Поиск причин, повышающих просоциальную направленность и стимулирующих людей к отказу от преступления, актуализирует вопрос о возможности предсказания данных явлений с опорой на идентичность[1]. В этом параграфе представлены результаты эмпирического исследования связи процессов идентификации и риска криминализации.
Ряд криминологических исследований устанавливает положительную связь между идентичностью и поддержкой просоциального поведения. Изучение осужденных в возрасте 25-30 лет свидетельствует о снижении их готовности к совершению преступлений[2]. По мнению В. Гова, взросление сопровождается следующими преобразованиями в восприятии общества и отношении к нему: 1) преступники отказываются от эгоцентризма в пользу заботы о других; 2) принимают общественные ценности и ведут себя социально надлежащим образом; 3) стремятся конструктивно выстраивать отношения с окружающими; 4) проявляют заботу о других в своей деятельности; и 5) стремятся прояснить собственный смысл жизни в обществе[3] [4]. Результаты исследований идентичности показывают, что обретенная личностная
идентичность у несовершеннолетних преступников соотносится с высоким
202
уровнем правосознания, неопределенная - с низким .
Вместе с тем, стоит полагать, что отношения между правосознанием и идентичностью не линейны, а их влияние дискретно. В силу того, что развитие идентичности протекает неупорядоченно, переходя от диффузии (размытия) к обретению идентичности многократно, отношение к праву также может изменяться. В силу неопределенности статус идентичности не является устойчивой детерминантой правосознания и, следовательно, не может надежно предсказывать уровень правового поведения. Представляя идентичность как совокупность процессов, мы обратились к двум глобальным и отчетливо дифференцируемым процессам идентификации - самоидентификации и социальной идентификации. Самоидентификация предполагает определение человеком себя как неповторимого и уникального; приводит к поиску черт, отличающих его от окружающих. Социальная идентификация, напротив, отражает представление человеком себя в контексте групп и социальных структур, участником которых он является. Здесь личность обнаруживает себя через совокупность социальных ролей, на пересечении категорий социальных групп, к которым она себя относит.
На наш взгляд, процессы само- и социальной идентификации могут указывать не только на отношение человека к праву, но и предсказывать его, поскольку направленность личности на самоидентификацию, то есть обособление от общества, вероятно, будет способствовать обесцениванию права и правового поведения, а идентификация с социальной группой или структурой - наоборот - будет усиливать готовность к соблюдению правовых норм. Эти предположения были проверены нами в ходе эмпирического исследования в контрастных по отношению к правосознанию группах - осужденных и сотрудников УИС.
Методы и переменные в исследовании. В эмпирическом исследовании применялись два авторских стандартизованных самоотчета: «Методика изучения правосознания»[5] и «Оценка процессов идентификации личности» (представлена во второй главе). Методика изучения правосознания включает следующие шкалы:
«Правовой нигилизм»: оценивает степень доверия / недоверия, уважения / неуважения испытуемого к нормам права, действенности и эффективности закона;
«Оправдание противоправного поведения»: оценивает представления испытуемого о допустимости / недопустимости нарушения правовых норм поведения в различных жизненных ситуациях.
Содержание пунктов образовано поговорками, отражающими отношение к правовым нормам. Правосознание рассматривалось через переменные:
правовой нигилизм и 2) оправдание противоправного поведения. Идентичность личности в исследовании рассматривалась в переменных: 1) обладание,
проявление, 3) принятие и 4) слияние.
Математические методы интерпретации результатов. Изучение связей между переменными осуществлялось с помощью корреляционного анализа по Пирсону, анализ влияния проводился методом структурных линейных уравнений. Достоверность обеспечивалась соблюдением требований к проведению процедур, качеством и объемом выборки.
Выборка исследования. Исследование проводилось в учреждениях ФСИН России по Свердловской области. Выборка охватила 549 человек. По роду занятий ее составили: осужденные и отбывающие наказание в исправительных учреждениях ФСИН России (237 человек); младший и средний начальствующий состав ФСИН России (312 человек).
Выборка осужденных была подвергнута экспертной оценке психологами учреждений. Всего были сформированы две подгруппы:
а) с просоциальной направленностью (ориентированные на соблюдение требований режима исполнения наказания, активно трудящиеся, повышающих свой уровень образования, осуществляющие сотрудничество с администрацией) в количестве 127 человек;
с криминальной направленностью (нарушающие режим отбытия наказания, демонстрировавшие асоциальные интересы - приверженность криминальным ценностям и культуре) в количестве 110 человек.
