Культура и право предопределяют все сферы человеческой жизни, ибо жизнедеятельность любого из нас базируется на духовно-нравственных ценностях и социальной ответственности.

Культура (от лат. cultura — «возделывание», «воспитание», «образование», «развитие», «почитание») — это совокупность развивающихся достижений человечества в искусстве, литературе, науке, праве, религии, философии, этике, языке, это процесс творчества и накопления опыта. Одновременно это и регулятор человеческих отношений, и интегратор интеллектуальных усилий.

Являясь частью культуры, право гармонизирует общество, обеспечивает свободу каждой его личности.

Существуют ли границы между правом и культурой? На наш взгляд, четких границ нет, ибо самостоятельность права размывается в общечеловеческой культуре, частью которой оно является, хотя проблемы соотношения культуры и права всегда существовали и будут существовать.

Для истории культуры и истории права характерна преемственность прошлого.

Важнейшей основой права и культуры является язык. Кроме того что он сплачивает индивидов общества, он передает традиции народа и не дает им угаснуть. Язык используется и в литературном творчестве, в законотворчестве и в практике правоприменения.

Право как элемент культуры и культура связаны между собой неразрывно и оказывают влияние друг на друга. В самом деле, разве не взаимосвязаны и не развивают друг друга право и мораль, право и образование, право и философия, право и экономика и т. д.? Вполне понятно, что состояние правовой системы неразрывно связано с состоянием культуры того или иного общества.

Культура и право — два взаимосвязанных явления человеческого бытия, берущих свое начало с древних времен. Культура и право пронизывают все сферы жизнедеятельности человека.

Понятия «культура» и «право» возникли в разное время. Понятие права сформировалось в глубокой древности, понятие культуры — в XVIII в.

Культура — исторически определенный уровень развития общества, творческих сил и способностей человека, выраженный в типах и формах организации жизни и деятельности людей, в их взаимоотношениях, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях, включающих в себя величайшие достижения человечества в науке, литературе, искусстве, философии, этике, религии, политике. Культура — это идеи, образцы, технологии, регуляторы человеческих отношений и оценочные критерии.

Право в системе культуры является самостоятельной духовной и социальной ценностью и в то же время выражает иные ценности, связанные с правом социальные явления, защищая национальную и общечеловеческую культуру.

Право — это обусловленная природой человека и общества и выражающая свободу личности система регулирования общественных отношений, которой присущи нормативность, формальная определенность в официальных источниках и обеспеченность возможностью государственного принуждения.

Содержание понятия «право» по ряду параметров сходно с содержанием понятия «культура», ибо первое понятие — неотъемлемый элемент структуры второго. Объединяющим их началом является правовая культура, которая выступает одновременно как правовой аспект культуры и культурный аспект права.

Правовая культура — это совокупность элементов и феноменов правосознания, культуры в целом, правового поведения, формирования и функционирования правовых институтов, обеспечивающих воспроизводство правовой системы, правового процесса. В качестве структурных элементов она включает в себя культуру правового сознания, правового поведения и функционирования правовых институтов.

Правовая культура предполагает оценку «качества» правовой жизни того или иного общества и сравнение его с наиболее развитыми правовыми образцами, идеалами и ценностями. При этом важно исходить из того, что правовая культура общества, с одной стороны, результат социально-правовой активности личности, а с другой — база для проявления такой активности и формирования индивидуальной правовой культуры.

Правовую культуру личности и, следовательно, правовую культуру юристов можно определить как совокупность социально полезных качеств правосознания и основанного на нем правомерного поведения, отражающих степень освоения человеком правовых достижений общества.

Большое значение в правовой культуре имеет языковое выражение права. Проблема языка и права постоянна. Этой проблемой занимались и древнегреческие философы, и юристы Древнего Рима. Они утверждали, что слова закона не тождественны его «силе и власти».

Языковые отношения занимают важное место в системе социальных связей, подлежащих правовому регулированию. В Декларации о языках народов России от 25 октября 1991 г.1 провозглашено право каждого человека на свободный выбор языка обучения, общения, воспитания и интеллектуального творчества. Основные сферы употребления государственного и иных языков в России определены в Законе от 25 октября 1991 г. № 1807-I «О языках народов Российской Федерации»[1] [2].

Внимание к языку неслучайно. Чтобы нормы права действовали, необходимо любые отношения в обществе облечь в строго выверенные юридические понятия и категории, охватывающие все права и обязанности, предусмотренные действующим законодательством. По мнению выдающегося ученого С.С. Алексеева, в юриспруденции важное значение имеет форма. В этом и состоит основной секрет силы права. Юристу необходимо различать, с одной стороны, конкретный фактический материал, а с другой — искусственно созданные правовые категории, конструкции и все то, что представляет право «вовне», а главное, организует его содержание, воплощает его в юридических структурах. Это и есть та самая «материя права», которую древние римляне называли телом, плотью, веществом права (corpus juris)[3].

Вполне понятно, что юридические нормы должны найти максимально точные выражения, чтобы граждане могли понимать сформу- лирование требования. В этом смысле для юристов полезны рекомендации Е.В. Карпинской — научного сотрудника Института русского языка им. В.В. Виноградова по применению норм в терминологии: «Термины являются ядром специального языка и передают основную содержательную информацию.

