В российской и зарубежной криминологии проблеме планирования преступлений традиционно не уделяется должного внимания. Это можно объяснить тем, что криминологов интересуют именно причины совершения преступлений, а на стадии планирования преступления новых детерминантов преступности в принципе не возникает. Но при таком подходе упускается из виду, что криминологию интересует также предупреждение преступлений, а оно возможно на всех стадиях, пока преступное намерение полностью не осуществилось. И этап планирования здесь не исключение. По сути дела, именно на этой стадии кристаллизуется, оформляется замысел правонарушителя и преступление из абстрактного намерения превращается в ощутимую реальность. Но в это время его еще не поздно остановить, поэтому данному этапу генезиса необходимо уделять особое внимание.

Планирование преступления — второй блок генезиса преступного поведения после замысла. Если полагать, что мотив преступления сложился в предыдущем блоке, то в конце концов он должен реализоваться в конкретном поступке (или серии поступков) и привести к определенной цели, достижение которой удовлетворило бы интересы субъекта, например, помогло разрешить стоящую перед ним проблемную ситуацию или способствовало осуществлению жизненных (“стратегических”) планов. А для этого субъекту предстоит обдумать ситуацию и принять ряд решений.

Эти решения заранее не предопределены, их надо выбрать и осуществить. Как отмечает А.М. Яковлев, “поведение представляет собою результат бесконечного множества случаев выбора человеком между постоянно выдвигаемыми перед ним окружающей средой возможными вариантами поведения”. Все эти возможности отнюдь не произвольны и не бесконечны; они “в конечном итоге определяются содержанием экономических, идеологических и социальных категорий, характеризующих общество в целом”. Все это относится и к преступному поведению, для которого есть еще и дополнительные ограничения, связанные с наличием правовых норм и грозящей ответственностью.

Руководствуясь сложившимся мотивом поведения, субъект должен наметить образ своих действий. Сделать это без предварительного плана невозможно, если не принимать во внимание аффективных, импульсивных поступков, при которых “мотивом поведения является чувство, оповещающее субъекта о моментальной субъективной ценности поведения” .

Планирование совершения преступления, как и любого другого поступка, подчиняется общим закономерностям планирования операций. В их число входят следующие требования или предпосылки: нужно знать обстановку, в которой субъект предполагает действовать. Надо четко определить цель действий и их объект, применяемые способы и средства, время и место действия, затраты (ресурсы), способы реализации доступных результатов. При этом субъекту следует ясно представлять себе возможности, которыми он располагает, прогнозировать ожидаемые трудности и вероятные последствия своих действий, то есть, по сути, создать модель будущего поведения.

Это — условия любого планирования. Но в случае планирования преступления возрастают препятствия для достижения желаемого результата, и потому проявляются дополнительные требования, которые преступнику приходится учитывать при планировании: а) преступление — незаконный акт, и потому оно совершается, как правило, тайно; б) по той же причине преступление осуществляется по возможности быстротечно и так, чтобы не осталось его следов; в) преступление может вызвать сопротивление потерпевшего и правоохранительных органов; г) после его совершения субъект, как правило, скрывается сам и держит в тайне свое преступное деяние. Все эти особенности совершения преступления также принимаются во внимание преступником, если, конечно, планирование проводится им достаточно продуманно. Примерами такого планирования могут служить преступные действия фальшивомонетчиков. Некто С., желая скрыться от кредиторов, которым он был

должен крупную сумму денег, решил нажиться на изготовлении поддельных купюр Госбанка. Он начал с того, что купил у неустановленного лица паспорт на имя Иванова, затем по этому паспорту арендовал квартиру в Москве, установил там копировальный аппарат и стал печатать деньги. В общей сложности он изготовил 300 купюр на сумму свыше 3 млн. рублей, а также проездные билеты на метро и троллейбус. С. сбывал фальшивые деньги в разных магазинах, но однажды был задержан кассиршей, которая сумела быстро вызвать милицию.

Следует заметить, что квалифицированное планирование в реальной практике встречается не так часто. По мнению опрошенных нами экспертов, достаточно тщательно планировались корыстные преступления в 54% уголовных дел (мнение ученых) или 49% (мнение работников МВД); применительно к насильственным преступлениям соответствующие цифры составляют 23% и 30% . Более детальный анализ некоторых насильственных и корыстных преступлений, предпринятый в 80-х годах О.Л. Дубовик, показал, что только в 6,4% убийств и 4,1% разбойных нападений план действий преступников был ими хорошо продуман (преступления длительное время не были раскрыты, преступники не задержаны и т.п.).

