Для того чтобы установить неосторожность как основание возмещения вреда, истцу надлежит доказать, что его причиной было то, что ответчик не исполнил имевшуюся у него обязанность, а также что вред не является слишком отдаленным последствием неисполнения этой обязанности.

Истец по иску из неосторожности должен доказать, что поведение ответчика не просто предшествовало вреду, но явилось причиной вреда. Поэтому в тех случаях, когда суд приходит к заключению, что вред все равно бы наступил, независимо от поведения ответчика, в возмещении вреда истцу отказывается. Иными словами, поведение ответчика должно быть причиной, а не условием вреда.

Показательным в этом отношении является решение суда по делу "Барнет против Управляющего комитета больниц Челси и Кенсингтона" (1969). Муж истицы на работе выпил чашку чая, после чего почувствовал себя плохо, у него появилась тошнота и рвота. По пути домой он зашел в больницу и пожаловался на плохое самочувствие. Дежурная медсестра позвонила по телефону врачу отделения неотложной помощи, однако тот не стал осматривать больного и посоветовал отправить его домой, с тем чтобы он, если утром ему не станет лучше, обратился к своему участковому терапевту. Через пять часов больной скончался от отравления мышьяком. Как это выяснилось позже в результате коронерского расследования, он был убит неустановленным лицом. Истица предъявила иск больнице, обвинив ее персонал в деликте неосторожности (negligence). Суд признал, что на ответчике лежала обязанность оказать потерпевшему врачебную помощь и что он эту свою обязанность не исполнил. Однако неисполнение обязанности, лежавшей на ответчике, не было причиной смерти потерпевшего. Ответчик показал, что даже если бы врач приемного покоя больницы осмотрел пациента, было уже слишком поздно его спасать. Поэтому нельзя сказать, что если бы не неосторожность персонала больницы, потерпевший не умер бы.

Схожим было решение суда по делу "Брукс против Министерства внутренних дел" (1999). С иском в суд обратилась беременная двойней осужденная, отбывавшая наказание в тюрьме. Ее беременность относилась к категории повышенного риска, поэтому ей приходилось периодически проходить обследование ультразвуком. Обследование показало, что один из близнецов неправильно развивается. Тюремный врач был неопытен в таких делах, и на консультации с другими врачами у него ушло пять дней. Вскоре после этого оказалось, что один из близнецов умер в утробе матери ровно через два дня после последнего сканирования. Мисс Брукс обратилась с иском к Министерству внутренних дел, которое отвечает за обращение с осужденными в тюрьмах. Аргументы истицы сводились к тому, что она имела право на такое же медицинское обслуживание, как и любая другая женщина на свободе, а также что затянувшиеся на пять дней консультации тюремного врача не соответствуют предъявляемым требованиям. Суд согласился с двумя аргументами истицы, но относительно ее третьего аргумента не согласился, поскольку выяснилось, что на консультации подобного рода на свободе уходит не меньше двух дней. Поскольку ребенок скончался до истечения этого срока, нельзя сказать, что причиной смерти явилась неосторожность тюремного врача.

К критерию причинности в деликтном праве прибегают как к достаточно надежному эмпирическому методу (rule of thumb). Однако его недостатком служит то, что он дает сбои в тех случаях, когда вред является следствием не одной, а нескольких причин. В этом случае в деликтном праве говорят о мультипричинах.

В деле "Мак-Ги против Национального угольного совета" (1972) работа истца была связана с кирпичной пылью. На этой почве у него развился дерматит. Было доказано, что кирпичная пыль способна вызвать дерматит, однако не было доказано, что пыльные условия труда рабочих на этом производстве явились следствием неосторожности ответчика, поскольку, учитывая его технологию, этого нельзя было избежать. Вместе с тем было известно, что риск заболевания дерматитом можно было снизить, если бы рабочие принимали душ на работе сразу же после окончания смены. Ответчик не оборудовал душевые кабины. Чтобы получить возмещение вреда, истец должен был доказать, что отсутствие душевых кабин по неосторожности ответчика было причиной болезни истца. Поскольку оборудование душевых кабин могло только снизить заболевание дерматитом, неосторожность ответчика не могла быть причиной. С учетом этого нельзя было сказать, что если бы не неосторожность ответчика, истец не заболел дерматитом. Отсутствие душевых кабин не было единственной причиной. Однако посчитав отсутствие душевых кабин на производстве ответчика причиной, внесшей существенный вклад в заболевание истца, суд пришел к выводу, что для целей деликтной ответственности это была главная причина, и удовлетворил иск. Ныне прецедентное значение по этому вопросу приобрело решение, принятое судом в деле "Фэйрчайлд против похоронного бюро Глэнхейвена" (2002) <218>. Сегодня это ведущий прецедент, определяющий практику судов по вопросу о причинности в делах о деликтной ответственности.

