Если у ответчика существовала обязанность перед истцом, ответственность возможна лишь в том случае, когда ответчик ее не выполнил. В английском праве считается, что ответчик исполнил имевшуюся у него обязанность проявлять заботу об окружающих, если им были предприняты меры предосторожности. Являются ли предпринятые ответчиком меры предосторожности достаточными и какие именно это должны быть меры - все это подлежит оценке в каждом отдельном случае, исходя из обстоятельств конкретного дела.

Как правило, для того чтобы показать, что ответчик не исполнил лежавшей на нем обязанности, истец должен доказать, что при данных обстоятельствах поведение ответчика не отвечало требованиям разумности, ибо разумным в английском праве считается исполнение возложенных на лицо обязанностей.

Исполнил или не исполнил ответчик имевшуюся у него обязанность, во многом зависит от обстоятельств дела. В общем, считается, что если ответчик сделал все, что бы на его месте сделал разумный человек (reasonable man), то он свою обязанность исполнил, пусть вред и наступил. Таким образом, неисполнение возложенной на ответчика в праве обязанности проявлять осторожность и не допускать причинения вреда определяется оценкой разумности его поведения. Какой-то единый стандарт разумности отсутствует. Скорее, можно говорить о тесте на разумность. В разных обстоятельствах к разумности поведения ответчика предъявляются разные требования. В целом же считается, что чем серьезнее последствия, тем больше требований предъявляется к разумности поведения ответчика. Не забываются также и разумные пределы тех требований, которые предъявляются к ответчику.

Так, в деле "Латимер против Эй-И-Си" (1953) после паводка пол в фабричном цеху стал скользким. Администрация фабрики приняла меры к тому, чтобы как можно скорее высушить пол, однако одна из работниц, поскользнувшись на мокром полу, была травмирована. В иске потерпевшая заявила, что администрация не проявила необходимую осторожность, поскольку в сложившейся ситуации она должна была приостановить работу фабрики, а этого сделано не было. Как определила в своем решении Палата лордов, риск поскользнуться на мокром полу был не столь велик, чтобы из-за этого нужно было предпринимать такие дорогостоящие меры предосторожности, как прекращение работы фабрики.

В то же время ответчик должен учитывать индивидуальные особенности потерпевшего. Так, в деле "Пэрис против муниципального совета Стэпни" (1951) слепой на один глаз истец работал сварщиком в гараже, принадлежавшем муниципальному совету района Стэпни. Глаз он потерял на прежней работе. Когда он занимался сварочными работами, в его здоровый глаз попала окалина, и он был травмирован. Ответчик не снабдил его защитными очками. В своем иске потерпевший обвинял ответчика в проявленной неосторожности, которая выразилась в том, что он не обеспечил его защитными очками. Ответчик показал на суде, что необходимости в том, чтобы пользоваться защитными очками не было для здорового на оба глаза сварщика. Однако суд подчеркнул, что в данном случае речь шла о потерпевшем, у которого был только один здоровый глаз. По этой причине опасность полной утраты зрения, грозившая потерпевшему в этом деле, была куда больше той, которая бы ему грозила, если бы у него были оба глаза. Ответчик должен был принимать во внимание эти обстоятельства. Если здоровому на оба глаза сварщику защитные очки не нужны, это не значит, что они не нужны слепому на один глаз сварщику. Палата лордов пришла к выводу, что само по себе отсутствие защитных очков у здорового на оба глаза работника не повлекло бы ответственности. Верно также и то, что риск повредить глаз был невелик в обоих случаях. Однако в данном деле, хотя риск травмы глаза был незначительный, опасность последствий была куда более серьезной. Ею нельзя было пренебречь. Ответчик должен был это учитывать, но он этого не сделал, не проявил должной внимательности, заботы и предусмотрительности. Суд признал, что муниципальный совет не исполнил лежавшей на нем обязанности. Очки стоят недорого, и ответчик мог и должен был обеспечить ими потерпевшего (истца).

В то время как существование у ответчика обязанности быть внимательным и предусмотрительным по отношению к истцу - это вопрос о праве, вопрос о том, имело место или нет неисполнение такой обязанности - это всегда вопрос о фактах дела. Это означает, что судебные решения, посвященные вопросу о нарушении обязанности, вытекавшей для ответчика из требований права, никогда не рассматриваются как источники права. Они лишь иллюстрируют бесспорную норму, согласно которой всякий, у кого в английском общем праве имеется обязанность, должен рассматриваться как тот, кто призван исполнять ее при любых обстоятельствах. На наш взгляд, это правило следует рассматривать как адаптацию в условиях прецедентной системы известного принципа континентального права, согласно которому незнание закона не освобождает от ответственности.

В английском деликтном праве ответчик не может сослаться на то, что он не выполнил обязанность, поскольку он не знал, что она у него есть, ровно так же, как в российском праве он не сможет сослаться на то, что ему не был известен закон, на основании которого он предстал перед судом.

Долгое время в английском праве иски из неосторожности предполагали, что ответственность наступает лишь за действия, совершенные ответчиком, но никак не за неосторожно произнесенные им слова. Поэтому неисполнение обязанности ответчиком связывалось с несовершением им тех действий, совершение которых от него ожидалось, но никак не с разговорами. Исходя из этого, там, где ответчик проявлял неосторожность в высказываниях, даже зная о том, что истец будет полагаться на них, ответственность за вред, причиненный истцу вследствие этого, ему не грозила. Положение изменилось после известного решения по делу "Хедли Бирн и Ко против Хеллера и партнеров" (1964).

