На протяжении нескольких веков английское право предоставляло возможность предъявлять иск против ответчика за преднамеренное причинение экономических потерь в ситуациях, когда ответчик не находился в договорных или иных правоотношениях с истцом. Речь идет о деликтах, совершаемых намеренными действиями, а также об "экономических" деликтах. Случаи признания ответственности за данное правонарушение постепенно эволюционировали, а степень и объем такой ответственности являлись предметом постоянных дебатов.

По нормам раннего общего (прецедентного) права наниматель, который из-за насилия по отношению к его работникам лишался их услуг, имел право на иск против злоумышленника и возмещение вреда. Статуты "О работниках" 1349 и 1350 гг. предоставляли нанимателю право на иск о возмещении убытков даже в тех случаях, когда насилие в отношении работника отсутствовало.

На наш взгляд, современный институт экономических деликтов берет свое начало здесь. Какими бы ни были следствия из рассматриваемых исков, изначально они предусматривали внедоговорную ответственность за вмешательство в договорные отношения, но ограничивались лишь сферой вмешательства в договоры оказания услуг и найма работников.

Затем последовало известное дело "Ламли против Гэя" (Lumley v. Gye) (1853). Руководствуясь сложившейся к тому времени судебной практикой по делам, в которых речь шла о наемных работниках, а истцами выступали наниматели, Суд королевской скамьи в 1853 году в деле пришел к выводу о существовании нового основания для исков. Выводы из решения по делу "Lumley v. Gye" обосновали норму, согласно которой кем бы ни был ответчик, склонение его работника к нарушению договора с ним служит убедительным основанием для иска в суде из нарушения внедоговорных обязательств, возникающих у других лиц.

Деликтная (внедоговорная) ответственность за склонение к нарушению договора лиц, выступающих его сторонами, подверглась значительной детализации в XX веке.

Лорд Девлин в решении по делу Rookes v. Barnard (1964) определил те требования, соблюдение которых необходимо для иска о склонении к нарушению договора: "Должно быть, кроме действия склонения, знание ответчиком рассматриваемого контракта и факта, что данные действия приведут к его нарушению; также должно быть преступное намерение в юридическом смысле, то есть намерение вызвать нарушение и этим причинить истцу вред, и отсутствие обстоятельств, юридически оправдывающее совершение деяния; должны быть фактические убытки, то есть больше, чем номинальное возмещение, причитающееся истцу. Эти элементы или реквизиты являются основаниями иска о склонении к нарушению договора" <250>.

--------------------------------

<250> Christie I. Inducing Breach of Contract in Trade Disputes: Development of the Law in England and Canada // McGill Law Journal. 2008. P. 114.

С тех пор прошло чуть более века, и неудивительно, что подход к решению данного вопроса изменился.

2 мая 2007 года Судебный комитет Палаты лордов британского парламента вынес знаменательное решение по трем различным, но связанным делам по экономическим деликтам. В этом едином всестороннем постановлении Палата лордов воспользовалась возможностью пересмотреть прецедентное право в отношении экономических деликтов, а также применимые к ним принципы и, в частности, ясно объяснила различие между деликтами, требующими использования незаконных средств, и деликтами, где такие незаконные средства не требуются.

В соответствии с английским правом "экономические" деликты можно разделить на четыре вида, хотя между ними зачастую наблюдается параллелизм:

- обеспечение или склонение к нарушению договора между истцом и третьим лицом;

- незаконное вмешательство в профессиональную или коммерческую деятельность;

- запугивание третьего лица, порождающее потери для истца;

- преступный сговор.

В отличие от права США (и некоторых других стран) в английском праве для установления ответственности за любой из деликтов недостаточно преступного намерения или умысла нанести вред истцу (хотя некоторая форма умысла является необходимым реквизитом деликта). Это объясняет, почему зачастую такие требования терпят неудачу: если ответчик формально действовал в пределах своих законных прав, контракт не был нарушен, и не было преступного сговора, то требование не будет удовлетворено, хотя в основе действий ответчика и лежали вредоносное поведение и отвратительные намерения.

