Заратустра (в европейской традиции, в том числе русской), Зара- туштра (авсест.), Зардушт (среднеиран.), Зороастр (греч.) — основатель зороастризма (маздеизма), жрец и пророк, которому было дано Откровение Ахура Мазды в виде Авесты[1] — священного писания зороастризма. Он жил в конце 2-го — начале 1-го тыс. до н. э. Ученые полагают, что Заратустра — не легендарная, а реальная историческая личность, хотя ни время его жизни, ни место рождения точно не известны. В древнейшей части Гаты Авеста рисует нам Заратустру как историческую личность, наделенную всеми человеческими страстями. Его поучения вошли в первую часть Авесты. Судя по имени, Заратустра происходил из знатной семьи арийского племени. Местом его рождения называют древний Хорезм или Восточный Иран, а то и Южный Урал или Северный Кавказ.

Первоосновой всего Заратустра называл свет, огонь, а также мудрость, разум (просветляющие человека). Воплощает светлые начала добрый дух Ахура Мазда. Ему противостоит злой демон тьмы и лжи Анхра Манью. Первый — покровитель жизни, второй — владыка смерти. В конце времен зло обречено на поражение.

По-видимому, Заратустра подвергался преследованиям, ведь он утверждал, что главное не обряды и молитвы, а образ жизни. Это вряд ли нравилось жрецам и не было понято язычниками. Изгнанный из родного племени, он нашел приют у персидского царя. Погиб Заратустра в возрасте 77 лет: во время молитвы его заколол кинжалом в спину жрец. Его учение стало государственной религией парфянских царей Аршакидов империи Сасанидов. Они поклоняются небу, горам, огню, воде, светлому духу и его пророку Заратустре, имя которого стало широко известно в Европе благодаря сочинению Ф. Ницше «Так говорил Заратустра», воспевающему индивидуализм и сверхчеловека. А Заратустра учил: «Истина — лучшее благо», основа добродетели — добрая мысль, доброе слово.

Реформаторская деятельность Заратустры отразилась в придании иранской религии того абстрактного характера, который поражал еще классических писателей. Елавные божества зороастрийского пантеона представляют собой олицетворение отвлеченных идей, лишенных плоти: Ахура Мазда (мудрый господин), Хшатра Бария (лучшее царство), Хаурватат (целость), Амертат (бессмертие), Boxy Мана (благая мысль), Аша Вахишта (лучшая праведность), Спэнта Армаити (святое смирение), Сраоша (послушание).

Среди книг Авесты выделяются сочинения Заратустры. Современный бельгийский ученый Ж. Д. Еийемен в предисловии к своему переводу гимнов Заратустры пишет: «Из всех сынов Азии первым, кого “усыновил" Запад, был Заратустра. Его учение обогатило Ерецию примерно за четыре века до того, как было принято учение Христа. Заратустру знал уже Платон. Потребовалось слишком много времени, чтобы голоса Будды и Конфуция достигли Европы, и поэтому Заратустра... был единственным, кто представлял на Западе древнеазиатскую мудрость». Существует также мнение о том, что следы некоторых положений Авесты можно обнаружить в книгах Ветхого Завета.

Наиболее изученная часть Авесты — Ясна («Книга ритуала»), В нее входят Гаты («песни», «песнопения»), сочиненные самим пророком Заратустрой. Они являются частью проповеди — воззвания к верховному богу Ахура Мазде и составляют основные положения зороаст- рийского учения о борьбе сил добра и зла, о существовании загробного наказания и др. Гаты имеют древнюю поэтическую форму, которая прослеживается (благодаря скандинавским параллелям) до индоевропейской эпохи. Анализ Гат позволяет отнести эпоху деятельности пророка к XII—X вв. до н. э. Это период перехода Центральной Азии и Ирана от родового строя к раннему классовому обществу. Уже было освоено железо, появились меч и топор. Развивалось и укреплялось оседлое скотоводство и пашенное земледелие. Общество в тот период представляло собой три социальные группы: скотоводы-земледельцы во главе со старейшинами, воины во главе с вождем и жрецы, руководимые главным жрецом. Росло имущественное неравенство, начинается переход от военной демократии к аристократической олигархии, т. е. возникла ранняя государственность. Именно в это время появляются пророки, которые в своих проповедях отражают реальное столкновение интересов разных слоев населения. В Гатах есть поучения о пользе оседлого скотоводства, о необходимости справедливого порядка и управления, подчеркивается недопустимость кровавых жертвоприношений, приводящих к истреблению скота, главного богатства человека той поры. Одновременно порицается жизнь кочевников, занимающихся грабежами и угоном скота.