Неполнота и дефектность планирования преступления объясняются многими причинами: неизвестностью обстановки, в которой предстоит действовать; ненадежностью имеющейся у преступника информации, в том числе о предполагаемых действиях противника — правоохранительных органов и потерпевшего; плохим прогнозированием развития событий; низким интеллектуальным уровнем многих преступников; состоянием стресса, в котором они принимают решения.

Сказанное, конечно, не относится к организованной преступности, в структуре которой планированием операций занимаются хорошо подготовленные люди, а в некоторых случаях для этой цели создаются и специальные подразделения. Значение, которое придается планированию преступной деятельности участниками организованной преступности, можно проиллюстрировать высказыванием одного крупного американского гангстера: “Если ты все обдумываешь и тщательно планируешь свои решения в любых действиях, ты должен победить”.

Понятно, что разрушение криминальных планов — одно из важных направлений предупреждения преступности.

Планирование преступных действий как элемент генезиса противоправного поведения надо отличать от того “стратегического” планирования своего жизненного пути, о котором говорилось в предыдущей главе. “Стратегическое” планирование, во-первых, намечает лишь общую линию развития биографии личности, как ее представляет себе данный субъект; во-вторых, оно в принципе может быть и не связано с преступной деятельностью. Планирование же, о котором говорится в этой главе, есть уже непосредственное определение всех основных составляющих будущего преступления. Его можно рассматривать в известном смысле как развитие, конкретизацию и детализацию “стратегического” плана личности, но чаще оно просто является разработкой практических путей удовлетворения конкретного интереса субъекта или разрешения проблемной ситуации.

Криминологи, изучавшие процесс планирования преступления и принятия решений в этом процессе, выделили ряд оптимальных критериев плана, которыми на практике руководствуются преступники. О.Л. Дубовик, анализировавшая дела об умышленных убийствах, указывает на следующие критерии: быстрота достижения поставленной цели (этим руководствовались 40% лиц); эффективность (целесообразность) избранного образа действий (45,5%); безопасность (18,12%); успешность выполнения задуманного (36,3%). При разбойных нападениях на первом месте стоит полезность (выгодность) принятого плана (более 80%), затем по нисходящей линии идут его целесообразность, успешность, простота осуществления и безопасность. Запасные варианты плана своих действий разрабатывали 31% убийц и 62,8% лиц, совершивших разбойные нападения.

Говоря о планировании как о самостоятельном блоке генезиса преступного

поведения, надо также иметь в виду, что оно проводится при подготовке да-

леко не всех преступлений. Планы действий разрабатывают лица, совершающие преступления против собственности (и то не всегда), преступления в экономике, должностные, политические преступления, а также, как уже упоминалось, примерно в трети или четверти преступлений против личности. В других случаях преступление осуществляется спонтанно, быстротечно, — под влиянием аффекта, во время ссоры, под воздействием возникшей ситуации, в состоянии опьянения, по подстрекательству соучастника и т. п. Не разрабатывают планов действий большинство правонарушителей- подростков; планирование затруднено и для некоторых категорий психопатов. Не могут планироваться неосторожные преступления.

Примером непродуманного, нечеткого плана, который к тому же изменялся “на ходу”, может служить преступление двух девушек — 18-летней М. и 20летней Ц., продавщиц коммерческой палатки. Проживая в неполных и малообеспеченных семьях, они, как установлено судом, хотели помочь содержать семьи, где были еще маленькие дети. Для того чтобы достать денег, М. и Ц. договорились совершить нападение на какого-нибудь водителя, завладеть автомашиной и продать ее. Однажды поздно вечером они остановили автомашину “Москвич”, которой управлял А. и попросили подвезти их к подруге. В машине напасть на водителя они не сумели. Узнав, что А. живет один, предложили купить

Рис. 11. Планирование преступления: р — принимаемые решения

шампанское и распить у него дома. Но денег ни у кого не было. Пришлось подвозить еще несколько пассажиров и только в 3 часа ночи они приехали на квартиру А., где стали пить купленное шампанское и ликер. А. лег на диван, а М. и Ц. остались на кухне, чтобы договориться о дальнейших действиях. Затем обе легли к А. на диван; Ц. стала его целовать, а М. нанесла А. три удара ножом в живот и грудь, затем еще пять ударов. Но А. вырвался, выбежал из квартиры и позвал соседей, которые вызвали милицию и скорую помощь. М. и Ц. были задержаны. На допросе М. сказала: “Конкретного плана, например, кто бы помог продать автомобиль, через кого, кому именно — у нас не было”. Водить машину они не умели.