Вынося решение, Палата лордов любезно разъяснила необходимые элементы первых двух видов деликтов: склонения к нарушению договора и незаконного вмешательства в профессиональную или коммерческую деятельность.

Для наступления ответственности за склонение к нарушению договора между истцом и третьим лицом в составе деликта необходимо соблюдение целого ряда дополнительных условий. К ним, в частности, относятся следующие.

1. Третье лицо должно нарушить договор, заключенный с истцом. Любые более ранние предположения о том, что достаточно того, что ответчик только препятствовал третьему лицу исполнить договор, следует считать неверными (например, если форс-мажор или оговорка об исключении исключают нарушение).

2. Ответчик должен склонить, заставить или побудить третье лицо нарушить договор с истцом. В конце XIX века лорд Эшер при разрешении дела "Temperton v. Russell" <251> не стал проводить различий между склонением лица к нарушению уже существовавшего договора и принуждением не вступать в договоры, заявив, что в обоих случаях элементом деликта является одно и то же противоправное намерение. Однако в следующем аналогичном деле "Allen v. Flood" Палата лордов признала шаг лорда Эшера далеким от очевидности <252>. Таким образом, право на иск за склонение к нарушению договора, основанное в Англии на рубеже веков, ясно требует "вмешательства в действующие контракты".

--------------------------------

<251> Brown R. The Temperton v. Russell Case, 1893: The beginning of the legal offensive against the unions Bulletin of economic research // Wiley-Blackwell. 1971. Vol. 23. P. 54 - 56.

<252> Christie I. Op. cit. P. 105 - 106.

Дело "Allen v. Flood" заложило требование юридической действительности договора, и оно осталось обязательным элементом обоснования ответственности, что не касается, однако, составов запугивания третьего лица и преступного сговора. Склонение к нарушению договора может включать любой вид влияния, убеждения или давления. Оно может содержать как положительные стимулы, так и угрозы, может быть прямым или косвенным.

Исторически первым делом, в котором суд признал существование в английском праве норм об ответственности за вред, причиненный косвенным склонением к неисполнению договора, а следовательно, установил основание для удовлетворения иска о возмещении вреда, причиненного вне договорных отношений участникам договорных отношений, было дело "Thompson v. Deakin", рассмотренное судом в 1952 году. В этом деле склонением к неисполнению договора было признано введение ответчиком непреодолимого эмбарго.

3. Требуется, чтобы ответчик не только предполагал, но и знал, что своими действиями он вызывает нарушение договора истца. При этом простой осведомленности или уверенности ответчика о том, что третье лицо будет действовать определенным способом, что приведет к неисполнению договорных обязательств, недостаточно. Такие иски требуют доказательства того, что ответчик обоснованно знает и своими действиями определяет, что контракт будет нарушен вследствие его действий. Нарушение контрактных обязательств третьими лицами есть не что иное, как цель действий, совершенных ответчиком в таких случаях. Заблуждение или простое предположение ответчика относительно того, что такое нарушение не обязательно последует, исключает его внедоговорную ответственность.

Решение по делу "Mainstream Properties Ltd. v. Young" имеет особый интерес, поскольку Палата лордов в нем поддержала решение Апелляционного суда, установившее, что элементами доказывания деликта склонения к нарушению договора являются фактическое знание и намерение вмешаться. В указанном деле два сотрудника холдинговой компании Mainstream нарушили свои договорные и фидуциарные обязанности перед работодателем, отклонив деловое предложение о приобретении совместного предприятия. Ответчиком в этом деле выступал некто Де Венте, который облегчил приобретение, частично финансировав его, но не понес ответственности за склонение к нарушению договорных обязательств сотрудниками фирмы с третьими лицами. Ответчику было известно о договорных обязательствах двух старших сотрудников фирмы, но он был убежден, что создание предприятия не приведет к конфликту фидуциарных обязанностей, с одной стороны, и их договорных обязательств - с другой. Хотя ответчик ошибался, поскольку указанные лица все-таки под его воздействием нарушили свои договорные обязательства, иск не был удовлетворен, и ответчик не понес ответственности за склонение к нарушению договорных обязательств, поскольку не было доказано, что он знал о существовании контракта, а намерения склонить к неисполнению договорных обязательств тех лиц, с которыми он имел дело, у него не было.

