В российской цивилистической литературе гражданско-правовая ответственность понимается как одна из форм государственного принуждения, состоящая во взыскании судом с правонарушителя в пользу потерпевшего имущественных санкций, перелагающих на правонарушителя невыгодные имущественные последствия его поведения и направленных на восстановление нарушенной имущественной сферы потерпевшего <1>. Она имеет правовосстановительный характер, в отличие от других видов юридической ответственности, несущих функцию наказания (трудовая (дисциплинарная), административная, уголовная ответственность). Юридическая ответственность в целом служит обеспечению исполнения обязанности <2>.

Современное российское законодательство закрепляет принцип ответственности акционерного общества всем принадлежащим ему имуществом <1>. Кроме того, установлено, что общество не отвечает по обязательствам своих акционеров <2>. Это вытекает из общих принципов гражданско-правовой ответственности - каждый субъект гражданско-правовых отношений несет самостоятельную ответственность по своим обязательствам.

В настоящее время самостоятельная имущественная ответственность фактически является основополагающим принципом деятельности как российского акционерного общества, так и предпринимательской корпорации США. Однако в отличие от последней признак ограниченной ответственности участников органически присущ российскому акционерному обществу. Он был провозглашен в общем виде Указом императора Александра I Правительствующему сенату 1 августа 1805 г. в связи с банкротством Петербургской компании, созданной для постройки кораблей <1>. Таким образом, российское акционерное общество приобрело свойство ограниченной ответственности участников практически сразу после своего появления <2>.

Принцип ограниченной ответственности участников был закреплен в Англии законом 1855 г., однако компании с неограниченной ответственностью участников были повсеместно распространены. Высший суд штата Нью-Йорк в 1822 г. в своей интерпретации общего закона о промышленных корпорациях 1811 г. ясно определил курс на признание ограниченной ответственности в качестве основы для всеобщей корпоративной политики штата, направленной на стимулирование экономического роста <1>. Тем не менее в США данный признак получил признание лишь к концу XIX в. <2>. В отдельных штатах акционеры корпорации до сих пор несут неограниченную ответственность по некоторым обязательствам корпорации <3>.

Рассматривая корпорацию с точки зрения "теории фирмы", ученые указывают, что предпринимательская корпорация (речь идет прежде всего о публичных корпорациях) призвана обеспечить оптимальное с позиций экономического результата функционирование организации путем совмещения двух основных факторов: специализированных навыков различных агентов с большим объемом капитала. В связи с этим принцип ограниченной ответственности способствует снижению издержек при организации такого рода предпринимательской деятельности. Во-первых, принцип ограниченной ответственности снижает потребность контролировать агентов (представителей, управляющих, директоров) корпорации. Чем больший риск несут участники, тем более они склонны контролировать агентов. Во-вторых, именно ограниченная ответственность, по мнению некоторых правоведов, позволяет сделать личность других акционеров безразличной, т.е. уменьшить необходимость акционеров контролировать друг друга <1>. В-третьих, ограниченная ответственность акционеров делает возможным торговлю акциями на фондовом рынке, что позволяет акционеру или группе акционеров аккумулировать достаточное количество акций для смены директоров и управляющих и, следовательно, стимулирует последних к более эффективной работе. В-четвертых, ограниченная ответственность позволяет рыночным ценам отражать дополнительную информацию о стоимости самой фирмы. Таким образом, инвесторы избавляются от необходимости анализировать степень достоверности цены акций. В-пятых, авторы связывают принцип ограниченной ответственности с экономической возможностью уменьшения риска путем диверсификации инвестиционного портфеля активов (diversified portfolio of assets). Инвесторы получают возможность осуществлять различные вложения в несколько предприятий, не опасаясь раскрытия иного имущества <2>.

Кроме вышеперечисленных факторов, способствующих уменьшению издержек в процессе осуществления крупной предпринимательской деятельности, традиционно американские исследователи называют следующие экономические преимущества, которые предоставляет предпринимательским корпорациям принцип ограниченной ответственности ее участников. Во-первых, ограниченная ответственность поощряет инвесторов вкладывать деньги в предприятие без боязни нести ответственность и тем самым способствует формированию имущественной основы корпорации. Во-вторых, она позволяет менеджерам в необходимых случаях идти на риск без боязни нести ответственность в случае неудачи <1>. Так, С. Прессер отмечает, что доктрина ограниченной ответственности изначально была сформулирована в США с целью реализации не только экономических, но и "демократических" целей, под которыми автор понимает привлечение широких слоев населения к участию в предпринимательской деятельности <2>.