Блок, обозначаемый нами как планирование преступления, может иметь различное “наполнение” в зависимости от вида преступления, личности преступника и текущей обстановки. Но в качестве максимального набора элементов он включает: более или менее четкую постановку цели, ради которой предпринимаются преступные действия; выбор объекта удовлетворения интереса; определение средств достижения цели. Каждый выбор связан с принятием решений, которые все более конкретизируются по мере развития событий. (В этой связи и весь блок можно было бы назвать блоком выработки и принятия решения.)

Содержание рассматриваемого блока может быть представлено в виде схемы (рис. 11).

Рассмотрим более подробно элементы блока планирования преступления.

Выбор цели

Цель — одна из важнейших характеристик человеческого поступка. “Если посмотреть повнимательнее, — пишет А. Адлер, — то обнаружится следующая закономерность, пронизывающая проявление любого душевного события: мы не способны думать, чувствовать, желать, действовать, не имея перед собой цели” . Это в полной мере относится и к противоправному поведению. Под целью совершения преступления обычно понимается тот результат, к которому стремится преступник. Надо заметить, что это определение несколько расплывчато и потому неточно. Дело в том, что в действительности преступник стремится не к одному, а нескольким результатам; цели поведения, в том числе и преступного, можно представить в виде иерархической структуры, так называемого “дерева целей”, от главного “ствола” которого отходят все более ветвящиеся побеги — основные, промежуточные, дополнительные и побочные цели. При этом “каждое звено этой сложной преступной деятельности в отношении предыдущего звена является целью, а в отношении последующего — средством.

Если исходить из представлений о существовании хотя бы у некоторых лиц неких “стратегических” жизненных планов, то их реализация в конечном счете и будет той главной целью деятельности, которой подчинены все остальные. Но это еще не есть цель преступления, тем более, что жизненные планы могут быть реализованы (и большей частью реализуются) непреступным путем. С формированием же мотивации преступления, а затем и включением в этот процесс негативных (антиобщественных) ценностных ориентаций личности формируется более близкая и более конкретная цель. Является ли эта цель преступной? Вопрос требует детального ответа. С одной стороны, мотив, даже социально неодобряемый (например, месть), может быть удовлетворен с достижением самых разных целей: унижением, избиением, даже убийством потерпевшего. Цель может быть связана с правомерными, нейтральными или противоправными поступками. Как показали криминологические исследования лиц, совершивших умышленные убийства и разбои, далеко не все из этих опасных преступников сразу остановились на осуществленном ими затем варианте поведения. Таких, соответственно, было только 37,3% и 23,3% лиц, причем 8,2% умышленных убийц до своего преступления обдумывали и правомерные варианты действии.

С другой стороны, выбор цели, какой бы она ни была, с юридической точки зрения, преступлением не является, ибо одна цель не образует его состава. Такое понимание оправдано и криминологически, потому что нельзя утверждать, что человек, избравший цель, даже связанную с совершением преступления, непременно его совершит. Поэтому выражение “преступная цель” более точно было бы употреблять применительно к уже совершенному преступлению.

В чем отличие цели от мотива? Главным образом в так называемом “опредмечивании” человеческого стремления. Мотив представляет собой внутреннее побуждение, которое еще не направлено на конкретный предмет (объект), способный его удовлетворить. Цель же, напротив, именно эту функцию и выполняет: она указывает на то, какой результат должен быть достигнут для удовлетворения мотива. Этот результат в принципе может быть получен либо во внешней среде (объективном мире), либо во внутренней, психологической сфере человеческого бытия (например, получение интеллектуального удовлетворения), Но только первый вариант имеет правовое значение, потому что преступление — всегда внешний акт поведения субъекта. Следовательно, поскольку речь идет о “преступной цели”, она всегда направлена на внешний конкретный предмет и объект.

