от прямого действия, непрямое применение норм ВТО используется довольно часто. Как правило, такие нормы учитываются судами при толковании иных норм, применяются по аналогии или используются в качестве дополнительного аргумента в поддержку выводов суда <2>.

Что же касается юридического значения норм ВТО во внутреннем правопорядке России, то основы взаимодействия международного и национального права установлены в ст. 15 Конституции РФ. В ч. 4 статьи содержится положение о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Согласно указанной выше норме в случае, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

Постановления Пленума Верховного Суда РФ устанавливают, что положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно <1>. Особо указывалось, что международные договоры, наделенные силой прямого и непосредственного действия в правовой системе Российской Федерации, применимы судами в том случае, если международным договором установлены иные правила, чем применимым законом РФ <2>.

Выходит так, что законодательство Российской Федерации и постановления ее высших судов установили едва ли не однозначный приоритет норм международного права над внутренними предписаниями, т.е. международные договоры превалируют над законами, принятыми как до, так и после вступления в силу международных договоров (во всяком случае в тех из них, в которых согласие на их обязательность было оформлено законом). На все это накладывается провозглашение прямого действия норм международных договоров, во всяком случае тех из них, которые имеют силу закона <1>.

Аналогичный подход к вопросам приоритета международного договора и их прямому действию в национальном правопорядке был фактически дословно закреплен в п. 151 Доклада рабочей группы по присоединению России к ВТО <1>.

То же понимание содержится в пунктах данного документа, посвященных Таможенному союзу и его взаимодействию с правом ВТО, где упоминается Договор о функционировании Таможенного союза в рамках многосторонней торговой системы, подписанный 19 мая 2011 г. В п. 185 Доклада рабочей группы по присоединению Российской Федерации к Всемирной торговой организации ясно сказано, что права и обязанности государства - члена Таможенного союза по соглашениям ВТО будут иметь приоритет над всеми нормативными актами Таможенного союза, принятыми как до вступления государства в Таможенный союз, так и после этого. Более того, согласно п. 186 Доклада, если права и обязанности государства - члена Таможенного союза, взятые им на себя в рамках ВТО, будут нарушены актами Таможенного союза, то последние могут быть обжалованы в Суд ЕврАзЭС как государствами или органами Таможенного союза, так и частными лицами <1>. Из этого вытекает, что Доклад рабочей группы допускает прямое применение права ВТО для целей обжалования актов Таможенного союза в Суде ЕврАзЭС.

Если обратиться к практике российских судов и Суда ЕврАзЭС по прошествии не столь долгого времени с момента вступления России в ВТО, в условиях отсутствия убедительных нормативных оснований, а также единодушия доктрины в отношении прямого действия норм ВТО, можно выделить примеры судебных дел, по которым истцы прямо заявляют требования, основанные на тех или иных положениях ВТО при разрешении спора, хотя и стоит отметить, что в целом арбитражные суды проявляют сдержанность в подобных случаях.

Показательными стали судебные дела, связанные с обязательствами России согласно п. 1218 Доклада рабочей группы по присоединению Российской Федерации к Всемирной торговой организации. Указанный пункт закрепляет, что Россия должна пересмотреть свою систему коллективного управления авторскими правами в течение пяти лет после вступления в силу части четвертой Гражданского кодекса РФ <1>. На сегодняшний день Россия оказалась в ситуации нарушения взятых на себя при вступлении в ВТО обязательств. Несмотря на то что указанные пять лет истекли 1 января 2013 г., соответствующие изменения в законодательство внесены не были. Это обстоятельство стало активно использоваться частными лицами в судебных делах, где стороной выступают те самые организации, которые осуществляют коллективное управление авторскими правами. Пока лишь в одном деле арбитражный суд принял решение отказать в иске, заявленном такой организацией, указав при этом, что "истец не представил доказательства сохранения его полномочий с учетом ратификации Протокола о присоединении России к Соглашению о создании ВТО" <2>. Суд сослался на наличие факта нарушения Россией своих обязательств по п. 1218 Доклада рабочей группы по присоединению Российской Федерации к Всемирной торговой организации, а также на положения национального законодательства о приоритете норм международных договоров над противоречащими им нормами внутреннего права.

