В российской цивилистической доктрине наличие обособленного имущества, принадлежащего акционерному обществу на праве собственности, считается одним из наиболее важных признаков, характеризующих акционерное общество как юридическое лицо и соответственно самостоятельного субъекта имущественных отношений. Обладание обособленным имуществом является необходимой предпосылкой для участия акционерного общества в гражданском (имущественном) обороте <1>. Кроме того, наличие обособленного имущества связано с самостоятельной имущественной ответственностью акционерного общества по своим долгам. Обособленность имущества проявляется не только в его отделении от имущества иных участников гражданского оборота, но и в четком разделении имущества акционерного общества как юридического лица и имущества его участников (акционеров).

Все принадлежащее акционерному обществу имущество подлежит обязательному учету на самостоятельном бухгалтерском балансе, наличие которого является "важнейшим показателем самостоятельности организации, бесспорно свидетельствующим о ее имущественной обособленности" <1>.

Думается, что степень фактического обособления имущества акционерного общества и предпринимательской корпорации одинаковая. Однако американское законодательство и доктрина особенно не выделяют имущественную обособленность в качестве признака при характеристике имущества корпорации. И в России, и в США имущество формально обособляется посредством обладания правом собственности на него предпринимательской корпорацией и акционерным обществом. При этом учредители лишаются права собственности на средства, переданные корпорации при ее создании в обмен на ее ценные бумаги.

Американская доктрина не относит признак наличия обособленного имущества к необходимым чертам предпринимательской корпорации для признания ее субъектом права, а также юридическим лицом. Хотя жизнеспособная состоятельная корпорация всегда обладает собственным имуществом, в настоящее время американское право напрямую не связывает этот признак корпорации с ее самостоятельной ответственностью по долгам. Причиной подобного подхода выступает то обстоятельство, что американская доктрина и практика выработали иные институты обеспечения интересов кредиторов.

Впрочем, в начальный период развития американского корпоративного права роль обособленного имущества как гарантии прав кредиторов была велика. Об этом свидетельствует как судебная практика <1>, так и доктринальные источники <2>. В американском корпоративном праве господствовала доктрина "имущества как доверительного фонда" ("Trust Fund Doctrine"), согласно которой имущество корпорации было обременено правами требования кредиторов в случае невыплаты долга корпорацией <3>. Основы этой теории были заложены судьей Стори (Mr. Justice Story) в решении по делу Wood v. Dummer <4>. Спор касался выплаты трех четвертых имущества банка его акционерам в качестве дивидендов. Суд постановил, что требования кредиторов корпорации приоритетны относительно требований акционеров. Последние же имеют права не на имущество корпорации, а лишь на остаток (residuum), сохранившийся после удовлетворения всех иных требований <5>. Основываясь на таком понимании природы обособленного имущества корпорации, в решении по делу Brenaman v. Whitehouse суд указал, что "капитал корпорации является главным основанием для принятия решения кредиторами о предоставлении корпорации кредита" <6>. Имущество корпорации также связывалось с самостоятельной имущественной ответственностью корпорации и, соответственно, с возможностью освобождения от ответственности ее участников <7>.

Согласно вышеназванной теории имущественные права кредиторов обременяют имущество корпорации, в том числе при его переходе к иным лицам, кроме добросовестных приобретателей, которые получили имущество за эквивалентную компенсацию (bona fide purchaser for value) <1>. Таким образом, ограничивалось право собственности корпорации на свое обособленное имущество. Позже границы применения этой доктрины сузили, и за корпорацией были признаны права на свое имущество, равные по объему правам физических лиц (natural persons) на свое имущество <2>. Основными прецедентами, подвергшими критике теорию "имущества как доверительного фонда" ("trust fund theory"), являются Handley v. Stutz <3> и Hospes v. Northwestern Mfg. Co <4>.

Помимо права собственности акционерное общество может обладать особыми ограниченными правами на вещи, принадлежащие на праве собственности иным лицам.