Отличая цель от мотива, мы должны вместе с тем отметить и их близость. Во-первых, иногда ближайшая, а большей частью конечная (финальная), цель поведения преступника способна удовлетворить его мотивационные побуждения. Во-вторых, сама цель нередко имеет мотивирующее значение. Нельзя отрицать вероятности таких случаев, когда цель возникает даже раньше мотива или, по крайней мере, вместе с ним, например, если она подсказана подстрекателем. Конечно, можно оспорить это утверждение, ссылаясь на то, что мотив и здесь бессознательно существовал, но доказать это трудно.

Рассмотрим более подробно систему целей, избираемых преступником в процессе планирования своего поведения. С известной долей условности можно выделить несколько видов целей, входящих в процесс планирования и подготовки преступления (рис. 12):

а) Основная цель — достигается выполнением состава умышленного преступления. Например, это завладение деньгами при ограблении банка; лишение жизни потерпевшего при убийстве; унижение достоинства соперника при оскорблении и т. д. Именно эта цель имеет уголовно-правовое значение, поскольку непосредственно связана с нарушением правовой нормы. На ее достижение прежде всего и направлено поведение субъекта во время планирования и исполнения преступления.

Такую цель, например, преследовала Б., желая избавиться от мужа, который систематически пьянствовал, скандалил, создавая невыносимую обстановку в семье. Подруга познакомила ее с П., который согласился за 2 млн. рублей, т. е. около 400 долларов, (1996 г.) убить мужа Б. Он пришел в квартиру Б. ночью, когда тот спал, ударом заточки в область сердца убил его, спрятал труп в подвале, а следующей ночью перевез в лес.

В данном случае достижение цели означает в то же время и удовлетворение мотива преступления, хотя это бывает не всегда. Как мы увидим дальше, мотивирующие побуждения иногда удовлетворяются в ходе событий, происходящих уже после преступления, а в других случаях они вообще могут сохраняться продолжительное время и продуцировать новые преступления (такова, например, корысть).

Промежуточные цели — предшествуют основной цели и способствуют ее достижению. Здесь может сложиться, в зависимости от ситуации и планов преступника, весьма длинная и сложная цепочка целей и средств их реализации, которая обеспечивает движение к осуществлению основного замысла. Например, при подготовке ограбления банка нужно найти соучастников, достать необходимые инструменты, произвести разведку местности, и наконец, обеспечить заблаговременное укрытие. Все эти операции предполагают постановку и достижение ряда конкретных целей, без чего нельзя эффективно решить главную задачу.

Дополнительные, побочные, а также последующие цели — совпадают по времени достижения с основной целью или достигаются уже после нее. Они часто связаны с полимотивацией преступления (наличие нескольких мотиво, а иногда — с особенностями личности преступника или ситуации. Так, главарь банды, убивая провинившегося подчиненного, стремится не только избавиться от “предателя”, но и запугать других членов банды, а иногда и укрепить в своих глазах чувство собственного превосходства. Дополнительные цели возникают также при необходимости реализовать похищенное,

обеспечить себе безопасность после совершения преступления и во многих других случаях.

Рис. 12. Виды целей преступника: О — основная цель; К— конечная цель;

п — последующая, д— дополнительные; 1—4 — промежуточные Так, В., пьянствуя в доме М. вместе с ним и X., нанес М. удары ножом в грудь, от которых тот скончался. В. ушел домой, но на следующее утро решил уничтожить следы преступления. Он вернулся в дом М. и поджег его. Пожар был потушен, а В. задержан.

Рассмотрим более подробно основные цели, ради которых совершается преступление.

В Уголовном кодексе эти цели фиксируются двумя способами. Во-первых, в ряде статей УК есть прямое указание целей преступника. Например, терроризм (ст. 205 УК) совершается “в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения или оказания воздействия на принятие решений органами власти”. Пункт “м” части 2 статьи 105, говорящей об убийстве, упоминает о такой цели: “использование органов или тканей потерпевшего”. Купля-продажа несовершеннолетнего (ст. 152 УК) тоже может совершаться в целях изъятия его органов или тканей для трансплантации. Лжепредпринимательство (ст. 173) преследует цели незаконного получения кредитов, освобождения от налогов, извлечения иной имущественной выгоды или прикрытия запрещенной деятельности, а подкуп участников спортивных соревнований (ст. 184) — “оказание влияния на результаты этих соревнований”, и т.д. Заметим, что хотя в указанных и других подобных случаях цель преступника является необходимым признаком состава преступления, ответственность виновного может наступить до и независимо от достижения этой цели. Союз

став преступления окончен, когда совершены действия, описанные в диспозиции, и наступили соответствующие последствия (если они предусмотрены). Цель как элемент субъективной стороны преступления в рассматриваемых случаях преследуется преступником, но не обязательно должна быть им достигнута. Например, убийство, совершенное с целью использования органов или тканей потерпевшего, будет оконченным при наступлении смерти, а не тогда, когда будут использованы упомянутые органы или ткани — возможно, что этого вообще не случится. Важно, однако, что именно эту цель ставил перед собой виновный.