До 1979 г. только корпорация предоставляла своим участникам возможность ограниченной ответственности при ведении бизнеса. В настоящее время американское право предусматривает большое разнообразие организаций, обладающих признаком ограниченной ответственности, например компании и товарищества с ограниченной ответственностью <1>.

В целом ограниченная ответственность является общим правилом (general rule), которое применяется "по умолчанию" к американским корпорациям (default rule) в том случае, если не существует соглашения, предусматривающего иной порядок <1>. Аналогично принцип ограниченной ответственности признается основой деятельности российского акционерного общества. Несмотря на это, в определенных случаях ответственность за действия, совершенные от имени акционерных обществ и предпринимательских корпораций, может быть возложена на иных лиц: акционеров, учредителей, членов органов управления, а также на другое юридическое лицо, которое является материнским по отношению к совершившей действие компании. При этом в России и в США используются разные теоретические подходы для обоснования необходимости возложения дополнительной ответственности за действия данных организаций на других лиц, которые при ближайшем рассмотрении представляются весьма схожими.

В США наиболее распространенной доктриной, позволяющей нивелировать признак самостоятельной ответственности корпорации, является "снятие корпоративной вуали" (piercing the corporate veil) <1>. Она применяется при возложении ответственности на акционеров корпорации (причем как на физических, так и на юридических лиц, являющихся акционерами корпорации), а также на материнскую компанию (vertical piercing) либо на иные связанные с данной корпорацией (аффилированные) юридические лица (horizontal piercing). Вопрос о распространении ответственности за действия корпорации на ее участников считается одним из "наиболее сложных и оспариваемых вопросов корпоративного права" <2>. Данное правило берет свое начало из принципов fraudulent conveyance law ("отчуждение имущества с целью обмана кредиторов") <3>. В настоящее время значение и распространенность теории "снятия корпоративной вуали" настолько существенны, что отдельные авторы говорят о нивелировании ею принципа ограниченной ответственности и даже постепенном его отмирании.

Доктрина "снятия корпоративной вуали" не нашла своего отражения в российском праве. Однако в ряде случаев ответственность за корпоративные действия может также быть возложена на акционеров, учредителей и иных лиц (в частности, на другое юридическое лицо, являющееся основным по отношению к дочернему). Кроме того, представленные в Концепции развития гражданского законодательства предложения о "субсидиарной виновной имущественной ответственности учредителей, участников, выгодоприобретателей и иных лиц, имеющих возможность определять решения о совершении сделок, принимаемые юридическим лицом перед его контрагентами по сделке" <1> фактически представляют собой аналог доктрины "снятия корпоративной вуали". В этой связи крайне полезным и целесообразным представляется подробное рассмотрение и дальнейшее исследование механизма применения указанной доктрины, в частности комплекса обстоятельств, служащих основанием для возложения ответственности.

Правила о снятии корпоративной вуали в США имеют свою специфику в каждом отдельном штате. Основаниями для применения доктрины чаще всего являются нарушение договора (breach of contract) и деликт (tort).

Для привлечения лица к ответственности и "снятия корпоративной вуали" истцу необходимо доказать два факта, совокупность которых в литературе называется "двухконечным тестом" (two-prong test). Во-первых, требуется доказать, что фактически корпорация не является самостоятельным юридическим лицом со своим имуществом, интересами и целями, независимыми от интересов и целей участников, т.е. корпорация представляет собой всего лишь "alter ego" других лиц, осуществляющих над ней "чрезвычайное доминирование" (undue domination). Для этого важно показать, в какой мере другое лицо (физическое или юридическое) оказывает контроль над деятельностью исследуемой корпорации. Во-вторых, такое фиктивное раздельное существование корпорации и ее участников (учредителей) должно быть сопряжено с совершением такой "корпорацией" или учредителями (promoters injustice) мошеннических действий (fraud), приводящих к "несправедливым последствиям" (inequitable consequences) <1>.

