Рассмотрим особенности проявлений терроризма в конкретных государствах Центральной Азии.

Казахстан. Особенности и возможности террористической деятельности в Казахстане сегодня определяются несколькими факторами.

Во-первых. Хотя Казахстан находится в сфере деятельности международных террористических организаций, однако рассматривается ими в основном не как зона для активных террористических актов, а как своего рода база, на которой осуществляется конспиративная работа по подготовке подрывных действий в соседних государствах, в первую очередь в Узбекистане. Казахстанские спецслужбы регулярно задерживали «чужих террористов», которых затем передавали своим коллегам из других стран.

Во-вторых. В настоящее время в самом Казахстане отмечается некоторый рост террористической опасности. Это связанно с усилением попыток вовлечения казахов в деятельность международных террористических организаций. Причем вербовочная работа ведется преимущественно среди социально неустроенных и малообеспеченных молодых людей. Она строится на религиозной базе, основой которой является пропаганда радикальных течений ислама.

В качестве примера можно привести факт ликвидации казахскими спецслужбами террористической группы «Жамаат моджахедов Центральной Азии», на счету которой целая серия террористических актов, организованных в Узбекистане. В данную группу входили и граждане Казахстана. Имеется информация, что граждане Казахстана участвуют в деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Афганистана и ряда других стран. Так, одним из заключенных тюрьмы Гуантанамо (Куба) является гражданин Казахстана.

Кроме того, в июле 2009 г. во время спецоперации, проведенной в Дагестане, было убито 8 боевиков, у 5 из которых, по данным правоохранительных органов, обнаружены казахстанские паспорта. 19 июля 2009 г. кыргызские спецслужбы задержали 18 человек по подозрению в причастности к террористической деятельности в Бишкеке и на юге страны, среди которых — граждане Кыргызстана, Узбекистана и Казахстана. 19 сентября 2010 г. во время спецоперации в Раштской долине Таджикистана у одного из убитых боевиков таджикские силовые органы обнаружили паспорт гражданина Казахстана.

В 2011 г. на территории России задержаны и убиты 6 граждан Казахстана, причастных к терроризму. 19 января 2011 года МИД Казахстана подтвердил задержание еще одного гражданина Казахстана по подозрению в организации терактов в Бишкеке. В феврале 2011 г. в Махачкале были задержаны двое подозреваемых в участии в незаконных вооруженных формированиях, которые являются гражданами Казахстана88.

В-третьих. Казахскими спецслужбами оценивается как возможная и даже растущая угроза терактов против дипломатических и коммерческих учреждений зарубежных стран на территории страны, прежде всего представляющих США, Великобританию и Израиль, как это имело место, например, в Узбекистане. Более того, последние события в Актобе, Астане и Шубарши 2011 г. являются не только тревожным сигналом, но свидетельствуют и о тенденции усиления угрозы в Казахстане.

В-четвертых. По мнению некоторых экспертов, ситуация в Казахстане «раскачивается» для дестабилизации его границы с Китаем. Создание террористических групп и распространение идеологии джихада в нефтеносных районах Каспия и северо-запада Казахстана являются долгосрочным планом по локальной дестабилизации обстановки и могут в будущем угрожать интересам КНР в регионе. Создание очагов напряженности на границах Китая составляет предмет «особой озабоченности» для целого ряда западных стран, в числе которых США занимают ключевое место. Кроме того, развитие джихадистского подполья в Казахстане может оказать влияние и на казахстанско-российские отношения, учитывая связь террористов из Казахстана и джихадистов на Северном Кавказе, что также вписывается в стратегию Вашингтона.

Сейчас в Казахстане наибольшую активность проявляют такие организации, как «Хизб ут-Тахрир» и «Джунд аль-Халифат». Пока деятельность активистов этих организаций в основном сосредоточена в южных регионах Казахстана, где удельный вес коренного населения республики особенно высок, а с ним высок и уровень распространения ислама. Однако становится заметным их стремление распространять свои идеи и в других областях Казахстана.

По данным Комитета национальной безопасности Республики Казахстан (КНБ РК), если прежде в ряды «Хизб ут-Тахрира» шли в основном лица с низким достатком, то в последнее время эмиссары этой организации стремятся вовлечь в ее ряды государственных служащих, сотрудников правоохранительных органов, состоятельных бизнесменов, представителей интеллигенции и студентов. Отмечается также их желание наладить тесные контакты с представителями

СМИ. Это говорит о том, что «Хизб ут-Тахрир», согласно выбранной стратегии развития, которая приведена выше, стремится внедрить своих людей практически во все сферы общества, в том числе

89

во властные структуры .

