Субъективные условия освобождения от уголовной ответственности в случаях, специально предусмотренных статьями Особенной части УК РФ

Субъективные условия освобождения от уголовной ответственности в случаях, предусмотренных примечаниями к статьям Особенной части УК РФ, подразделяются следующим образом: действия лица, направленные на прекращение преступной [1] деятельности; действия лица, направленные на информирование компетентных органов о преступном деянии; способствование раскрытию и (или) расследованию (пресечению) преступления; обстоятельства, предшествующие и способствующие совершению преступления (тесно взаимосвязанные с ним); своевременное оповещение виновным лица о возможности причинения последнему вреда; возмещение виновным ущерба, причиненного бюджетной системе РФ в результате совершенного преступления.

Состав первой группы условий является весьма обширным. Общность их заключается в том, что все данные действия направлены на прекращение лицом преступного деяния. Действующая редакция УК РФ насчитывает несколько форм их реализации: сдача предметов, запрещенных либо ограниченных в гражданском обороте (ст. 222, 223, 228, 2283 УК); освобождение потерпевшего (ст. 126, 1271, 206 УК); прекращение участия в запрещенной законом организации (ст. 2054, 2055, 208, 210, 2821, 2822 УК).

Подобные условия представляют особый интерес при анализе практики применения примечаний к ст. 222, 228, 2283 УК РФ. По конструкции составов данные преступления являются длящимися. В этом случае момент прекращения преступного посягательства и начало выполнения виновным совокупности позитивных действий, необходимых для освобождения от уголовной ответственности, совпадают. Данные нормы освобождения от уголовной ответственности содержат указание на возможность прекращения преступной деятельности в форме добровольной сдачи предметов, запрещенных или ограниченных к свободному обороту на территории РФ (оружие, боеприпасы, наркотические средства или их прекурсоры и т.д.).

Согласно примечаниям к ст. 228, 228 УК РФ, освобождение от уголовной ответственности лица, совершившего преступление, представляется возможным при наличии совокупности следующих условий: добровольной сдачи лицом наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов (либо их прекурсоров), растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества (либо их прекурсоры), либо их частей; а также активных действий лица, которые способствовали раскрытию или пресечению указанных изобличению лиц, их совершивших, обнаружению имущества, добытого преступным путем.

Под добровольной выдачей наркотических средств, психотропных веществ либо их прекурсоров законодатель понимает фактическую передачу указанных предметов представителю власти. Понятие представителя власти раскрывается в примечании к ст. 318 УК России. Таковым является должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости.

Рассматривая критерии добровольности выдачи указанных предметов, следует принимать во внимание наличие у лица, сдающего их, реальной возможности распорядиться подобными предметами (наркотическими средствами) каким - либо иным способом (помимо выдачи), то есть приобрести, хранить, перевезти, переработать и т.д. Например, в случаях, когда лицо - хранитель указанных предметов соприкасается с представителем власти (при остановке транспортного средства работником ГИБДД, посещении жилища участковым уполномоченным полиции, при общении лица с сотрудниками таможенных органов), их сдача является добровольной.

В примечаниях к ст. 228 и 228 УК РФ указывается, что не может признаваться добровольной выдача указанных предметов изъятие их при задержании лица, а также при производстве следственных действий по их обнаружению и изъятию. Подобной позиции придерживается и Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 15.06.2006 г. № 14 (ред. от 23.12.2010 г.) «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» (п. 19) в части применения примечания 1 к ст. 228 УК РФ.

Выемка заключается в изъятии определенных предметов и документов, имеющих значение для дела, если точно известно, где и у кого именно они находятся. В данном случае, согласно ст. 183 УПК РФ, до начала производства выемки, лицу предлагается выдать предметы или документы, подлежащие изъятию, а в случае отказа выемка производится принудительно.

При подобном законодательном регулировании выемки, когда правоохранительным органам известно у кого и где хранятся наркотические средства, добровольная сдача указанных предметов, действительно не представляется возможной. Поскольку, вынося постановление о производстве выемки, следователь (дознаватель) располагает фактическими данными о наличии у конкретного лица в определенном месте наркотических средств (их прекурсоров); альтернатива в поведении этого лица практически исключена, а предметы могут быть изъяты и без его содействия. В данном случае лицо лишь облегчает и упрощает сам процесс изъятия сотрудниками правоохранительных органов наркотических средств (психотропных веществ) или их прекурсоров. Это, по существу, не влияет на результат следственного действия. Полагаем, что исключение могут составлять только те ситуации, при которых

выемка производится не для изъятия указанных предметов, а любых других. При этом у лица существует реальная возможность распорядиться наркотическими средствами иным способом, например, выдав лишь те предметы, с целью отыскания которых и

осуществляется выемка, наркотических средств.

но не указав

на наличие у

него

Полагаем,

что при

производстве

обыска, в силу

его

существенных

отличий

от выемки,

добровольная сдача

наркотических

средств

(психотропных

веществ) либо

их

прекурсоров возможна, но при определенных условиях. При этом в действиях лица должен отсутствовать элемент «вынужденности», даже в случаях, когда производство обыска нацелено именно на обнаружение наркотических средств (психотропных веществ) или их прекурсоров. При этом совершенно не принимается во внимание, что отыскание указанных предметов может быть затруднительно для правоприменителя или невозможно в принципе. Например, место нахождения указанных предметов тщательно замаскировано или обладает внушительной площадью, то есть требуется особая скрупулезность поиска или специальное оборудование, которые отнюдь не гарантируют положительного результата. На наш взгляд, подобные обстоятельства исключают «вынужденность» выдачи указанных предметов со стороны виновного, поскольку вероятность отыскания данных предметов чрезмерно мала, а виновный имеет реальную возможность иным способом распорядиться ими.

Анализируемое Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2006 г. № 14 не исключает возможности освобождения от уголовной ответственности за впервые совершенное преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 228 УК РФ, в связи с деятельным раскаянием (ч. 1 ст. 75 УК РФ). При этом указываются те лица, которые хотя и не сдавали наркотические средства или психотропные вещества, а также растения, содержащие наркотические средства или психотропные вещества, либо их части, ввиду отсутствия у них таковых, но явились с повинной, активно способствовали раскрытию или пресечению преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, изобличению лиц, их совершивших, обнаружению имущества, добытого преступным путем. В данном постановлении речь идет о лицах, которые, например, хранили (перевозили) наркотические средства и употребили их. В этой связи все же не ясно, почему настолько широко трактуются условия освобождения лица от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием.