При анализе степени доминирования принимается во внимание целая совокупность факторов. В решении по делу Fontana v. TLD Builders, Inc <1> суд подробно анализирует названный "тест" и составляющие его элементы. Так, для определения того, является ли корпорация всего лишь "alter ego" другого лица, суд в данном деле привел следующий набор обстоятельств: 1) недостаточность капитализации корпорации (inadequate capitalization); 2) невыпуск акций (failure to issue stock); 3) несоблюдение корпоративных формальностей (failure to observe corporate formalities); 4) невыплата дивидендов (nonpayment of dividends); 5) неплатежеспособность корпорации-должника (insolvency of the debtor corporation); 6) фактическая бездеятельность управляющих и директоров (nonfunctioning of the other officers or directors); 7) неведение внутренней документации (absence of corporate records); 8) смешение фондов (commingling of funds), отсутствие имущественной обособленности корпорации; 9) передача активов от корпорации к акционерам, и наоборот, либо иным лицам в ущерб кредиторам (diversion of assets from the corporation by or to a shareholder or other person or entity to the detriment of creditors); 10) фактические отношения между юридическими или физическими лицами, формально не связанными между собой какими-либо взаимными интересами (failure to maintain arm's-length relationships among related entities); 11) фактически корпорация - всего лишь "фасад", прикрывающий деятельность доминирующих акционеров (the corporation is a mere facade for the operation of the dominant stockholders).

Рассмотрим подробнее названные элементы, используемые судом для понимания, является ли корпорация alter ego других, контролирующих ее лиц, которые в таком случае и должны отвечать по ее долгам.

Достаточность капитализации. Несмотря на отсутствие в большинстве штатов формальных требований о минимальном акционерном капитале предпринимательской корпорации, наличие капитала демонстрирует, насколько корпорация способна самостоятельно вести бизнес. Для определения этого широко используется правило, выработанное в деле Fiumetto v. Garrett Enterprises, Inc <1>. В соответствии с ним, чтобы выяснить, достаточно ли корпорация "капитализирована", необходимо сравнить количество капитала (имущества - the amount of capital) с объемом хозяйственной деятельности, которую корпорация намерена осуществлять (the amount of business to be conducted) в совокупности с ее обязательствами (the obligations to be fulfilled).

Американские авторы отмечают сложность понимания капитализации по причине отсутствия общепризнанного подхода к тем элементам, которые могут быть признаны элементами структуры капитализации. Так, суды по-разному относятся к признанию частями структуры капитализации материально-производственных запасов (inventory), оборудования (equipment) и кредитного лимита (lines of credit) <1>. При разрешении спора In re Estate of Wallen <2> суд отметил, что необходимо принимать во внимание "природу", характер самой хозяйственной деятельности при определении достаточности капитализации, а также для понимания того, производится ли уменьшение имущества корпорации в ущерб интересам кредиторов. Таким образом, достаточность капитализации оценивается в каждом отдельном случае индивидуально относительно масштабов деятельности корпорации.

Выпуск акций. Отсутствие факта эмиссии акций может свидетельствовать о недостаточной самостоятельности корпоративной личности от ее участников.

Соблюдение корпоративных формальностей. Под несоблюдением корпоративных формальностей понимается недостаточное документарное оформление осуществленных корпоративных действий и процедур, отсутствие постоянного бухгалтерского учета и документооборота. Неоднозначным является отношение судов к последующему (postfactum) оформлению (одобрению) сделки, что также может свидетельствовать о пренебрежении корпоративными формальностями и самой корпоративной формой в целом <1>.

Выплата дивидендов. Невыплата дивидендов сама по себе не является определяющим обстоятельством при решении вопроса о фактическом существовании корпорации как юридического лица, однако может играть сопутствующую роль при наличии иных факторов.

Неплатежеспособность. Фактор неплатежеспособности также не играет определяющей роли, однако согласно американскому подходу при платежеспособности корпорации не имеет смысла обращать взыскания на имущество иных лиц, поскольку в таком случае корпорация обладает достаточным количеством собственных средств.

Характер деятельности управляющих и директоров. Бездействие других управляющих и директоров может говорить об отсутствии фактической деятельности у данной корпорации, которая соответственно представляет собой только лишь ширму, прикрывающую деятельность другого лица, и, следовательно, такое лицо и должно быть привлечено к ответственности за свои единоличные действия.

