Принимая во внимание безусловный приоритет Конституции РФ (см. ч. 1 ст. 15 и Постановление Конституционного Суда РФ от 6 декабря 2013 г. № 27-П1), с формальной точки зрения вопрос о месте Конвенции в российской правовой системе не вызывает особых затруднений.

В соответствии с положениями ч. 4 ст. 15 Конституции РФ «[о]бще- признанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Как следует из текста Федерального закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»2, Российская Федерация ратифицировала «Конвенцию о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года с изменениями, внесенными Протоколами к ней № 3 от 6 мая 1963 года, № 5 от 20 января 1966 года и № 8 от 19 марта [1] [2] 1985 года, и дополнениями, содержащимися в Протоколе № 2 от 6 мая 1963 года... и Протоколы к ней № 1 от 20 марта 1952 года, № 4 от 16 сентября 1963 года, № 7 от 22 ноября 1984 года, № 9 от 6 ноября 1990 года, № 10 от 25 марта 1992 года и № 11 от 11 мая 1994 года.».

На место и роль Конвенции в правовой системе РФ указывает текст интерпретирующего заявления к ст. 46 Конвенции, говорящей об обязательной силе и исполнении постановлений Европейского Суда:

«Российская Федерация в соответствии со статьей 46 Конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации».

Эти положения заставляют считаться с концепцией «quality of law» («качество закона»), так как она сформулирована в ряде постановлений Европейского Суда (от 6 декабря 2007 г. по делу «Лю и Лю против Российской Федерации» (жалоба № 42086/05), от 27 марта 2008 г. по делу «Штукатуров против Российской Федерации» (жалоба № 44009/05)). Фактически речь идет о проверке «качества» национального законодательства — проверке национального законодательства на соответствие критериям Конвенции.

Из вышеуказанных положений Конвенции и Федерального закона о ратификации вытекает обязательство российских властей принимать меры общего характера по исполнению решений и постановлений Европейского Суда, т. е. совершенствовать законодательство до уровня гарантий, установленных в практике Европейского Суда.

Следовательно, дальнейшее раскрытие роли Конвенции в российской правовой системе невозможно без анализа принципов и пределов толкования Конвенции Европейским Судом.

[1] Постановление Конституционного Суда РФ от 6 декабря 2013 г. № 27-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 11 и пунктов 3 и 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Президиума Ленинградского окружного военного суда» // СЗ РФ. 2013. № 50. Ст. 6670.

[2] СЗ РФ. 1998. № 14. Ст. 151.