Убийство как правовое основание уголовной ответственности

Ответственность является одной из центральных категорий в уголовном праве, но, несмотря на это, вопрос о понятии этого института является дискуссионным. В теории права существует по крайней мере четыре концепции юридической ответственности.

Уголовная ответственность — это уголовное наказание, применение санкции;

Уголовная ответственность является мерой государственного принуждения, применяемой клину, совершившему преступление; реальным претерпеванием им определенных лишений, принудительным осуществлением таких лишений;

Уголовная ответственность — это обязанность лица, совершившего преступление, дать ответ о содеянном, подвергнуться мерам уголовно-правового воздействия, претерпеть лишение личного или имущественного характера, наказание;

Уголовная ответственность определяется через правовой статус, правовое положение лица, совершившего преступление, оно дифференцируется с уголовным правоотношением либо определяется через совокупность уголовноправовых, процессуальных и исполнительных отношений.

Первые две концепции неоправданно отождествляют уголовную ответственность с наказанием, в то время как ее содержание гораздо шире, а остальные, по мнению самой Т.А. Лесниковски-Костаревой, неточны, из-за отсутствия или неполного отражения в них роли субъектов уголовного правоотношения. Уголовная ответственность — официальная отрицательная оценка государством преступного деяния и лица, его совершившего, выраженная в приговоре суда и реализуемая путем применения в отношении виновного уголовного наказания или иных мер уголовно-правового характера.

Объектом уголовной ответственности, как уголовно-правового отношения, выступает общественный порядок, установление которого и является целью уголовной ответственности по отношению к конкретному субъекту.

В качестве элементов поведения правоотношения «уголовная ответственность» выступают те права и обязанности, которые в связи с совершенным преступлением возникают у государства в лице его правоохранительных и судебных органов, а также обязанности лица, совершившего преступление, претерпеть неблагоприятные последствия в виде физических или материальных правоотношений.

Уголовная ответственность является не только объектом уголовно-правовых отношений, но и формой ее реализации, а также поводом возникновения и развития уголовно-правового отношения. Уголовно-правовая ответственность как правоотношение возникает с наступлением взаимных прав и обязанностей у государства и субъекта совершения преступления и оканчивается только с исчезновением юридических последствий привлечения лица к уголовной ответственности, то есть после снятия или погашения судимости. Статья 19 УК РФ определяет, что уголовной ответственности подлежит вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного настоящим Кодексом. В тоже время, в отличие от ст. 3 УК РСФСР, в вышеуказанном определении нет главного признака лица, подлежащего уголовной ответственности — виновности. К сожалению, в УК РФ отсутствует понятие вины, как одной из важнейших уголовно-правовых категорий, несмотря на наличие специальной главы 5 «Вина», которая посвящена лишь определению ее форм. Комментируя такое положение, В.Д. Филимонов отмечает, что одним из основополагающих принципов УК РФ является принцип ответственности за совершенное преступление. К его недостаткам можно отнести следующие: принцип вины оказался оторванным от основания уголовной ответственности, в то время как вина является элементом состава преступления, т.е. составной частью основания уголовной ответственности, во-вторых, выделение принципа вины в самостоятельный принцип привело к гипертрофированию субъективной стороны преступления.

Между тем, такое же большое значение имеет требование, относящееся к субъективной стороне преступления: лицо несет ответственность за совершенное им деяние и его общественно опасные последствия. Положение, сформированное в ч.2 ст. 5 УК РФ (объективное вменение, т.е., уголовная ответственность за невиновное причинение вреда не допускается (имеет необоснованно односторонний характер). Не допускается не только объективное, но и субъективное вменение, т.е. ответственность за несовершенное лицом общественно опасное деяние и за не причиненные им общественно опасные последствия, т.е. за одно лишь намерение совершить общественно опасное деяние, за «простой образ мыслей.

В статье 8 УК РФ указано, что основанием уголовной ответственности являются деяния, содержащие все признаки состава преступления, предусмотренные настоящим Кодексом. Но если это так, то возникает вопрос, почему справедливым наказание признается не тогда, когда оно соответствует совершенному преступлению, а в случае соответствия и личности виновного. Как быть с принципом равенства лиц, совершивших преступления, перед законом. Если при наказании следует учитывать не только совершенное преступление, то тогда получается, что в основание уголовной ответственности законодатель закладывает не только преступление, но также многие другие обстоятельства, непосредственно к преступлению не относящиеся.

Но если обратиться к ст. 8, то можно увидеть, что в качестве основания уголовной ответственности в ней определяется не преступление, а деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного кодексом. Возникает вопрос: как понимать деяние, содержащее признаки состава преступления? Как преступление или как что-то большее? Принято считать, что состав преступления есть совокупность предусмотренных уголовным законом признаков, характеризующих деяние в качестве преступления. При этом различают состав преступления в законе, а также состав преступления в совершенном общественно-опасном деянии. Если состав преступления есть совокупность наиболее важных признаков, определяющих квалификацию совершенного общественно опасного деяния в виде преступления, то тогда необходимо пройти к преступлению как основанию уголовной ответственности.

