Для того чтобы поставленные руководством страны цели по уничтожению СССР и его общественного строя были достигнуты, допустить пятую колонну к власти было мало, надо было ещё создать условия для её функционирования. И главным из этих условий явилось создание неорганизованности, стихийности и митинговости на Съезде при одновременном жёстком контролировании ситуации, что порождало явление управляемого хаоса .

Съезд – это всего лишь инструмент, под «демократической» завесой которого шло разрушение СССР. Ни о каком реальном участии депутатов в решении важных государственных вопросов речь не шла в принципе. По признанию самих депутатов, до Съезда они не получили ни повестку дня, ни каких‑либо ещё документов, позволяющих им качественно подготовиться к работе – все материалы они получали только в день заседания[1], хотя в соответствии с принятым впоследствии временным, а затем и постоянным регламентом все материалы должны были быть предоставлены депутатам за две недели[2]. Даже сам М. С. Горбачёв признавал, что к открытию I Съезда не было «готовых документов » о функционировании Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР[3]. То есть депутатов просто использовали: Съездом «дирижировали», направляли его часто неподготовленное мнение в нужное русло, а иногда просто брали изматыванием с целью получить нужное голосование[4].

Следует отметить ещё одну интересную деталь, подтверждающую факт дирижирования Съездом, разыгрывания грандиозного политического спектакля. Согласно Конституции СССР, после избрания лица Президентом СССР его полномочия как народного депутата прекращаются (ст. 127.1 Конституции СССР в ред. от 14.03.1990). Именно поэтому, став Президентом СССР, М. С. Горбачёв на III Съезде народных депутатов СССР был освобождён от обязанностей народного депутата и, следовательно, от обязанностей Председателя Верховного Совета СССР. В этой связи участвовать в руководстве Съезда он уже не мог. Однако после открытия очередного IV Съезда народных депутатов СССР было заявлено, что «многие народные депутаты СССР вносили предложение пригласить в Президиум Съезда Президента СССР… Просим поддержать данное предложение и пригласить в Президиум Съезда М. С. Горбачёва »[5]. Для чего в Президиум органа было приглашено лицо, не являющееся членом данного органа? Ответ очевиден – для реального руководства над этим органом, для контроля за «развитием ситуации».

Более того, один из депутатов на I Съезде сделал достаточно интересное признание: «Бедный дом политпросвещения на Трубной площади, – а он на пять недель в самом деле стал Домом и полит‑, и просвещения! Там собирались люди, которых знала вся страна. Они ночью ковали, так сказать, недопустимые вещи – концепцию и программу этого Съезда! (выделено мной. – Д. Л.).

Неудобно впутывать руководство (нам же с ним жить), но должен доложить по секрету, что с нами там заседал и Лев Николаевич Зайков, первый московский секретарь, и даже Анатолий Иванович Лукьянов »[6]. Были предварительные встречи руководства КПСС и с народными депутатами, на которых обсуждались вопросы, выносимые на Съезд народных депутатов СССР[7].

То есть руководство страны тщательно готовилось к Съезду, но сам Съезд сознательно превращало в неорганизованную толпу, которой было проще управлять.

Неорганизованность Съезда иногда даже приводила к курьезам. К примеру, от имени известного врача Касьяна Н. А. в Президиум Съезда была подана записка, что он якобы готов бесплатно принимать нуждающихся в ортопедической помощи депутатов. В результате после приема в день 200 «больных» Касьян А. Н. обратился к Съезду с заявлением, что он такой записки не писал[8].

Съезд народных депутатов учреждался под лозунгом передачи всей власти советам и углубления демократии – привлечения широких слоев населения к управлению государством. В реальности Съезд превратился в инструмент разрушения государства. А все слова о демократии оставались только лишь словами – на Съезде даже не соблюдался принцип альтернативности выборов: М. С. Горбачёв и А. И. Лукьянов избирались на должности Председателя Верховного Совета СССР и Первого заместителя Председателя Верховного Совета СССР, соответственно, безальтернативно , что вызвало негативную реакцию у многих депутатов. Особенно много претензий было высказано к кандидатуре А. И. Лукьянова – многим она показалась не такой уж и безальтернативной[9]. Причём избрание А. И. Лукьянова было не только безальтернативным, но и происходило путём открытого голосования[10]. Полагаю, что если бы в Конституции СССР не было бы прямой записи, что Председатель Верховного Совета СССР избирается тайно (ст. 120), то и в этом случае он избирался бы открытым голосованием, а предсказать результаты такого голосования не так уж и сложно.