Подводя итоги, можно сказать, что проблема религиозного экстремизма и, как следствие, терроризма в Казахстане стоит не столь остро, как в других республиках Центральной Азии, однако эта проблема существует, причем возникла она не сегодня. Радикальный исламизм проник в Казахстан еще в начале 1990-х годов, однако долгое время не встречал серьезного противодействия. Можно сказать, что всерьез власти взялись за зачистку салафитского подполья в 2011—2012 гг. после серии терактов и вооруженных нападений на сотрудников сил правопорядка.

С тех пор на угрозу терроризма обращено внимание на самом высоком уровне, и органы национальной безопасности Казахстана активно работают на этом направлении. Однако полностью зачистить салафитские структуры не удается, а с проникновением в Казахстан миссионеров и вербовщиков ИГИЛ ситуация снова стала осложняться.

Кыргыстан. Основной террористической организацией, действующей в Кыргызстане, является «Хизб ут-Тахрир». По данным спецслужб, основными направлениями деятельности партии, как и в Казахстане, являются распространение религиозной литературы с призывами изменения существующего строя, а также пропаганда своих идей среди населения. Здесь отмечается особое внимание агитаторов к госслужащим, военнослужащим и сотрудникам правоохранительных органов. Зафиксированы также попытки организации массовых митингов, имеющих антиконституционную направленность. В ряде случаев использовались антиамериканские лозунги.

Согласно оценкам киргизских экспертов, членами «Хизб ут- Тахрир» являются около 5 тыс. граждан Кыргызстана90, в связи с чем эта страна вышла на второе место в Центральной Азии по числу сторонников данной организации после Узбекистана. По данным МВД, на учете в милиции состоят более 1 тыс. активистов и сторонников «Хизб ут-Тахрир», около 95 % которых действуют на юге

Кыргызстана. Особенно сильны их позиции в Джалал-Абадской и Ошской областях, где большую часть населения составляют мусульмане, приверженцы радикальных течений ислама. В то же время отмечены случаи организации подпольных ячеек этой организации и в

других областях республики, традиционно считающихся менее

91

религиозными .

Следует отметить ряд особенностей деятельности «Хизб ут-Тах- рир» на территории Кыргызстана в современных условиях.

Во-первых. Ее деятельность ведется в условиях системного кризиса и трансформации экономической и общественно-политической жизни республики.

Во-вторых. Интегративность и трансграничность деятельности «Хизб ут-Тахрир», особенно в Ферганской долине, позволяет использовать членов организации как внутренними, так и внешними силами в своих интересах.

В-третьих. Следует отметить гибкость тактики в деятельности организации и динамичную рефлексию на общегосударственные события.

В-четвертых. Значительное место в деятельности «Хизб ут-Тах- рир» занимает конспиративная деятельность.

В-пятых. В последнее время активизировалась ее деятельность по вербовке в среде гастарбайтеров в ближнем зарубежье в местах их общинного проживания92.

Анализ показывает, что деятельность «Хизб ут-Тахрир» в наибольшей степени поддерживают этнические узбеки, компактно проживающие в южных регионах страны. Это объясняется, в частности тем, что агитация этой организации содержит не только религиозный, но и националистический аспекты.

Кроме «Хизб ут-Тахрира», на территории республики по данным Службы национальной безопасности Кыргызстана действуют сторонники «Исламского движения Узбекистана», «Исламского движения Восточного Туркестана», а на юге страны все большую активность стали проявлять проповедники радикальных течений ислама из Саудовской Аравии, Ирана и других государств. Они агитируют, в основном, за создание в Центральной Азии объединенного исламского государства. Их деятельность хорошо финансируется. Так, они ведут проповеди в мечетях, которых только на юге страны 2 тыс., причем их большая часть была построена в последние годы исключительно на средства зарубежных спонсоров.

