Рассматривая личностные и ситуационные факторы преступного поведения, нельзя не обратить внимания на их зависимость от условий жизни людей. Потребности, влечения и мотивы поведения человека субъективны. Но, во- первых, эта субъективность в известном смысле вторична: ведь сама личность сформирована объективной внешней средой (преломившейся через внутренние механизмы сознания и бессознательного). Во-вторых, внутренние побуждения, планы и интересы актуализируются и приобретают конкретную значимость — превращаются в мотивы поведения и решения опять- таки главным образом в силу внешних обстоятельств (например, из-за проблемных ситуаций). В-третьих, все эти интересы не могут быть удовлетворены (реализованы) без использования объектов внешней среды. Поэтому в конечном счете причины индивидуального преступного поведения кроются в социальных причинах, а они определяются состоянием жизни общества. Переживаемый нашей страной период характеризуется огромными сдвигами в социально-экономической, политической, государственно-правовой и духовной сферах.

Сдвиги эти и позитивны, и негативны. К положительным изменениям надо отнести разрушение командно-административной системы, полностью распоряжавшейся всей жизнью общества и каждого человека, отказ от единой и единственной идеологии, провозглашение свободы личности, собственности, религии, политических партий, открытость страны достижениям мировой науки и культуры. Но все это, к сожалению, происходит на фоне глубокого распада социально-полезных институтов, отношений и ценностей; к числу этих негативных изменений исследователи относят:

а)  кризис экономики; резкое социально-имущественное расслоение и, как следствие, рост социальной напряженности;

б)  глубокий управленческий кризис на всех уровнях социального взаимодействия; отсутствие доверия к власти;

в)  утрату политических и культурных ориентиров, распад традиционных ценностей, что обостряет проблемы идентификации значительной части населения.

Все это непосредственно сказывается на образе жизни людей, их потребностях, объективных и субъективных возможностях, а также на других составляющих генезиса поведения. А происходящие изменения неизбежно ведут к росту преступности.

Что касается потребностей, то на них отразилось прежде всего имущественное расслоение населения. В 1996 году соотношение доходов 10% самых богатых и 10% самых бедных групп населения в нашей стране составляло 14 : 1, а в целом за чертой бедности проживало от 25 до 40% населения . Естественно, что у необеспеченных слоев потребности нормального уровня постепенно — не по доброй воле — заменялись теми, которые мы называем жизненно необходимыми, т.е. такими, без удовлетворения которых невозможно поддержание биологического существования.

Одновременно происходили следующие изменения в системе потребностей:

а)  распространение завышенных (гипертрофированных) потребностей среди богатых людей. Характер этих потребностей в значительной степени определяется мировыми, а точнее, американскими и западноевропейскими стандартами жизни: богатые квартиры и автомашины, отдых за границей, покупка недвижимости в России и за рубежом и т.п.;

б)  рост привлекательности для других слоев населения завышенных потребностей, которыми характеризуются обеспеченные люди. В представлении части обывателей такие потребности свойственны и доступны всему классу предпринимателей, а, судя по социологическим опросам, этот класс является референтной группой для многих людей. Известно, что у лиц молодого возраста определяющими выступают мотивы личного благополучия . Хотели бы стать предпринимателями свыше 40% опрошенных молодых людей. Соответственно, и потребности у них формируются аналогичные.

Представления о завышенных стандартах потребления широко распространяются через рекламу в средствах массовой информации и таким образом начинают мотивировать поведение и тех людей, для которых удовлетворение таких потребностей законными средствами практически недоступно;

в)  расширение зоны извращенных потребностей. Оно также идет двумя путями: для некоторых обеспеченных людей аморальный образ жизни становится привычным; вместе с тем такие извращенные потребности, как пьянство, употребление наркотиков, выполняют замещающую роль у части обездоленного населения в силу фрустрации, вызванной безработицей, неосуществленными желаниями, бесперспективностью существования.