В переходный этап российской экономики акционерные общества, созданные при приватизации государственных и муниципальных предприятий, обладали отдельными объектами социальной инфраструктуры на праве хозяйственного ведения, что явно противоречило природе данных юридических лиц. В 1995 г., с принятием части первой Гражданского кодекса и приведением законодательства в соответствие с ним, подобная практика прекратилась.

В настоящее время отечественное законодательство предусматривает возможность принадлежности акционерному обществу таких ограниченных вещных прав, как сервитуты (сервитутные права) на земельный участок или иную недвижимость <1> право постоянного (бессрочного) пользования земельными участками, находящимися в публичной собственности <2> и залог. Кроме того, Концепция развития гражданского законодательства предусматривает возможность наделения акционерного общества дополнительными ограниченными вещными правами <3>. Однако имущество, принадлежащее акционерному обществу на ограниченном вещном праве, не может служить гарантией прав кредиторов, поскольку не может взиматься в счет долгов акционерного общества. Такое имущество имеет значение при реорганизации акционерного общества, поскольку входит в состав имущественного комплекса, который в полном объеме должен перейти вновь созданному юридическому лицу (юридическим лицам).

Таким образом, именно право собственности акционерного общества на свое имущество в полной мере характеризует принцип обособленности этого имущества. При этом акционеры имеют лишь обязательственные права по отношению к обществу, но не право собственности на часть его имущества <1>.

В период проведения экономических реформ в России вопрос о праве собственности на имущество юридических лиц в целом и акционерных обществ в частности являлся дискуссионным <1>. Определенную путаницу также вносил законодатель, по-разному регулирующий данные отношения. Так, Закон РСФСР "О предприятиях и предпринимательской деятельности" закреплял, что имущество акционерного общества закрытого типа (товарищества с ограниченной ответственностью) принадлежало его участникам на праве общей долевой собственности <2>, при этом само общество не выступало в качестве субъекта права собственности. По-иному решался вопрос в Законе РСФСР "О собственности в РСФСР", согласно которому хозяйственные общества обладали правом собственности на имущество, переданное им в форме вкладов и других взносов их участниками, а также на имущество, которое получено в результате своей предпринимательской деятельности и приобретено по иным основаниям, допускаемым законом <3>. При этом в арбитражно-судебной практике также не было единогласия в решении вопроса о праве на имущество акционерного общества <4>. Несмотря на то что определенную ясность внес Гражданский кодекс, установивший право собственности всех хозяйственных (в том числе акционерных) обществ на принадлежащее им имущество <5>, а также принятое в соответствии с ним законодательство <6>, на практике продолжали возникать споры, порожденные неясностью понимания природы прав акционеров на имущество акционерного общества. Высшие судебные органы вынуждены были давать разъяснения по вопросам распределения прав на имущество акционерных обществ. Например, в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного суда N 8 подчеркивается, что условия устава хозяйственного общества, предусматривающие право учредителя (участника) изъять внесенное им в качестве вклада имущество в натуре при выходе из состава общества, должны признаваться недействительными, за исключением случаев, когда такая возможность прямо предусмотрена законом <7>.

Взамен права собственности на имущество, которое они передают в обмен на акции, акционеры приобретают целый ряд имущественных и неимущественных прав <1> по отношению к обществу. Взамен на переданное обществу имущество акционеры прежде всего приобретают право собственности на ценную бумагу данного общества - акцию, удостоверяющую статус акционера как участника корпоративных правоотношений. Кроме этого, акционеры приобретают право на ликвидационную квоту, право голоса на общем собрании акционеров, право на информацию и др.

Таким образом, в современном российском праве общепринятым является подход, согласно которому акционер не обладает никакими вещными правами на имущество акционерного общества, однако обладает целым рядом обязательственных прав требования к данному обществу.