Выборка сотрудников ФСИН была разделена на две подгруппы в соответствии с их деловыми, личными качествами, морально-психологическими характеристиками. Критериями отбора стали: а) профессиональные качества (насколько хорошо сотрудник знает и выполняет свою работу); б) морально - нравственные качества (ответственность, дисциплинированность и т. п.);
количество дисциплинарных взысканий.
В группу сотрудников с высоким уровнем деловых и личных качеств, морально устойчивых и имевших минимальное количество дисциплинарных взысканий вошли 146 человек.
В группу сотрудников ФСИН с низким уровнем деловых, личных, морально-психологических качеств и имевших большое количество дисциплинарных взысканий, вошли 166 человек.
Выборка исследования была разделена на четыре подвыборки: 1) осужденные с криминальной направленностью, 2) осужденные с просоциальной направленностью, 3) сотрудники с низким уровнем профессиональной успешности и 4) сотрудники с высоким уровнем профессиональной успешности.
Результаты и их обсуждение. Рассмотрим результаты изучения правового сознания у осужденных и сотрудников УИС. У заключенных с отрицательной направленностью по сравнению с сотрудниками УИС в большей мере выражен правовой нигилизм, пренебрежительное отношение к праву, вплоть до его полного отрицания, неверие в закон и порядок, убежденность в том, что законом правят деньги, связи, социальный статус. Причем эти различия выражены не только в сравнении с сотрудниками УИС, но и в сравнении с заключенными, характеризующимися положительной направленностью. В целом это может рассматриваться как свидетельство присутствия исправительного, воспитатель
ного потенциала в данной категории заключенных. Криминализированных осужденных отличает ориентация на оправдание противоправных поступков, мнение о том, что преступления есть и будут совершаться всякий раз, когда для этого есть благоприятные условия, что путем противоправных действий можно добиваться определенных, в том числе и «благих» целей. Напротив, сотрудников УИС по сравнению с осужденными отличает более выраженная вера в силу закона, уважение к праву, ориентация на соблюдение правовых норм поведения, представление о недопустимости их нарушения. Наряду с этим отметим сходство между осужденными и сотрудниками, характеризующимися низкой профессиональной успешностью. Применительно к сотрудникам УИС эти результаты иллюстрируют ситуативное отношение к противоправному поведению, средний уровень терпимости / нетерпимости к противоправным поступкам. Это означает что в обычных жизненных ситуациях эти испытуемые, скорее всего, будут придерживаться социально-правовых норм поведения. Но в напряженных ситуациях, например, в ситуации соблазна или угрозы, их поведение может быть неустойчивым и непредсказуемым с точки зрения следования нормам закона. Эти результаты в очередной раз подчеркивают важность повышения качества профессионально-психологического отбора кандидатов на службу и морально-психологической работы с сотрудниками УИС.
Поскольку объем главы не позволяет развернуто рассмотреть результаты исследования процессов идентификации, в работе они будут представлены сжато, только в части связей между правосознанием и идентичностью.
Взаимосвязь переменных правосознания и идентичности личности оценивалась методом корреляционного анализа по Пирсону. Полученные результаты представлены в форме корреляционных графов значимых связей между показателями процессов идентичности и показателями правового сознания (рис. 10).
Рис. 10. Корреляционный граф связей правового сознания и процессов иден
тичности личности в выборке осужденных, (где n (1) = 110; n (2) = 127). Примечание. Здесь и далее в таблицах ноли и запятые в коэффициентах опущены, в схемах представлены значимые коэффициенты корреляции (p<0,01).
На рис. 10 отображены взаимосвязи показателей методик внутри групп осужденных. У осужденных с криминальной направленностью связь между
«обладанием» и «проявлением» выражена сильнее, чем у сотрудников (0,70). В целом, процессы идентификации коррелируют в обоих выборках. Это свидетельствует о связности и согласованности контуров информационного обмена в само- и социальной идентификации вне зависимости от криминальной или просоциальной направленности. Подобное наблюдается в отношении показателей правового сознания. Корреляция между ними свидетельствует о связи установок на нигилизм и противоправного поведения у осужденных, как следствие - сочетании тенденций отрицания права и неправового поведения.
Существенным результатом стало то, что между процессами идентификации и правовыми установками в выборках осужденных не установлено статистически значимых связей. Нигилистические антиправовые установки не соотносятся с самоидентификацией и социальной идентификацией. Их вариации носят случайный характер в отличие от связей между аналогичными
Рис. 11. Корреляционный граф связей правового сознания и процессов идентичности личности в выборке сотрудников ФСИН (где n (3) = 136, n (4) = 166)
На рис. 11 иллюстрированы связи между идентичностью, отношением к правовому нигилизму и противоправному поведению у сотрудников УИС. Обратим внимание на существенные различия в конфигурации связей у осужденных и сотрудников. У сотрудников, положительно характеризующихся на службе, процессы идентификации связаны со всеми показателями правосознания. Сотрудники УИС, негативно проявляющие себя на службе, не имеют части корреляций между идентификацией и правосознанием. Так, оправдание противоправного поведения не связано с процессами слияния и принятия, то есть правовые установки распространяются на самоидентичность и не затрагивают социальную идентичность сотрудника. Гипотетически, нарушение правовых норм сотрудниками этой группы может быть вызвано непониманием требований социальной роли. В целом же снижение значимости корреляционной связи между показателями отношения к праву и
социальной идентичностью может рассматриваться как индикатор криминализации осужденных и сотрудников УИС.