Таким образом, система потребностей у населения в целом деформируется в направлении расширения крайних ее показателей, а именно: вынужденного увеличения распространенности минимальных, жизненно необходимых потребностей, с одной стороны, и роста завышенных и извращенных потребностей — с другой. Это происходит за счет размывания уровня нормальных потребностей, ранее составлявших основную часть всех потребностей населения.

Изменения в сфере материальных потребностей неизбежно влекут за собой рост корыстной мотивации поведения. В группе населения, живущей ниже уровня бедности, воровство становится вынужденным способом физического выживания. В группе богатых людей оно представляет собой путь к удовлетворению гипертрофированных и извращенных потребностей. Экспертные оценки свидетельствуют о том, что только за счет указанной деформации потребностей проявления корыстной мотивации поведения увеличились по крайней мере втрое.

А как обстоит дело с возможностями удовлетворения потребностей, влечений и жизненных планов? Здесь также наблюдается неоднозначная картина.

Сначала рассмотрим ситуацию с законными, допускаемыми государством и правом возможностями обогащения. Такие возможности в переходный период, с одной стороны, расширились, а с другой — сократились. Они расширились прежде всего за счет признания частной собственности и разрешения предпринимательства. Отменены запреты на спекуляцию, коммерческое посредничество, ликвидирована монополия внешней торговли, фактически разрешены сделки с валютой и т.п. К тому же колоссально возросли возможности тратить заработанные (или украденные) деньги. Отменены прежние запреты на число и размеры домов, дач, автомашин, разрешено приобретение недвижимости за рубежом и многое другое.

Сокращение же реальных возможностей удовлетворения материальных потребностей произошло в основном в бюджетной сфере, включая научных сотрудников, преподавателей вузов и школ, врачей, работников учреждений культуры.

Резкое понижение уровня заработной платы, да к тому же регулярные задержки с ее выплатой, постоянное повышение цен и ликвидация ряда ранее существовавших у населения социальных льгот (почти бесплатное жилье, санатории и дома отдыха, детские учреждения и т. д.) отбросили значительную часть “бюджетников” в слой малообеспеченных людей, существенно снизив их возможности заработать деньги честным путем. Отсюда две линии движения населения: первая — в легальное предпринимательство, вторая — в сферу незаконной деятельности (корыстные преступления). Работать на государство стало невыгодно, а воровать — не только выгодно, но даже престижно. Теперь обратимся к области незаконных возможностей. Она существенно расширилась, главным образом из-за почти полной бесконтрольности со стороны государства за функционированием экономики. В результате наблюдаются такие явления, как “неурегулированность вопросов собственности, недостаточный контроль за законностью происхождения капиталов... разбалан- сированность финансово-кредитной системы, высокая степень монополизации при относительной свободе ценообразования, инфляция, неразвитость системы налогообложения, операций с ценными бумагами”. Все это создает ни с чем не сравнимые возможности незаконного обогащения, в том числе путем разнообразных мошеннических махинаций и прямого хищения материальных ценностей. Разумеется, подобные возможности есть далеко не у всех групп и слоев населения.

К этому надо добавить, что законные возможности обогащения в сфере предпринимательства, как это ни парадоксально, ограничены в наших российских условиях в большей степени, чем возможности незаконные. Многие предприниматели, особенно мелкие и средние, жалуются на то, что их “душат” налоги, обирают взяточники-чиновники, да еще “наезжают” рэкетиры. Все это ведет к достаточно широкому использованию незаконных форм предпринимательской деятельности, росту корыстной мотивации и, следовательно, к увеличению числа корыстных преступлений (в 1995 году их, только по официальным данным, было выявлено около 2 млн.).

Мы рассмотрели некоторые обстоятельства, влияющие на состояние корыстной мотивации и, соответственно, рост корыстной преступности. Однако переживаемый кризис переходного периода сказался и на других видах поведения, в том числе — на преступлениях агрессивного характера.