В американской правовой науке и судебной практике в начале прошлого века велась дискуссия о правах корпорации и акционеров на корпоративное имущество <1>. Ввиду своего прецедентного характера американское право не всегда характеризуется строгой терминологической и теоретической определенностью. Так, распространенной является характеристика акционеров в качестве "собственников" (owners) либо "сособственников" (joint owners) корпорации. Отдельные источники называют права акционеров "разделенным правом собственности" (fragmented ownership) <2>. Однако в данных случаях не имеется в виду наличие у них строго формального титула собственников имущества корпорации. Тем более не подразумевается право собственности в его российском понимании. Характеристика акционеров в качестве собственников корпорации обусловливается в первую очередь исторически, когда за корпорациями еще не признавалось в полной мере обязанности иметь свое обособленное имущество и отвечать по своим долгам исключительно этим имуществом. Кроме того, в данном случае понятие собственника (owner) <3> приобретает некое образно метафорическое значение, подчеркивающее важность статуса акционеров в деятельности корпорации. Также иногда называя акционеров "корпоративными собственниками", авторы подразумевают их право собственности на акции корпорации.

В начале прошлого века одной из причин признания акционеров "владельцами" или даже "собственниками" корпорации было широкое применение доктрины "снятия корпоративной вуали". В целом эта теория нивелирует значение обособленного имущества корпорации как основания ее самостоятельной ответственности. Владение одним лицом или небольшой группой лиц всеми акциями корпорации может стать основанием для снятия "корпоративного занавеса" и возложения ответственности на акционеров. Таким образом, в какой-то мере стирается грань между имуществом корпорации и ее участников, поскольку акционеры вынуждены отвечать по долгам корпорации своим собственным имуществом. Однако даже при таком подходе одно лишь владение большей частью акций не является достаточным основанием для обращения к имуществу акционеров, необходим целый комплекс иных юридических фактов <1>.

Распространенная в странах общего права теория "расщепленной собственности" (trust) изначально применялась в корпоративных отношениях для объяснения природы прав акционеров и корпорации на корпоративное имущество. В некоторых решениях конца XIX и начала XX вв. американские суды признавали за акционерами законное право собственности на активы корпорации, при этом сама корпорация считалась "доверительным собственником" акционеров, т.е. управляла имуществом акционеров по доверенности <1>. Однако позднее суды стали приходить к выводу, что "чем более полное и законное право собственности на имущество будет у корпорации, тем полезнее это будет для корпоративной структуры" <2>. Такое положение основывалось на факте, что совершение сделок с недвижимостью корпорации по общему правилу было возможно только от имени корпорации, решение о совершении такой сделки должно быть принято советом директоров и заверено печатью корпорации <3>.

В XIX в. американские суды признавали законными и обоснованными действия акционеров - владельцев всех акций корпорации о выдаче закладных на имущество этих корпораций <1>. Тем самым за акционерами косвенно признавалось право собственности на имущество корпорации, поскольку только собственник имеет юридическую возможность таким образом распоряжаться имуществом.

Окончательно вопрос о разграничении прав акционеров и корпорации на корпоративное имущество был решен в 1926 г. При рассмотрении спора Moroney v. Moroney Апелляционный суд штата Техас провозгласил, что "акционер корпорации ни в каком значении не является законным собственником имущества корпорации. Корпорация - юридическое лицо, и право собственности на свои активы по праву принадлежит ей. При этом акционеры владеют ее акциями и соответственно связанными с этим правами по отношению к корпорации, однако акционеры не владеют активами корпорации ни в общем, ни частично... К правам акционера относится получение дивидендов и своей доли имущества при ликвидации" <1>. Таким образом, в американском праве произошло изменение подхода к определению прав акционера на имущество корпорации: от признания права собственности акционера к признанию права собственности корпорации.

Проанализировав историю становления права корпоративной собственности в России и США, можно сделать вывод, что и американское, и российское корпоративное право прошли путь от признания за акционерами права собственности на корпоративное имущество до логически обоснованной концепции права собственности корпорации (акционерного общества) на принадлежащее им имущество. При этом в обоих правопорядках за акционерами признается лишь обязательственное право требования ("chose in action" <1>) на имущество корпорации (акционерного общества), вытекающее из владения акциями.

Ни в России, ни в США нет общепринятого подхода к определению собственности, в первую очередь по причине сложности самого явления. В США это осложняется еще и проблемой неоднозначности категориального аппарата. В английском языке нет специальных терминов для различения понятий "собственность", "право собственности" и "объект права собственности" <1>. Только из контекста порой возможно понять, о чем именно идет речь.

