Международному уголовному праву, наравне с иными отраслями международного права, присущ уникальный предмет правового регулирования. Лишь исключительно важные, представляющие интерес для всего международного сообщества общественные отношения подпадают под его охрану. Только те преступные деяния, которые на чаше весов перевешивают принцип нерушимости государственного суверенитета, входят в умозрительный интерес международного уголовного права.

При этом сам факт совершения преступления против человечности, военного преступления либо преступления геноцида не запускает механизм международного уголовного судопроизводства. Ведь деятельность международных уголовных судов (постоянных и временных) основана на принципе комплементарности, а значит, международное уголовное право действует только в том случае, если государство в лице национальных судебных органов не желает либо не способно привлечь виновных к ответственности. Как верно отмечает профессор И.С. Марусин, «четкое и взаимоприемлемое разграничение юрисдикции между внутригосударственными правоохранительными органами и международными судебными учреждениями - важное условие выполнения ими своих уставных задач»[1].

Безусловно, сам по себе предмет правого регулирования международного уголовного права несколько шире и не ограничивается исключительно расследованием, наказанием и предупреждением самых серьезных преступлений, вызывающих озабоченность всего международного сообщества. Как верно отмечали профессор И.П. Блищенко и известный юрист-международник И.В. Фи- сенко, в круг интересов международного уголовного права входят также преступления международного характера[2].

Как верно отмечал профессор И.И. Карпец, «международное уголовное право есть система норм, складывающихся в результате сотрудничества между суверенными государствами или международными органами и организациями, имеющая своей целью защиту мира, безопасности народов, международного правопорядка как от наиболее тяжких международных преступлений, направленных против мира и человечества, так и от других преступлений международного характера, предусмотренных в международных соглашениях, конвенциях или иных правовых актах международного характера, наказуемых согласно специальным актам (уставы, конвенции) либо соглашениям, заключенным между государствами в соответствии с нормами национального уголовного права»[3].

Кроме того, представляют интерес размышления В.П. Панова, который к предмету правового регулирования международного уголовного права также относил, «во-первых, сотрудничество государств в предупреждении, расследовании и наказании в особом порядке за преступления, предусмотренные в международных договорах», во-вторых, «такие частные вопросы сотрудничества, как установление государствами преступности и наказуемости отдельных деяний, опасных для международного правопорядка, определение юрисдикции и судопроизводства, оказание друг другу правовой помощи по уголовным делам, выдача преступников, деятельность международных организаций в борьбе с преступностью»[4].

Вместе с тем настоящее исследование, в строгом смысле, ориентировано на изучение исключительно такой составляющей предмета правового регулирования международного уголовного права, как международные преступления и структура их состава.

Соглашение между СССР, США, Великобританией, Северной Ирландией и временным Правительством Французской Республики «О судебном преследовании и наказании главных военных преступников европейских стран оси» от 8 августа 1945 г.[5] стало точкой отсчета для начала развития международного уголовного права. С данной вехой в истории связано не только и не столько начало функционирования международных уголовных судов (постоянных и временных) изначально в формате международных уголовных трибуналов ad hoc, а позднее в виде первого постоянно действующего Международного уголовного суда, сколько трансформация концепта международного преступления как явление, требующее соответствующей всесторонней правовой регламентации.

Безусловно, международное уголовное право существовало и до окончания Второй мировой войны, однако подходы к его содержанию были несколько ограниченными. Как подчеркивал в то время Ф.Ф. Мартенс, международное уголовное право «заключает в себе совокупность юридических норм, определяющих условия международной судебной помощи государств друг другу при осуществлении ими своей карательной власти в области международного общения»[6]. На эту же особенность предмета правового регулирования международного уголовного права справедливо указывали в своих трудах и другие авторы[7].

Таким образом, круг интересов международного уголовного права в то время ограничивался исключительно общественными отношениями, возникающими в связи с оказанием правовой помощи по уголовным делам.

Безусловно, на доктринальном уровне уже тогда существовала достаточно оживленная дискуссия относительно необходимости расширения пределов правового регулирования в указанной сфере, однако по объективным причинам международное сообщество не было готово к закреплению данных теоретических положений на нормативном уровне.

До окончания Второй мировой войны истории известны лишь несколько попыток привлечения физического лица к международной индивидуальной уголовной ответственности за совершение международного преступления.