Ведение внутренней документации. Самостоятельность предпринимательской корпорации и независимость ее действий формально подтверждают наличие устава, оформленных решений органов (resolutions), самостоятельного банковского счета, ведение налоговой и финансовой документации.

Имущественная обособленность корпорации. Примерами отсутствия имущественной обособленности корпорации в деле Fontana v. TLD Builders, Inc являлось смешение имущества корпорации и ее акционера путем перемещения денежных средств со счета корпорации на счет ее акционера (в данном деле им была Theresa DiCosola). При этом данному акционеру формально не выплачивались дивиденды, она также не была связана с корпорацией трудовыми отношениями и ей никогда не начислялась заработная плата, оклад либо какая-либо иная компенсация. Таким образом, происходило слияние личных средств акционера и корпорации. В литературе отмечается, что в случаях осуществления корпоративных выплат с личных счетов акционеров, директоров или иных лиц такие действия должны быть надлежаще оформлены, иначе они производят впечатление имущественной несамостоятельности корпорации <1>. Кроме того, корпорации следует с осторожностью осуществлять льготные выплаты кредиторам либо контрагентам (preferential payments), поскольку они могут быть истолкованы как совершение действий в ущерб другим кредиторам.

Осуществление расчетов в ущерб отдельным кредиторам. О несамостоятельности и зависимости корпораций свидетельствуют факты использования несколькими компаниями одной торговой марки (trademark) в сочетании с применением специфических форм расчетов, не характерных для независимых лиц, либо нерыночных цен при расчетах.

Второй составляющей "двухконечного теста", используемого судами для снятия корпоративной вуали, является "недобросовестность" (unfairness) лица, оказывающего влияние на деятельность корпорации. Данный критерий считается наиболее спорным и тяжело доказываемым. Например, при рассмотрении спора Judson Atkinson Candies, Inc v. Latini-Hohberger Dhimantec <1> суд отметил, что намеренное банкротство не является "мошеннической схемой" (fraudulent scheme) и, соответственно, не выступает вторым элементом, необходимым для "снятия корпоративной вуали".

В целом при полном соблюдении корпоративных формальностей суд в подавляющем большинстве случаев не прибегает к снятию вуали, а возлагает ответственность на саму корпорацию <1>. Кроме того, в литературе подчеркивается, что ни один из вышеперечисленных факторов не имеет решающего значения при принятии решения о снятии вуали, все элементы оцениваются судов в совокупности <2>.

Анализ судебной практики <1> позволяет сделать следующие выводы относительно тенденций в области применения доктрины "снятия корпоративной вуали" в американском праве.

Во-первых, суд не руководствуется определенным правилом при принятии решения о снятии вуали, поскольку существующие правила слишком непоследовательны и противоречивы, и, соответственно, суд рассматривает характеристики корпорации индивидуально в каждом отдельном случае.

Во-вторых, выявляется тенденция, что, чем меньше акционеров имеет корпорация, тем более охотно суд пренебрегает ее корпоративной формой. Причем корпоративная вуаль не снимается в публичных корпорациях.

В-третьих, введение в заблуждение путем искажения фактов (misrepresentation) является наиболее существенным фактором для снятия вуали судом. Обычно такие случаи сопровождаются другими значимыми факторами: отсутствием достаточного разделения между корпорацией и ее акционерами, переплетением деятельности акционеров и корпорации, недостаточной капитализацией компании, а также несоблюдением корпоративных формальностей.

В-четвертых, "снятие корпоративной вуали" значительно реже происходит в случаях возложения деликтной ответственности, чем в договорных отношениях, а также когда в роли акционера выступает другая корпорация. Применяя доктрину "снятия корпоративной вуали", американское право демонстрирует разный подход к возложению ответственности по договорным обязательствам и из причинения вреда. Корпорация практически всегда ответственна за правонарушения (torts), совершенные ее агентами или управляющими (должностными лицами) в рамках и при выполнении своих служебных обязанностей. Этот принцип вытекает из доктрины respondeat superior <1>.