Апелляционным судом данное решение было отменено, поскольку суд занял позицию, которой придерживаются сейчас арбитражные суды, уже столкнувшиеся с этой проблемой. Красноречиво такой подход выразил арбитражный суд Нижегородской области, постановив следующее: "Вместе с тем, исходя из буквального содержания п. 1218 Доклада рабочей группы, Российская Федерация приняла на себя обязательство перед сторонами международного договора пересмотреть систему коллективного управления правами и отменить управление ими без договора. Международный договор не содержит четкого положения, согласно которому Российская Федерация отменяет представление интересов правообладателей результатов интеллектуальной деятельности без договора с конкретной даты. Для реализации положений международного договора необходимо внесение изменений в национальные нормативные акты. Однако на момент рассмотрения спора упомянутые нормы ст. ст. 1242, 1244 Гражданского кодекса Российской Федерации не отменены (изменены)... Неисполнение же международных обязательств государством может повлечь соответствующие последствия в сфере публичных отношений стран - участниц Всемирной торговой организации", что было признано судом выходящим за рамки предмета исследования по делу, которое подлежало разрешению <1>.

Таким образом, в деятельности российских судов четко обозначена позиция поддержания отделения вопросов международно-правовых обязательств России и их исполнения законодательными и исполнительными органами власти от внутренних судебных разбирательств, при этом заметна их сдержанность в подходе к аргументам в вопросах прямого действия норм ВТО.

Между тем в подходах к нормам ВТО Суда ЕврАзЭС имеются немалые отличия по сравнению с тем, что было отмечено ранее в решениях российских судов. В частности, в решении, вынесенном по жалобе Новокраматорского комбината, Суд ЕврАзЭС посчитал соглашения о создании ВТО "частью правопорядка Таможенного союза", и подкрепил свое мнение ссылкой на Договор о функционировании Таможенного союза в рамках многосторонней торговой системы. В случае противоречия между нормами ВТО и нормами Таможенного союза ссылка на этот договор влечет за собой вывод о приоритетности первых, т.е. правил ВТО. Однако в данном деле между актом Комиссии и правом ВТО не были выявлены никакие противоречия, вследствие чего Суд счел подлежащим применению право Таможенного союза в качестве такового (т.е. eo ipso применимых норм) и постановил отказать заявителю в иске. Тем не менее остается непреложным сам факт того, что на момент рассмотрения дела Суд ЕврАзЭС не подверг сомнению возможность, во-первых, применять право ВТО при оспаривании частными лицами актов Таможенного союза, а во-вторых, признать преимущественную силу норм ВТО. Хотя в решении подобное нигде напрямую не констатируется, такой вывод напрашивается сам собой.

Обобщая сказанное, стоит заключить, что ВТО - это единственная международная, универсальная торговая организация, которая выработала целую систему правовых норм - право ВТО, закрепленную в различных источниках - многосторонних соглашениях с разного рода пояснениями и комментариями. Более того, деятельность ОРС, осуществляющего толкование норм ВТО, способствует развитию судебной доктрины. Право ВТО представляет собой динамичную, развивающуюся систему, которая воздействует с помощью прямых и обратных связей на отношения международной торговли в рамках особой международной институции, способствуя, в свою очередь, ее модернизации.

В поисках разрешения сложившейся ситуации выход видится в принятии высшими судами специальных разъяснений в отношении права ВТО и его действия. Ранее указывалось, что во многих странах подход к праву ВТО формировался осторожно, основываясь на решениях национальных судов, причем даже в тех случаях, когда конституционные нормы говорили о прямом действии норм международных договоров.

В заключение необходимо отметить, что прямое действие права ВТО сомнительно по нескольким причинам, одной из которых является неоднородность составляющих рассматриваемого явления - далеко не все его элементы представляют собой международные договоры. Вторым моментом выступает необходимость учета особенностей самих соглашений ВТО, не все из которых способны, следуя терминологии Дж. Джексона, к invocability, порождая права и обязанности частноправовых субъектов. Наконец, исходя из специфики, целей и принципов функционирования ВТО и реализации пакета соглашений, в том числе разрешения споров и исполнения принятых ОРС ВТО решений, особенно в аспекте конструирования правом ВТО "неблагоприятных последствий" нарушения его норм как части международно-правовой ответственности, соглашения ВТО нельзя отнести к категории международно-правовых норм, непосредственно применяемых российскими судами. Более того, признание прямого действия права ВТО, означающее приоритет его норм перед национальным правом, фактически поставит под вопрос саму возможность для России вырабатывать какие-либо меры для регулирования экономики и поставит ее в заведомо невыгодное положение по сравнению с основными торговыми партнерами.