Таким образом, иногда преступление (в данном примере — убийство), по сути дела, представляет собой не конечный результат, а средство (способ) достижения основной цели. Если цель не достигнута, то совершение такого преступления, естественно, не погашает первичных мотивационных побуждений. Предположим, что мотивом убийства, совершенного в целях использования органов потерпевшего, была корысть. В момент совершения убийства данный мотив явно не был еще удовлетворен, хотя состав преступления окончен, и для наступления ответственности этого достаточно. Здесь необходимо подчеркнуть, что существует еще одна категория — конечная (финальная) цель, которая иногда совпадает с основной целью, но может быть достигнута и самостоятельно.

Второй вариант фиксации в УК основной цели, к которой стремится преступник, состоит просто в описании признаков действия (а часто и последствия), которые совершаются (и достигаются) с прямым умыслом. Иными словами, преступник желает совершения определенных действий и (или) наступления описанных в УК последствий. Следовательно, они выступают в данном случае в качестве целей его поведения, хотя этот термин в статье УК не употреблен. Примерами служат убийство без квалифицирующих признаков (ч. 1 ст. 105), умышленное причинение вреда здоровью (ч. 1 ст. 111), истязание (ч. 1 ст. 117), захват заложников (ст. 206), незаконное проникновение в жилище (ст. 139) и многие другие составы. Основная цель здесь: лишить жизни человека, изувечить его, захватить заложника и др.

Какова в этих случаях конечная, дополнительная или последующая цель преступника? Заранее трудно сказать — она может быть самой различной. Например, незаконное проникновение в жилище может быть предпринято для производства несанкционированного обыска; для надругательства над женщиной; с целью скрыться от преследования, по хулиганским мотивам и т. д. Захват заложника может иметь конечной целью получение выкупа или достижение политического эффекта. Как видно, и здесь мотивация субъекта большей частью не поглощается совершением преступления, которое практически выступает в качестве средства. Однако и здесь состав преступления окончен, несмотря на незавершенность субъективных замыслов и стремлений виновного.

Во всех этих случаях обращают на себя внимание три обстоятельства. Во- первых, как правило, конечная цель преступника простирается дальше, чем основная цель, включенная в состав преступления. Отсюда нетрудно сделать вывод, что преступление, совершенное субъектом, есть лишь один из способов достижения конечной цели и удовлетворения первичного мотивирующего побуждения. А это, в свою очередь, означает многовариантность в планировании преступного поведения. Отсюда и профилактический вывод: преступление можно предотвратить и на стадии планирования, “повернув” развитие событий на другой путь.

Во-вторых, выбор цели включает “телеологический” механизм дальнейшего поведения преступника: оно будет подчинено этой цели и определяться ею. Поскольку элементы генезиса преступления могут претерпевать инверсию, то в данном случае вполне возможно, что вслед за выбором цели субъект проверяет возможности ее достижения, сверяет свое поведение с системой ценностных ориентаций или со “стратегическими” жизненными планами. При таком развитии событий цель преступника образует ядро генезиса преступного поведения, от которого зависят другие его элементы.

В-третьих, напомним, что состав преступления, предусматриваемый УК, отнюдь не сводится к целевой функции поведения преступника. Очень большое значение имеет то обстоятельство, каким путем достигается преступный результат. А это значит, что выбор средств не менее важен в генезисе преступного поведения, чем выбор целей. Этот вопрос мы рассмотрим в одном из следующих параграфов.

Уголовная статистика сегодняшнего дня позволяет судить о том, какие цели преследуются большинством преступников. Эти цели своеобразно отражают социальную обстановку в стране. На первом месте, судя по содержанию уголовных дел, находятся цели материального характера (то, что в системе мотивации соответствует корыстным побуждениям). Эти цели достигаются в основном путем совершения преступлений против собственности (в 1995 г. они составили свыше 75% от всего массива преступлений); сюда относятся и преступления в сфере экономической деятельности (пока только 4%), и должностные, и корыстные преступления против личности .