<...>

Норма в терминологии должна не противоречить, а соответствовать нормам общелитературного языка. <...> Нормативные требования к термину впервые были сформулированы основоположником русской терминологической школы Д.С. Лотте. Это — системность терминологии, независимость термина от контекста, краткость термина, его абсолютная и относительная однозначность, простота и понятность, степень внедрения термина»[4].

Е.В. Карпинская подробно анализирует каждое из вышеперечисленных требований:

«1. В требовании фиксированного содержания (одному знаку соответствует одно понятие) заключается положение о том, что термин должен иметь ограниченное, четко фиксированное содержание в пределах определенной терминосистемы в конкретный период развития данной области знания (последнее уточнение представляется важным, так как с углублением знания содержание понятия может развиваться и с течением времени тот же термин может получить иное значение). Обычные слова уточняют свое значение, приобретают разные смысловые оттенки во фразеологическом контексте, в сочетании с другими словами. Контекстная же подвижность значения для термина совершенно недопустима. Нужно подчеркнуть, что здесь содержится логическое требование к термину — постоянство его значения в рамках определенной терминосистемы.

Следующее требование — точность термина. Под точностью обычно понимается четкость, ограниченность значения. Эта четкость обусловлена тем, что специальное понятие, как правило, имеет точные границы, обычно устанавливаемые с помощью определения — дефиниции термина. С точки зрения отражения содержания понятия точность термина означает, что в его дефиниции есть необходимые и достаточные признаки обозначаемого понятия. Термин должен также (прямо или косвенно) отражать признаки, по которым можно отличить одно понятие от другого. <...>

Требование однозначности термина. Термин не должен быть многозначным. Особенно неудобна в данном случае категориальная многозначность. <.>

Термин не должен иметь синонимов. Синонимы в терминологии имеют другую природу и выполняют иные функции, чем в общелитературном языке. <.>

<.>

Термин должен быть систематичным. Систематичность терминологии базируется на классификации понятий, исходя из которой выделяются необходимые и достаточные признаки, включаемые в термин, после чего подбираются слова и их части (терминоэлементы) для образования термина. С систематичностью термина тесно связана его мотивированность, т. е. семантическая прозрачность, позволяющая составить представление о называемом термином понятии. Систематичность дает возможность отражения в структуре термина его определенного места в данной терминосистеме, связи называемого понятия с другими, его отнесенности к определенной логической категории понятий. <...>

<...>

Краткость термина. Термин должен быть кратким. Здесь можно отметить противоречие между стремлением к точности терминосистемы и — к краткости терминов. Для современной эпохи особенно характерно образование протяженных терминов, в которых стремятся передать большее число признаков обозначаемых ими понятий. Намечается тенденция к усложнению структуры терминов-словосочетаний, появляются длинные, громоздкие названия, приближающиеся к терминам-описаниям. Потребность в усложненных конструкциях объясняется тем, что средствами развернутого словосочетания передается большее число признаков специального понятия и тем самым увеличивается степень семантической мотивированности термина, что для него очень существенно»[5].

Проблема языка и права — вечная проблема. Любая, даже малейшая неточность в законе рискует повлечь за собой роковые последствия. По мнению И.А. Ильина, «[н]ароду необходимо и достойно знать законы своей страны; это входит в состав правовой жизни. Право говорит на языке сознания и обращается к сознательным существам; оно утверждает и отрицает, оно формулируется и требует — для того, чтобы люди знали, что утверждено и что отринуто, и сознавали формулированное требование. И тот, кому оно «позволяет», «предписывает» и «воспрещает», является субъектом полномочий, обязанностей и запретностей, т. е. субъектом права. Самая сущность, самая природа права в том, что оно творится сознательными существами и для сознательных существ, мыслящими субъектами и для мыслящих субъектов.

Поэтому нелеп и опасен такой порядок жизни, при котором народу недоступно знание его права: когда, например, среди народа есть неграмотные люди, или когда право начертано на чуждом языке,

или когда текст законов остается недоступным для народа, или же смысл права выражается слишком сложно, запутанно и непонятно. Тогда в лучшем случае между народом и правом выдвигается иерархия корыстных посредников, взимающих особую дань за «отыскание» правоты и обслуживающих народную темноту в свою пользу; им выгодно затемнить ясное дело, а не уяснить темное, спасти «безнадежное» дело и внести кривду в суд; и под их «опытными» руками толкование закона быстро превращается в профессиональный кривотолк. Так правосознание народа вырождается от невозможности непосредственно принять право в сознание. Нельзя человеку не быть субъектом права, ибо самая сущность права состоит в том, что оно обращается ко всякому вменяемому человеку, хотя бы уже с одними запретами и предписаниями. И согласно этому невозможно, чтобы субъектом права была неодушевленная вещь, насекомое или животное, ибо право предполагает способность к знанию, разумению и к соответственному управлению»[6].

Поскольку языковые отношения имеют важнейшее значение в системе социальных и экономических связей, подлежащих правовому регулированию, то роль юридического сообщества и ее виднейших представителей в духовном управлении обществом огромна. Юристы во все времена были не только служителями закона, но и служителями слова.

[1] http://base.garant.ru/1548972/

[2]

2 Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. № 50. Ст. 1740.

Алексеев С. С. Тайна права. Его понимание, назначение, социальная ценность. М., 2001. С. 13-14.

[4] Карпинская Е.В. Культура речи. М., 1998. С. 198.

[5] Карпинская Е.В. Указ. соч. С. 198-202.

[6] Ильин И. А. О сущности правосознания. М., 1994. Т. 4. С. 160.