В-пятых, так называемые пассивные акционеры (акционеры, фактически не участвующие в принятии решений и в управлении бизнесом) практически никогда не несут ответственности за действия корпорации. Однако в случае выплаты дивидендов акционерам корпорации, которая предшествует банкротству, акционеры (в том числе "пассивные"), получившие такие дивиденды, могут быть признаны ответственными перед кредиторами в пределах сумм полученных дивидендов.

Обращаясь к российскому праву, отметим, что к настоящему моменту оно также выработало ряд оснований для преодоления общего принципа ограниченной ответственности участников акционерного общества. Анализ положений действующего законодательства дает возможность выделить несколько видов ответственности акционеров за действия акционерного общества.

1. Солидарная ответственность акционеров по обязательствам общества в случае неоплаты принадлежащих им акций <1>. В литературе отмечают следующие признаки данной разновидности ответственности акционеров: 1) наличие неисполненной обязанности акционера по оплате приобретенных им акций; 2) ответственность акционеров носит солидарный характер; 3) акционер несет ответственность по любым обязательствам общества <2>.

2. Субсидиарная ответственность акционеров по обязательствам общества в случае его несостоятельности <1>. Данное основание ответственности, по мнению отечественных авторов, наиболее близко к рассмотренной доктрине "снятия корпоративной вуали" <2>. К особенностям названного вида ответственности акционеров относятся следующие: 1) вина акционеров проявляется в форме умысла <3>; 2) акционеры при наличии их вины в банкротстве общества несут субсидиарную ответственность.

3. Ответственность основного общества по обязательствам дочернего. Акционерное общество может выступать в качестве акционера другого юридического лица, хотя это и не лишает его статуса хозяйственного общества. Существуют и другие способы зависимости дочернего и основного общества, поэтому нельзя говорить о том, что ответственность основного общества - это всегда ответственность акционера.

В дореволюционном праве ответственность акционеров рассматривалась в совокупности с вопросом о том, являются ли они предпринимателями. В этой связи А.И. Каминка указывал, что "естественной и моральной является неограниченная ответственность только за свои действия, только там, где предприятие находится всецело в руках предпринимателя, могущего непосредственно влиять, непосредственно следить за этим ходом" <1>. Так, Л.И. Петражицкий отрицал за акционером характер предпринимателя <2>, поясняя, что предпринимателем являются не акционеры, а акционерная компания <3>. Однако А.И. Каминка, напротив, полагал, что "роль общих собраний, которые выступают органом непосредственной деятельности акционеров, дает и с экономической точки зрения достаточно оснований для признания акционеров предпринимателями" <4>. Он верно полагал, что "не в самом свойстве предпринимателя как такового должны мы искать ответ на вопрос о том, какая форма ответственности должна быть связана с участием в акционерной компании. Этот вопрос должен быть разрешен лишь в зависимости от того, какова действительная роль участника в той или в другой форме предприятия" <5>. Далее автор делает вывод о том, "что ограниченная ответственность участников является вполне нормальной" <6>, учитывая, что акционерное общество "рассчитано на неопределенное число постоянно меняющихся в своем составе участников, не принимающих непосредственного участия в ведении дел". Таким образом, уже в дореволюционный период, когда акционерное предпринимательство в нашей стране имело гораздо меньшие масштабы, нежели сегодня, правоведы считали важным для решения вопроса корпоративной ответственности прежде всего определить фактическую роль участников и иных выгодоприобретателей в отношениях - насколько лицо действительно оказывало влияние на принятие решений акционерной компанией и, соответственно, этому должно нести ответственность за свои действия. Первичное значение фактора виновности подчеркивается и в современной доктрине <7>.

Исследуя ответственность акционерного общества, необходимо рассмотреть также случаи ответственности данного юридического лица по обязательствам иных лиц. Так, С.Д. Могилевский выделяет четыре вида ответственности акционерного общества <1>: солидарная и субсидиарная ответственность общества со своим дочерним обществом, ответственность общества по обязательствам своих учредителей, а также ответственность общества перед акционерами дочернего общества.