Уголовная ответственность не должна выходить за пределы своего основания, но в то же время пределы наказания почему-то находятся за пределами преступления. Объяснить этот феномен можно будет только тогда, когда будет правильно уяснено основание уголовной ответственности.

В случае, если понятие преступления содержит ответ на вопрос, какие действия из невообразимой массы человеческих поступков законодатель может объявить преступными, то понятие состава преступления отвечает на подчиненный, но важный вопрос, какими конкретно признаками должно обладать определенное человеческое поведение, чтобы быть преступным. Из первого вопроса следует, что преступными могут быть только действия общественно опасные. Во втором вопросе речь идет о действиях, содержащих все признаки состава преступления, описанного в соответствующей норме Особенной части уголовного закона. Понятие состава, как по объему, так и по содержанию, является более узким по сравнению с понятием уголовно-правовой нормы. Вместе с тем признаки, характеризующие состав преступления, в равной мере входят и в понятие об этом преступлении.

Деяние осуществляется в форме действия и бездействия. Действие — это активное поведение, является наиболее распространенным видом общественноопасного деяния. Подавляющее число убийств совершается путем действия. Вопрос об определении границ преступного деяния имеет большое значение для квалификации деяния (наличия необходимой обороны добровольного отказа, задержания преступника, решение вопроса о сроках давности). В отличие от действия, бездействие представляет собой пассивное поведение, заключающееся в несовершении лицом таких действий, которые оно по определенным понятиям должно было и могло совершить в конкретных условиях. Для обоснованного привлечения к уголовной ответственности и правильной квалификации, необходим тщательный анализ каждого признака состава преступления (объекта, объективной стороны, субъекта, субъективной стороны) и их совокупности на базе диспозиции соответствующей нормы Особенной части Уголовного кодекса и исследуемого деяния.

Анализ признаков состава преступления против жизни имеет большое значение для применения уголовной ответственности за совершения преступления. Преступление как правовое основание уголовной ответственности может рассматриваться в широком и узком смысле.

В широком смысле преступление — это такое основание уголовной ответственности, которое включает в свое содержание наряду с признаками состава преступления, еще и такие, которые к их категории не относятся. К числу последних можно обнаружить признаки, которые оказывают заметное влияние на характер и степень общественной опасности преступления.

В узком смысле, преступление — это такое основание уголовной ответственности, которое включает в себя лишь те признаки общественно опасного деяния, которые соответствуют только элементам конкретного состава преступления. Имея в виду такую трактовку преступления, в юридической литературе говорят о составе преступления как о единственном основании уголовной ответственности.

Справедливо замечено, что объекты убийства образуют общественные отношения, обеспечивающие безопасность жизни граждан. Для всех видов убийств этот элемент состава преступления одинаков.

Под жизнью человека следует понимать не только физиологический процесс, но и обеспеченную законом возможность существования личности в обществе. Жизнь как объект преступления не подлежит качественной оценке. Равная защита всех людей от преступных посягательств на их жизнь — важнейший принцип уголовного права. Не имеет значения возраст, состояние здоровья потерпевшего или его социальная значимость. Уголовное право не допускает лишение жизни и безнадежно больного человека, даже при наличии его просьбы (эвтаназии). Именно равноценностью объекта объясняется, почему причинение смерти человеку ошибочно принятому за другого, рассматривается как ошибка в объекте и не влияет на квалификацию содеянного убийства.

Объект преступления — это по мнению, принятому в науке уголовного права — общественные отношения (благо, социальная ценность), которые охраняются от преступных посягательств с помощью норм уголовного закона. При квалификации, объект преступления необходимо исследовать первым, так как его отсутствие исключает разговор о преступлении.

Теория уголовного права дает классификацию объектов преступления по вертикали и горизонтали. По вертикали объекты делятся на общие, родовые, видовые (групповые, специальные) и непосредственные. На уровне непосредственного объекта — конкретного общественного отношения, охраняемого с помощью норм уголовного права, принято выделять основной, дополнительный и факультативные объекты (деление по горизонтали).

Несколько иной взгляд на объект преступления имеет Л.Д. Гаухман, который отмечает, что в соответствии с системой нового УК РФ 1996 г., подразделенного не только на главы, но и разделы, большинство которых включает по несколько глав, объект преступления необходимо делить на четыре вида: 1) общий; 2) типовой (подобщий, надродовой); 3) родовой (специальный, групповой); и 4) непосредственный (видовой). Типовой объект — это группа однотипных общественных отношений, на которые посягают преступления, ответственность за которые предусмотрена статьями, включенными в один и тот же раздел особенной части УК РФ. Типовой объект является критерием деления Особенной части на разделы и одним из критериев построения этой части. Родовой объект — это группа однородных общественных отношений, на которые посягают преступления, предусмотренные статьями, включенными в одну и ту же главу Особенной части УК. Родовой объект является критерием деления Особенной части УК на главы и одним из критериев построения системы Особенной части УК. Непосредственный объект преступления — это вид общественных отношений, на которые посягают одно или несколько преступлений».