Полагаем, что данное постановление в некотором смысле дезактивирует действенность и справедливость норм - примечаний к ст. 228, 228 УК РФ и нуждается в совершенствовании, например, в более детальном толковании понятия иного способа распоряжения наркотическими средствами.

Рассматривая практику применения примечания к ст. 222 УК РФ, необходимо привести следующий пример.

Сычевским районным судом Смоленской области Д. был осужден по ч. 1 ст. 222 УК РФ, а также по другим статьям действующего уголовного закона [2] . В кассационном порядке приговор не был обжалован.

Президиумом Смоленского областного суда приговор в части квалификации действий осужденного Д. по ч. 1 ст. 222 УК РФ оставлен без изменения. В надзорной жалобе Д. просил отменить приговор в части его осуждения по ч. 1 ст. 222 УК РФ в связи с тем, что он до начала обыска добровольно сообщил сотрудникам милиции о месте нахождения оружия и боеприпасов, выдав им указанные предметы.

Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ жалоба была удовлетворена в связи с тем, что оружие и боеприпасы Д. выдал добровольно до начала обыска, таким образом, отменив судебные решения в части его осуждения по ч. 1 ст. 222 УК РФ. Дело было прекращено на основании примечания к указанной статье.

Так, под добровольной сдачей огнестрельного оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств, предусмотренной примечаниями к статьям 222 и 223 УК РФ, следует понимать выдачу лицом указанных предметов по своей воле или сообщение органам власти о месте их нахождения при реальной возможности дальнейшего хранения вышеуказанных предметов. Следует отметить, что не может признаваться добровольной сдачей предметов, указанных в статьях 222 и 223 УК РФ, их изъятие при задержании лица, а также при производстве следственных действий по их обнаружению и изъятию. Вместе с тем выдача лицом по своей воле не изъятых при задержании или при производстве следственных действий других предметов, указанных в статьях 222 и 223 УК РФ, а равно сообщение органам власти о месте их нахождения, если им об этом известно не было, в отношении этих предметов должна признаваться добровольной.

Следует отметить, что добровольность сдачи оружия обоснованно оценивается применительно к конкретным обстоятельствам дела[3]. В этой связи, позиция Верховного Суда РФ при рассмотрении вопроса о добровольности выдачи наркотических средств (психотропных веществ) либо их прекурсоров представляется весьма не логичной.

Условие добровольного освобождения потерпевшего, незаконно удерживаемого преступником, называется в примечаниях к ст. 126, 127[4], 206 УК РФ. С моментом освобождения потерпевшего связывается фактическое прекращение возможности наступления более тяжких общественно опасных последствий преступления (например, гибель потерпевшего, причинение вреда его здоровью и т.д.). В подобных ситуациях добровольность следует разграничивать с невозможностью дальнейшего удержания потерпевшего или достижением целей, указанных в диспозициях соответствующих статей Особенной части УК РФ. Так, ч. 1 ст. 206 УК РФ прямо указывает, что захват или удержание лица совершаются в целях понуждения государства, организации или гражданина совершить какие-либо действия необходимые для освобождения заложника. При похищении человека преступник также может иметь весьма конкретные преступные намерения, несмотря на то что в диспозиции статьи указание на них отсутствует. В случае их достижения освобождение потерпевшего не следует рассматривать как добровольное. Аналогичный вывод следует и при наличии внутреннего согласия виновного даже на частичное удовлетворение его требований (в частности, при захвате заложника, когда виновный соглашается освободить потерпевшего в обмен на частичное удовлетворение предъявленных требований). В качестве примера в юридической литературе приводится следующий пример 1 . Лицо, систематически потребляющее наркотические средства, с целью их получения и потребления захватывает и удерживает заложника. При этом виновным выдвигаются определенные требования: передача крупной суммы денежных средств в иностранной валюте, предоставление наркотических средств, транспортного средства и т.д. После получения и потребления указанных наркотических средств виновный соглашается освободить заложника. При этом сознательно лицо допускало возможность освобождения потерпевшего уже после выполнения только этого требования. Налицо внутреннее согласие лица, совершившего преступление, на частичное удовлетворение его требований. В подобных ситуациях весьма сложно говорить о целесообразности освобождения виновного от уголовной ответственности.

При решении вопроса об освобождении лица, совершившего преступление, от уголовной ответственности по примечаниям к ст. 126, 127, 206 УК РФ, следует установить мотивы и цели совершения указанных деяний (например, желание получить выкуп, воспрепятствовать отправлению правосудия, желание виновного таким способом защитить свои интересы, причинить вред здоровью или деловой репутации потерпевшего, либо отомстить потерпевшему и т.д.).

Среди криминалистов отсутствует единство мнений об уголовно - правовом понятии мотива. Наиболее распространенным в уголовно-правовой доктрине является определение мотива как побуждения, которым руководствовалось лицо при совершении преступления [5] . Данное определение базируется на понятии «мотив», означающем в психологии побудительную внутреннюю причину, источник активности действий человека, что является правильным. В основе любого мотива лежит определенная потребность или система потребностей, которая обуславливает возникновение интересов, привычек, убеждений, то есть всего того, что в конечном итоге проявляется в началах, побуждающих человека к предметному действию1. Представляется интересной позиция в определении понятия мотива, при которой в нем выделяется внешний предмет потребности. Данный термин употребляется не для обозначения переживания потребности, а для характеристики того объективного, в чем эта потребность конкретизируется в данных условиях и на что направляется как побуждающее ее[6] [7] [8] [9].

В уголовно-правовой литературе некоторые криминалисты рассматривают в качестве определения мотива преступления стремления, переживания . Представляется, что эта позиция является ошибочной, поскольку мотив преступления субъективно выражается в переживаниях, стремлениях, но прямо, непосредственно в них не содержится, что создает впечатление, будто бы сами переживания побуждают поведение. В действительности переживания не могут породить направленную деятельность, а поэтому такое определение понятия мотива

4

преступного деяния вызывает сомнения .