В данном деле истец, являясь клиентом банка, попросил его дать характеристику финансового положения другого клиента этого банка, на что банк, будущий ответчик, согласился. Он дал блестящую характеристику финансового положения того клиента, которым интересовался истец. При этом ответчик оговорился, что за эту информацию он ответственности не несет. Положившись на ответчика, истец прокредитовал своего знакомого на довольно большую сумму, но вскоре тот обанкротился. Вследствие этого истец понес значительные убытки. Истец обратился с иском к банку, обвиняя его в неосторожности. В своем решении по этому делу Палата лордов признала, что в том случае, когда ответчик по неосторожности сообщает истцу сведения, оказавшиеся ложными, в результате чего истец несет убытки, поскольку он полагался на ответчика, он может рассчитывать на возмещение ущерба при условии, что между истцом и ответчиком существовали "особые отношения". К таким отношениям, например, относятся такие, какие существуют у банков, солиситоров и страховщиков с их клиентами. Истец проиграл иск. Как отметил суд в своем решении, в этом деле ответчик был бы обязан возместить ущерб только в том случае, если бы он не предупредил истца о том, что не несет ответственности за сообщенные ему сведения. Там же, где ответчик, занимая такое положение, что обращающиеся к нему лица на разумных основаниях небезосновательно полагаются на его советы и рекомендации, действует на свой страх и риск (если знает или должен был знать, что они будут на него полагаться), он несет ответственность из неосторожности.

По другому, не менее известному делу "Капаро Индастриз против Дикмана и других" (1990) Палата лордов пришла к заключению о том, что аудиторы при проверке финансового состояния компании, заказавшей эту услугу, не несут перед этой компанией обязанности, в силу которой они должны проявлять заботу и предупредительность по отношению к правам и интересам настоящих и будущих акционеров.

А вот другой пример, который подтверждает, что в английском праве возможна ответственность за неосторожно сказанное слово. Такая ответственность может наступать в тех случаях, когда на неосторожно сказанное слово полагаются другие люди, а ответчику это известно. В деле "Клэй против Крампа и сыновей" (1963) архитектор, инспектировавший дом под снос, неосторожно заявил, что одна из стен еще довольно крепкая и ее сносить не нужно. Однако через некоторое время стена упала, пострадал рабочий. Решением суда иск из неосторожности к архитектору был удовлетворен, поскольку суд признал, что архитектор виновен в заявлении, которое он сделал по неосторожности.

При решении вопроса о том, имело ли место неисполнение обязанности ответчиком, нередко во внимание принимаются индивидуальные характеристики не только потерпевшего, но и ответчика. Например, это случаи, когда ответчиком является ребенок. Разумность поведения ребенка оценивается не с позиций разумности поведения взрослого, а с позиций возраста ребенка. На месте ребенка должен быть разумный ребенок.

Так, в деле "Муллин против Ричардса" (1998) истцом и ответчиком были 15-летние школьницы. На уроке они занимались тем, что фехтовали на пластмассовых линейках, одна линейка треснула и кусок пластмассы, из которой она была сделана, повредил потерпевшей глаз. Это привело к потере зрения на один глаз. Апелляционный суд, рассматривая материалы этого дела, отметил, что определять вину ответчика надо, исходя из того, могла ли обыкновенная, проявляющая обычную осторожность и разумность 15-летняя школьница предвидеть, чем грозит фехтование на пластмассовых линейках. Как оказалось, для учащихся фехтование на линейках не выглядит чем-то необычным. Фехтование на линейках не запрещено школьными правилами, а девочек никто не предупреждал об опасности. Исходя из этого, суд пришел к выводу, что ответчица не вышла за пределы разумности в своем поведении, а следовательно, не нарушила обязанность, которая, конечно, у нее имелась.

Как видим, в английском праве неисполнение обязанности ответчиком связывается с разумностью его поведения. При решении вопроса о том, насколько разумно вел себя ответчик, судами во внимание принимается целый ряд обстоятельств. В частности, к ним относятся: индивидуальные особенности ответчика; индивидуальные особенности истца; степень риска; соотносимость затрат на предупредительные меры с риском наступления вреда; социальная обоснованность риска, который берет на себя ответчик, и др.

Значительно сложнее решается вопрос о нарушении обязанности в тех случаях, когда речь идет о лицах в болезненном состоянии, которое осложняет контроль своего поведения ответчиком. Здесь на практике нередко возникают вопросы о том, каким критерием следует пользоваться, чтобы определить, выполнена или нет обязанность в данном случае. Примером может служить дело "Робертс против Рэмсботтома" (1980), в котором ответчик обвинялся в том, что он на полном ходу врезался в припаркованный автомобиль с пассажирами, вследствие чего пассажирам были причинены травмы разной степени тяжести. Ответчик в свою защиту заявил, что столкновение произошло из-за того, что за 20 минут до этого у него случился инсульт. Это сказалось на его самочувствии, и потому он не мог управлять автомобилем как следует, хотя сознания он не терял. Суд пришел к выводу, что в тех случаях, когда водитель не находится в бессознательном состоянии и продолжает управлять транспортным средством, пусть и плохо, его действия надлежит оценивать, исходя из общих требований, т.е. к нему был применен тот же стандарт, что и к обычному водителю. Он не справился с управлением в обстоятельствах, в каких обычный (разумный) водитель бы справился. Суд удовлетворил требования истца.