И все же наиболее опасными для государства были события 1999, 2000, 2005 и 2010 гг. В 1999 и 2000 гг. впервые были осуществлены попытки вооруженного прорыва подразделений ИДУ в Баткен- ский и Чон-Алайский районы с целью создания на юге Кыргызстана плацдарма для осуществления террористических и диверсионных актов в Узбекистане. Для этого изучалась местность, отрабатывались маршруты, приобретались и изготовлялись необходимые документы, местных жителей убеждали в том, что участники прорыва являются защитниками ислама и непримиримыми противниками только действующей власти в Узбекистане. И нужно сказать, что их попытки привлечь население на свою сторону находили отклик у определенной его части.

Однако следует признать, что указанные вторжения исламистов не преследовали цели втянуть Кыргызстан в войну с Узбекистаном, как это порой стремятся представить. Они действительно ставили перед собой задачу дестабилизировать обстановку, прежде всего в Узбекистане. Для этого планировалось осуществить ряд террористических актов и диверсионных вылазок, чтобы усилить протестные выступления узбекской оппозиции и в их ходе спровоцировать беспорядки, что, как предполагалось, подтолкнет правительство к репрессиям. Раскрутив таким образом маховик насилия, они надеялись захватить власть в государстве.

Однако подобное развитие событий с большой долей вероятности не ограничилось бы пределами одной страны. Заметим, что в тот период в соседнем Афганистане властвовали талибы, открыто провозгласившие курс на «талибанизацию» всей Центральной Азии, и именно они стояли за спиной узбекских экстремистов. К счастью, тогда подобные планы им осуществить не удалось.

Если говорить о событиях весны 2005 г. и 2010 г. в Кыргызстане, завершившихся отставкой президентов А. Акаева, и К. Бакиева, то многие эксперты рассматривают их, прежде всего, как кризис управления страной методом «большой семьи», т. е. безнаказанности «своих» и жесткое подавление «чужих».

Но при этом не следует умалять и роль населения юга страны, выступившего, по сути, детонатором этих событий. Именно там наиболее значителен процент уйгуров и узбеков, отличающихся сильными фундаменталистскими и панисламистскими настроениями, а также концентрируются различного рода сепаратисты. Поэтому данная часть страны очень чувствительна к провокациям и способна стать неуправляемой зоной, что в свою очередь может взорвать обстановку во всей Ферганской долине.

В 2010 г. на юге Кыргызстана, в Ферганской долине, в Ошской и Джалал-Абадской областях между этническими киргизами и узбеками участились столкновения. В результате кыргызские власти провели операции по зачистке региона для обеспечения безопасности в преимущественно узбекских районах под предлогом очистки региона от подозреваемых исламистов. В действительности, такие жесткие меры были направлены, скорее всего, против этнических узбеков.

Многие кыргызы давно с подозрением относились к этническим узбекам Кыргызстана, которые составляют большинство населения Ошской и Джалал-Абадской областей. Таким образом, зачистки, направленные на данные регионы и вылившиеся в вооруженное сопротивление, не совсем вписываются в заявления о религиозном экстремизме. Напротив, боевая активность, вероятнее всего, связана с внутренней этнической и политической напряженностью в отношениях между кыргызами и узбеками. Действительно, такая враждебность периодически проявляет себя после развала СССР. Более того, бытовые стычки в Кыргызстане с перерастанием в этнические чистки являются ярким примером того, что в любом обществе существует конфликтный потенциал, который может быть использован для организации массовых беспорядков.

После двух «революций» в Кыргызстане, казалось бы, должно было появиться более компетентное и эффективное управление государством. Однако парламентаризм, призванный минимизировать диктатуру «семейственности» во власти, создал условия, когда коррупционные схемы трансформировались в более сложные механиз

мы, и появились условия для более широких коррупционных проектов.

Умеренное духовенство не готово к политической и социальной ответственности, нет единства, нет харизматичных лидеров. По мнению экспертов, число приверженцев ислама с каждым годом растет в геометрической прогрессии. Однако официальный муфтият никак не выступает в авангарде процессов в религиозной среде. Духовенство республики не смогло завоевать должного доверия в среде верующих. Клановость, низкий уровень образования, как религиозного, так светского, повторяющиеся коррупционные скандалы, связанные с организацией хаджа, все это сводит авторитет людей, которые стоят во главе религиозного сообщества, к минимуму93.