Цель преступления представляет мысленную модель будущего результата, к достижению которого стремится виновный, возникающая на основе преступного мотива 1. Следует отметить, что уголовно-правовое значение мотивов и целей преступления учитывается исключительно в плане правильной квалификации содеянного. При решении вопроса об освобождении от уголовной ответственности по примечаниям к ст. 126, 1271, 206 УК РФ, мотив и цель практически не находят своего применения. Необоснованно игнорируется один из действенных рычагов воздействия на асоциальные установки личности для их коррекции. Полагаем, что учет преступного мотива и цели при решении вопроса об освобождении лица от уголовной ответственности в указанных случаях будет способствовать дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания виновного.

Следует отметить, что буквальное толкование примечания к ст. 206 УК РФ указывает на возможность освобождения даже тех виновных, которые освободили заложника после удовлетворения выдвинутых ими требований. Полагаем, что следует конкретизировать указанные нормы об освобождении, чтобы избежать возможных ошибок в судебно - следственной практике и двусмысленного толкования норм. В данном случае уместно привести следующий пример.

Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ было прекращено дело в отношении лиц, осужденных по ч. 3 ст. 126

Л

УК РФ . При этом, как видно из приговора, потерпевший был освобожден ими только после того, как написал расписку о возврате несуществующего долга в размере 50 000 долларов США. То, что потерпевшего отпустили из квартиры, в которой он удерживался до получения выкупа, не свидетельствует о его добровольном [10] [11] освобождении виновными. Кроме того, из материалов дела следует, что преступники были осведомлены о розыске их сотрудниками правоохранительных органов, а также о наличии у потерпевшего требуемой за его освобождение суммы денежных средств. Впоследствии Президиум Верховного Суда РФ обоснованно отменил указанное определение судебной коллегии, направив дело на новое рассмотрение.

Безусловно, рассматриваемые примечания играют существенную роль в предотвращении вредных и необратимых для потерпевшего и близких ему лиц последствий преступления. Однако конструкции указанных норм нуждаются в изменениях, которые позволят исключить все юридические неточности, упорядочив порядок их применения практическими работниками правоохранительных органов.

Таким образом, редакция примечания к ст. 206 УК РФ может выглядеть следующим образом: «Лицо, совершившее деяние, предусмотренное настоящей статьей, и отказавшееся от своих требований, добровольно либо по требованию властей освободившее заложника, освобождается от уголовной ответственности».

Сказанное выше в полной мере относится и к примечанию ст. 126 УК РФ. Одним из критериев включения того или иного примечания об освобождении от уголовной ответственности в Особенную часть УК России выступает значимость данной нормы для защиты естественных и неотчуждаемых прав человека. В случаях, когда вопросы связаны с интересами личности, неотчуждаемыми и принадлежащими человеку от рождения правами и свободами, выбор способа их защиты и компенсации в случае нарушения должен привлекать особое внимание законодателя Ведь право на жизнь является наиболее важным правом в иерархии таковых (ст. 20 Конституции РФ).

Напомним, похищение человека и незаконное лишение свободы являются смежными составами преступлений. В качестве непосредственного объекта преступлений выступает личная (физическая) свобода потерпевшего, дополнительными объектами могут выступать, в частности, жизнь и здоровье потерпевшего. Незаконное лишение свободы определяется через отсутствие в деянии признаков похищения. Однако перечисленные признаки являются неопределенными. Содержание понятия «похищение человека» в уголовном законе также не раскрывается. Следовательно, существует возможность его субъективного толкования, создающая предпосылки для судебно - следственного произвола. При этом незаконное лишение свободы является менее тяжким составом преступления по сравнению с похищением человека.

Следует обратить внимание, что действующая редакция УК РФ не одержит нормы об освобождении за совершение преступного деяния, предусмотренного ст. 127 УК РФ. К сожалению, это положительным образом отражается на интересах преступников, а не законопослушных граждан, общества и государства. Подобное положение дел приводит к возникновению ситуаций, при которых преступник заинтересован в совершении более тяжкого и «удобного» преступления. Тем более, что при этом предусмотрена и возможность освобождения от уголовной ответственности. Норму об освобождении от уголовной ответственности за указанное деяние, ввиду смежности составов преступлений, предусмотренных ст. 126 и 127 УК РФ, а также во избежание законодательной [12] избыточности, целесообразно было бы изложить в рамках единого примечания к ст. 126 УК РФ. Полагаем, что редакция примечания к ст. 126 УК РФ может быть изложена следующим образом: «Лицо, впервые совершившее деяние, предусмотренное настоящей статьей, а также ст. 127 настоящего Кодекса, и отказавшееся от достижения преступных целей, добровольно и безусловно освободившее потерпевшего, освобождается от уголовной ответственности».

Важная нормативная дефиниция, на которую необходимо обратить внимание, содержится в примечании 1 к ст. 1271 УК РФ. В частности, совершенно непонятно, чем руководствовался законодатель, предусматривая освобождение от уголовной ответственности лица, впервые совершившего деяние, предусмотренное именно ч. 1 или п. «а» ч. 2 указанной статьи, которое добровольно освободило потерпевшего и способствовало раскрытию совершенного преступления, если в его действиях отсутствует иной состав преступления. Данная норма, безусловно, призвана стимулировать посткриминальное поведение лица. Однако не ясно, почему именно в этих двух случаях.

Напомним, что ч. 2 ст. 1271 УК РФ также содержит следующие квалифицирующие признаки торговли людьми: совершение данного деяния в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии либо в материальной или иной зависимости от виновного; в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности; в отношении несовершеннолетнего. Подобные квалифицирующие признаки присущи и другим статьям действующего кодекса, например ст. 126 и 206 УК РФ. Причем законодатель предусматривает возможность освобождения виновного от уголовной ответственности в данных случаях, в отличие от примечания к ст. 1271 УК РФ.