--------------------------------

<218> Fairchild (suing on her own behalf) etc. v. Glenhaven Funeral Services Ltd. and others etc. URL: http://www.publications.parliament.uk (дата обращения: 03.04.2016).

Фэйрчайлд последовательно выполнял работы в качестве субподрядчика нескольких работодателей муниципалитета Лидса. При этом в процессе выполнения работ он имел дело с асбестом. Вследствие этого Фэйрчайлд заболел мезотелиомой и скончался. Жена Фэйрчайлда предъявила иск от его имени, обвиняя подрядчиков в причинении смерти ее мужу по неосторожности (negligence). Большое количество других истцов оказалось также в схожих обстоятельствах. Действительно, вдыхание паров асбестовой фибры, с которой работали субподрядчики, могло спровоцировать мезателиому. При этом риск связанных с асбестом заболеваний усиливался по мере увеличения контактного времени. Проблема состояла в том, что в силу длительного латентного периода (от 25 до 50 лет) невозможно было определить, когда заканчивается безопасное время контакта асбестом и кто из подрядчиков конкретно явился виновным в причинении вреда. Деликтная ответственность на началах неосторожности требует, чтобы было определено, кто из ответчиков явился вероятным причинителем вреда. В данном деле самое большее, что можно было доказать, - это то, что таким причинителем вреда был один из них, но нельзя было выяснить, кто это был конкретно. В рамках традиционного теста на установление причинно-следственной связи никто из подрядчиков не мог быть определен в качестве вероятного причинителя вреда. Решение Палаты лордов по этому делу гласило, что надлежащим тестом в такой ситуации является оценка того, увеличил ли своими действиями ответчик риск наступления вреда. Ответственность работодателей субподрядчика была определена как долевая и солидарная. При этом суд не исключил возможность их взаимной регрессной ответственности после удовлетворения претензий истца. При множественности причин одного и того же вреда суды вынуждены были модифицировать "причинный" тест с тем, чтобы найти более приемлемый способ для решения вопроса об основаниях возложения ответственности в таких случаях. Какую-то одну альтернативу "причинному" тесту (but for test) разработать не удалось. Вместо этого применяется несколько тестов. Теперь все зависит от того, какой тест применяется судом, а пользуются они ими по своему усмотрению.

Так, наиболее простое решение предложено в рамках теста "главной причины", известного как тест "Мак-Ги". Суть этого теста в том, что там, где причин вреда несколько, истцу предлагается доказать, что одна из них в сравнении с другими внесла существенный вклад в риск причинения вреда в сравнении меньшим, несущественным вкладом других причин. Все другие причины оказываются условиями, а главное условие объявляется причиной. В зависимости от этого суд решает дело.

В то же самое время применение находит и другой тест на причинность. Он представляет собой прямую противоположность тесту "главной причины". Этот тест связывается с решением суда по делу "Уилшер против Управления здравоохранения района Эссекса" (1988). Иск был подан от имени младенца, родившегося недоношенным. Он был помещен в кислородную камеру. По недосмотру врачей ему дали в два раза больше кислорода, чем это было допустимо. В результате младенец ослеп. Слепота могла быть следствием сразу нескольких (пяти) имевшихся у него заболеваний. Палата лордов пришла к решению, что по этому делу истец должен был доказать, что врачебная неосторожность явилась материальной причиной слепоты, но недостаточно доказать, что неосторожность врачей лишь увеличила риск наступления слепоты. В этом деле врачебная неосторожность была признана одной из причин слепоты младенца. Истец проиграл дело.