Касаясь преступлений против жизни и здоровья, Т.Г. Понятовская указывает лишь на их видовой объект, которым «является фактическая безопасность человека как необходимое условие его существования». Л.О. Кругликов фактически уклонился от конкретизации объекта убийства, ограничившись общими рассуждениями о личности, как объекте уголовно-правовой охраны и на особенности объекта посягательства. Г.Н. Борзенков, давая характеристику убийству, указывает, что «Объектом убийства является жизнь человека, при этом понимается не только как физиологический процесс, но и как обеспеченная законом возможность существования личности в обществе», т.е., не вдаваясь в его конкретизацию.

Констатацией лишь непосредственного объекта убийства (жизни человека) ограничивается в характеристике этого вида преступления С.М. Кочои. Такая позиция объясняется, возможно, тем, что возникли сомнения в правомерности позиции, что объектом преступления являются общественные отношения, а не правовые нормы.

Да, убийца посягает непосредственно на жизнь человека, а не на какие-то невидимые, а потому непонятные общественные отношения. По этому поводу Н.А. Бабий резонно замечает: «нельзя низводить научное представление об объекте до бытового представления о нем как о предмете, который доступен чувственному восприятию и с которым можно ознакомиться посредством пальпации. Признание объектом преступления интересов, благ, ценностей, основано, хотя и на общепринятом, но методологически ущербном определении объекта преступления: объектом преступления является то, на что направлено преступление при таком подходе, объект противостоит преступлению, находится вне преступления. И это при том, что объект исследуется как элемент состава преступления. Но как элемент состава объект находится внутри этого состава. Таким образом, по указанному определению, объект как внутренний признак состава выносится за рамки преступления. В итоге, мы имеем два объекта, один из которых находится внутри состава и направлен на второй внешний объект». Позиция Н.А. Бабий является аргументированной, так как в учении о составе преступления объект определяется как один из внутренних, а не противостоящих элементов состава.

Предмет преступления в широком его значении присущ каждому преступлению. Если существует общественное отношение, то существует и то, по поводу чего складывается это отношение. Из этого утверждения можно сделать вывод, что предметом убийства является социальная ценность, то есть жизнь потерпевшего. Правильным представляется следующее определение объекта убийства — это общественные отношения по поводу жизни человека. Как ни кощунственно звучит, такова суть нашего времени: существует определенный порядок воздействия на жизнь человека, т.е. порядок лишения жизни. Так, правомерным является лишение жизни военного противника в бою, лишение жизни при необходимой обороне, задержании преступника, при применении смертной казни. Все иные случаи умышленного лишения жизни считаются преступлением — убийством.

В УК РФ впервые дано определение убийства. Это — умышленное причинение смерти другому человеку и, в отличие от УК 1960 г., применительно к неосторожному деянию термин «убийство» не используется. Это новация явилась позитивным шагом в развитии законодательства о преступлениях против жизни, так как указание на умышленный характер действий четко провело границу между убийством и другими преступлениями, сопряженными с неосторожным причинением смерти.

С. В. Бородин считает, что «определение убийства нельзя признать полным (в нем нет, например, указания на противоправность причинения смерти другому человеку)». Н.К. Семернева имеет другую точку зрения, так как полагает, что «убийство — это незаконное противоправное, умышленное лишение жизни одним человеком другого, совершаемого как действием, так и бездействием. Незаконность лишения жизни означает, что виновному не было представлено право на такие действия. Он не исполнял обязательного для него приказа, не находился в состоянии необходимой обороны в соответствии с ч. I ст. 37 УК РФ. Признак противоправности означает, что лишение жизни прямо предусмотрено как преступление».

Можно сказать, что определение убийства в какой-то мере согласуется с определением преступления, содержащимся в ст. 14 УК РФ. Оно включает в себя такие признаки как: общественный характер поведения, его противоправность, вину и наказуемость.

В тоже время заслуживает внимания замечание А.И. Стрельникова, который считает, что вина не может входить в понятие преступления.

Он указывает, что определение убийства включает в себя три признака: умысел, деяние — преступление и последствия — смерть. Динамическая часть преступления не раскрыта, т.е. не указаны формы ни ее выражения, ни содержания. Из ст. 105 УК РФ не вытекает форма деяния. Это породило суждение о том, что убийство может быть совершено как действием, так и бездействием. Он объясняет данный факт тем, что деяние в ст. 105 УК названо причинением. В общесмысловом значении «причинение» означает произвести, послужить причиной чего-то.

Объективная сторона убийства выражается в лишении жизни другого человека, независимо от того, находится ли он в расцвете своих физических и умственных сил, как новорожденного, так и престарелого человека. Для расследования уголовных дел об убийствах важно определить начальный и конечный моменты жизни человека.

Моментом завершения жизни следует считать биологическую смерть, при которой прекращается деятельность центральной нервной системы и в коре головного мозга наступает необратимый распад белковых тел, в результате чего восстановить жизнедеятельность организма уже невозможно.