Деяния, предусмотренные ч. 2 ст. 127[13] УК, относятся к категории тяжких, а в диспозициях ч. 2 ст. 126 и ч. 2 ст. 206 УК РФ, содержащих аналогичные признаки, речь идет об особо тяжких преступлениях. Степень и характер общественной опасности данных деяний являются максимальными. В одном случае (ст. 126 и 206 УК РФ) законодатель предусматривает освобождение виновного от уголовной ответственности, а в другом (ст. 1271 УК РФ), таковое является невозможным. При этом соблюдение условий примечания 1 к ст. 1271 УК РФ лицом, осуществляющим торговлю людьми в составе, например, группы лиц по предварительному сговору в отношении 5 или 10 человек, может привести к его освобождению от уголовной ответственности. Лицо, в одиночку совершившее данное преступление в отношении одного потерпевшего - например, несовершеннолетнего, будет подлежать уголовной ответственности даже в случае выполнения всех условий примечания. Полагаем, что следует согласиться с теми учеными1, которые не могут найти логичного и обоснованного ответа на вопрос о том, почему законодателем действие указанной нормы об освобождении распространено лишь на ч. 1 и п. «а» ч. 2 ст. 1271 УК РФ. Названные обстоятельства указывают на серьезные просчеты законодателя в конструкции указанной нормы, предусматривающей освобождение от уголовной ответственности.

В связи с этим, полагаем необходимым изложить примечание 1 к ст. 1271 УК РФ в следующей редакции: «Лицо, впервые совершившее деяния, предусмотренные частью первой или пунктами «а», «б», «з», «и» части второй настоящей статьи, добровольно и безусловно освободившее потерпевшего и активно способствовавшее раскрытию совершенного преступления, освобождается от уголовной ответственности».

Н.Н. Вопленко обосновано указывает, что в числе причин, снижающих эффективность применения уголовного закона практическими сотрудниками, лидирующее место занимают нечеткие и двусмысленные правовые предписания1. Законодатель должен стремиться максимально лаконично и доступно излагать уголовно - правовые нормы, особенно предусматривающие возмож - ность освобождения от уголовной ответственности за совершение тяжких и особо тяжких преступлений. Критерии законодательной точности весьма разнообразны. Особый интерес представляют гносеологический и логический уровни (аспекты) познания.

Гносеологический аспект точности норм Особенной части УК об освобождении заключается в обобщении наиболее существенных и типичных признаков некоторого множества сопряженных с посягательством обстоятельств, формы выражения которых тождественны или имеют максимальное сходство. В данном случае нормы являются конкретными и отражают особенности позитивного поведения или обстоятельства, предшествующие и способствующие совершению преступления (тесно взаимосвязанные с ним), их специфические черты и особенности. С одной стороны, законодателю необходимо максимально конкретизировать каждый специальный случай, а с другой, не допустить избыточности в уголовном законе (например, терминологической), вызванной погрешностями законодательной техники.

Логический аспект точности норм об освобождении в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями уголовного закона, отображает их взаимосвязь с нормами Общей части УК РФ и между собой.

Напомним, что основное предназначение законодательных терминов - отображать действительное содержание любой нормы. Именно поэтому слова и словесные комплексы, которые включены (будут включены) в конструкцию специальных норм освобождения от уголовной ответственности, должны отличаться однозначностью, лаконичностью и информативностью.

Следующие нормы - примечания (ст. 2054, 2055, 208, 210, 2821,

л

282 УК РФ), предусматривающие освобождение от уголовной ответственности, содержат условия о прекращении участия лица в запрещенной законом организации (сообществе, организации, объединении и т.п.).

Содержание специальных случаев освобождения от уголовной ответственности, предусмотренных примечаниями к ст. 2821 «Организация экстремистского сообщества» и 2822 «Организация деятельности экстремистской организации», свидетельствует о законодательных неточностях при их построении. Данные нормы являются полностью тождественными, причем, примечание к ст. 2821 УК РФ не соответствует содержанию диспозиции самой статьи. Напомним, что примечание к ст. 2821 УК РФ представлено в сле - дующей редакции: «Лицо, добровольно прекратившее участие в деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления».

Буквальное толкование указанных норм позволяет констатировать, что решение вопроса об освобождении лица от уголовной ответственности по примечанию к ст. 282[14] или 2822 УК РФ возможно только после того, как вступит в законную силу решение суда о ликвидации или запрете деятельности сообщества (организации), являющегося экстремистским. При этом в ст. 1 Федерального закона РФ «О противодействии экстремистской деятельности» раскрывается понятие экстремистской организации. Таковой признается общественное или религиозное объединение либо иная организация, в отношении которых по основаниям, предусмотренным действующим законодательством, судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности. Таким образом, до указанного момента организация не является экстремистской. Следовательно, участие в ней уголовно ненаказуемо. Возникает логичный вопрос: на каком основании лицо вообще подлежит уголовной ответственности, если организация не признана решением суда экстремистской? В данном случае, чтобы исправить существующие неточности архитектоники примечаний к ст. 282 и 282 УК РФ следует исключить из них само определение экстремистской организации, поскольку оно вносит некую двусмысленность в указанные нормы.

Напомним, что некоторые авторы, исследуя специальные случаи освобождения от уголовной ответственности, указывают на прекращение преступной деятельности вследствие позитивного поведения лица (при совершении длящихся преступлений)1. К числу таковых относятся: хранение огнестрельного оружия, хранение наркотических средств (либо их прекурсоров), участие в незаконном вооруженном формировании, террористическом сообществе или деятельности террористической организации, участие в экстремистском сообществе или деятельности экстремистской организации. В некоторых случаях законодатель обязал лицо информировать органы власти о содеянном (например, лицо, сдавая оружие или наркотические средства (их прекурсоры), тем самым ставит в известность уполномоченные государственные органы о совершенном преступлении; либо лицо информирует о существовании террористического сообщества или прохождения обучения в целях осуществления террористической деятельности), а в других нет. В этой связи информирование органов власти о прекращении преступной деятельности в случае участия лица в экстремистском сообществе (деятельности экстремистской организации), как условие освобождения от уголовной ответственности представляется нам весьма логичным. Это позволит установить имело ли место прекращение лицом преступной деятельности и фактический момент окончания таковой.