Резкое расслоение населения на богатых и бедных имеет не только имущественное, но и более многообразное социальное содержание. Например, безработица (а ее уровень в 1994—1995 годах дошел до 13%) означает утрату значительной частью граждан прежнего социального статуса, что вызывает неудовлетворенность их потребностей в самоуважении, в отношениях с социальным окружением, в профессиональном росте и в так называемой вертикальной мобильности. Деньги, богатство стали определять положение в обществе, а коль скоро они доступны далеко не всем, возникают состояние фрустрации, чувство утраты жизненных перспектив и, как следствие, агрессивное поведение либо замещение недоступных целей путем пьянства, наркотиков, вандализма. При этом, как отмечают исследователи, социальное неравенство ведет не только к усилению корыстной мотивации, но и сказывается на уровне социальной солидарности (ценностно-нормативного единства). Возрастает духовная и культурная деградация, утрачиваются нравственные ценности. По данным Н.И. Лапина и его сотрудников, с оправданием взяток согласны 37% опрошенных граждан, более четверти оправдывают месть, столько же — проституцию. “Все более широкое значение получает десоциализация личности, потеря жизненных ориентиров, формирование асоциальных способов личностной мотивации”.

Глубокая ломка основ общественного строя означает крах прежних ценностей, пересмотр взглядов на очень многие проблемы и жизненные отношения. Образовался вакуум в сфере идеологии, а отчасти и морали, наблюдается повсеместная утрата уважения к государственным установлениям, к правовым нормам и нравственным предписаниям.

Деформация социальных норм, достаточно развившаяся и затронувшая в той или иной мере всю нормативную систему, влечет разрушительные последствия. Рассмотрим два основных: нарушение социального управления и подрыв у населения веры в нормативные регуляторы.

Нарушение социального управления происходит и в случае деформации существующих институтов. Но пока не нарушена нормативная система, деформация институтов все же может рассматриваться как нечто случайное, временное, что еще можно исправить. Другое дело, когда перестают действовать законы, с ними не считаются, их не применяют и призывы властей к порядку попросту игнорируются. Именно о такой ситуации приходится вести речь, когда мы наблюдаем, например, прямое неисполнение указов Президента страны о сдаче незаконно приобретенного оружия либо самовольную отмену федеральных законов республиканским и даже местным руководством (“война законов”). Управление обществом не может существовать без нормативной системы, в которой главным звеном является правовой компонент. Иначе общество разрушается, превращается в анархический конгломерат “удельных княжеств”, опускается к натуральному хозяйству и простому продуктообмену.

Эти объективные последствия разрушения нормальной системы тесно сочетаются с субъективной стороной рассматриваемого процесса — ростом неверия населения в нормативные регуляторы. Право, нравственность, обычаи и традиции отвергаются. Наступает состояние так называемой аномии, т. е. жизни без нормативной определенности, по сути дела — в состоянии безвластия. Как пишет югославский исследователь, аномия проявляется в познавательном плане (дезориентация, путаница целей), в эмоциональном плане (отупение, беспричинный страх, пессимизм) и в плане мотивировочном (апатия, уход в себя). Аномия “представляет собой феномен ценностного вакуума”'.

Близкие к этому явления отмечает и российский исследователь. “В 1994 году россияне чувствовали себя значительно менее защищенными, чем в 1990 году, от хулиганских групп — 87,5 (58,1)%, от организованной преступности — 89,5 (54,5)%, ...от бедности и бездомности — 55,1 (28,9)%, ...от ощущения, что жизнь зашла в тупик — 51,5 (26,2)%”' . За три последующих года положение не улучшилось.

История знает много примеров подобного рода. Правда, в недрах разрушительного процесса возникали и начинали складываться правовые нормы, которые соответствовали общественным отношениям новой формации. Тем самым закладывались основы нормативной системы — нравственной, религиозной, правовой. Так же, как новые социальные институты приходят на смену старым, так и новая нормативная система вытесняет прежнюю, свидетельствуя о возникновении и укреплении вновь рождающихся общественных отношений.