На втором месте стоит цель сохранения или повышения своего статуса в сфере межличностных, а иногда и служебных отношений. Она достигается главным образом различного рода агрессивными, насильственными действиями (преступления против личности (9%), против общественного порядка (17%), преступления в сфере экономики и должностные). Хотя процент здесь ниже, но такие преступления весьма опасны, так как это посягательство не только на объекты, но и на жизнь и здоровье людей.

Далее в иерархии преступных целей можно назвать сексуальные притязания, тягу к алкоголю и наркотикам. Они осуществляются при совершении преступлений против личности и имущества.

В ряде случаев совершение преступления есть для преступника “самоцель”. Это происходит в случаях замещения цели, не достигаемой рациональными средствами; при бессознательной мотивации, аффекте и др. Приведенный выше пример с пастухом Ш., решившим устроить бессмысленное по существу крушение поезда, служит иллюстрацией к сказанному.

Итак, основная цель часто достигается через промежуточные. Психологическая литература обращает внимание на то, что хотя промежуточных целей и путей, ведущих к основной цели, обычно довольно много, все же их сравнительная ценность не одинакова. Она определяется по крайней мере тремя факторами: а) степенью сложности реализации промежуточной цели; б) мерой необходимых усилий для ее достижения; в) размером грозящей опасности . Поскольку мы говорим о постановке промежуточных целей применительно к преступному поведению, надо заметить, что далеко не все преступники оценивают и учитывают упомянутые факторы; большинство правонарушителей (исключая организованную преступность) вообще не задумывается о поиске наиболее эффективного пути достижения основной цели, а действует “напролом” и наугад, что приводит либо к срыву намеченного плана, либо к их скорому разоблачению.

Выбор объекта

Цель преступника достигается путем посягательства на определенный объект. В уголовном праве под объектом преступления понимаются люди и общественные отношения, охраняемые уголовным законом от преступных посягательств. В криминологии понятие объекта не вполне и не всегда совпадает с уголовно-правовым понятием. Акцент здесь не на том интересе, который защищен законом, а на том, удовлетворение которого является целью преступника. Общественные интересы и цель преступника не только направлены в противоположные стороны, но иногда могут относиться к разным сторонам объективной действительности (людям, вещам, общественным отношениям). В ряде случаев уголовно-правовое и криминологическое значения объекта совпадают. Так, человек будет объектом умышленного убийства в обоих этих значениях. Но, например, в преступлениях, связанных с наркотиками, уголовно-правовые объекты — здоровье населения и общественная нравственность преступника вовсе не интересуют. Его цель — добыть наркотики, продать их или использовать самому и т.п. Объектом его действий становятся наркотические вещества (что, согласно уголовно-правовой терминологии, составляет предмет преступления). Равным образом при даче взятки, с криминологической точки зрения, объектом посягательства будет поведение конкретного государственного служащего, но не интересы государственной службы в целом, защищаемые уголовным кодексом, — они преступнику большей частью совершенно безразличны.

Следовательно, в криминологическом исследовании под объектом посягательства понимается такой элемент внешней среды, воздействие на который реализует основную цель преступника. Г оворя языком уголовного права, это может быть предмет преступления, потерпевший, иное лицо (как при получении взятки) или же объект, соответствующий уголовно-правовому определению.

Примером настойчивого стремления преступников овладеть определенным объектом может служить дело отца и сына Р. Сын предложил отцу напасть на водителя легковой автомашины, убить его, а машину продать. В тот же день они остановили автомашину “ВАЗ”, которой управлял Б., и попросили подвезти их в пригород. У леса попросили остановиться. При этом сын нанес Б. два удара ножом в грудь, и тот скончался. Преступники отнесли труп в лес, а автомашину увезли в деревню и спрятали поблизости в лесу. Через день они остановили машину “Опель”, которой управлял М., стали его душить, но тот вырвался и убежал. Отец и сын Р. пытались угнать машину, но подбежал М. с палкой, и они бросили автомашину и скрылись. На третий день преступники остановили “ВАЗ”, которым управлял П., и попросили их подвезти. В машине они стали душить водителя, но тот выскочил из нее, а отец и сын угнали автомобиль, но по пути были задержаны милицией.