Указанный недостаток присущ и примечанию к ст. 208 УК РФ, предусматривающему освобождение от уголовной ответственности лица, прекратившего участие в незаконном вооруженном формировании (например, в случае отсутствия у него оружия). Полагаем, что в конструкции примечаний об освобождении к ст. 208, 282 , 282 УК РФ необходимо включить условие о

необходимости информировать органы власти о прекращении виновным преступного деяния.

Как указывалось ранее, существует явное несоответствие между заголовком самой статьи 2821 УК РФ - «Организация экстремистского сообщества» - и содержанием примечания 1 к ней. Следует отметить, что освобождение от уголовной ответственности предусматривается для лиц, участвующих в деятельности общественного (религиозного) объединения либо иной организации, признанных экстремистскими. При этом законодатель исключает возможность освобождения от уголовной ответственности организаторов, руководителей или иных представителей частей и структурных подразделений экстремистского сообщества. Практический интерес в данном случае представляет формулировка примечания к ст. 210 УК РФ, которая не исключает подобной возможности. Из конструкции примечания к ст. 210 УК РФ законодателем обоснованно исключена необходимость информирования виновным правоохранительных органов о решении прекратить участие в преступной организации (сообществе). Так, одной из предпосылок данного специального случая освобождения является склонение участников подобных организаций к сотрудничеству с правоохранительными органами. Прежде всего, речь идет о проведении оперативно - розыскных мероприятий, связанных с изобличением конкретных участников данных организаций (сообществ), созданием условий, способствующих пресечению и раскрытию преступлений при активной роли последних, и разоблачением руководителей и участников преступных организаций (сообществ). В результате этого необходимость сообщения правоохранительным органам о добровольном прекращении участия в преступной организации (сообществе) теряет всякий смысл.

Признак добровольности прекращения указанных действий состоит в том, что они осуществляются лицом осознанно и по собственной воле при наличии у него реальной возможности продолжать пребывание (руководство) в подобной организации. При этом выход должен быть окончательным, то есть он не должен носить временный характер (например, сложившиеся обстоятельства, болезнь, поездки и т.п.).

Мотивы прекращения преступной деятельности значения в указанных специальных случаях не имеют. В качестве наиболее распространенных можно указать следующие: боязнь участника подобной организации (сообщества) за собственную безопасность или безопасность своих близких, невыгодность или бесперспективность участия в подобной организации (сообществе), раскаяние виновного или переоценка им жизненных ценностей.

С целью устранения указанных неточностей архитектоники и преодоления законодательной избыточности, в том числе и перегруженности Особенной части УК РФ нормативным материалом, а также повышения эффективности применения практическими работниками указанных норм, предлагаем следующую редакцию примечания 1 к ст. 2821 УК РФ: «Лицо, совер - шившее преступление, предусмотренное настоящей статьей, а также статьей 2822 настоящего Кодекса, добровольно прекратившее участие в экстремистском сообществе (деятельности такового) или входящем в него структурном подразделении либо объединении организаторов, руководителей и иных представителей частей и структурных подразделений такого сообщества и сообщившее об этом органам власти, освобождается от уголовной ответст - венности».

С.В. Дьяков утверждает, что «из всех составов о терроризме, предусмотренных в УК России, «работающими» оказались: сама норма о террористическом акте (ст. 205 УК) - 72% и организации незаконного вооруженного формирования или участии в нем (ст.

208 УК) - 20 %»\ Реже применяется норма, предусматривающая освобождение от уголовной ответственности за захват заложника.

Остановиться подробнее на исследовании действующей редакции примечания к ст. 208 УК РФ, в котором говорится об освобождении от уголовной ответственности лица, добровольно прекратившего участие в незаконном вооруженном формировании и сдавшего оружие, если в его действиях не содержится иного состава преступления.

Под участием в такой организации следует понимать выполнение лицом любых действий в соответствии с задачами и целями этого формирования. К таковым следует относить: дежурства, патрулирования, выполнение хозяйственных работ, получение денежных вознаграждений, снабжение формирования всем необходимым - снаряжением, продуктами питания и т.д. Руководство незаконным вооруженным формированием может выражаться в осуществлении кадровой политики (подбор, расстановка участников), решении финансовых вопросов, построении взаимоотношений с органами власти и т.п.

По мнению некоторых авторов [15] [16] критерий вооруженности данного формирования включает несколько составляющих: наличие любого вида оружия у каждого из членов формирования, наличие в данном формировании хотя бы одной единицы военной техники (бронетранспортера, танка, ракетного комплекса и т.д.) либо оружия более мощного, чем боевое стрелковое (например, артиллерийская пушка или миномет), годного для применения по назначению.

Учитывая подобные обстоятельства, необходимо выделить и тех лиц, которые могут участвовать в незаконном вооруженном формировании, не имея непосредственно в своем распоряжении оружия вовсе или самостоятельной единицы такового (лица, выполняющие хозяйственные работы, обеспечивающие снабжение участников такого формирования продуктами питания, осуществляющие ремонт и управление бронетехникой и т.д.).

Обязательным условием освобождения от уголовной ответственности для любого из названных участников незаконного вооруженного формирования является сдача им оружия, которого у него просто может и не быть. В противном случае освобождение указанных лиц от уголовной ответственности не представляется возможным, поскольку отсутствует соответствующая совокупность условий, необходимых для этого.

В целях исправления данной неточности в формулировке примечания к ст. 208 УК РФ, следует изложить ее таким образом: «Лицо, добровольно прекратившее участие в незаконном вооруженном формировании, сообщившее об этом органам власти, сдавшее оружие и боеприпасы в случае наличия у него таковых, освобождается от уголовной ответственности».

Следующая группа субъективных условий связана с сообщением виновным о содеянном преступлении. Термин «явка с повинной» ни в одном из анализируемых примечаний не встречается. Законодателем используются термины: «сообщение», «предупреждение» и «заявление» о совершенном лицом преступлении. Несмотря на различные формулировки этих условий, цель их включения в конструкции примечаний заключается в необходимости информирования виновным органов власти (ст. 205, 205 , 205 , 275 УК РФ), органов, имеющих право возбудить уголовное дело (ст. 204, 291, 2911 УК РФ), органов следствия (дознания) или суда (ст. 307 УК РФ) о факте содеянного. При этом анализ примечания 1 к ст. 2054 УК РФ позволяет сделать вывод о неточности его конструкции, поскольку не ясно кого именно следует проинформировать виновному в случае добровольно прекращения участия в террористическом сообществе. Возможно предположить, что речь идет об информировании органов власти.