Безальтернативным было и избрание в декабре 1990 г. вице‑президента СССР, что вызвало недоумение у депутатов[11], особенно если учесть, что сама кандидатура вице‑президента – Г. И. Янаева – оказалась для всех неожиданностью[12]. Депутатам даже отказали в перерыве, чтобы осмыслить и обсудить предложенную кандидатуру. Поэтому неслучайно в результате тайного голосования кандидатура Г. И. Янаева не была поддержана на пост Вице‑президента СССР[13]. Однако М. С. Горбачёв вновь внёс кандидатуру Г. И. Янаева на данный пост.[14] И только со второго раза, после давления на Съезд, Г. И. Янаев был избран Вице‑президентом СССР.[15]

Таким образом, Г. И. Янаева Президент СССР буквально протащил на вновь созданную должность[16]. И этот факт подтверждает ещё раз очевидную истину, что Съезд всего лишь инструмент, который использовали для своих нужд М. С. Горбачёв и его команда.

Антидемократичность и управляемость в работе Съезда также проявилась в порядке избрания Председателя Верховного Совета СССР. По логике, сначала избирается сам орган, а только затем его председатель, причём желательно из нескольких кандидатов, выступивших со своей программой. Однако с избранием М. С. Горбачёва было иначе. На повестку для I Съезда народных депутатов СССР сразу же после вопроса об избрании мандатной комиссии был поставлен вопрос об избрании Председателя Верховного Совета СССР и лишь затем вопрос об избрании самого Верховного Совета СССР. То есть сначала избирался Председатель органа, который ещё не существует, и только потом сам орган. Кроме того, никакой программы М. С. Горбачёв не представил – его кандидатуру обсуждали по имеющимся «заслугам». Полагаю, что Горбачёв и не сомневался в том, что его изберут главой Верховного Совета СССР. Его уверенность проявилась уже в том, что он ещё до своего избрания начал вести Съезд народных депутатов СССР, хотя по Конституции СССР это мог делать только Председатель ЦИК СССР (абз. 5, ст. 110). Чтобы исправить эту неудобную ситуацию, по предложению депутата К. Д. Лубенченко Съезд «подтвердил голосованием » право Горбачёва вести заседания[17]. Впрочем, и это грубо нарушало Конституцию СССР, поскольку она такого права Съезду не предоставляла.

Следует отметить ещё одну особенность Съезда, проявившуюся во время его функционирования, – это некомпетентность депутатов в управлении государством. К примеру, Председателя Верховного Совета СССР почему‑то упорно называли «президентом » (а его Первого заместителя – А. И. Лукьянова – «вице‑президентом »[18]), хотя эта должность будет учреждена только лишь через 2 года – в марте 1990 г. Тем не менее десятки раз из уст разных депутатов звучало обращение к Горбачёву – «президент »[19]. Возможно, для неискушенных в политической и юридической сфере депутатов должность «президент » понималась как лицо, возглавляющее «президиум ». Однако, удивительно, но всеобщей иллюзии, что в СССР уже существует институт президента, поддался и доктор юридических наук, вице‑президент Академии наук СССР академик Кудрявцев В. Н., который, подшучивая над А. И. Лукьяновым, что тот давно не был в отпуске, заявил: «И по‑моему, Анатолий Иванович, если я не ошибаюсь, вы нарушаете трудовое законодательство самым грубым образом, потому что в отпуске вы не были, наверное, с 1985 года. Но это недостатки работы президента, президент (выделено мной. – Д. Л.) должен отпускать своих заместителей в отпуск »[20].