В нашей стране такие отношения должны были бы появиться прежде всего в сфере экономики в связи со становлением и развитием рынка. Но этот полный противоречий процесс проходит крайне медленно. Тяжелое состояние экономики вынуждает сохранить многие прежние административные методы управления хозяйством, а рыночные нормы еще “не работают” в силу экономических, психологических и прочих причин. Налицо прямое разрушение правовой системы и пока что слабые попытки создать новую — без видимых позитивных результатов.

Как уже отмечалось, одним из опасных последствий разрушения нормативной системы является подрыв доверия населения к органам государственной власти и управления. В таких условиях, когда нет веры в закон, возникают агрессивные, экстремистские силы и резко обостряются конфликты. Одновременно зарождаются и новые, в основном негативные, нормы в отношениях между людьми: озлобленность, пренебрежение к интересам окружающих, эгоизм, вседозволенность в выборе средств.

Изучение системы ценностей современного человека показывает, что и в условиях кризиса сохраняются некоторые “базовые” ценности, которые авторы одного из исследований назвали “повседневным гуманизмом”. Речь идет о таких категориях, как правда, добро, свобода, а также о таких ценностях, как интересная работа, продолжение рода, хорошие отношения с окружающими, забота о детях и стариках, спокойная совесть. Эти понятия и установки получили одобрение значительного числа опрошенных граждан (от 40 до 75%) . Вместе с тем в условиях кризиса духовных идеалов и перехода к рыночной идеологии получили заметное развитие следующие ценностные позиции:

—     эгоистический эгалитаризм (забота о собственном здоровье и благополучии, о заработке, комфорте, равенстве доходов); суждения “жить по своим критериям” и “таким сделала меня жизнь”;

—     патриотичный конформизм (Родина одна; надо быть индивидуальностью; жить, где нравится; жить, как все; следовать традициям);

—     социализированная предприимчивость (соотнесение себя с новым поколением; предприимчивость; равноправный диалог);

—     прагматичный псевдогуманизм (закон может посягнуть на жизнь; иногда приходится лишать жизни; никто не вправе лишать жизни).

Нетрудно увидеть противоречивость и переходный характер этих суждений, которые представляют собою смесь общечеловеческих ценностей с более поздними наслоениями, порожденными рынком.

В период социального кризиса деформации ценностных ориентаций проявляются в различных формах. Прежде всего это неполнота системы ценностных ориентаций, отсутствие в этой системе таких идей и представлений, которые имеют основополагающее общесоциальное значение. Например, отсутствие в системе ценностей человека такого принципа, как уважение к другим людям, превращает ее в мировоззрение эгоиста, эгоцентриста. Понятно, что пробел в системе ценностей неизбежно заполняется представлениями с противоположным знаком: если не ценится личность, то, значит, главенствующая роль принадлежит искаженным групповым (националистическим, клановым и т. д.) или эгоистическим интересам и представлениям. Подобного рода ценности с противоположным знаком называют иногда “антиценностями”, имея в виду их антисоциальную направленность.

Далее, искажения в системе ценностных ориентаций могут выражаться в противоречивости этой системы, ее неустойчивости. Таковы, например, популистские требования “справедливости”, когда, с одной стороны, провозглашают лозунг всеобщего равенства, а с другой — стараются достичь личной выгоды за счет других. Как отмечалось в литературе, “в этом случае личность, как правило, лишь внешне адаптируется к требованиям общества, широко используя демагогию, ханжество, лицемерие как способы самоутверждения” и — добавим — как средство достижения личных корыстных целей.