Отдельно отметим примечания к ст. 205, 205 \ 2053, 2054, 275, 307 УК РФ, в которых информирование соответствующих органов служит неким способом предотвращения последствий преступления или наступления дальнейшего ущерба. В данных случаях общественно опасное деяние и наступление общественно опасных последствий все же отделены временным периодом, позволяющим преступнику принять меры, направленные на предотвращение подобных последствий.

Подобные способы оповещения соответствующих органов вряд ли можно рассматривать как полноценную явку с повинной, как, например, в случае освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием. При этом в специальных случаях освобождения реализация подобных условий ограничена временным пределом. Например, в примечании к ст. 307 УК РФ указывается, что подобное заявление о преступлении должно быть сделано до вынесения приговора или решения суда.

Особого внимания заслуживает архитектоника примечания к ст. 205 УК РФ, согласно которому: «Лицо, участвовавшее в подготовке террористического акта, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом способствовало предотвращению осуществления террористического акта и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления».

Многие представители уголовно-правовой науки убеждены, что эта норма, как и примечания к ст. 122, 337 и 338 УК РФ, имеет иную правовую природу, отличную от деятельного раскаяния[17]. Данная позиция не лишена рационального зерна. Однако следует отметить недостаточно корректную законодательную формулировку примечания к ст. 205 уголовного закона.

Напомним, с юридической точки зрения террористический акт будет считаться совершенным, если в деянии лица присутствуют все признаки состава данного преступления. Другими словами, деяние должно быть юридически окончено. Состав преступления по конструкции - усеченный. В связи с этим юридический момент его окончания перенесен со стадии наступления общественно опасных последствий на стадию возникновения в результате деяния реальной возможности их наступления. Наступление общественно опасных последствий террористического акта (диспозиция ч. 1 ст. 205 УК России) не является конструктивным признаком указанного состава преступления, поскольку указанные последствия свидетельствуют только о фактическом окончании этого преступления.

С.В. Дьяков обоснованно утверждает, что примечание к ст. 205 УК РФ является одним из факторов мотивации прекращения террористического акта лицом, которое участвовало в его подготовке, но «своевременными действиями способствовало предотвращению его осуществления»[18] [19]. Указанные действия могут

быть связаны со своевременным сообщением в органы власти, аннулированием акта подстрекательства, вербовки либо иного вовлечения лица в террористическую деятельность путем разубеждения, блокирования развития преступления, вплоть до применения физических контрмер, срыва процесса вооружения преступников или подготовки к совершению указанных преступлений и иным образом недопущению тяжких последствий.

Содержание примечания к ст. 205 УК РФ буквально следует толковать следующим образом: субъект преступления должен отказаться от доведения преступления до конца - способствовать недопущению совершения взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность наступления неблагоприятных последствий.

Весьма убедительна и точка зрения С.В. Борисова. Он полагает, что содержание указанной нормы «явно не соответствует системным свойствам уголовного права, так как вносит диссонанс в устоявшиеся положения о добровольном отказе (ст. 31 УК)» Однако его предложение об исключении примечания об освобождении от уголовной ответственности из содержания ст. 205 УК РФ, с последующим применением в подобных случаях положений ст. 31 УК РФ, представляется необоснованным.

Рассмотрим те случаи, когда виновный предотвращает последствия террористического акта на стадии юридически оконченного посягательства. Данные ситуации в настоящее время выпадают из поля зрения законодателя и правоприменителей. Р.Д. Шарапов и С.Н. Шатилович приводят следующий пример: «... террорист, испортивший колодезную воду, но впоследствии предотвративший массовую гибель людей своевременным 1 предупреждением об этом органов власти, может рассчитывать максимум на смягчение наказания, но не на освобождение от уголовной ответственности» \ Авторы утверждают, что указанная норма связывает освобождение субъекта от уголовной ответственности исключительно с объективными признаками добровольного отказа от преступления. Справедливость подобных суждений подтверждается и тем, что при буквальном толковании примечания в качестве его адресатов можно назвать только лиц, участвующих в подготовке террористического акта - организаторов, подстрекателей, будущих исполнителей. Для действительных же исполнителей, часто втянутых в террористическую деятельность по принуждению, но своевременно одумавшихся, закон фактически не предусматривает «поощрения» их позитивного поведения в виде освобождения от уголовной ответственности. Хотя они нередко оказываются единственными, кто имеет реальную возможность предотвратить широкомасштабные и необратимые последствия террористического акта.

Текстуально освобождение от уголовной ответственности связывается с самим фактом оказания помощи в предотвращении террористического акта независимо от ее результатов, то есть - предотвратил субъект своими действиями террористический акт или нет, формально значения не имеет. Однако это противоречит не только логике правового регулирования, но и здравому смыслу. Освобождение от ответственности на основании примечания к ст. 205 УК РФ возможно только при условии реального недопущения последствий этого преступления исключительно при [20] непосредственном участии и помощи самого виновного, который предпринял все зависящие от него меры по их предотвращению.

Не утратил своей актуальности и вопрос о том, исчерпывается ли основание освобождения от ответственности исключительно случаями добровольного способствования предотвращению террористического акта, либо наряду с этим подобные действия допустимы после предъявления соответствующих требований представителями органов власти. Полагаем, что включение данного условия будет способствовать достижению более значимого общественного результата, нежели привлечение виновного к уголовной ответственности, - эффективной защиты прав, законных интересов значительного числа граждан, которые могут пострадать от катастрофических и необратимых последствий террористического акта. Полагаем, что интересы правосудия в данном случае вторичны.

Таким образом, редакция примечания к ст. 205 УК РФ нуждается в совершенствовании и может выглядеть следующим образом: «Лицо, добровольно или по требованию властей предпринявшее все зависящие от него меры, которые привели к предотвращению гибели людей или причинения значительного имущественного ущерба либо иных тяжких последствий, указанных в настоящей статье, освобождается от уголовной ответственности за данное преступление».