Чего не скажешь о радикальных течениях. Угрозой безопасности Кыргызстана является такфиризм. Данное течение широко распространяется в Центральной Азии, но особенно в Кыргызстане. Так- фиризм — радикальная исламистская идеология египетского происхождения. Основой такфиризма является обвинение в неверии целых мусульманских общин. Именно это является главным отличием такфиризма от других исламистских течений. По определению некоторых экспертов, слово «такфирист» обычно относится к тем из мусульман-суннитов, «которые видят мир черно-белым: есть истинно верующие и есть неверующие, без каких-либо промежуточных оттенков», а их целью является возрождение Халифата в соответствии с буквальным толкованием Корана94.

В последние годы в Кыргызстане наблюдается тенденция вовлечения женщин в экстремистские группировки. Эксперты называют в качестве причин безработицу и разрушение привычных жизненных ориентиров. В Центральной Азии учащаются случаи, когда женщины бросают свои семьи и уезжают в места боевых действий в Сирии. В Кыргызстане эта тенденция нарастает в Ошской, Иссык-Куль- ской, Чуйской областях. Так, если в 2005 г., по данным спецслужб, количество женщин в террористических организациях не превышало 1 %, то сейчас оно составляет 23 %95. При этом все чаще выявляются факты выезда в Ирак и Сирию молодых завербованных ИГИЛ женщин.

Таким образом, достаточно высокий уровень недоверия к политикам и олигархам, борющимся за власть, коррупция, нехватка компетентных кадров, слабая разъяснительная работа со стороны официального духовенства создают серьезные внутренние угрозы для всего государства.

Таджикистан. В результате гражданской войны, которая продолжалась с 1992 по 1997 гг., унеся жизни 50 тыс. человек и причинив экономический ущерб в 7 млрд долл.96, центральная власть оказалась настолько ослабленной, что была не в состоянии эффективно контролировать ни границы, ни территорию собственного государства. Это позволяло различным радикальным организациям почти беспрепятственно создавать в стране и прилегающих районах свои базы и лагеря. Вследствие всего этого напряженность, как в самом Таджикистане, так и в соседних республиках нарастала.

В 1997 г. удалось добиться прекращения огня, а затем подписания Объединенной таджикской оппозицией «Общего соглашения об установлении мира и национального согласия», на основе которого представители оппозиции вошли в состав правительства. После этого президент страны Э. Рахмон приступил к стабилизации обстановки и укреплению своей власти, в чем достиг определенных успехов. Безусловно, этому способствовал и последовавший вскоре разгром талибов в соседнем Афганистане.

Однако, по мнению многих таджикских политологов, существуют две основные причины зарождения экстремизма и терроризма в Таджикистане: это давление власти и социальные проблемы. Как утверждает известный информационный портал «Авеста», решение проблемы роста экстремистских настроений в Таджикистане зависит от уменьшения давления на общество со стороны властных органов, которым также необходимо уделить больше внимания развитию социально-экономической жизни страны.

По словам заместителя директора Центра стратегических исследований при президенте Таджикистана С. Сафарова, пресечение распространения экстремизма и проявлений различного толка идей в обществе Таджикистана зависит от решения социальных проблем. Кроме того, по его мнению, активизация экстремизма и терроризма в Таджикистане «носит не только социальный характер». «Нельзя исключать присутствие внешнего фактора. Ведь у нас реализуются крупные транспортно-коммуникационные и энергетические проекты, которые невыгодны некоторым странам с политической точки зрения. Им не нужна стабильность в нашей республике»97.

В 2013 г. была проведена крупная операция по уничтожению боевиков в Раштской долине. Были ликвидированы некоторые незаконные бандформирования и их лидеры. Кроме того, властями предпринимаются меры по возвращению студентов из зарубежных теологических вузов, идет перерегистрация мечетей и вводится запрет на их посещение лицами, не достигшими 18-летнего возраста. Эти меры призваны оградить граждан страны от пагубного влияния радикальных исламистов.

В октябре 2015 г. генеральная прокуратура Таджикистана заявила об аресте 23 активистов и членов высшего руководства Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ). В отношении них заведены уголовные дела по статьям о терроризме, возбуждении расовой и религиозной ненависти, местничестве, попытке силового захвата власти, призывах к свержению конституционного строя и вооруженному восстанию во главе с бывшим замминистра обороны республики А. Назарзодой.