Позволяли себе своеволие и другие учёные‑юристы. Известный правовед С. С. Алексеев почему‑то заявил, что все четыре советские конституции – «это не украшение нашего общества. В основном это были политико‑декларативные документы »[21]. И если Конституция РСФСР 1918 г. и Конституция СССР 1924 г. ещё сыграли какую‑то роль в конституировании нашего государства, то Конституции СССР 1936 и 1977 г. имели «декларативный характер », представляли из себя «фарс » и «ложь », и выступавший даже предложил принять некую «настоящую юридическую Конституцию »[22]. Освобождённые от научной ответственности подобные заявления крупных учёных не могли добавить уважения ни им, ни Съезду в целом.

Разумеется, депутаты Съезда мало отличались по профессиональному уровню от депутатов Верховного Совета СССР, существовавшего ранее. И там, и там депутатский корпус не представлял из себя закалённых политическим опытом народных избранников. Но в прежней системе высшей государственной власти народные депутаты только лишь легализовывали решения КПСС, а потому их функция сводилась к «статистической», только лишь к голосованию «за». А вот само руководство КПСС, которое, собственно, и принимало важные государственные решения, в политической неопытности уже заподозрить трудно. Но народные депутаты, принимавшие решения на Съезде, себя полностью дистанцировали от партии и принимали решения самостоятельно, что и вызывало непрофессионализм, неорганизованность и стихийность.

«Масла в огонь» добавил С. С. Алексеев, который призвал «как бы навалиться законодательно разом, издать систему законов, изменить отношения собственности… »[23].

Особая опасность заключалась в том, что депутаты в любой момент могли по своему внезапно возникшему желанию или по сформированной тенденциозности изменить Конституцию СССР. Это, в принципе, и стало одной из причин, по которой к концу 1991 г. на Конституции СССР 1977 г. в её первоначальной редакции не осталось «живого места». Об опасности такого хода событий предупреждали некоторые депутаты, в частности депутат Писаренко В. А.: «Хорошо, что мы максималисты. Нам быстрее хочется все сделать, нам быстрее хочется показать плоды нашей работы… Конечно, Съезд может изменить любое положение Конституции: что‑то добавить, что‑то изменить, дополнить. Но, товарищи, мы должны подумать о гарантиях, которые мы даём нашим людям. Если каждый год – два съезда, десять съездов за пять лет, то мы можем так наизменять Конституцию, что потом народ скажет: “А во что же нам верить?..” »[24].

Некоторые «горячие головы», не удовлетворяясь правом изменять Конституцию СССР, и вовсе предложили наделить Съезд народных депутатов СССР правом распределять государственный бюджет, искренне полагая, что вся власть действительно находится у Съезда и что такое решение руководство страны позволит принять[25].

Однако политические иллюзии и идеализм постепенно стали проходить. Теперь сами депутаты стали призывать Съезд заниматься не просто повальной критикой, а вносить конкретные предложения и принимать конкретные решения, поскольку «люди хотят видеть своих депутатов не только критикующими все и вся, но и активно работающими… »[26].

Однако чаще всего дальше призывов дело не шло.

О степени ответственности и профессионализма депутатов вполне можно судить по следующему факту. На IV Съезде народных депутатов СССР (декабрь 1990 г.) в Президиум Съезда поступила записка следующего содержания: «Уважаемые члены Президиума, к вам обращаются приглашенные и гости, присутствующие на Съезде. С чувством горечи и разочарования мы отмечаем, что в то время, когда решаются важнейшие, судьбоносные вопросы, добрая половина народных избранников совершенно не работает – читает газеты, бродит в курилке либо дремлет в удобных креслах. Идёт уже четвертый Съезд, и пора бы научиться депутатам эффективно работать во время заседаний, более ответственно относиться к своему долгу »[27].

Этого‑то и добивалось руководство страны, организуя «управляемый хаос»: дать юридически огромную власть людям, к ней неподготовленным, и затем, использовав их, добиться принятия нужных решений, выдав их за «глас народа».