1. Солидарная ответственность общества со своим дочерним обществом. Основное общество, которое имеет право давать дочернему обществу обязательные для последнего указания (в случае, когда это право предусмотрено в договоре с дочерним обществом или уставе дочернего общества), отвечает солидарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным последним во исполнение таких указаний <1>. Общество признается дочерним, если другое (основное) хозяйственное общество в силу преобладающего участия в его уставном капитале, либо в соответствии с заключенным между ними договором, либо иным образом имеет возможность определять решения, принимаемые таким обществом <2>. В литературе отмечается неоднозначность в понимании термина преобладающего участия <3>. Думается, что данная конструкция ответственности лица, определяющего волю хозяйственного общества в некоторых сделках, должна быть также распространена и на физических лиц, а также на публично-правовые образования, которые при аналогичных условиях определяют деятельность другого лица (хозяйственного общества), особенно это относится к случаям стопроцентного участия в имуществе последних (компаниях одного лица).

В данной теоретической конструкции также видится аналогия с американской доктриной "снятия корпоративной вуали", особенно если речь идет о так называемой организационной <1> или фактической <2> зависимости основного и дочернего обществ. Однако в отличие от американского права случаи такой солидарной ответственности основного общества по сделкам дочернего являются очень редкими в российской корпоративной судебной практике прежде всего из-за условия о том, что право давать дочернему обществу обязательные указания должно быть закреплено в договоре или в уставе, что является экономически нецелесообразным для основного общества и поэтому делает "нежизнеспособным" институт солидарной ответственности основного общества <3>.

Тем не менее о близости данной модели ответственности с доктриной "снятия корпоративной вуали" говорит тот факт, что российская судебная практика идет по пути расширительного толкования законодательных норм, посвященных данному вопросу, привлекая к ответственности основное общество исходя из его фактической роли в возникновении и исполнении обязательств дочернего общества, явившихся основанием к предъявлению соответствующего иска <1>. В то же время судебные органы США прибегают к "снятию корпоративной вуали" только в случаях недостаточности имущества самой ответственной корпорации. Это значит, что такая ответственность всегда носит субсидиарный характер. Американский суд не применяет данную доктрину в случае достаточности собственного имущества корпорации, даже если совпадают все другие критерии, являющиеся основанием для снятия вуали и возложения ответственности на иное лицо (лица).

2. Субсидиарная ответственность общества по долгам его дочернего общества при несостоятельности (банкротстве) последнего. В случае несостоятельности (банкротства) дочернего общества по вине основного общества последнее несет субсидиарную ответственность по его долгам. Несостоятельность (банкротство) дочернего общества считается происшедшей по вине основного общества только в случае, когда основное общество использовало указанные право и (или) возможность в целях совершения дочерним обществом действия, заведомо зная, что вследствие этого наступит несостоятельность (банкротство) дочернего общества <1>. Таким образом, вина основного общества в наступлении несостоятельности дочернего общества должна выражаться в умышленном доведении его до банкротства.

3. Ответственность общества перед акционерами дочернего общества. Акционеры дочернего общества вправе требовать возмещения основным обществом убытков, причиненных по его вине дочернему обществу. Убытки считаются причиненными по вине основного общества только в случае, когда основное общество использовало имеющиеся у него право и (или) возможность в целях совершения дочерним обществом действия, заведомо зная, что вследствие этого дочернее общество понесет убытки <1>. В литературе подчеркивается именно умышленный характер поведения основного общества <2>.

4. Ответственность общества по обязательствам учредителей. По общему правилу учредители акционерного общества и предпринимательской корпорации (promoters) несут полную ответственность за действия, которые они совершили до формального возникновения корпорации (регистрации акционерного общества) <1>, в том числе за действия, направленные на завершение инкорпорации, а также совершенные от имени будущей корпорации или направленные исключительно на получение выгоды будущей корпорацией.

В определенных случаях и российское и американское право возлагают ответственность за действия учредителей на акционерное общество (корпорацию), причем американское право содержит гораздо больше возможностей для учредителей избежать ответственности за свои действия, в то время как российское право допускает только последующее одобрение действий учредителей в качестве такого основания <1>.

Наиболее распространенными теориями, используемыми американскими судами и позволяющими учредителям избежать ответственности за свои действия, являются: 1) теория "одобрения" (ratification); 2) теория "принятия" (adoption); 3) теория длящейся оферты (acceptance of a continuing offer); 4) создание новой сделки (formation of a new contract); 5) теория договора в пользу третьего лица (third party beneficiary); 6) теория "новации" (novation). При этом в случае возникновения неуверенности относительно применения одной из вышеназванных концепций американская судебная практика идет по пути возложения ответственности на учредителей.