С точки зрения необходимого знания, требуемого для возложения ответственности, знания существования одного только контракта недостаточно. Чтобы возложить ответственность, лицо должно обладать знанием условий договора или должны существовать доказательства сознательного решения лица не расследовать существование факта (лицо не может избежать ответственности, сознательно игнорируя проблему).

Во-первых, ответчик должен действовать с намерением заставить или убедить третье лицо нарушить договор с истцом (хотя такое намерение не должно быть единственным, или даже преобладающим). Недостаточно, что нарушение является предвидимым последствием намерений ответчика. Как определил лорд Хоффман, со стороны ответчика нарушение условий договора должно быть или самоцелью, или средством достижения цели. Отсутствие такого намерения исключает внедоговорную ответственность по нормам английского права.

Таким образом, деликт принуждения (склонения) к неисполнению договорных обязательств требует совершения ответчиком намеренных действий. Это истцу необходимо доказать в суде. Если лицо не осознает, что склоняет своими действиями другое лицо к нарушению договорных обязательств, участником которых оно является, в английском праве это лицо не несет деликтной ответственности. В указанном выше деле "Mainstream Properties Ltd v. Young" ответчик Де Венте, хотя предварительно и навел справки, но в результате пришел к ошибочному заключению, что его действия не приведут к неисполнению договорных обязательств со стороны двух старших сотрудников истца и не вызовут обязательно нарушение имеющегося контракта. Вследствие этого в иске к ответчику из вреда, причиненного вследствие склонения к неисполнению договорных обязательств, было отказано.

Таким образом, честное, хотя и ошибочное, убеждение ответчика, что его действия не повлекут нарушения договора, обеспечивает ему достаточную защиту. Лорд Николс Беркенхед так высказался по данному вопросу: "Не имеет значения, что его убеждение ошибочно с правовой точки зрения. Не имеет значения и то, что его вера бестолкова и нелогична. Если намерение вмешаться в договорные отношения отсутствует, нет и ответственности за склонение к неисполнению договора" <253>.

--------------------------------

<253> Цит. по: Ibbetson D. A Historical Iintroduction to the Law of Obligations. Oxford, 2001.

Согласно разъяснениям, данным Палатой лордов, основаниями ответственности при незаконном вмешательстве в профессиональную или коммерческую деятельность могут служить следующие обстоятельства.

Во-первых, ответчик должен использовать незаконные средства против третьего лица. Следует отметить, что Палата лордов не пришла к единодушному мнению относительно того, что считать "незаконными средствами". Большинство решило: чтобы квалифицировать средства как незаконные, действия ответчика должны оспариваться в порядке гражданского судопроизводства третьим лицом (исключение - если третье лицо не понесло потери). Данное мнение является признанной позицией суда, а следовательно, рассматривается в качестве нормы права.

Вместе с тем применение незаконных средств при склонении выходит за пределы гражданско-правовой ответственности и относится к нарушениям договорных отношений преступными действиями. Аналогом данному решению в законодательстве Российской Федерации служит ст. 179 УК РФ (Принуждение к совершению сделки или к отказу от совершения сделки), хотя данная аналогия, конечно, является относительной.

Деликт склонения к невыполнению договора не вписывается в рамки договора, а следовательно, ответственность в таких случаях имеет не договорную, а внедоговорную природу. Поэтому она регулируется нормами о нарушении обязанностей, установленных статутным правом (Statute law) или нормами права справедливости (Equity law) и должна рассматриваться в рамках фидуциарных обязательств.