Искажения системы ценностных ориентаций выражаются и в том, что на фоне прежних представлений людей возникают новые, еще не утвердившиеся в общественном сознании. В результате складываются противоречивые, иногда весьма причудливые, сочетания старых и новых представлений, идей, ценностей, которые в своей совокупности не столько направляют, сколько дезорганизуют личность.

Обычно при таком расхождении различают ценности новаторские и консервативные. Деформация ценностных ориентаций может носить как прогрессивный, так и реакционный характер. Переход от периода застоя к перестройке породил и развил такие ценности, как демократизм, свобода, гласность, открытость. Но позднее появились и такие идеологические и психологические явления и установки, как национализм, шовинизм, нетерпимость к взглядам и поступкам других, жестокость. Характерно, что те и другие группы ценностных ориентаций могут сосуществовать, преобладая соответственно в различных группах и слоях населения. Не в последнюю очередь эта дифференциация связана с социально-экономическим положением общества, его классов и социальных групп. Ценностные предпочтения — весьма чуткий барометр общественной жизни, и он сразу же реагирует на ее ухудшение или улучшение.

Многие проявления в сфере “массовой культуры” содействуют углублению указанного противоречия, внедряя в сознание и поведение обывателя терпимость, а то и привычку к насилию, аморализму. Индивидуалистические ценностные ориентации ведут к отрицанию норм общественной морали и права, что особенно заметно влияет на взгляды и поступки подростков и молодежи. Помимо довольно условного разделения изменяющихся ценностей на прогрессивные и консервативные, реакционные, можно отметить еще разницу в общей оценке конкретной ситуации, в которой живут люди: в ценностных ориентациях отражаются настроения социального оптимизма или, напротив, пессимизма. Первое, будучи связано с представлениями о прогрессе, улучшении уровня жизни, благополучии и т.п., господствует в бескризисные периоды развития общества, когда оно находится на подъеме. Второе — показатель и элемент кризиса. Социальный пессимизм при этом захватывает все более широкие слои населения и сказывается негативным образом на мотивации поведения, порождая психологию выживания любым путем. Сейчас мы переживаем именно этот период.

Надо заметить также, что ценностные представления, а также связанные с ним общественные настроения не остаются уделом личностей или малых социальных групп. Они, во-первых, распространяются вширь, охватывая большие слои населения, классы, общество в целом, а во-вторых, приобретают институционализированный характер, выражаясь в лозунгах, призывах, становясь знаменем общественных движений, партий, платформ. На базе новых (или старых, консервативных) ценностей может формироваться целая система взглядов, превращаясь в идеологию, что, в свою очередь, порождает стремление к созданию новых норм и институтов, политических партий и движений, к изменению всей общественной системы.

Деформация социальных ценностей может иметь самые различные временные параметры. Это могут быть кратковременный всплеск общественных настроений (скажем, в связи с международными событиями) или же затянувшиеся кризисные изменения, которые существенно меняют общественную психологию. Многие прежние идеи и представления в этом случае отпадают, заменяются совсем другими. Не могут в этой связи не прийти на ум такие пары понятий, как “бескорыстие—выгода”, “честность—обман”, “равенство—богатство и бедность” и т.д. Эти понятия сейчас, в период кризиса, нередко смешаны, перепутаны, неопределенны.

Отметим также характер изменения ориентаций населения в социальнополитической сфере. Как отмечают исследователи общественного сознания, в 1992—1995 годах шел процесс адаптации населения к новым политическим и экономическим условиям. После пяти лет реформ около 70—75% граждан, утратив веру в государственную и общественную поддержку, “стали надеяться в жизни только на себя и свою семью”.

Другим важным изменением стала поддержка населением введения частной собственности. Существенно понизилась ценностная значимость интересной работы и ориентации на трудовой коллектив, 32% опрошенных считают труд лишь средством достижения других целей. При выборе трех наиболее важных условий благополучной жизни большинство опрошенных предпочли хорошее здоровье, материальный достаток и крепкую семью.