Детерминация процессами идентификации уровня правосознания моделировалась методом структурных линейных уравнений. Его суть - в установлении причинных отношений между переменными, то есть определении меры влияния процессов социальной и самоидентификаци на уровень правосознания. Для этого переменные представляются в виде эндогеннных, т. е. подвергаемых воздействию, и экзогенных, т. е. существующих независимо от эндогенных и, вероятно, являющихся причиной их изменения. В нашем исследовании в качестве экзогенных рассматривались переменные процессов идентификации, а эндогенных - правосознания. Отношения между эндогенными и экзогенными переменными представлялись в виде путей детерминации. Совокупность переменных и путей в терминах метода структурных линейных уравнений называется моделью. Модель детерминации есть основная цель применения метода. Важным показателем качества модели является пригодность, отражающая ее соответствие массиву эмпирических данных. Сопоставление моделей друг с другом является ключевой задачей, показывающей адекватность и применимость модели к практической деятельности.
В ходе работы нами были получены три модели, включающие комбинации переменных идентичности и правосознания, исследуемые в двух выборках - осужденных и сотрудников УИС. Оценка пригодности проводилась по трем показателям - х2, индекс Стейгера - Линда (Root mean square error of approximation, RMSEA), индекс качества соответствия (Goodness-of-Fit, GFI).
Первая модель (4х4 переменных) оценивала вклад каждого процесса идентификации в детерминацию правового нигилизма и противоправного поведения. Она имела наихудшие показатели пригодности по всем трем критериям.
Во второй модели (4х2 переменных) процессы идентификации были обобщены и представлены в виде двух параметров - «Самоидентификация» (включает «Обладание» и «Проявление») и «Социальная идентификация» (включает «Принятие» и «Слияние»). Пригодность модели была недостаточной, хотя значения ее индексов приблизились к допустимым (х2 = 132, p<0,001; RMSEA = 0,214; GFI = 0,862).
Третья модель (2х2 переменных) иллюстрировала параметры самоидентификации и социальной идентификации в сопоставлении с манифестной переменной «Оправдание противоправного поведения», образованной путем слияния переменных «Правовой нигилизм» и «Оправдание противоправного поведения». Ее статистики были лучшими из всех полученных нами ((х2 = 12,4, p<0,0001; RMSEA = 0,07; GFI = 0,935). Данная модель рассчитывалась на всем масссиве исследований, включающем 549 человек, а затем была проверена на контрастных выборках - осужденных (237 человек) и сотрудников УИС (312 человек). Сравнение статистик проводится в табл. 3.5.
Психологический смысл путей детерминации между экзогенными и эндогенными переменными заключается в раскрытии влияния идентичности личности на правосознание. Анализ путей показывает, что процессы само- и социальной идентификации специфически влияют на правовое сознание.
Так, проявление самоидентификации приводит к обесцениванию права и оправданию криминального поведения как осужденными, так и сотрудниками. Социальная идентфикация влияет на правосознание сотрудников и не оказывает влияния на осужденных. Противоправное поведение сотрудников определяется мерой идентификации с социальной группой, в которую он включен - служебный коллектив, круг родственников, друзей.
Статистические критерии моделей
Выборка
df
RMSEA
GFI
Осужденные
11,3; p<0,001
7
0,06
0,931
Сотрудники
13,7; p<0,001
7
0,09
0,947
Примечание. х - значение статистики с указанием уровня статической ошибки, df - число степеней свободы модели, RMSEA - ошибка аппроксимации по Стейгеру - Линду, GFI - индекс качества соответствия.
Отметим, что процессы социальной идентификации по типу слияния статистически значимо не влияют на правосознание в обследованных группах. Это ставит под сомнение эффективность программ развития правосознания по принципу моделирования требований «социальной роли». Возможно, что усилия по освоению репертуара ролевого поведения продуктивно не сказываются на правовом поведении ни спецконтингента, ни коллектива сотрудников учреждений УИС.