Согласно Постановлению Правительства РФ моментом смерти человека является момент смерти его мозга или биологическая смерть, то есть необратимая гибель человека. Диагноз смерти мозга устанавливает консилиум врачей в той медицинской организации, где находится пациент».

Наиболее сложным дискуссионным является определение точного начала жизни человека, имеющее ключевое значение в уголовно-правовом аспекте защиты его жизни. С. Бояров считает, что начальным моментом жизни человека считается момент появления из организма роженицы части тела младенца, имеющего сердцебиение. С.В. Проценко полагает, что начальным моментом жизни является прорезывание головки младенца, выходящего из организма матери. Н.А. Бабий полагает, что предпочтительная позиция, что началом жизни является начало родовых схваток, хотя все части тела рождающегося находятся в утробе матери. В этот момент плод заявляет о своей готовности к появлению на свет и самостоятельному существованию.

В тоже время, более полувека советские врачи работали по Инструкции наркомздрава СССР 1937 г., согласно которой дети, не сделавшие самостоятельного вдоха, не обнаружившие других признаков жизни, считались мертворожденными. За них никто не был в ответе, а за умерших в больнице с врача «спускали семь шкур», поэтому администрация не приветствовала борьбу за новорожденных.

Как мы уже отмечали, убийство может быть совершено путем как действия, так и бездействия. Действия виновного могут принимать форму как физического воздействия на потерпевшего, так и психического воздействия (испуг, душевная травма). Чаще всего это физическое воздействие, нарушающее функции или анатомическую целостность жизненно важных органов человека. Убийство путем бездействия может иметь место лишь в тех случаях, когда виновное лицо обязано было проявлять заботу о потерпевшем и когда оно должно было и могло совершить определенные действия, чтобы предотвратить смерть (мать не кормит ребенка, а последний умирает от голода). Таким образом, объектом данного преступления выступает жизнь человека как биологического существа.

Убийство, как уголовно-правовое понятие, включает в себя следующие признаки: убийство есть лишение жизни; жизни лишается другой человек; лишение жизни является противоправным; лишение жизни является умышленным. В юридической литературе нередко основной состав убийства именуют составом простого убийства или простым убийством. Трудно признать такое наименование преступления удачным. Естественной парной категорией для простого убийства является сложное убийство, которое должно было бы обозначать убийство с квалифицированным составом. Он считает сочетание слова «простое» со словом «убийство» кощунственным.

Общий состав убийства применяется ко всем случаям умышленного убийства, которые не охватываются специальными составами: ни квалифицированным, ни привилегированным. В этом смысле норма об общем составе убийства выполняет роль резервной нормы, которая применяется только в том случае, когда содеянное не подпадает под действие ни одной иной специальной нормы.

Субъективная сторона преступления в самой общей форме представляет собой отражение (или возможность отражения) в сознании субъекта объективных признаков содеянного и характеризует отношение к ним субъекта. Это своеобразная «модель» объективной стороны преступления в психике лица, его совершившего.

«Субъективная сторона преступления, — как отмечает профессор А.И. Рарог, — не поддается непосредственному чувственному восприятию, а познается только путем анализа и оценки всех объективных обстоятельств совершения преступления».

Субъективная сторона основного состава убийства включает прямой или косвенный умысел, т.е. представляет умышленную форму вины. Этого единственного субъективного признака достаточно, чтобы ограничить убийство, в том числе неоконченное, от другого противоправного насилия над человеком.

Осознание вероятности смерти другого человека, предвидение наступления, свойственно только прямому умыслу. Косвенный умысел отличается от прямого отсутствием у виновного желания наступления смерти и лишь сознательным их допущением либо безразличным к ним отношением. Сложность проблемы состоит в том, что юридическое разграничение умысла на виды осуществляется не по интеллектуальному элементу, а по отношению воли к последствиям, которые могут находиться вне интересов субъекта. Безразличие к наступлению последствий (пусть и неизбежных) неадекватно желанию их наступления.

Умысел есть нормативно определяемое виновное психическое отношение к совершаемому преступному деянию, обуславливающее его повышенную общественную опасность и порицаемость, основанное на отрицании личностной значимости установленного уголовным законом порядка общественных отношений в сфере охраны основных социальных ценностей. Специфическими свойствами умысла выступают: 1) адекватное восприятие социально-значимых обстоятельств совершаемого преступного деяния; 2) положительное отношение к его совершению (психологические свойства); 3) повышенная общественная опасность умышленного преступного поведения; 4) повышенная упречность умышленного преступного поведения (социальные свойства); 5) особенности построения общей законодательной конструкции умысла; 6) особенности правовых последствий умышленного поведения (юридические свойства). Весьма важно по делам об убийствах установить не только умысел, но мотивы в целом и цели лишения потерпевшего жизни. Согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ от № 1 от 27.01.1999 г. покушение на убийство может совершаться только с прямым умыслом, когда действия виновного свидетельствовали о том, что он предвидел наступление смерти, желал этого, но смертельный исход не наступил в силу обстоятельств, не зависящих от его воли.