Значение понятия собственности многозначно. Оно может означать: во-первых, сами вещи, имущество (собственность в бытовом значении); во-вторых, определенное экономическое (фактическое) отношение, подвергаемое правовому оформлению. С одной стороны, оно состоит из отношения лица к имуществу как к своему, а с другой - также включает отношения между людьми по поводу присвоения имущества. Как правило, такой подход к понятию собственности обозначает "экономическое понятие собственности".

При анализе прав акционерного общества на его обособленное имущество нам важно только третье значение понятия собственности - право собственности в субъективном смысле как закрепленная законом возможность лица по своему усмотрению владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащим ему имуществом, одновременно принимая на себя бремя и риск его содержания <1>. В отечественной цивилистике содержание права собственности традиционно включает в себя "триаду" правомочий: владение, пользование и распоряжение имуществом <2>.

Необходимо иметь в виду, что субъекты юридических отношений (права собственности) и экономических отношений (присвоения) не совпадают <1>. Таким образом, акционеры выступают "экономическими" (фактическими) собственниками акционерного общества и не обладают правомочиями собственника, а также не несут никакого бремени содержания "своего" имущества, включая имущественную ответственность.

При обозначении собственности в английском языке используются синонимичные понятия "property" и "ownership". Первый термин является многозначным и может употребляться, во-первых, для обозначения объекта права собственности, а во-вторых, для обозначения самого права собственности <1>. Характеризуя объект собственности, разделяют понятия "реального имущества" (real property) и "персонального имущества" (personal property). К реальному имуществу, именуемому также "недвижимостью" (realty), относятся земельные участки и находящиеся на них строения. Все остальные виды имущества - к категории персонального имущества или "движимости" (personalty). Термин "ownership" чаще используется для характеристики именно права собственности.

Отсутствие достаточной теоретической базы в англо-американском праве приводит к смешению понятий собственности в экономическом и юридическом значении. Наиболее распространенной в американской доктрине является концепция права собственности Хохфил-да-Оноре <1>. Он ввел в американское право понимание собственности как совокупности отношений между людьми по поводу имущества <2>, т.е. дал определение фактических отношений присвоения. До него в англо-американском праве господствовало "физическое" понимание собственности как "отношения между лицом и вещью", разработанное английским юристом XVIII в. У. Блэкстоуном <3>. У. Хохфилд также в результате исследования понятия "прав на вещи" (rights in rem) <4> обосновал концепцию права собственности как вещного права (ownership), включающего в себя, по его мнению, не только "большое разнообразие прав и правомочий, но и ряд достаточно неопределенных частных и публичных обязанностей" <5>. Его учение перекликается с концепцией "связки" правомочий собственника (bundle of rights) А.М. Оноре <6>.

Таким образом, содержание права собственности предпринимательской корпорации США раскрывается через определенную совокупность правомочий - аналог "триады" российского права. Разработанная А.М. Оноре система правомочий является не единственной в американской правовой науке, однако считается наиболее признанной. Право собственности охватывает следующие 11 правомочий: владение (the right to possess), пользование (the right to use), управление (the right to manage), право на доход от собственности (the right to income), право на отчуждение, потребление, проматывание, изменение или уничтожение всего имущества или его части (the right to capital, power to alienate), право на безопасность, т.е. иммунитет от экспроприации (the right to security), право передавать имущество при жизни или на случай смерти путем продажи, залога, дарения или иным способом (the power of transmissibility), бессрочность существования права собственности (absence of term, unlimited duration of property), запрещение вредного использования, т.е. обязанность предотвратить использование вещи вредным для других способом (the prohibition of harmful use), ответственность в виде взыскания, т.е. возможность отобрания вещи в уплату долга (liability to execution), остаточный характер, т.е. существование правил, обеспечивающих восстановление нарушенного правомочия (а не права собственности в целом (residuary character)) <1>.