Вот какую иерархию ценностей для населения России выявили исследования Российского независимого института социальных и национальных проблем. Наибольшее предпочтение (74,6%) получили “спокойная совесть и душевная гармония”, затем следуют “хорошие семейные и дружеские отношения” (70,8%), равенство возможностей для проявления способностей (64,8%), свобода — “возможность быть самому себе хозяином” (64,5%), быть “яркой индивидуальностью” (47,8%), “главное в работе — это сколько за нее платят” (36,3%), “доступ к власти, возможность оказывать влияние на других” (15,1%). Общественные интересы и коллективные ценности в этой таблице отсутствуют.

По наблюдению Н.И. Лапина, в сознании людей, исповедующих “предприимчивый нонконформизм”, в 1990 году можно было отметить три ценности: инициативность, независимость, нравственность. Из них к 1994 году определенно сохранились только две первые. Один из девизов этой позиции: “Я сам сделал себя, а другие пусть сами о себе заботятся”.

Если посмотреть на изменения в системе ценностных ориентаций населения глазами криминолога, то нетрудно увидеть здесь рост индивидуалистских, частно-партикулярных взглядов, что, конечно, прямо поддерживает и усиливает корыстную, а в ряде случаев — и агрессивную мотивацию поведения. При резком ослаблении социального контроля, что характерно для периода кризиса, такая мотивация служит благоприятной основой для активизации преступного поведения.

С учетом этих обстоятельств совершенно понятна оценка состояния преступности в России, данная в официальном аналитическом докладе НИИ при Г е- неральной прокуратуре РФ: “Криминальная ситуация ухудшается и реально значительно тяжелее отраженной в уголовной статистике: преступность становится более тяжкой... все более профессиональной ...определяющими в изменениях преступности являются преступления против собственности... . В стране отмечается распространение оружия; растут преступления, связанные с наркотиками; расширяется вовлечение в преступную деятельность несовершеннолетних и женщин. В 1996 году число преступлений в стране — около 3 млн. — превысило те цифры, которые были характерны для всего Союза ССР с его территорией и населением в самые тяжелые времена.

Значит ли сказанное, что и новое — послекризисное общественное сознание будет характеризоваться только отрицательно? Есть ли позитивные ценности в том общественном строе, который приходит на смену существовавшему у нас государственному социализму?

Результаты исторического и социокультурного анализа приводят к выводу, что они есть. Это ценности — упорный труд, самоограничение, социальная ответственность, уважение к другому человеку, строгая деловая этика, предприимчивость, настойчивость в достижении поставленной цели. “Все это прекрасно разработано в западной культуре, но напрочь отсутствует в нашей”. Воспитание положительного идеала в новых социальных условиях — одна из важнейших задач.

Суммируя сказанное, можно отметить, что болезненный процесс смены общественного строя непосредственно сказался на образе жизни людей, что и проявилось в изменениях их потребностей, планов, возможностей, интересов и ценностных ориентаций, а соответственно, и в росте преступности. К сожалению, новый образ жизни оказался благоприятным только для небольшой части населения, разочаровав большинство. И эта ситуация свойственна отнюдь не только России. Вот что пишет, например, западногерманский исследователь: в бывшей ГДР “в течение начального периода — непосредственно после переворота — вера в новую свободу, равенство и участие была очень сильна, но она натолкнулась на новое социальное неравенство, в частности, в материальной и политической областях... Более того: большая часть населения испытала разочарование, увидев, что мечта о большем равенстве и свободе не становится автоматически реальностью”. Это в конечном итоге, замечает автор, “ведет как к возникновению конфликтного поведения... так и к принятию конфликтов и даже определенных форм насилия”.

Мы рассмотрели ряд особенностей социально-экономических, политических и духовно-нравственных отношений нашего кризисного общества, на фоне и под воздействием которых формируется генезис преступного поведения. Перейдем теперь к последнему вопросу книги — о стратегиях борьбы с этим негативным явлением.