Недостатки судебной практики по делам об убийстве усугубляются и тем,

что ряд вопросов, связанных с содержанием и уголовно-правовым значением мотивов и целей преступления, не получили единообразного разрешения в доктрине уголовного права. Так, не решены проблемы сочетания мотивов и целей убийства как квалифицирующих признаков с иными отягчающими обстоятельствами, противоречиво трактуется проблема конкуренции и сопряженности убийств с другими преступлениями. Отсутствие единообразия практического применения ч. 2 ст. 105 УК РФ, научные дискуссии о квалифицирующих признаках убийства, практика назначения наказания за совершение тяжких видов убийств, убеждают в необходимости уточнения, а порой и изменения данной нормы.

Мотивом убийства, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, выступает ревность, зависть, ненависть, месть, то есть чувства. Обращает внимание, что, на наш взгляд, в п. «3» ч. 2 ст. 105 УК РФ мотивом корыстного убийства представлена «корысть», то есть тоже чувство.

На наш взгляд, давать разное юридическое значение однозначным понятиям неправомерно. Поэтому квалифицирующий признак п. «3» в ч. 2 ст. 105 УК РФ «корысть» вызывает определенные сомнения в его обоснованности. Установление субъективной стороны убийства и ее отдельных признаков в правоприменительной практике представляет значительные трудности. Большинство ошибок в квалификации преступления допускается из-за неправильного определения признаков субъективной стороны. Этому в определенной степени способствует и то, что в уголовном законе отдельные квалифицирующие субъективной стороной убийства сформулированы недостаточно определенно.

Согласно с принципом субъективного вменения лицо подлежит уголовной ответственности только за совершение тех общественно опасных действий и их вредных последствий, в отношении которых установлена его личная вина. Отметим, что употребляя этот термин, законодатель не дает его определения. В тоже время, согласно п. I постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 г. № 1, «по каждому делу должна быть установлена форма вины, выяснены мотивы, цель и способ причинения смерти другому человеку, а также исследованы иные обстоятельства, имеющие значение для правильной правовой оценки содеянного и назначения виновному справедливого наказания».

Первое, с которым обычно связывают в науке уголовного права вину, представляет субъективность как определенную сторону сознания людей, зависящую от них. Во-вторых, значение субъективность — это более широкое явление, оно рассматривается как принадлежность людям определенных свойств, черт и особенностей. Из этого следует, что, собственно, психическая сторона сознания состоит в определенной организации. Но уголовное право интересует другое: не как, а что наполняет психику, поскольку опасность представляет не психика сама по себе, а ее определенное воздействие с внешним миром.

Недостаток психологической концепции состоит в том, что она замыкает вину на формальной организации сознания, отрывая ее от объективного компонента. Сторонники психологического подхода, рассматривая вопрос о степенях вины, всячески уходят от анализа психической составляющей и сводят степень вины в конечном счете к объективным компонентам (последствиям и т.п.). Тот же недостаток существует и при раскрытии содержания вины. Сторонники психологического подхода вынуждены говорить наряду с психическим еще и о социально-политическом содержании вины. Но как в одном явлении может быть два содержания? Психологическая концепция не только двойственна и противоречива — она неосновательно сужает и ограничивает вину в рамках реально существующей ответственности.

По надзорному представлению заместителя прокурора области изменен приговор Приволжского районного суда по делу К., осужденной по ст. 30 ч. 3, 105 ч. 1 УК РФ. Из материалов дела вышеуказанные обстоятельства не усматривались. Так, из показаний К. в суде следует, что 15.02.2003 года в доме — она, ее отец К. и Ш. распивали спиртные напитки. Между ней и Ш. произошла ссора из-за того, что III. выгнала ее сожительницу С. Когда все легли спать, она, испытывая ненависть, взяла топор, подошла к спящей на кровати Ш. и стала наносить лезвием топора удары в область головы потерпевшей. Проснувшись, Ш. закричала, после чего она выбросила топор и легла спать.

Потерпевшая Ш. показала, что она, К. и ее отец распивали спиртные напитки. Она поссорилась с К. из-за того, что та выгнала ее сожительницу С. Затем все легли спать. Ночью, проснувшись от боли в области головы, она увидела, что над кроватью с топором в руках стояла К. Она (Ш.) закричала, после чего ушла из дома. Таким образом, из материалов дела следует, что К. после нанесения ударов топором Ш., услышав крик последней, имела реальную возможность продолжить действия, направленные на причинение смерти, однако не стала продолжать их. Выбросив топор, легла спать, что свидетельствует об отсутствии у нее умысла на лишении жизни Ш., в связи с чем ее действия необходимо квалифицировать исходя из реально наступивших последствий. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, Ш. причинены телесные повреждения в виде перелома костей носа, не являющиеся опасными для жизни и относящиеся к легкому вреду ее здоровью. Раны в области носа и левого лучезапястного сустава не поддаются оценке по степени тяжести повреждений для здоровья потерпевшей. При указанных обстоятельствах, президиум Самарского областного суда переквалифицировал действия К. со ст.ст. 30ч.3, 105 ч.1 наст. 115 УК РФ.