Кроме большого набора правомочий собственника американская доктрина права собственности обладает рядом других особенностей. Так, не все правомочия считаются равнозначными, некоторые из них признаются более важными, нежели другие. Более того, отдельные собственники могут обладать разным набором правомочий, что свидетельствует, по мнению американских авторов, о "гибкости права собственности" <1>.

На возможности передачи ряда правомочий собственника другому лицу основан институт "траста" (доверительной, расщепленной собственности - trust) в англо-американском праве. Понимание судами США акционеров как собственников имущества корпорации базируется на институте траста. Он олицетворяет собой принципиальное различие понятия права собственности в американском и российском праве. В нашей стране право собственности всегда представляет собой единое право с одинаковым для всех собственников набором правомочий <1>. В континентальном праве только одно лицо может обладать правом собственности на имущество. В англосаксонском праве наряду с собственником имущества (учредителем траста - settlor) существует также доверительный собственник (управляющий - trustee), которому передается правомочие управления имуществом (в некоторых случаях и ряд иных правомочий), а также выгодоприобретатель (beneficiary), которому принадлежит правомочие получать доход от имущества.

В целом понятие права собственности в американском праве охватывает экономические (фактические) отношения между людьми, а также их правовое оформление в правомочиях собственника, смешивая два значения в одном понятии. Думается, что такой подход не добавляет понимания природы права собственности американским юристам. Более того, он затрудняет развитие юридической мысли в США, поскольку в научных дискуссиях авторы часто не принимают во внимание различие экономической и юридической концепции права собственности и употребляют их в качестве синонимичных либо пытаются понять, которое из них более отражает суть собственности <1>.

Говоря об обособленном имуществе акционерного общества и предпринимательской корпорации, необходимо рассмотреть элементы, которые могут составлять имущество данных юридических лиц.

Российское гражданское законодательство относит к понятию имущества вещи и имущественные права <1>. Доктринальное понятие имущества шире и включает в себя наряду с вещами и имущественными правами (которые составляют "актив имущества" или "наличное имущество") также и имущественные обязанности субъекта ("пассив имущества") <2>.

Объектом права собственности и иных вещных прав в российском праве могут являться только вещи. При этом гражданское право относит к числу имущества акционерного общества также права требования и пользования, безналичные деньги и "бездокументарные ценные бумаги" и "интеллектуальную собственность" ("бестелесное имущество").

В англо-американском праве отсутствует деление прав на вещные и обязательственные, а "права собственности" (т.е. имущественные права в европейском понимании) можно иметь в отношении любых видов имущества, в том числе других имущественных ("обязательственных") прав и результатов творческой деятельности <1>. Таким образом, корпорация обладает правом собственности на свое нематериальное имущество (intangible property) <2>.

Базовыми прецедентами для понимания природы объектов права собственности в американском праве считаются International News Service v. Associated Press <1> и Moore v. Regents of the University of California <2>. При решении вопросов о том, являются ли новости и части тела объектами права собственности, суды попытались дать общее правило для понимания концепции объектов права собственности. Так, термин "собственность" (property - в данном случае используется в значении объекта права собственности) является "достаточно широким и включает в себя все виды имущества (недвижимого и движимого), а также иные объекты, которыми лицо может владеть и передавать другому лицу. Оно также распространяется на все виды прав и интересов, которыми можно пользоваться и которые могут иметь денежную оценку" <3>. Таким образом, в отличие от российского американское право допускает в качестве объекта права собственности не только имущество, но также и имущественные права.

Американское корпоративное право не содержит общего понятия, аналогичного обособленному имуществу акционерного общества. Обобщающим понятием, характеризующим имущество предпринимательской корпорации, является капитал (основной капитал) "capital". Также в схожем значении употребляются термины (суммарные/совокупные) активы ((total) assets), собственность (имущество) (property) либо "собственный капитал" (equity). Впрочем, последний имеет в большинстве случаев более узкое значение и аналогичен скорее российскому понятию "наличное имущество" <1>. Black's Law Dictionary определяет капитал как совокупность всех активов организации (total assets of a business), а также как корпоративный акционерный капитал (corporate equity) <2>. Такое толкование понятий дает основание воспринимать их в качестве синонимов в определенных случаях.