Агентская доктрина "одобрения" позволяет принципалу утвердить несанкционированное действие лица, осуществленное от имени принципала <1>. Использование данной концепции подвергается критике со стороны правоведов <2>. Они утверждают, что данный подход неприменим в ситуации с учредителями. Концепция "одобрения" предусматривает, что принципал фактически одобрял сделку в момент ее совершения, однако формально, ввиду различных обстоятельств, не уполномочил агента на ее совершение. На первый взгляд эта доктрина похожа на российский подход относительно возложения ответственности учредителей на акционерное общество, однако он предполагает, что общество формально postfactum одобряет определенное действие учредителей. Американское же право в данном случае использует юридическую фикцию исходя из презумпции того, что корпорация одобряла действие учредителей в момент их совершения. На самом же деле принципал (корпорация) не мог ни формально, ни фактически одобрить сделку в момент ее совершения, поскольку сам на тот момент еще не существовал. Более того, на момент заключения не существовало также представительских (агентских) отношений между учредителями корпорации и самой корпорацией.

Ввиду противоречий, которые порождает использование доктрины "одобрения", американские суды стали применять схожую по своей направленности концепцию "принятия". В соответствии с данной концепцией корпорация, которая фактически пользуется правами, вытекающими из договора, заключенного организаторами, а также принимает на себя обязанности из такой сделки, тем самым считается стороной в подобной сделке. При этом учредители также несут субсидиарную обязанность по таким сделкам.

В соответствии с теорией "длящейся оферты" договоры управляющих рассматриваются в качестве оферты, в то время как выступление корпорации стороной в таком договоре - как акцепт. Основной проблемой данной теории американские юристы называют возможность третьего лица аннулировать такую сделку <1>.

В случае, когда заключенная учредителями сделка способна быть переуступлена (assignable), корпорация может рассматриваться как правопреемник учредителей по ней. Кроме того, она может быть признана выгодоприобретателем по сделке, заключенной ее учредителями. При этом бенефициар не обязательно должен существовать в момент заключения сделки в его пользу <1>.

Теория новации позволяет корпорации становиться стороной договора, заключенного учредителем, с момента своего возникновения в случае, когда другая сторона договора была согласна на такую новацию в момент его заключения <1>. Использование доктрины новации позволяет учредителям не нести никакой (в том числе субсидиарной) ответственности с момента возникновения корпорации, что негативно оценивается в американской литературе <2>.

Подводя итог всему вышесказанному, следует отметить, что в вопросах корпоративной ответственности российское и американское право выработали различные теории, которые, несмотря на всю "непохожесть" по форме, однако в ряде случаев являются достаточно близкими. Так, и в России, и в США возможно возложение ответственности за действия акционерного общества (корпорации) на их акционеров, учредителей либо иных лиц (как физических, так и юридических), оказывающих существенное влияние на принятие решений указанными субъектами.

Таким образом, пользуясь метафорой американского права, российские судебные органы в каком-то смысле также осуществляют "снятие корпоративной вуали" с акционерных обществ.

Существенным различием российского и американского подходов в данном вопросе является связь фактического имущественного состояния акционерного общества - должника с решением вопроса о субъекте ответственности. Так, в США суд возлагает ответственность иных лиц лишь в случае недостаточности имущества у обязанной корпорации (ее неплатежеспособности в данных отношениях).

Российский законодатель никак не связывает фактическую имущественную основу акционерного общества и его способность самостоятельно нести ответственность по данным конкретным обязательствам с вопросом возложения ответственности. Еще начиная с дореволюционного периода существенным для российского права является фактор "вины" акционерного общества либо лица, на которое возлагается ответственность <1>. Предполагается, что уставный капитал акционерного общества в достаточной мере призван защитить интересы кредиторов, а суд не уполномочен исследовать фактическую имущественную базу должника, если только речь не идет о процедуре банкротства.

В данном случае американский подход представляется более целесообразным с позиций стабильности гражданского оборота, поскольку для кредитора принципиальным является получение имущественной компенсации за понесенные убытки, нежели личность субъекта, который будет нести ответственность и за счет имущества которого будут восстановлены имущественные интересы кредитора.