Как мы уже отмечали ранее, уголовный закон в равной степени считает убийством не только случаи лишения жизни помимо воли потерпевшего, но и с его согласия.

Но в каком случае неправомерно и несправедливо лишать человека возможности возвращения к жизни, а когда можно прекратить страдания умирающего? Сегодня все человечество ломает голову над этими проблемами. Слово «эвтаназия» буквально означает прекрасную, легкую, приятную смерть. Проблемы эвтаназии — оказание помощи тяжело больным и родителям детей с тяжелобольными врожденными уродствами при отсутствии шансов на выздоровление, решаются в государствах по-разному. В настоящее время

пассивная эвтаназия законодательно разрешена более чем в 40 государствах мира. В тоже время, большинство стран не соглашаются на ее легализацию. 26.05.2002 года принято решение Совета Европы, которым государства- члены призываются «соблюдать абсолютный запрет на то, чтобы полагался добровольный конец жизни неизлечимых или близких к смерти больных». Большинство стран мира квалифицирует убийство по мотиву сострадания как преступление против жизни. Однако в отличие от УК РФ законодатели ряда стран все же включили в свои уголовные кодексы самостоятельные нормы об ответственности за анализируемое деяние.

Заслуживает внимание точка зрения С. В. Тесакова, считающего, что реализация лицом естественного права на жизнь предполагает распоряжение им жизнью по своему усмотрению, включая и добровольное принятие решения о прекращении своей жизни. Отказывая ныне человеку в праве на смерть, Российское государство осуществляет принуждение в данной сфере, ограничивая его в свободе. Это превращает право на жизнь в обязанность жить. С точки зрения общественной нравственности, такой подход не может расцениваться как гуманный.

Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 года «О судебной практике по делам об убийстве» разъяснил, что как простое по ч. 1 ст. 105 УК надлежит квалифицировать убийство, совершенное без квалифицирующих признаков, указанных в ч. 2 ст. 105 УК, и без смягчающих обстоятельств, предусмотренных в ст. 106—108 УК РФ, т.е. убийство в ссоре или драке, при отсутствии хулиганских побуждений, из ревности, по мотивам мести, зависти, ненависти, возникшей на почве личных отношений.

В тоже время следует отметить и то, что любое умышленное преступление совершается по какому-либо определенному мотиву (иногда присутствует целая гамма мотивов, из них выделяется ведущий, главный) и с той или иной целью. Мотив — один из центральных элементов преступного поведения. В известном смысле он является субъективным центром совершения того или иного криминального деяния. Будучи порожден разнообразными факторами, он формирует цели, намерения и стремления, а затем и фактические действия субъекта.

В делах об убийствах установление мотивов и целей лишения потерпевшего жизни имеет исключительно важное значение. В п. 1 постановления Пленума ВС РФ от 27.01.1999 г. № 1 указано: «по каждому делу должна быть установлена форма вины, выяснены мотивы, цель и способ причинения смерти другому человеку, а также исследованы иные обстоятельства, имеющие значение для правильной правовой оценки содеянного и назначения виновному справедливого наказания».

Побудительным стимулом к совершению убийства в законодательстве указаны такие мотивы и цели, как корысть, зависть, вражда, устрашение, месть, злоба, ненависть, садизм, хулиганские побуждения, облегчение или сокрытие другого преступления, иная личная заинтересованность, политическая, идеологическая, национальная, расовая, религиозная рознь. Традиционно такие побуждения именуются низменными.

При совершении убийства из мести преступник получает удовлетворение за само причинение смерти в виде психологической компенсации за утраченное. При ревности убийца может быть движим злобой, гневом, порождающим месть за измену, или неразделенную любовь. В тоже время изучение судебной практики показало, что ревность, как мотив убийства, по своему содержанию не является показателем общественной опасности совершенного преступления и личности преступника (если при этом отсутствуют отягчающие обстоятельства). Следует иметь в виду, что у конкретных лиц ревность может породить и такие побуждения к убийству как месть, озлобление, зависть. Именно чувство озлобления и мести в первую очередь толкают в подобных случаях на совершение убийства, а не ревность, как таковая, хотя эти мотивы тесно переплетаются. Однако, поскольку месть и озлобление обуславливаются в таких случаях чувством ревности, порождаются этим чувством, совершенные на почве этих мотивов убийства, относят к преступлениям из ревности. Для квалификации убийства как совершенного из ревности, безразлично, на кого обрушилась ревность виновного. Потерпевшим при убийстве из ревности может быть как лицо, которое подозревается или уличается виновным в неверности (один из супругов или сожителей, проявивший неверность или заподозренный в этом), так и другие лица.

Несмотря на то, что для признания субъекта, действующего по мотиву ревности, поведение потерпевшего не имеет решающего значения, это поведение необходимо учитывать и анализировать на предмет возможности наличия обстоятельств, которые могут быть оправдывающими основаниями возникновения состояния аффекта (тяжкое оскорбление, грубые аморальные действия, длительная психотравмирующая ситуация, возникшая в связи с систематическим аморальным поведением потерпевшего). Таким образом, следует констатировать, что убийство из ревности может совершаться в состоянии сильного душевного волнения (аффекта) и попадать под признаки ст. 107 УК РФ.