Обсуждение результатов и выводы. В поиске причин декриминализации лиц, находящихся в местах лишения свободы, отечественные и зарубежные исследователи изучают их правосознание в связи с идентичностью. В данном параграфе отношения между идентичностью и правосознанием рассматриваются через призму двух процессов развития и поддержания идентичности личностью - самоидентификации и социальной идентификации. Изучение направлено на установление связи (корреляции) и определения детерминации (структурных линейных уравнений) переменных.
Полученные нами результаты показывают, что связи между идентификацией и правосознанием у сотрудников УИС устойчивее и шире, чем у осужденных. У сотрудников все параметры идентификации, рассматриваемые в исследовании, связаны с параметрами правосознания; у осужденных, напротив, не имеют никаких значимых связей. В этом смысле правосознание, очевидно, имеет социальные источники своего поддержания и зависит от интеграции личности в общество. Подтверждение этому найдено при изучении влияния процессов идентификации на правовой нигилизм и оправдание противоправного поведения - самоидентификация снижает уровень правосознания и у осужденных, и у сотрудников. Однако гипотеза подтвердилась частично, поскольку нами установлено лишь то, что социальная идентификация оказывает влияние на правосознание сотрудников, и то в части принятия интересов ближайшего социального окружения. Точнее, идентификация с ближайшим социальным окружением - друзьями, коллегами усиливает правовой нигилизм и криминализацию сотрудников. У осужденных значимого влияния
социальной идентификации на правосознание не установлено. Это, как нам представляется, должно приниматься во внимание при разработке и реализации программ воспитательного воздействия. Следуя выводам исследования, формирование правосознания у осужденных и сотрудников должно быть направлено на снижение тенденций к самоидентификации, т. е. обособления, самовозвеличивания и обесценивания окружающих. Применительно к сотрудникам воспитательное воздействие должно осуществляться не только в индивидуальном виде, но и в форме малых групп и быть направлено на выявление, обсуждение и анализ противоправных тенденций коллективом сотрудников. Эта работа не может не учитывать роль служебного коллектива
204
для сотрудников , а также модерирующее влияние индивидуально-
^ 205
психологических характеристик личности и социальной группы .
Основные выводы по главе. Криминальная идентичность - это разновидность идентичности человека. Она описывает принадлежность человека к криминальным формам общественных отношений и является частью его самопредставления. Прагматика обращения к феномену криминальной идентификации вызвана его возможностью предсказывать характер социального поведения людей, склонных к противоправным действиям. К примеру, выраженная криминальная идентификация свидетельствует о принятии ценностей преступного мира, положительном отношении к криминальным действиям и наличии опыта противоправного поведения. Изучение и измерение уровня и характера криминальной идентичности является серьезным подспорьем в противодействии преступлениям, профилактики криминализации лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы. С позиций криминального мышления конструирование и распад криминальной идентичности зависит от операций социального сравнения и категоризации, сопровождается радикальными эмоционально-оценочными реакциями, наблюдением за преступным опытом социального окружения, предпочтением криминальных норм поведения социальным. В этом человек опирается на сформированные у него стратегии поведения, ценности, цели и установки поведения. Несмотря на то, являются ли они криминальными или просоциальными, человек оценивает их с точки зрения достижимости результата, а не морали. Тем самым в сознании преступника криминальная идентичность имеет преимущество над просоциальной в применимости и заведомой эффективности.
В целом проведенное измерение подтвердило гипотезу исследования о роли идентичности в формировании криминального поведения осужденных, а также показало полезность обращения к идентичности в поиске путей декриминализации, формировании правосознания. Этот эмпирический результат согласуется с позицией криминальных психологов, показывающих, что криминализация тесно связана с самопредставлением человеком себя и противопоставлением обществу и слиянием с ним. [6] [7]
[1] Hundleby J. D., Gfellner B. M., Racine D. Desistance and identity change among aboriginal females. Identity: An International Journal of Theory and Research. 2007. № 7. Р. 225-253.
[2] Trasler G. B. Delinquency, Recidivism and Desistance // British Journal of Criminology. 1979. №° 19. P. 314-322.
[3] Gove W. The Effect of Age and Gender on Deviant Behavior: A Biopsychosocial Perspective / A.S. Rossi - Gender and the Life Course. New York: Aldine, 1975. Р. 128.
[4] Кущенко Д. Л. Становление правосознания в подростковом и юношеском возрасте // Психология и Психотехника. 2012. .№ 3. C. 86-92.
[5] Распопин Е. В. Исследование морально-психологических качеств личности на примере правосознания // Прикладная юридическая психология. 2015. № 4. С. 138-144.
[6] Разумова Е. М. Указ. соч.
[7] Сучкова Е. Л. Представления о правовой действительности условно осужденных // Прикладная юридическая психология. 2012. № 3. С. 153-161.
|