Хороший способ развить представление о разнообразии проявлений коррупции и одновременно сориентироваться в актуальных для современной дискуссии и практики сторонах явления - его классификация по различным критериям. Так, коррупцию разделяют в зависимости от уровня социальной иерархии, на котором она возникает, на "верхушечную" и "низовую" (либо элитарную и массовую). Среди простейших классификаций можно упомянуть разделение коррупции на государственную (парламентскую, административную, судебную) и коррупцию в негосударственных организациях (коммерческих и некоммерческих). Выделяют коррупцию внутреннюю (внутригосударственную) (в том числе общенациональную, региональную, местную, локальную) и международную (транснациональную, трансграничную). В зависимости от возможности привлечения виновных к уголовной ответственности коррупцию подразделяют на криминализованную и некриминализованную ("мягкую" коррупцию).

В литературе сегодня можно встретить и другие классификации коррупции. Например, в зависимости от степени устойчивости коррупционных связей различают "коррупционную сделку" (разовые контакты) и "коррупционный контракт" (долговременные, возобновляемые связи). В последнее время получила распространение классификация коррупции в зависимости от наличия или отсутствия вовлеченности субъектов коррупции в политический процесс, где выделяют, соответственно, политическую и административную коррупцию (или "большую" и "малую", либо "серьезную" и незначительную). В российской литературе зачастую используется близкая классификация коррупции, но в большей степени связанная не с уровнем, а с совершенно специфическими особенностями устройства отношений и закономерностями коррупционных практик: политическая, деловая и бытовая коррупция.

Вызывают большой интерес современные научные разработки, которые касаются изучения коррупции в системе развития государственности как таковой. Так, по стратегиям группового поведения в условиях распространенности коррупционных практик выделяются стратегия адаптации, стратегия уклонения, стратегия "захвата государства" (state capture), означающая практику бизнеса по системному теневому лоббизму, и стратегия "захвата бизнеса" (business capture), под которой понимается "совокупность стратегий и тактик власти, с помощью которых власть в лице своих представителей или даже организаций стремится обеспечить теневой контроль над бизнесом с целью коллективного и (или) индивидуального извлечения административной ренты"*(11). К последнему весьма близко используемое иногда понятие институциональной коррупции. Под этим термином понимают синтез административной и политической коррупции, при котором ее распространение достигает таких масштабов и уровня структурированности, что государственно-властные решения принимаются не в интересах общества и даже не в интересах частного бизнеса, а в интересах коррумпированных бюрократических структур*(12).

Среди других известных классификаций заслуживает внимания, например, классификация культурных типов, в рамках которых развивается коррупция, которая была предложена одним из классиков антикоррупционных исследований Арнольдом Хайденхаймером. Он выделяет четыре культурных типа, культурные системы. Во-первых, это система, основанная на традиционных семейственных (родственных) отношениях. Такие отношения развиваются в замкнутых общинах архаичного толка. Очевидно, что они могут быть характерны для институционально неразвитых государств или традиционалистских сообществ внутри государств. Во-вторых, выделена система, основанная на традиционных отношениях "патрон-клиент", существующих, к примеру, в общинах Сицилии и Греции. Здесь сохраняется практическая необходимость в поиске защиты и покровительства, но уже за пределами семьи. В-третьих, говорится о системе, основанной на современных отношениях "лидер-последователь". Автор полагает, что эта система была характерна для работы "политических машин" большого американского города в первой половине XX в. и частично сохранилась и сейчас в небольших городах. Эти общности отличаются от предыдущей категории тем, что они являются открытыми урбанизированными центрами, основанными на дифференцированной экономике. Традиционные привязанности здесь в большей степени заменяются расчетом, предопределены оценками выгоды и основаны на экономическом или социальном обмене. Наконец, в-четвертых, А. Хайденхаймер выделяет систему, основанную на отношениях гражданской культуры. Она превалирует в средних городах и пригородах Западной Европы и США в условиях развитого гражданского общества. В рамках данного культурного типа граждане более не ощущают потребности в поиске патрона, влиятельного защитника, поскольку перемещения в социальной иерархии регулируются устойчивыми и надежными формальными правилами. Грубые коррупционные проявления наподобие взяток возникают очень редко. Если и имеет место установление обязательств, основанное на техниках экономического обмена, то оно проходит в рафинированных, респектабельных формах вроде благодарственных обедов, гонораров юристам, контрактов с консультантами, взносов в избирательные фонды и т.д.*(13) Довольно интересной является так называемая "географическая" классификация коррупции, которая обобщает наблюдения исследователей о характерных особенностях коррупционных практик в различных регионах мира. Так, для "западноевропейской" модели характерен низкий уровень коррупции, которая воспринимается обществом как явная аномалия, сопряженная с нарушением закона. Коррупционные сделки случайны и редки, а постоянные коррупционные связи возникают еще реже и глубоко конспирируются. В "азиатской" модели коррупция предстает привычным и общественно приемлемым культурным и экономическим явлением, связанным с историей, традициями, обусловливавшими функционирование государства. К примерам относят практику бакшиша в Средней Азии или гуанкси в Китае, т.е. традицию выстраивания долгосрочных деловых и политических отношений, базирующуюся на обмене дружескими связями. В "латиноамериканской" модели правительство попустительствует коррупции, что дает возможность теневым секторам экономики достигнуть могущества, близкого к государственному. В результате власть оказывается втянутой в длительное противостояние с мафией, а экономическое благополучие становится задачей не только недостижимой, но даже второстепенной на фоне других проблем. При этом считается, что постоянная политическая нестабильность увеличивает шансы установления диктатуры на волне борьбы с коррупцией, а вслед за этим возрастает вероятность перехода к "африканской" модели. Наконец, "африканская" модель характерна тем, что власть покупается группой основных экономических кланов либо сливается с ними и политическими средствами обеспечивает надежность их существования. Демократические процедуры в этой модели используются в качестве камуфляжа, а экономика примитивизируется, удовлетворяя только самые основные потребности населения во избежание социальных потрясений и обеспечивая интересы узкой олигархической группы