Убийство из мести квалифицируется по ч. 1 ст. 105 УК РФ, если месть возникает на почве личных неприязненных отношений между виновным и потерпевшим и само убийство не отягчено обстоятельствами, предусмотренными ч. 2 ст. 105 УК РФ. Месть — это «намеренное причинение зла, неприятностей с целью отплатить за оскорбление, обиду или страдания». Для убийства из мести характерен мотив расплаты за те или иные действия, существенно затронувшие интересы виновного или его близких.

Мотив характеризует воля субъекта. От мотива убийства следует отличать цель как признак субъективной стороны преступления.

Особую сложность для правоприменительной практики представляет выявление направленности умысла в момент нанесения потерпевшему тех или иных ранений. Практические работники не всегда четко знают, по каким признакам можно судить о такой направленности, а это, прежде всего, объективные признаки, способ причинения вреда жизни или здоровью, особенности использованных при этом орудий и средств, количества и локализация ранений, обстановка совершения преступлений, характер взаимоотношений между обвиняемым и потерпевшим, наличие и содержание предшествующих угроз, поведение обвиняемого во время и после криминального акта и др.

Так, приговором Ленинского районного суда г. Самары от 16.05.2007 г. оправдан Шайхутдинов С.М. по ч. 1 ст. 105 УК РФ. В основу обвинения были положены «явка с повинной» и показание Шайхутдинова, данные им в ходе предварительного следствия в качестве подозреваемого. Однако из этих показаний суд не смог установить сколько ударов, чем именно (руками, ногами) он наносил, в какие части тела, в каком месте потерпевший Каринов упал на землю, как последний оказался на месте, где был обнаружен.

По инициативе надзорной инстанции Самарского областного суда отменен приговор суда по делу А., осужденной по ст. 30, ст. 23, 105 ч. 1 УК РФ. Из изложенных в приговоре суда показаний подсудимой следует, что она полностью вину признала и показала, что после распития спиртного мать не хотела уходить, из-за чего между ними произошла ссора. Она сильно обозлилась на мать и готова была ее убить. С этой целью схватила со стола кухонной нож и, подойдя к матери, ударила ее в область сердца. Однако мать закрыла грудь рукой, и удар пришелся в левое плечо. Мать ее успокаивала, но это еще больше ее разозлило и она сказала ей: «Уходи, или я зарублю тебя топором». Продолжая высказывать угрозы, она пошла на кухню за топором. Когда с топором вернулась на кухню, матери дома не было. Допускает, что могла убить мать, если бы та не подставила руку, а затем не ушла из дома. Вместе с тем из протокола судебного заседания следует, что подсудимая показала, что в ходе ссоры с матерью, стала выгонять ее из дома, но та не уходила. Тогда, чтобы припугнуть, она взяла со стола на кухне нож, и, подойдя к матери, «полоснула» ножом по руке, поскольку та не поняла, она пошла за топором, но мать уже убежала.

Приведенные судом в приговоре в качестве доказательства показания подсудимой полностью не соответствовали ее показаниям, изложенным в протоколе судебного заседания. Как следует из материалов уголовного дела, А. последовательно отрицала наличие умысла на убийство, утверждая, что высказывала угрозы убийством лишь с целью напугать мать, чтобы та ушла из ее дома, ножом нанесла лишь один удар именно по левой руке, а не по другим частям тела, нож бросила тут же и, поскольку мать не уходила, пригрозив, что зарубит, пошла в комнату, где лежал топор, который применять не собиралась. Судом данные показания А. исследованы и проанализированы небыли. По смыслу закона, покушение на убийство возникает лишь с прямым умыслом, когда действия виновного свидетельствуют о том, что он предвидел наступление смерти, желал этого, но смертельный исход не наступил в силу обстоятельств, не зависящих от его воли. В нарушение требований ст. 307 УПК РФ судом не были исследованы все обстоятельства дела, не приведены мотивы, по которым он принял в качестве доказательства вины подсудимой ее признательные показания, признав их достоверными. Не мотивированы и выводы о квалификации преступления. Президиум указал, поскольку выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельства дела, приговор подлежит отмене, а дело направлению на новое судебное рассмотрение, в ходе которого, после исследования всех обстоятельств по делу, следует дать им правильную юридическую оценку, обосновав мотивы принятого решения, а при наличии доказательств вины А., назначить ей наказание в соответствии с требованиями закона.

Субъект преступления рассматривается в российской науке уголовного права как один из необходимых элементов состава преступления. Наличие субъекта преступления является одним из важных условий уголовной ответственности, так как «она возможна только при наличии, в первую очередь, лица, совершившего преступление».

Для того чтобы определить, содержит ли совершенное деяние состав преступления, необходимо выяснить, обладает ли совершившее данное деяние лицо установленным законом признаками субъекта. Такими признаками, предусмотренными во всех составах преступлений, являются достижение определенного возраста и вменяемость.