При планировании преступления выбор объекта, на который преступник должен направить свои действия, иногда совпадает с выбором цели, иногда следует за нею, но может и предшествовать ей.

В “классических” случаях именно цель ведет к планированию объекта, воздействие на который дает, по мнению преступника, желаемый результат (например, при экономических преступлениях). Характер объекта зависит главным образом, но не исключительно, от содержания мотивации и основной цели преступника. Но эта зависимость не является жесткой, так как ту же цель (и мотивацию) могут удовлетворить разные объекты (а один объект — способствовать достижению разных целей). В других случаях последовательность событий может быть иной. В принципе посягательство на общественные отношения может быть совершено не только “извне” (то есть, субъектом, не состоящим в этих отношениях; так, например, обстоит дело в случае угрозы со стороны преступника лицу, осуществляющему правосудие), но и “изнутри” — лицом, состоящим в этих отношениях; пример — преступная деятельность служащего госаппарата. В тех случаях, когда посягательство производится самим участником данных общественных отношений, выбор объекта нередко предшествует выбору цели действий; порой сам объект “подсказывает” ее. Например, банковский служащий, долгое время наблюдавший за безалаберностью в хранении денег в своем учреждении, планирует и осуществляет хищение. Объект — имущество банка — ему ясен изначально, дело только за тем, чтобы определить основную, промежуточные и дополнительные цели и выбрать подходящие средства.

Потерпевший, на жизнь или здоровье которого совершается посягательство, также нередко появляется до выбора цели (и средств) — при ссорах, конфликтах, в случае мести и т.д.

Из-за отсутствия однозначного соответствия между целью и объектом можно лишь указать наиболее часто встречающиеся объекты преступных посягательств в зависимости от целей преступника. Если преследуется корыстная цель, то, скорее всего, это будут преступления против собственности, в сфере экономической деятельности, преступления против интересов службы в коммерческих организациях, корыстные преступления против личности, против общественной безопасности или против государственной власти (злоупотребления полномочиями, взяточничество, служебный подлог).

Агрессивная мотивация и целенаправленность субъекта, связанная с защитой его социального статуса, самоутверждением, разрешением межличностных конфликтов определяет выбор в качестве объекта — личности, семьи, а иногда и общественного порядка.

Политические цели диктуют выбор преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства, а также против общественной безопасности (захват заложников, терроризм).

Можно указать на несколько факторов, которые обычно учитываются преступником при выборе объекта посягательства, если планирование преступного поведения имеет достаточно продуманный характер.

Во-первых, это полезность (выгодность) именно данного объекта, то есть возможность при направлении действий на данный объект достичь поставленной цели. Очевидно, что сама полезность объекта для преступника определяется многими конкретными обстоятельствами и может меняться в зависимости от времени и ситуации.

Во-вторых, доступность объекта для данного лица. Если проникновение в хранилище банка относительно доступно лицу, служащему в этом банке, то для постороннего такая операция может быть сопряжена с непреодолимыми трудностями. Произойдет замена объекта, или придется вообще отказаться от достижения намеченной цели.

В-третьих, безопасность использования намеченного объекта для преступника. Понятно, что речь идет об относительной (большей или меньшей) степени безопасности, так как любое преступление чревато для исполнителя ожидаемыми или неожиданными последствиями.

Перемены в экономических и социальных отношениях в российском обществе, происходящие в кризисной обстановке, заметно изменяют приоритеты в выборе объектов преступных посягательств. Интересы и цели преступников все больше смещаются в сторону частнособственнических отношений, что приводит к росту посягательств на отечественные и зарубежные фирмы, банки, акционерные общества, распространению финансовых афер и махинаций. Все чаще становятся потерпевшими от корыстных и насильственных преступлений богатые члены общества, иностранцы, беженцы, а также государственные и общественные деятели, нападения на которых прямо или косвенно связаны с экономической и политической мотивацией. От социальной ситуации зависит и число тех или иных объектов, попадающих в поле зрения преступников. Работает множество частных фирм, где есть чем поживиться. Выросло число банков и пунктов обмена денег, но стало меньше государственной собственности. Таким образом, сдвиг числа избираемых объектов преступных посягательств в сторону частнопредпринимательских институтов имеет под собой и субъективные, и объективные основания.