Во-вторых, действия третьего лица с целью склонения участника договорных обязательств к их неисполнению выходят за рамки контрактного права.

В-третьих, по делу должно быть доказано, что ответчик имел намерение своими действиями причинить вред истцу. В то же время такое намерение не обязательно должно быть единственным или преобладающим. Например, ответственность наступает даже в том случае, если основная цель ответчика состоит в том, чтобы защитить или продвинуть свои собственные экономические интересы.

Аналогичным образом высказался и лорд Сэлбор еще 1881 году в деле Bowen v. Hall: "Если склонение имело место в косвенных целях причинения истцу вреда или с тем, чтобы ответчик получил преимущество за счет введения истца в расходы, то это намеренное действие... и причинение вреда" <254>.

--------------------------------

<254> Цит. по: Christie I. Op. cit. P. 105.

Наконец, дела подобного рода требуют, чтобы было доказано, что истец понес реальные убытки вследствие действий ответчика.

Впоследствии Палата лордов не раз воспользовалась возможностью, чтобы подчеркнуть различие между склонением к нарушению договора и незаконным вмешательством в профессиональную или коммерческую деятельность.

Интересен тот факт, что еще в 1964 году судебная практика придерживалась совершенно противоположной позиции. Так, лорд Донован в духе решения, поддержанного большинством судей в решении по делу "Стэнфорд против Линдли" (Standford v. Lindley) констатировал: "Довод, согласно которому деликт, представляющий собой некоторое неопределенное вмешательство в деловые контракты, не составляет деликта склонения к нарушению договора, я нахожу новым и удивительным, как, думаю, и члены палаты Лордов" <255>.

--------------------------------

<255> Christie I. Op. cit. P. 107.

В 2007 году Палата лордов, в который раз отвергнув концепцию "генерального деликта" как чуждую английскому праву, единодушно рекомендовала не смешивать склонение к неисполнению договорных обязательств и вмешательство в экономическую деятельность, различия которых выражаются в следующих положениях.

1. Незаконное вмешательство есть деликт "основной ответственности" ответчика, здесь не требуется противоправного деяния третьего лица. Склонение к неисполнению договорных обязательств создает "дополнительную ответственность", зависящую от основного противоправного деяния контрагента, третьего лица.

2. Незаконное вмешательство требует использования ответчиком средств, которые сами по себе являются противоправными, а потому наказуемыми. Использование незаконных средств со стороны ответчика исключается при склонении к неисполнению договорных обязательств их участниками.

3. Ответственность за незаконное вмешательство не зависит от существования договорных отношений между ответчиком, третьим лицом и истцом. В таком случае достаточно, что умышленное последствие противоправного деяния влечет причинение вреда в любой форме. Склонение к нарушению договора предполагает существование наличных договорных отношений. Если таковых нет, то нет и дополнительного внедоговорного обязательства у третьих лиц.

4. Хотя оба деликта (склонение и вмешательство) описываются как намеренные действия ответчика, предполагаемые такими действиями последствия отличаются. В рамках незаконного вмешательства ответчик намерен нанести ущерб истцу, воспрепятствовать свободе договора. В рамках склонения к неисполнению договорных обязательств намерение вызвать нарушение условий договора его участниками со стороны ответчика является необходимым условием его ответственности и достаточно, даже если ответчик не намеревался при этом своими действиями вызвать ущерб у истца.

Самый простой способ разграничить указанные деликты состоит в том, чтобы рассмотреть, какие требования, кроме требований истца против ответчика, могли бы быть выдвинуты еще. Как свидетельствует судебная практика, их наличие признается:

- если истец мог бы также подать иск к лицу, не исполнившему под влиянием ответчика свои договорные обязательства, то иск к ответчику из внедоговорных обязательств из причинения вреда является вполне вероятным;

- если третье лицо могло бы подать иск против ответчика, то иск к ответчику вероятен из незаконного вмешательства.