В настоящее время мы видим, что области исследований конституционного права, изучающего особенности правового регулирования властеотношений, и современные междисциплинарные научные разработки, которые находят системные причины коррупции в специфике политико-правовой организации государства, практически полностью пересекаются. Однако, несмотря на предметное единство, две эти области знаний продолжают развиваться относительно автономно. Главная причина этого состоит в различии их традиционных узких задач. Эта проблема хорошо известна российской науке как проблема различия объекта и предмета исследований, которая базируется на объективно-материалистических подходах к эпистемологии и методологии научного познания*(77).

Хотя объект исследований в значительной степени тот же, до последнего времени различались интересующие ученых закономерности в развитии властеотношений как объекта познания. Однако на уровне теоретических обобщений и междисциплинарного научного синтеза как в конституционно-правовых, так и в антикоррупционных исследованиях начинают ставиться либо близкие, либо и вовсе идентичные цели, формироваться очень сходные выводы. Более того, современное антикоррупционное знание достигло такой степени системности и точности, что может прогнозировать изменение коррупционных практик в общегосударственном масштабе в результате правовой коррекции властеотношений. По этой причине политологи, криминологи, административисты и специалисты других отраслей политико-правового знания начинают формулировать предложения относительно развития текущего конституционного законодательства и конституционного права в целом. Разумеется, в таких условиях конституционно-правовая наука должна проявлять к проблемам противодействия коррупции в системе властеотношений повышенное внимание.

В этой связи крайне интересно было бы познакомиться с понятием политической коррупции, которая позволят связать проблемы противодействия коррупции и конституционного права наиболее тесно. Этот концепт развивается в зарубежной социальной науке относительно давно и весьма успешно. К настоящему времени и в отечественной науке наблюдается развитие определенного вкуса к использованию данного термина. В исследовании особенностей определения понятия политической коррупции, проведенном профессором П.А. Кабановым*(78), можно увидеть, что в определениях зачастую ставятся разные акценты.

Во-первых, в ряде определений делается упор на использовании коррупционных механизмов в политических целях. К примеру, согласно профессору В.В. Лунееву, политическая коррупция представляет собой коррупционные (или связанные с коррупцией) формы политической борьбы правящих или оппозиционных элит, партий, групп и отдельных лиц за власть*(79).

Во-вторых, политическая коррупция рассматривается как разновидность более общего явления властно-элитной преступности, т.е. в характеристике делается акцент на субъектный состав (Н.Ф. Кузнецова). "Такой подход к определению сущности и особенностей проявления коррупции... с учетом достаточно высокого общественного положения субъектов коррупции, поддерживает и профессор В.Б. Волженкин, полагая, что она (коррупция в высших эшелонах власти) может быть охарактеризована как элитно-властная преступность"*(80).

В-третьих, в ряде определений приводится перечень форм политической коррупции. Так, согласно А.И. Мизерию политическая коррупция - это деяния политиков, претендентов или лиц, связанных с ними, во время подготовки и проведения выборов; назначение или утверждение определенной государственной должности, а также проведение иных политических мероприятий, направленных на получение или сохранение определенной должности или статуса как для себя, так и для других лиц, совершенные путем использования должностных полномочий - как своих, так и иных лиц, использования своих или чужих материальных ресурсов, вопреки интересам государства, общества и других лиц, в целях получения политической выгоды, личного обогащения, а также в пользу узкогрупповых интересов и политических партий*(81).