В сентябре 2015 г. в Таджикистане произошел ряд нападений на сотрудников органов внутренних дел в городах Вахдат и Душанбе. Погибли девять силовиков. По данным МВД, нападениями руководил замминистра обороны страны А. Назарзода. В результате проведенной МВД спецоперации было ликвидировано 25 и задержано 139 террористов и их пособников.

29 сентября Верховный суд Таджикистана признал Партию исламского возрождения Таджикистана террористической и запретил ее деятельность на территории республики98.

Кроме того, по оценке некоторых аналитиков, современный Таджикистан очень похож на российский Дагестан. В стране наблюдается стремительная урбанизация — молодежь стекается в города, люмпенизируется, разрушает семейные связи, национальные традиции. Внутри духовенства — постоянное соперничество, муфтият не пользуется большим авторитетом. В стране — чудовищная коррупция. Правоохранительные органы предпочитают силовые, репрессивные методы в борьбе с экстремизмом, да и просто творят «беспредел». Такое положение — питательная среда для распространения ультрарадикальной идеологии.

Следовательно, говорить о достижении силовыми органами Республики Таджикистан необходимого уровня безопасности в государстве еще рано, т. к. его границы с Афганистаном все еще остаются недостаточно укрепленными, а, как показали последние события, некоторая часть таджикской оппозиции по-прежнему продолжает вынашивать намерения по захвату власти, в том числе и с использованием актов терроризма.

Туркменистан. Республика с точки зрения стабильности по-прежнему является самым спокойным государством региона. Это лишнее подтверждение тезиса о том, что в авторитарных государствах терроризма не бывает. Президент Г. Бердымухаммедов сделал Туркменистан более открытым для внешнего мира, реабилитировал некоторых осужденных прежним режимом, отменил ряд непопулярных решений предыдущего президента, однако оставил в силе действующее положение, объявляющее всех, кто сеет «сомнение в правильности политики президента», изменниками родины.

Таким образом, изменения, произошедшие в Туркменистане после смены властной элиты, не затрагивают сути политической системы республики и в ближайшей перспективе вряд ли приведут к обострению обстановки в государстве. Однако повсеместное нарушение прав человека, коррумпированность руководства и сложная этническая палитра страны могут в дальнейшем создать предпосылки для негативного развития событий.

Узбекистан. В Узбекистане, по тем же причинам, что и в Туркменистане в настоящее время отмечается спад террористической активности. Это говорит о том, что политическая ситуации внутри государства относительно стабильна, и положение правительства вполне безопасно. Политика, проводимая властями страны по борьбе с религиозным экстремизмом и терроризмом, остается традиционно жесткой, с элементами нарушения прав человека. Власти страны считают, что с точки зрения ограждения общества от этих угроз, такие меры являются оправданными, т. к. бороться с таким злом необходимо с применением любых методов.

Необходимо отметить, что основные причины террористической и экстремистской деятельности кроются в политических, социально-экономических и межэтнических проблемах, особенно проявляющихся в современных условиях в густонаселенных районах Ферганской долины. В силу географических, природно-климатических и исторических особенностей Ферганская и Каратегинская долины, куда частично входят территории Узбекистана, Кыргыстана и Таджикистана являются удобными районами для укрытия и скрытой деятельности террористических формирований и распространения среди местного населения экстремистской идеологии.

В последнее время выявлены признаки появления последователей ИГИЛ в Узбекистане. Известно, что одним из методов вербовки в ряды организации является распространение листовок с пропагандой ИГИЛ и вывешивание флагов этой группировки. В августе 2014 г. в Юнусабадском районе Ташкента и в мае 2015 г. в городах Ангрене и Бухара были вывешены флаги организации. В ночь на 26 апреля 2015 г. на стенах школы и колледжа в горном кишлаке Хи- сарак Паркентского района Ташкентской области обнаружены листовки с символикой ИГИЛ в виде черного флага и угрозами в адрес 99

действующей власти .

Более того, по данным средств массовой информации террористическая организация «Исламское движение Узбекистана», основная деятельность которой направлена на Узбекистан, объявила о самоликвидации и вхождении в состав ИГИЛ. В интернете боевики разместили соответствующий видеоролик, в котором глава ИДУ У. Газий присягнул на верность лидеру ИГИЛ Абу Бакру Аль- Багдади100. Это означает, что ИДУ сможет пользоваться финансовыми и другими ресурсами ИГИЛ, что значительно повышает ее возможности.

