В следственной практике встретился такой случай. В одном поселке был убит сторож магазина, а помещение подожжено. Милиция довольно скоро «вышла» на некоего С., который и не скрывал, что это его рук дело. Он заявил на допросе, что двое случайных собутыльников попросили его убить сторожа и поджечь магазин, обещав за это... 1 рубль денег и 200 грамм конфет.

Такие показания серьезно смутили милицию. С. был направлен на психиатрическую экспертизу, которая установила: С. страдает олигофренией - слабоумием. В момент совершения своих действий он был невменяем.

Надо сказать, что только в XIX веке невменяемых людей не стали считать преступниками. Раньше этих «тонкостей» не различали. Вспомните многочисленные процессы средневековья над ведьмами, колдунами, «сожительницами дьявола». Ведь в большинстве случаев все это были душевнобольные люди, отправленные тогдашним правосудием на плаху, на костер.

Считать душевнобольного преступником, судить и приговаривать к уголовному наказанию - такая же бессмыслица, как ссылка в Сибирь угличского колокола. Конечно, сумасшедшие - тоже люди, но - больные люди, требующие лечения, а не наказания. Дело в том, что душевнобольной в большинстве случаев не в состоянии правильно оценить происходящее, не может отдавать себе отчет в своих действиях и руководить своими поступками. Главная черта нормального человека - его сознание - здесь по существу отсутствует. Действиями сумасшедшего руководят не ум и воля, а болезнь. Поэтому и наказание такого лица становится бессмысленным: оно не может ни исправить его, ни перевоспитать. Ему нужно медицинское лечение.

Такого рода соображения стали господствовать, по историческим меркам, совсем недавно. Только в 1776 году специальным указом Екатерины II предписывалось поступать с душевнобольными преступниками «без употребления строгости, а поелику они люди в уме поврежденные, то с ними обращаться с возможной по человечеству умеренностью».

Освобождение же от уголовной ответственности лиц, совершивших преступление в состоянии невменяемости, впервые было предусмотрено во французском уголовном кодексе 1910 года: «Нет ни преступления, ни проступка, если во время совершения действия обвиняемый находился в состоянии безумия». Впоследствии статьи о невменяемости появились и в уголовных кодексах других стран.

Г оворя о том, что душевнобольной - это не преступник, следует сделать два примечания. Во-первых, в душевной болезни могут быть подъемы и спады, появляются так называемые «светлые промежутки». Поэтому сама по себе душевная болезнь не всегда свидетельствует о невменяемости во время совершения общественно опасных действий. Чтобы установить факт невменяемости, нужна психиатрическая экспертиза. Она может и признать душевнобольного человека вменяемым (и, следовательно, преступником), если его психическое заболевание не препятствовало осознанию своих действий и руководству ими.

А во-вторых, не надо думать, что признание человека невменяемым ведет к его освобождению от всякого контроля, делает его совершенно свободным и тем самым весьма опасным для общества. Дело обстоит иначе. Для опасных невменяемых установлено принудительное лечение; такой психически больной будет находиться в специальном учреждении до выздоровления или, по меньшей мере, до тех пор, пока он представляет угрозу для окружающих. Но это не мера наказания и он не преступник; его изолируют и лечат, как и других больных людей.

Здесь нельзя не заметить, что в сталинское время, да и позднее к услугам психиатрических учреждений власти прибегали для расправы с инакомыслящими, диссидентами. Это грубейшее извращение закона, которого нельзя допускать в демократическом обществе. В современных условиях обращение с душевнобольными взято под строгий контроль прокуратуры и медицинских учреждений.

А теперь перейдем к детям. Что у них общего с невменяемыми? Только то, что до определенного возраста ребенок также не в состоянии верно оценить окружающую обстановку и свои собственные поступки. Поэтому, даже совершив общественно опасные действия, он из-за малолетнего возраста не становится преступником.

Приведем пример. Сотрудники отдела по борьбе с наркотизмом Свердловской области задержали одиннадцатилетнюю девочку, которая переносила пакет с героином. Она это делала по поручению взрослого преступника. По нашему законодательству уголовная ответственность наступает с 16 лет, а за некоторые преступления (кража, грабеж, убийство и др.) - с 14. Значит, девочка пока - не преступница, но взрослый ответит и за наркотики, и за вовлечение подростка в незаконные действия.

Бывают и группы малолетних, совершающих довольно серьезные общественно опасные поступки. В городе Гдыня (Польша) полиция изловила группу из пяти «гангстеров». Лидеру - 11 лет. Самый младший же отметил свое... трехлетие. Специальность всех пятерых - взломы и грабежи. Только за один день они ограбили два театра, частный врачебный кабинет и почту. Мать трехлетнего ребенка и его 9-летнего брата-соучастника вначале пыталась вытянуть сыновей из трясины. Но потом смирилась: они «зарабатывали» ежедневно больше, чем она за месяц.

Что грозит таким детям? Воспитательное учреждение, в том числе - закрытого типа. Может быть, это и лучше, чем тюрьма, но не намного...

А когда подросток, нарушающий уголовный кодекс, достигает 14(16) лет, то это уже преступник. Несовершеннолетние преступники (т. е. до 18 лет) не могут подвергаться всем мерам наказания (например, смертная казнь и пожизненное заключение к ним неприменимы), но большинство положений уголовного кодекса на них распространяются в полной мере.

Преступность несовершеннолетних - серьезная проблема для многих стран, в том числе и для России. В прошлом 1997 году ими в общей сложности было совершено 182 798 преступлений - 10,9 % от всего массива преступности. Это немало.

Опасность преступности подростков не только в том, что калечатся юные души, но и в создании «резервной армии» для взрослой преступности. Ведь через несколько лет они вырастут и, имея преступный опыт, вольются в ряды воров, грабителей, вымогателей, бандитов и убийц.

В 20-30-е годы советская власть довольно энергично взялась за ликвидацию детской беспризорности и преступности. Правда, это делалось подчас жестокими методами: известны случаи казни 12-летних подростков. Но затем, в ходе нашей перестройки конца 80-х годов и особенно - перехода к рынку в 90-е годы проблема подростковой преступности оказалась запущенной. Закрылись в большинстве городов Комиссии по делам несовершеннолетних, занимавшиеся воспитанием и бытовым устройством «трудных» ребят; многие городские дети вместо посещения школы стали мыть автомашины и продавать газеты; преступность несовершеннолетних возросла в 3-4 раза. И вина тут не только родителей, как иногда полагают, но и органов власти, и всего общества. Настоятельно нужна специальная государственная программа охраны детства и предупреждения преступлений подростков. Нужны финансы, нужно и просто внимание к этой острой проблеме. Иначе под угрозой окажется будущее страны.