Члены МДГ понимали, что Съезд народных депутатов СССР при принятии решений чувствовал независимость от КПСС, но при этом сам Съезд оставался органом, большинство членов которого некомпетентно и неопытно как в политике, так и в юриспруденции, а значит, внушаемо и управляемо. Управляемый хаос, эта «мутная вода», – отличное и необходимое условие для деятельности антигосударственников. В этой связи Съезд, внушительный по численности, недалекий по компетентности и «митинговый» по организованности станет прекрасным средством для принятия нужных для межрегиональной группы решений. Провести такие решения через более компактный и регулярно собирающийся (а значит, более политически опытный) Верховный Совет СССР будет намного труднее. Кроме того, члены МДГ прекрасно понимали, что при избрании Съездом Верховного Совета СССР многие члены МДГ в Верховный Совет СССР не попадут. Следовательно, именно Съезд, а не Верховный Совет СССР станет полем битвы за разрушение СССР. Неслучайно, как только открылся I Съезд народных депутатов СССР, академик А. Д. Сахаров сразу же внёс предложение принять декрет, по которому исключительным правом по принятию законов и назначению на высшие должности в государстве наделялся бы Съезд народных депутатов СССР. Соответственно, Верховный Совет СССР этих полномочий бы не имел[28].

Подводя итог сказанному, следует сделать вывод, что Съезд народных депутатов СССР функционировал в условиях управляемого хаоса – специально организованной стихийности, митинговости и непрофессионализма, что являлось необходимым фактором для успешной деятельности по разрушению СССР.

[1] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет. Том I. М., 1989. С. 240, 313.

[2] Ст. 4 Регламента Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР / Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1989, № 29, ст. 565.

[3] Первый Съезд народных депутатов СССР. 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет, Том I. М., 1989. С. 333.

[4] Первый Съезд народных депутатов СССР. 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет, Том I. М., 1989. С. 313.

[5] Четвёртый Съезд народных депутатов СССР. 17–27 декабря 1991. Стенографический отчёт. Т. I. М., 1991. С. 8.

[6] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет, Том II. М., 1989. С. 169.

[7] Собчак А. А. Хождение во власть. Рассказ о рождении парламента. М., 1991. С. 31–35.

[8] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет, Том II. М., 1989. С. 391.

[9] См., напр.: Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет. Том I. М., 1989. С. 311–313, 316, 346–349, 354–356, 338–339, 357, 362–363, 373–374.

[10] См., напр.: Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет. Том I. М., 1989. С. 384.

[11] Четвертый Съезд народных депутатов СССР, 17–27 декабря 1990. Стенографический отчет. Том III. М., 1991. С. 68–69.

[12] Четвертый Съезд народных депутатов СССР, 17–27 декабря 1990. Стенографический отчет. Том III. М., 1991. С. 70–73.

[13] Четвертый Съезд народных депутатов СССР, 17–27 декабря 1990. Стенографический отчет. Том III. М., 1991. С. 179.

[14] Четвертый Съезд народных депутатов СССР, 17–27 декабря 1990. Стенографический отчет. Том III. М., 1991. С. 184–185.

[15] Четвертый Съезд народных депутатов СССР, 17–27 декабря 1990. Стенографический отчет. Том III. М., 1991. С. 269.

[16] Четвертый Съезд народных депутатов СССР, 17–27 декабря 1990. Стенографический отчет. Том III. М., 1991. С. 70.

[17] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет. Том I. М., 1989. С. 35–36.

[18] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет. Том I. М., 1989. С. 348.

[19] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет. Том I. М., 1989. С. 62, 67–69, 72–73, 80–81, 97, 98, 102, 348, 358, 364, 376, 392–393, 416, 486; Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет, Том II. М., 1989. С. 126, 147, 153, 212, 231, 246, 329, 360, 466.

[20] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет, Том I. М., 1989. С. 358.

[21] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет, Том II. М., 1989. С. 450–451.

[22] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет, Том II. М., 1989. С. 451.

[23] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет, Том II. М., 1989. С. 451.

[24] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет. Том I. М., 1989. С. 148.

[25] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет. Том I. М., 1989. С. 490–491.

[26] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет. Том II. М., 1989. С. 85.

[27] Четвертый Съезд народных депутатов СССР, 17–27 декабря 1990. Стенографический отчет. Том II. М., 1991. С. 124.

[28] Первый Съезд народных депутатов СССР, 25 мая – 9 июня 1989. Стенографический отчет. Том I. М., 1989. С. 9–10.