Подводя итоги вышеизложенного, нельзя не остановиться на некоторых общих для Центральной Азии закономерностях. Прежде всего, следует отметить особенности нынешней структуры власти и системы управления, существующих в центрально-азиатских государствах. Не секрет, что практически во всех государствах региона правящая элита, как в центре, так и на местах формируется на клановой основе. В Казахстане сейчас у власти представители севера страны, а элита других районов вынуждена объединиться в «демократическую оппозицию». В Узбекистане правят выходцы из Ташкента и Самарканда, оттеснившие от власти так называемых «фер- ганцев». В Кыргызстане продолжается борьба между выходцами из северных и южных районов страны, в которой активно участвует значительная узбекская диаспора. В Таджикистане правящей элите противостоит объединенная исламская оппозиция.

В то же время в этих государствах решающее влияние на возможность войти в ту или иную элиту оказывает принадлежность к определенным родовым кланам. Внутри них царит сложная иерархия отношений, жесткая дисциплина, а связи с другими кланами строго регламентированы. В таких условиях существующие экстремистские течения используются ущемленными в правах социальными, этническими и конфессиональными группами населения для выражения недовольства и нетерпения.

Правящие элиты в свою очередь используют угрозу экстремизма и терроризма для ужесточения прессинга и упрочения собственного положения. Все это препятствует стабилизации обстановки и несет угрозу ее негативного развития. Подобная дестабилизация политической системы даже в отдельной стране неизбежно повысит напряженность во всем регионе, связанную с необходимостью ужесточения пограничных режимов, замедлением реализации совместных экономических проектов, ухудшением режима товарообмена и т. п.

На национальном уровне все это ведет к ограничению политических свобод, ущемлению прав человека и утрате им личной безопасности, прекращению диалога между обществом и государством. Все это ведет к росту коррупции и криминализации общества, включающим расширение наркобизнеса, торговли оружием и людьми, а также таких опасных явлений, как экстремизм и терроризм, что чревато потерей управления страной.

Обзор независимых центрально-азиатских СМИ дает главную характеристику жизни в регионе — социальная несправедливость, бедность, отсутствие государственной идеологии и случайный, спорадический характер любого рода реформ в государствах Центральной Азии. Самое главное — предоставленность граждан самим себе. Целые слои граждан, лишенные заботы государства, просто не могут найти работу, практически выброшены из социального оборота. Это сильно подрывает веру молодого поколения в государственную справедливость. Особенно, когда они видят, что их сверстники, не прилагая усилий, достигают всего путем родственных связей.

Особым вопросом является инициирование так называемых «цветных революций», которые иногда называют аналогами «бархатных» революций в Восточной Европе в конце ХХ в. Однако при всей схожести некоторых черт обеих типов революций, между ними есть и существенные отличия. «Цветная» революция в отличие от «бархатной» зачастую инициируется и всегда поддерживается извне, но прикрывается демократической риторикой, вуалирующей неконституционный и во многом насильственный захват власти оппозиционными силами, как правило, вдохновляемыми и спонсируемыми из-за рубежа.

То, что «цветные революции» — порождение Запада, не отрицают даже западные политологи. Так, американский политолог С. Хантингтон отметил, что «зарубежные правительства или общественные организации могут оказывать влияние и даже решительное воздействие на процесс демократизации отдельных стран», при этом «прямую и ключевую роль здесь играют США»101. Это вытекает из нынешней глобальной стратегии Соединенных Штатов, при которой понятия «государственных интересов США», «глобальной ответственности США» и «мир под управлением США» по своей сути означают претензию на гегемонию Соединенных Штатов как единственной сверхдержавы на планете, сопровождающуюся воздействием всеми доступными им мерами на другие государства для достижения собственных целей.

Однако, как показала практика, продвижение таких «цветных революций» в Центральной Азии встретило затруднения и даже провал. «Революция тюльпанов» в Кыргыстане и Андижанские события в Узбекистане обернулись массовыми беспорядками и всплеском насилия. Широко декларируемое Западом «Движение за демократию» в обоих этих случаях слилось с действиями «трех сил зла», из-за чего ситуация там вышла из-под контроля ее инициаторов, вызвав самый крупный всплеск нестабильности за весь период независимости этих государств.