Первые, еще фактически не сформированные идеи относительно создания международного уголовного суда были выдвинуты в 1815 г. Именно тогда антифранцузской коалицией был поставлен вопрос о привлечении к ответственности Наполеона Боннапарта за массовые жертвы во время войн. Однако вышеуказанные идеи так и не были реализованы на практике.

В 1872 г. Г юстав Муанье, в то время возглавлявший Международный Комитет Красного Креста, впервые выдвинул идею создания Международного уголовного суда в Проекте Конвенции о создании международного судебного органа для привлечения к ответственности лиц, виновных в нарушении Женевской конвенции об улучшении положения больных и раненых в воюющих армиях от 22 августа 1864 г.[8] Проект Конвенции, который состоял из 10 статей, был первым в своем роде документом, который хотя и в общих чертах, но регламентировал порядок функционирования ранее неизвестного органа международной уголовной юстиции. При этом концепция Международного уголовного суда существенно отличалась от существующей на сегодняшний день.

Международное сообщество не было готово принять и легитимировать такой орган, что объяснялось превалирующей в то время во многих государствах монархической формой правления. Данная форма правления, в свою очередь, предопределяла восприятие государственного суверенитета как неограниченного. Однако, как позднее справедливо отмечал профессор Л.А. Камаровский, «правовое государство основано на праве, возведенном, в отличие от прошлых эпох, в самостоятельный и основной принцип совместной жизни, но все основы права не имеют абсолютного характера»[9]. Именно поэтому уже в то время, на наш взгляд, было понятно, что логика права приведет к созданию в будущем органа международной уголовной юстиции, который в некотором смысле ограничит государственный суверенитет.

Не вызывает сомнений тот факт, что Первая мировая война оказала значительное влияние на смещение приоритетов государств в сфере нерушимости государственного суверенитета. Постепенно государства начали осознавать, что некоторые преступные деяния, несущие значительную общественную опасность, остаются безнаказанными в государствах на территории, где они были совершены. Поэтому стала очевидной необходимость создания специального международного судебного органа, способного вершить правосудие в случаях, когда государство не желает либо не способно исполнить данную функцию.

Уже в 1919 г. на Пленарном заседании Парижской мирной конференции была создана Комиссия для рассмотрения вопроса об ответственности инициаторов войны. Деятельность Комиссии нельзя недооценивать, ведь в своем Заключительном акте она указала не только на необходимость создания Международного уголовного трибунала ad hoc, но и на два других важных момента. Во-первых, был определен круг преступлений, которые могут рассматриваться на международном уровне: во-вторых, установлен круг субъектов этих преступлений. К ним, в частности, были отнесены должностные лица воюющих государств - как военные, так и гражданские, - включая глав государств, которые отдавали приказы или знали о нарушениях, однако ничего не предприняли для предупреждения репрессий и нарушений законов и обычаев войны, а также лица, совершившие серьезные нарушения против гражданских лиц и военнослужащих нескольких государств[10]. Однако всестороннего понимания механизма работы международных уголовных судов (постоянных и временных) в то время еще не было.

В частности, при перечислении лиц, которые могут быть привлечены к международной уголовной ответственности, Комиссия оставила список открытым, указывая на то, что кроме четко установленного круга субъектов могут быть и другие лица в случае, если их ответственность является целесообразной. Тем самым, на наш взгляд, были даны основания для расширительного толкования данного положения.

Следствием деятельности Комиссии также стало включение в Версальский мирный договор от 28 января 1919 г. ряда положений, касающихся создания и функционирования Международного уголовного трибунала[11].

Версальский договор, ознаменовавший завершение Первой мировой войны, прямо закрепил возможность привлечения к индивидуальной уголовной ответственности Вильгельма II (Фридриха Вильгельма Виктора Альберта Прусского). Более того, данный документ, как уже было сказано выше, прямо предусматривал обязанность сторон организовать специальный международный трибунал для этой цели[12].

Вместе с тем данная попытка расширения пределов правового регулирования международного уголовного права не увенчалась успехом. Причиной этому послужил не столько отказ Нидерландов выдать бывшего германского императора, сколько отсутствие по-настоящему эффективных и четких материальных и процессуальных норм, касающихся структуры состава инкриминируемых международных преступлений, а также особенностей судопроизводства по данному делу.