Следует отметить, что реализация этого предложения позволит упорядочить уголовно-правовое регулирование компромисса в борьбе с терроризмом. При этом до момента юридического окончания состава террористического акта стимулом к оставлению преступной деятельности будет выступать норма о добровольном отказе (ст. 31 УК РФ).

Подобные пробелы и неточности в целом присущи и примечанию к ст. 2051 УК РФ, в связи с чем предлагаем следующую его редакцию: «Лицо, совершившее преступление,

предусмотренное настоящей статьей, предпринявшее все зависящие от него меры, приведшие к предотвращению наступ - ления общественно опасных последствий преступления, которое оно финансировало и (или) совершению которого содействовало, освобождается от уголовной ответственности».

Учитывая изложенное, считаем целесообразным конкретизировать примечание 1 к ст. 2054 УК России указанием на информирование именно органов власти со стороны лица, добровольно прекратившего участие в террористическом сообществе, о существовании подобной организации.

В примечании к ст. 275 УК РФ содержится специальный случай освобождения от уголовной ответственности лица, совершившего государственную измену, а также шпионаж и насильственный захват/удержание власти. Законодатель указывает, что освобождение возможно в случае, если лицо добровольным и своевременным сообщением органам власти или иным образом способствовало предотвращению дальнейшего ущерба интересам России и в его действиях не содержится признаков иного состава преступления.

Добровольность в данном случае предполагает отсутствие вынуждающих обстоятельств, а своевременность оценивается по наличию у соответствующих органов власти реальной возможности предотвратить наступление ущерба интересам РФ. Вынужденный отказ лица от продолжения преступной деятельности при наличии у него информации о том, что против него возбуждено уголовное дело либо ведется работа контрразведкой, не говоря уже о заинтересованных «консультациях», в том числе с зарубежной спецслужбой, свидетельствует о невозможности продолжения преступления в таких условиях. Полагаем, что с точки зрения обеспечения интересов государства так и должно быть.

Некоторые ученые убеждены, что конструкция примечания к ст. 275 уголовного закона ориентирована на воспрепятствование причинению более тяжкого ущерба от преступления (по сравнению с тем который уже причинен), то есть «из двух зол выбирается меньшее» [21] . В качестве способов предотвращения ущерба законодатель указывает своевременное сообщение виновным орга - нам власти о содеянном. Иные способы предотвращения дальнейшего ущерба сводятся к принятию виновным личных мер либо к действиям лица под руководством компетентных государственных органов и т.п.

Однако освобождение от уголовной ответственности возможно за уже совершенное преступление, о котором и сообщает виновный. При этом сложность в данном специальном случае заключается в установлении наличия у виновного реальной возможности причинения дальнейшего ущерба интересам Российской Федерации, либо совершения иных деяний, также способствующих наступлению указанных общественно опасных последствий. Каких - либо критериев определения дальнейшего ущерба не называется. Должен ли причиненный ущерб быть меньше предотвращенного или нет, закон также не определяет. Таким образом, законодатель, установив весьма «размытые рамки» освобождения от уголовной ответственности виновного, создает предпосылки для совершения «удобных» преступлений. При этом не исключена и возможность возникновения произвола со стороны судебно - следственных органов.

Например, А.А. Игнатьев при определении дальнейшего ущерба предлагает руководствоваться известными признаками института крайней необходимости [22] . Автор рассматривает своевременность с позиции отсутствия в действиях виновного системности, указывая, что причиненный ущерб безопасности страны не должен быть значительным и невосполнимым.

В этой связи интересен следующий пример.

С. было подготовлено и подброшено на территорию французского Генконсульства в Санкт - Петербурге письмо, в котором он предлагал представителям консульства встретиться для обсуждения условий сотрудничества в интересах Франции.

В последующем им было переправлено еще одно письмо с указанием места встречи с представителями консульства и документ, в котором сообщалось о наличии у него сведений военного характера и готовности за материальное вознаграждение их выдать.

После проведения встречи с оперативным работником контрразведки, которого С. принял за представителя Генконсульства Франции, он подтвердил свои намерения, мотивировал свои действия и попросил в последующем предоставить ему гражданство указанной страны.

На очередной встрече С. был задержан при передаче документов, содержащих сведения, составляющие

государственную тайну. Против него было возбуждено уголовное дело, которое было квалифицировано как покушение на государственную измену в форме оказания помощи иностранному государству в проведении враждебной деятельности и покушение на измену в форме выдачи сведений, составляющих государственную тайну1.

В связи с этим весьма убедительной представляется позиция С.В. Дьякова, который убежден, что «в целях более четкого достижения побудительного мотива к недопущению тяжких последствий от содеянного в норме следует упразднить слово «дальнейшего»[23] [24].

В свете изложенных фактов, целесообразно изложить примечание к ст. 275 УК РФ в следующей редакции: «Лицо, совершившее преступления, предусмотренные настоящей статьей, а также статьями 276 и 278 настоящего Кодекса, освобождается от уголовной ответственности, если оно добровольным сообщением органам власти и (или) иным образом предотвратило наступление ущерба интересам Российской Федерации».

Одним из условий освобождения от уголовной ответственности по примечаниям к ст. 204, 291, 2911 УК РФ является добровольное сообщение виновным о совершенном преступлении - дачи взятки, совершении коммерческого подкупа или посредничества во взяточничестве. В качестве адресата такового называются правоохранительные органы, имеющие право возбудить уголовное дело.

Состав указанных деяний является формальным, считается оконченным с момента принятия должностным лицом (лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации) хотя бы части незаконного вознаграждения либо услуг имущественного характера. Сообщивший о подобном факте в правоохранительные органы, указывает на уже совершенное преступление.

В юридической литературе отсутствует единство мнений по вопросу толкования добровольности сообщения лицом о даче взятки (коммерческом подкупе или посредничестве во взяточничестве). Например, некоторые авторы убеждены, что лицо не освобождается от уголовной ответственности за дачу взятки по мотивам добровольного заявления, если оно сообщило о даче взятки на допросе по другому делу, полагая, что об этом известно органам следствия [25] . С данной позицией достаточно трудно согласиться.

