Век живи - век учись - гласит народная мудрость. В ней зафиксирована простая, но принципиально важная сторона жизнедеятельности человека: он познаёт мир на протяжении всей жизни, от рождения до смерти. Но что может познать человек? Что дано ему познать? Как происходит познание? Эти и другие вопросы стояли перед человечеством уже на заре его существования. Демокрит под знанием понимал совокупность «истекающих» от предметов эйдосов, вызывающих ощущения, благодаря которым и происходит познание. Платон утверждал, что познание - это припоминание душой того, что она видела в мире идей, Ф. Бэкон считал самым достоверным источником познания опыт, а Дж. Локк - ощущения. Д. Юм подвергал сомнению саму возможность познания, И. Кант допускал возможность познания на уровне явления, но сущность полагал непознаваемой. Ф. Энгельс рассматривал познание как диалектический процесс отражения человеком объективного мира в форме идеальных образов, В.И. Ленин - как последовательный переход «от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике». Постструктуралисты разделяют познание на научное, ненаучное и вненаучное, а постпозитивисты - на обыденно-практическое и научное. Теоретический уровень познания правовой реальности связан со становлением системного мира, с процессом институализации повседневной реальности как нормирования жизнедеятельности человека и общества с помощью различных социальных институтов, в первую очередь государственных. Причём для степени инсти- туализированности общества важно не количество институтов, а их развитость и согласованность со свободой человека. Теоретическое познание в современной философии чаще называют эпистемологией - учением о научном познании, что позволяет говорить и о философско-правовой эпистемологии, предметом которой является процесс научного познания правовой реальности. В основе научного познания любой реальности лежит определённая методология, а потому и выделение правовой эпистемологии условно. Однако, учитывая социальную значимость познания правовой реальности, особую ответственность правотворческой и правоприменительной систем за судьбы людей и отдельного человека, такое выделение мы считаем допустимым. Центральное место в правовой эпистемологии занимает учение об истине. Его значимость вытекает не только из познавательного интереса, который, скажем, проявлял Понтий Пилат, допрашивая Иисуса Христа, но, прежде всего, из практических потребностей установления истины для совершения Правосудия.

Однако вернёмся к специфике объекта познания (правовой реальности), которая обусловливает специфику и самого процесса познания. Главные особенности познания правовой реальности, на наш взгляд, следующие. Во-первых, тесное переплетение познания с оценкой, гносеологии с аксиологией. И это не случайно, ибо правовая реальность существует как бытие права, свободы, равенства, справедливости, блага, которые вне оценки теряют свой смысл. Кроме того, познание в юридической сфере и есть правовая оценка, т.е. результат доказательства правосудности или неправосудности действия, определение роли обстоятельств в совершённом правонарушении. Во-вторых, правовая реальность познаётся сквозь призму соотношения сущего и должного. Такой ракурс рассмотрения обусловлен тем, что их соответствие, согласованность свидетельствуют о наличии или об отсутствии самого права. Скажем, декларирование в сталинской Конституции СССР гуманистического и справедливого должного вовсе не означало их наличие в реальности. Поэтому для научного познания правовой реальности важен учёт соотношения конкретноэмпирического сущего с поставленными целями, с тем идеалом, который провозглашается в норме закона. Без знания степени их согласованности и возникающих между нормой и поступком противоречий невозможно управлять правовыми процессами, регулировать необходимое превращение должного в сущее. В-третьих, для теоретического познания, прежде всего правотворчества, особое значение имеет точность формулировок, однозначность толкования правовых явлений, что достигается не методом «проб и ошибок», а твёрдой опорой на законы логики. В-четвёртых, при познании правовых явлений в сфере правоприменения часто приходится иметь дело со стремлением сокрыть правду, затруднить поиск истины.

Понятно, что преодоление этих препятствий требует методологической и эпистемологической вооружённости специалиста.