Как верно указывал Н.Н. Кравченко, «Версальский договор в категорической форме признал, что международное право запрещает нарушение законов и обычаев войны и возлагает международную уголовную ответственность на конкретных лиц, виновных в их нарушении»[13].

Несмотря на не удачную попытку организовать международный уголовный трибунал, идея его создания не покидала мысли выдающихся ученых и государственных деятелей. Так, совершение ряда убийств высокопоставленных должностных лиц в 1934 г. стало основанием для дальнейшей дискуссии по этому поводу.

Вместе с тем, решающее значение для становления международного уголовного права в том виде, в котором оно существует и по сей день оказало учреждение первого в своем роде Международного уголовного трибунала в Нюрнберге. Как верно отмечает известный юрист-международник, доктор юридических наук Марусин Игорь Станиславович, создание подобных судебных органов стало «результатом объективных процессов развития современных международных отношений, в первую очередь процесса интернационализации всех сторон общественной жизни»[14].

Нюрнбергский трибунал стал первым в истории международным уголовным трибуналом ad hoc. Вышеуказанный орган международной уголовной юстиции действовал на основании Устава Нюрнбергского трибунала[15]. В соответствии со ст. 6 данного международного договора юрисдикция Нюрнбергского трибунала ограничивалась следующими международными преступлениями:

а) преступления против мира, а именно: планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений либо участие в общем плане или заговоре, направленных для осуществления любого из вышеизложенных действий;

военные преступления, а именно: нарушения законов или обычаев войны. К этим нарушениям относятся убийства, истязания или увод в рабство или для других целей гражданского населения оккупированной территории; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в море; убийства заложников; ограбление общественной или частной собственности; бессмысленное разрушение городов или деревень; разорение, не оправданное военной необходимостью, и другие преступления[16];

преступления против человечества, а именно: убийства, истребление, порабощение, ссылка и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до или во время войны, либо преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам в целях осуществления или в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции Трибунала, независимо от того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены, или нет[17].

Перечень международных преступлений, регламентированных Уставом Нюрнбергского трибунала, в дальнейшем будет расширен и дополнен по мере развития международного уголовного права и усложнения международных уголовноправовых отношений, однако значение данного международно-правового акта для становления рассматриваемой отрасли права сложно переоценить. Именно положения Устава Нюрнбергского трибунала являются своеобразным фундаментом для формирования структуры состава международного преступления.

Вместе с тем детальное исследование особенностей состава международного преступления невозможно без выработки единообразного подхода к определению понятия «состав международного преступления». Выработка такого подхода, в свою очередь, должна сопровождаться сопоставлением понятий «состав преступления», существующего в доктрине внутригосударственного уголовного права, и понятия «состав международного преступления», находящегося в доктринальной плоскости международного уголовного права.

Так, по мнению А.Н. Трайнина, состав преступления представляет собой «совокупность всех объективных и субъективных признаков (элементов), которые, согласно советскому закону, определяют конкретное общественно опасное для социалистического государства действие (бездействие) в качестве преступления»[18].

В.Н. Кудрявцев, в свою очередь, под составом преступления понимал «совокупность признаков общественно опасного деяния, определяющих его, согласно уголовному закону, как преступное и уголовно наказуемое»[19].

Несколько иной подход к дефиниции рассматриваемого понятия избрал В.Т. Гайков. Согласно его воззрениям, «в теории уголовного права под составом преступления подразумевается набор признаков, позволяющих оценить конкретное деяние как преступное. Если преступление является актом человеческого поведения, то состав преступления - это способ его законодательного описания путем выделения образующих его частей и элементов»[20].

Необходимо отметить, что отечественная научная мысль фактически не дифференцирует понятия состава преступления по внутригосударственному уголовному праву и состава преступления по международному уголовному праву. В частности, А.Г. Кибальник определяет состав преступления по международному уголовному праву как «совокупность установленных источниками международного уголовного права объективных и субъективных признаков, характеризующих деяние как преступление по международному уголовному праву»[21]. Аналогичное определение содержится и в трудах Р.А. Адельханяна[22].