Необходимость данного примечания обусловлена потребностью полной фиксации подобных преступных деяний с целью изобличения получателей взятки (подкупа) и защиты законных интересов других лиц. В этой связи мотив добровольного заявления значения иметь не будет.

Способствование раскрытию и (или) расследованию (пресечению) преступления как условие освобождения от уголовной ответственности встречается, например, в примечаниях к статьям ст. 1271, 204, 228, 291 или 2911 УК России. Содержание данного условия заключается в стремлении лица, совершившего преступление, своими действиями оказать помощь правоох - ранительным органам в установлении истины по уголовному делу. Подобная помощь может выражаться в изобличении других участников преступления, указании места его совершения, выдачи орудий, средств совершения преступления и в иных действия.

Логично предположить, что в любом из специальных случаев освобождения дача виновным признательных правдивых показаний

- обязанность лица, совершившего преступное деяние. Однако в большинстве норм - примечаний такое условие формально отсутствует, что может существенно затруднить работу правоохранительных органов в рамках отправления правосудия. Эти сложности, мы полагаем, связаны с изменениями уголовного закона (диспозиции ч. 2 ст. 75 УК РФ), внесенными Федеральным законом № 153 - ФЗ от 27.07.2006г. Они нарушили ее

корреспонденцию с ч. 1 ст. 75 УК РФ. Указанное условие фактически «выпало» из поля зрения законодателя.

Некоторые исследователи полагают, что в любом из специальных случаев освобождения от уголовной ответственности виновный обязан давать изобличающие его (остальных участников преступления) показания, а термин «способствование раскрытию преступления» гораздо шире дачи правдивых показаний [26] . Он предусматривает более активные формы и виды положительного поведения лица. С подобной точкой зрения весьма сложно согласиться полностью. Следует напомнить, что в соответствии с ч. 2 ст. 45 Конституции РФ каждый вправе защищать права и свободы всеми возможными способами, не запрещенными законом, а Уголовный кодекс РФ не предусматривает ответственности обвиняемого (подозреваемого) за дачу ложных показаний.

Полагаем, что включение подобного условия в каждое примечание об освобождении в рассматриваемых случаях представляется нецелесообразным. Это позволит избежать перегруженности нормативным материалом Особенной части УК РФ. Учитывая действующий процессуальный досудебный порядок освобождения от уголовной ответственности, подобное условие могло бы усовершенствовать его. Следовательно, необходимо включить подобное условие о способствовании раскрытию

преступления в соответствующую статью

Уголовно - процессуального кодекса РФ.

В ряде специальных случаев об освобождении - ст. 204, 210,

-5 1

228, 228 , 291 и 291 УК РФ - законодатель указывает на «активное» способствование раскрытию и (или) расследованию преступления, как условие освобождения. Напомним, в п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, называется активное способствование раскрытию и расследованию преступления, изобличению и уголовному преследованию других соучастников преступления, розыску имущества, добытого в ре - зультате преступления. Активность виновного в данном случае - некий качественный критерий. В широком смысле активность (от латинского activus - «деятельный») представляет собой определенную деятельность человека [27] . Говоря конкретнее, активность - это социальное качество личности, воплощенное в способности совершать социально значимые действия.

Возможно предположить, что законодатель используя указанный термин - «активное способствование раскрытию и (или) расследованию преступления» - указывал на инициативные посткриминальные действия виновного, направленные на максимальное упрощение деятельности правоохранительных органов при установлении обстоятельств содеянного, изобличении виновных, отыскании имущества и иных ценностей, добытых преступным путем, с целью экономии сил и средств уголовной юстиции.

Не прояснило ситуацию и Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 09.11.2005 г. № 546-П05 по данному вопросу. В нем указывается, что активное способствование раскрытию преступления заключается в даче подробных и достоверных показаний об обстоятельствах совершенных пре - ступлений, причем независимо от дальнейшего поведения лица, в том числе и в ходе судебного разбирательства по уголовному делу[28]. Помимо прочего, лицо должно полностью признать свою вину в совершении инкриминируемого преступного деяния.

Активное способствование раскрытию преступления выражается в действиях виновного по предоставлению органам следствия ранее не известной информации. Законодатель обоснованно выделяет качественную сторону рассматриваемого условия. Со стороны преступника способствование раскрытию преступного деяния может быть добровольным или вынужденным, явным или скрытым, инициативным или по заданию пра - воохранительных органов. Указанные действия могут реализовываться лицом в различных формах, например, указание места нахождения орудий преступления, разоблачение соучастников такового, предотвращение наступления ущерба, помощь в проведении следственных и оперативно-розыскных мероприятиях, предоставление вещественных доказательств по уголовному делу и т.д.

Таким образом, с учетом позиции Верховного Суда РФ, в целях корректировки архитектоники примечания к ст. 1271 УК РФ, необходимо обозначить качественную сторону такого условия освобождения от уголовной ответственности, как способствование раскрытию преступления.

Следует отметить, что в примечаниях к ст. 337 и 338 УК России содержится условие о стечении тяжелых обстоятельств, а в примечаниях к ст. 204 и 291 уголовного закона - условие о вымогательстве подкупа или взятки, что указывает на некую «вынужденность» совершения виновным указанных преступных деяний[29].

Справедливо упомянуть, что основы уголовно-правовой политики в области криминализации дачи взятки и коммерческого подкупа заложены и в нормах международного права - Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию (Страсбург, 1999); Конвенции ООН «Против коррупции» (2003), ратифицированной Федеральным законом РФ «О ратификации Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции» № 40 - ФЗ от 08.03.2006 г., - что в определенной степени налагает на государство дополнительные обязательства, в том числе в части введения соответствующих норм в национальное законодательство.

Следствием этого стало принятие Федерального закона РФ «О противодействии коррупции» № 273 - ФЗ от 25.12.2008 г., который формально установил основы противодействия этому явлению, а также минимизации и (или) ликвидации ее последствий. В частности ст. 1 Федерального закона РФ «О противодействии коррупции» содержит указание о том, что одной из форм проявления коррупции, помимо дачи или получения взятки, является коммерческий подкуп.