Субъектом убийства (ст. 105 УК РФ) может быть вменяемое, достигшее 14летнего возраста физическое лицо (как гражданин РФ, так и лицо без гражданств и иностранный гражданин). Субъектом преступлений, предусмотренных статьями 106—108 УК РФ может быть физическое лицо, достигшее 16летнего возраста.

Следует отметить, что в международно-правовых документах не существует четкой нормы, касающейся возраста, по достижению которого имеет смысл привлекать несовершеннолетних к уголовной ответственности. Пекинские правила указывают: «Нижний предел такого возраста не должен устанавливаться на слишком низком возрастном уровне, учитывая аспекты эмоциональной, духовной и интеллектуальной зрелости».

Согласно п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 1 февраля 2011 г. «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних». В соответствии со статьями 19, 20 УК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 421, ст. 73 УПК РФ, установление возраста несовершеннолетнего обязательно, поскольку его возраст входит в число обстоятельств, подлежащих доказыванию, является одним из условий его уголовной ответственности. Лицо считается достигнувшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность, не в день его рождения, а по его истечении, т.е. с ноля часов следующих суток. При установлении возраста несовершеннолетнего, днем его рождения считается последний день того года, который определен экспертами, а при установлении возраста, исчисляемого числа лет, суду следует исходить из предполагаемого экспертами минимального возраста такого лица». Несовершеннолетний возраст рассматривается законодателем в качестве смягчающего наказание обстоятельства (ч. 2 ст. 89, п. «б», ч. 1 ст. 61 УК РФ) и лежит в основе концепции пониженной ответственности несовершеннолетнего. Именно возраст является одним из основных признаков правового статуса несовершеннолетнего в уголовном праве, а значит, служит основой криминализации и дифференциации уголовной ответственности.

Представляется чрезмерной дальнейшая либерализация ответственности несовершеннолетних, нашедшая отражение в ч. 6 ст. 88 УК РФ. Как показала практика, значительным оказывается число тяжких и особо тяжких преступлений, нередко сопряженных с особой дерзостью и жестокостью, совершенных лицами, не достигшими 16-ти или 18-ти-летнего возраста. Подобная деятельность порождает практически безнаказанность преступников.

При дифференциации законодатель устанавливает общие рамки уголовной ответственности и наказуемости, при этом учитывает характер, степень и категоричность общественно опасного деяния. В итоге судебное усмотрение ограничивается строгими рамками закона.

При индивидуализации ответственности суд в установленных и определенных ему пределах выбирает меру наказания, руководствуясь установлениями законодателя в санкции статьи характером и типовой степенью опасности и самостоятельно оценивая индивидуальную степень общественной опасности содеянного. Поэтому законодательно регламентированные основания освобождения от уголовной ответственности — это дифференциация ответственности, которая осуществлена законодателем в самом Уголовном кодексе РФ, а освобождение несовершеннолетнего от ответственности судебными и следственными органами — индивидуализация ответственности.

К особенностям привлечения несовершеннолетних к уголовной ответственности является и положение п.6 указанного выше Пленума Верховного Суда РФ, согласно которому: «Заключение под стражу до судебного разбирательства может применяться к несовершеннолетнему лишь в качестве крайней меры и в течение кратчайшего периода времени. При рассмотрении ходатайства органов предварительного следствия о применении в отношении несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу, суду следует проверять обоснованности заключении несовершеннолетнего под стражу и невозможности применения в отношении него иной, более мягкой меры пресечения.

Вменяемость — второй необходимый юридический признак субъекта преступления. Без него лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности.

Основными психическими функциями, определяющими поведение человека, являются сознание и воля. Они обусловлены объективной действительностью, материальными условиями жизни и той общественной средой, в которой происходит формирование личности. Но это не исключает активной роли сознания и воли. Она выражается в способности виновного сознавать совершаемое и сознательно руководить своими действиями. Обладающие такой способностью лица являются вменяемыми.

Однако, следует учитывать и критические замечания. Так, содержащаяся в статье 21 УК РФ формула требует для признания лица невменяемым, наличия одновременно обоих критериев невменяемости, т.е. одного из признаков медицинского и одного из признаков юридического критерия.

Ст. 22 УК РФ регулирует уголовную ответственность ответственных ЛИЦ с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости. Речь в ней идет о степени вменяемости, определяемой в рамках общей вменяемости, а не о каком-то промежуточном состоянии между ними.

Согласно ч. 2 ст. 22 УК РФ состояние психического расстройства, не исключающего вменяемости, не связывается с обязательным смягчением наказания лицу, совершившему преступление.

В то же время уголовное законодательство ряда зарубежных стран (Бразилии, Венгрии, Дании, Польши, Китая, Швейцарии, Японии) применяет более мягкое наказание к таким лицам, чем к другим, не имеющим психических аномалий. Так, в Чехии их приравнивают к невменяемым. Наш законодатель не включил подобные психические аномалии в перечень обстоятельств, смягчающих наказание.