Исходя из идеи, заложенной в данных определениях, единственным признаком, дифференцирующим состав преступления по внутригосударственному уголовному праву и состав преступления по международному уголовному праву, является источник уголовно-правового запрета. Если для преступления по внутригосударственному уголовному праву источником такого запрета является национальное законодательство в виде Уголовного кодекса, то для международных преступлений таким источником являются международно-правовые акты.

Вместе с тем каждая из вышеуказанных дефиниций требует некоторых уточнений. Стремление провести аналогию в определении состава международного преступления с, казалось бы, идентичным понятием во внутригосударственном уголовном праве, не позволяет выделить уникальные черты преступных деяний, находящихся в плоскости международного уголовного права.

Безусловно, наряду с преступлениями по внутригосударственному уголовному праву структура состава международного преступления содержит объективные и субъективные элементы, однако, что более важно, структура состава международного преступления не ограничивается исключительно этими элементами. Уникальной особенностью самых серьезных преступлений, вызывающих озабоченность всего международного сообщества, является наличие в их составе контекстуальных обстоятельств, которые сами по себе являются самостоятельным юридическим элементом[23].

Исходя из этого можно определить состав международного преступления как совокупность установленных источниками международного уголовного права объективных, субъективных и контекстуальных признаков, характеризующих деяние как преступление по международному уголовному праву. Данная дефиниция наиболее полно отражает все признаки международного преступления.

[1]Марусин И.С Разграничение юрисдикции международного уголовного суда и внутригосударственных судебных органов // Вестник Санкт-петербургского университета. Сер. 14. Право. СПб., 2014. № 4. С. 199.

[2] Блищенко И.П., Фисенко И.В. Международный уголовный суд. М., 1998. С. 9.

[3] Карпец И.И. Преступление международного характера. М., 1979. С. 30.

[4] Панов В.П. Международное уголовное право. М.: Инфра-М, 1997. С. 15.

[5] Соглашение между Правительствами СССР, Соединенных Штатов Америки и Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и Временным Правительством Французской Республики о судебном преследовании и наказании главных военных преступников европейских стран оси // Действующее международное право. Т. 3. М.: Московский независимый институт международного права, 1997. С. 761-763.

[6]Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб, 1886. Т. II. С. 379.

[7] См., напр.: Бородин С.В., Ляхов Е.Г. Международное сотрудничество в борьбе с уголовной преступностью. М.: Международные отношения, 1983. С. 11.

[8]Богаевский П.М. Красный Крест в развитии международного права. Киев, 1913. Ч. 1. 308 с.; Ч. 2. 489 с.

[9] Камаровский Л.А. О международном суде. М.: Тип. Т. Малинского, 1881. 550 с.

[10] Арцибасов И.Н., Егоров С.А. Вооруженный конфликт: право, политика, дипломатия. М.: Меж- дунар. Отношения, 1989. С. 185.

[11] Версальский мирный договор / под ред. Ю.В. Ключникова, А. Сабанина. М., 1925.

[12] Коровин Е.А. Международные договоры и акты нового времени // Сборник. М.-Л.: Госиздат, 1924. С.47-97.

[13] Кравченко Н.Н. Официальная германская доктрина о военнопленных // Известия министерства иностранных дел. 1916. Кн. 1. С. 25.

[14] Марусин И.С. Международные судебные учреждения, стороной разбирательства в которых вправе выступать физические лица: новые тенденции развития и совершенствования их деятельности: автореф. дис. ... док. юрид. наук : 12.00.10. СПб, 2008. С. 8.

[15] Устав Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XI. М., 1955. С. 165-172.

[16] Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12.08.1949, касающийся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера (Протокол II) // Действующее международное право. Т. 2. М.: Московский независимый институт международного права, 1997. С. 793-803.

[17] Устав Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XI. М., 1955. С. 165-172.

[18] Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 59-60.

[19] Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972. С. 72.

[20] Гайков В.Т. Коллизия и конкуренция уголовно-правовых норм: Разграничение понятий // Юристъ-Правоведъ. 2006. № 2. С. 120-121.

[21] Наумов А.В., Кибальник А.Г., Орлов В.Н., Волосюк П.В. Международное уголовное право. М.: Юрайт, 2015. С. 111.

[22] Адельханян Р.А. Преступность деяния по международному уголовному праву. М.: Академический правовой университет, 2002.

[23] Подробнее об этом см. п. 1.3 настоящей работы.