В итоге «цветные революции» 2005 и 2010 гг. в Кыргыстане не привели к демократическому обновлению власти и решению политических проблем, а вылились только в сведение счетов между властью и оппозицией, для которой принципиально важной была смена президента, а не реформа политической системы. Поэтому существенных изменений в стране после этих «революций» не произошло, а большинство населения, как показывают опросы, считает произошедшие события обычным государственным переворотом.

В отличие от происшедшего в Кыргызстане события в Андижане, по мнению многих аналитиков, представляли собой прямой вооруженный мятеж, хорошо и заранее подготовленный, в том числе и внешними силами. Захват воинской части, нападение на тюрьму, поджог ряда общественных и административных зданий иначе как вооруженный мятеж квалифицировать нельзя. Его подавление являлось прямой обязанностью государства, и адекватная жесткая реакция власти, включая разгон демонстрации протеста, представляется вполне оправданной.

В отличие от Бишкека Ташкент продемонстрировал силу и готовность всеми средствами защитить конституцию страны. Таким образом, Узбекистан предотвратил на своей территории возникновение более кровавых событий и возможный распад государства, что происходит в настоящее время на Украине.

Оценивая в целом итоги «цветных революций» в ЦАР, можно сделать следующие выводы:

• «цветные революции» в Центральной Азии в современных условиях являют собой попытки насильственного захвата власти и смену политических элит, а потому без преодоления экономического упадка и проведения политических реформ, направленных на стабилизацию социально-политической обстановки, угроза новых «цветных революций» будет сохраняться;

население центрально-азиатских государств остается мало чувствительным к либеральной риторике, а потому «цветные революции» здесь не гарантируют приход к власти прозападных сил и, наоборот, содержат опасность более глубокой исламизации этих государств вследствие активного участия в этом процессе религиозных экстремистских и террористических организаций.

Завершая рассмотрение деятельности террористических организаций в регионе и условий, способствующих ее продолжению, можно отметить следующее.

Деятельности террористических организаций в Центральной Азии присущ трансграничный характер. Этой деятельностью охвачены территории практически всех центрально-азиатских государств, и она координируется международными террористическими центрами. Целями этой деятельности являются:

дестабилизация общей ситуации путем совершения террористических и иных подрывных акций, а также физического устранения представителей высшего руководства государств региона;

использование территории центрально-азиатских государств в качестве своего рода базы для подготовки резерва активных борцов и осуществления подрывных действий в сопредельных странах;

проведение идеолого-пропагандистской работы среди местного населения, в том числе в целях вербовки в свои ряды потенциальных исполнителей терактов.

Статистика подтверждает, что в сравнении с другими регионами мира активность террористов в Центральной Азии относительно невысока. Однако следует учитывать, что проявления терроризма и экстремизма здесь отмечаются практически с момента провозглашения независимости государств и продолжаются по настоящее время. В этот период менялись лишь методы ведения борьбы: от развязывания гражданской войны в Таджикистане, через вооруженные прорывы боевиков в Кыргызстан и мятеж в Андижане до широкой, фактически полулегальной агитации за создание Всемирного исламского халифата. При этом спектр экстремистских и террористических организаций продолжает пополняться новыми, более одиозными организациями и группами боевиков.

Несмотря на меры, принимаемые в этой сфере властями тех или иных государств региона, их нельзя назвать достаточно эффективными. Остается фактом, что число предпосылок, способствующих возникновению и облегчающих существование сепаратистских, экстремистских и террористических организаций в Центральной Азии, не уменьшается, а возрастает, чем создаются условия для сохранения связанных с их деятельностью проблем.

Развертыванию более эффективной борьбы с террором и экстремизмом в Центральной Азии препятствуют следующие факторы:

отсутствие внутри политических элит и в обществе в целом консенсуса по вопросу о коренных причинах терроризма и методах борьбы с ним;

наличие в правительствах, правоохранительных органах и армии «внутрисистемной» оппозиции развертыванию широкой антитеррористической кампании;

слабый пограничный контроль за перемещением людей и грузов на границах центрально-азиатских государств;

неэффективная система противодействия финансированию терроризма, которое осуществляется главным образом через мусульманские благотворительные фонды курьерами, перевозящими наличность;

слабый контроль за учебно-воспитательными процессами в образовательных учреждениях религиозного толка, многие из которых считаются рассадниками радикальных идей;

широкое распространение и популярность в массах, особенно сельской среде, радикальных исламских лозунгов, антиамериканских и антихристианских настроений.