Кроме того, в качестве обобщающих синонимичных понятий долгое время употреблялись термины "stock" и "stock capital" <1>. Данные термины изначально имели исключительно экономическое значение, в котором они и употреблялись классиками экономической теории <2>. Однако с развитием самих корпораций эти понятия постепенно приобрели самостоятельное правовое значение <3>.

Споры об уяснении значений терминов "stock", "stock capital" и "capital" имели место не только в научной литературе <1>, но и в американских судах. Так, в деле Hamor v. Taylor-Rice Engineering Co. <2> используются три значения термина "capital stock". Во-первых, это величина капитала компании, обозначенная в уставе (the capitalization named in the charter); во-вторых, это средства от реализации акций компании (proceeds of sale of stock); и, в-третьих, акции, принадлежащие акционерам (the stock in the hands of shareholders). В деле People ex rel. Union Trust Co. v. Coleman <3> судья отмечает, что существует два значения термина "capital stock". С одной стороны, "capital stock" - это имущество, которое принадлежит корпорации и выражается в тех средствах, которые она получила в обмен на акции при их продаже, а с другой - акционерам, обладающим имущественными правами по отношению к корпорации - прежде всего правом требования. При этом американские юристы отмечали, что без дополнительных объяснений трудно было понять, в каком из двух значений употреблялся термин "capal stock" в каждом конкретном случае <4>. "Capital stock", принадлежащий корпорации, - это "просто капитал, выраженный в деньгах или имуществе, или в обоих сразу" <5>. В то же время "capital stock", принадлежащий акционерам, отображает не только существующее материальное имущество, но также добавочную прибыль, потенциальные дивиденды и исключительные права (права по договору франчайзинга, репутация бизнеса) <6>.

При анализе понятия "capital stock" американские правоведы <1> попытались соединить эти два подхода в один и таким образом дать общее определение термину "capital stock", понимаемому как совокупное имущество, разделенное на доли, которое было сформировано в результате подписки всех акционеров <2>. Однако данное определение содержит в себе очевидное противоречие, поскольку "средства, принадлежащие корпорации, не разделены на доли", а "доли, принадлежащие акционерам, не являются "единой суммой денег" <3>. Таким образом, американское право было вынуждено выработать отдельные термины для обозначения явно различных понятий: имущества корпорации и ее акционеров. Вместе с тем до сих пор в нем нет той терминологической четкости, которая характеризует континентальное право.

Кроме вышеперечисленных значений, понятие "capital stock" обозначало также уставный капитал корпорации до его замены в середине XX в. специфическим термином "stated capital". В настоящее время понятие "stock" ("capital stock") характеризует величину собственного имущества корпорации, образованного за счет средств акционеров.

Имущественная составляющая корпоративного предпринимательства в США достаточно фрагментарно регламентирована правовыми нормами. Это объясняется желанием уменьшения формального контроля за бизнесом. Широко распространен подход, согласно которому субъект предпринимательства самостоятельно должен решать, какая финансовая структура наиболее соответствует его целям и способна принести наибольшую прибыль. Имущественная основа в основном регламентирована бухгалтерскими, а не юридическими правилами, что служит целью единообразного оформления хозяйственных операций лица для их доступного понимания и в необходимых случаях контроля со стороны государства.

При характеристике имущества предпринимательской корпорации основное значение имеет категория "структура капитала" (capital structure), которая характеризует соотношение источников образования имущества корпорации: займов корпорации (debts) и ее собственного капитала (equity), сформированного за счет размещения акций, а также прибыли самой корпорации.

Основным выводом из вышеизложенного является то, что акционерное общество и предпринимательская корпорация обладают правом собственности на свое обособленное имущество. Однако необходимо подчеркнуть, что само право собственности в его российском и американском понимании различается. Во многом это предопределяет несхожесть правовых конструкций, оформляющих отношения собственности предпринимательской корпорации США и акционерного общества России, а также права их участников, что обосновывает нецелесообразность какого-либо заимствования данных конструкций из американского права, основанного на чуждом нашему правопорядку институте траста.