Гаты Заратустры — это гимны (ед. ч. Гата — обозначение каждого гимна, входящего в сборник), предназначенные для пения или произнесения речитативом. Они завораживали слушателей своим эмоциональным накалом, бесконечными повторами, мерностью речи и передавались из поколения в поколение. Исследователи отмечают также принципиальную дихотомичность, дуалистичность мира Гат, который рассматривается как раздвоенный, разделенный на две сферы: одну — земную, реальную, телесную, «мир вещей», другую — потустороннюю, воображаемую, духовную, «мир души». Такое раздвоение мира пронизывает многие Гаты. «О помощи прошу и о поддержке в обоих мирах — телесном и духовном», — часто повторяется в них этот призыв Заратустры. Большое внимание в Гатах уделяется земному миру, поучениям о пользе и поддержании оседлого скотоводства. Одновременно порицается жизнь кочевников, занимающихся грабежом и угоном скота и совершающих оргиастические кровавые жертвоприношения животных. С этой точки зрения все народы разделяются на праведных (оседлых скотоводов), неправедных (кочевников-грабите- лей) и колеблющихся между теми и другими; у последних «смешано то, что ложно, с тем, что они считают праведным» (Ясна 33:1). Олицетворением добродетели выступает покровитель Заратустры — идеальный царь и вождь Виштаспа, которого должны почитать мирные скотоводы, олицетворением зла — нескотоводы: «Скотовод — поборник Благой Мысли, нескотовод — непричастен к ней» (Ясна 31:10).

«Злодей — это тот, кто находит пропитание тем, что совершает насилие над скотом и людьми праведного скотовода» (Ясна 31:15); «Драгоценные дары Всеведущий (Ахура Мазда) воздаст в телесном мире как награду за труд тем, кто находится в общине скотоводов во имя Благой Мысли» (Ясна 34:14). Та же резкая поляризация сил переносится на универсум в целом: добрые божества и духи непрерывно борются со злыми божествами и духами, что задано изначальным конфликтом между Духом Добра и Духом Зла. Эта концепция излагается в Тате под названием «Проповедь о двух Духах» (Ясна 30), в которой утверждается необходимость и возможность свободного выбора каждого между добром и злом, а также звучит архаический мотив «близнечного мифа», получающий этическую «подсветку»: «А теперь обращусь я к тем, кто желает слушать... / Прислушайтесь ушами своими к наилучшему [учению], / Проникнитесь ясным пониманием двух верований, / Дабы каждый перед [лицом] Судного дня сам избрал одно из них: / Оба духа, которые уже изначально, в сновидении были близнецам подобны / И поныне пребывают во всех мыслях, словах и делах, суть Добро и Зло. / Из них, из обоих благомыслящие правильный выбор сделали, / Но не зломыслящие. / Когда же встретились оба Духа [друг с другом], / Они положили начало / Жизни и тленности, тому, чтоб к скончанью веков / Было бы уделом лживых — наихудшее, а праведных — наилучшее. / Из этих двух духов избрал себе Лживый — злодеяние, / Праведность — избрал для себя Дух священный, / Чье облачение — небесная твердь».

Таким образом, мир утверждается, в противовес библейскому миропониманию, как изначально дуалистический, не только добро, но и зло в равной степени исходят из Божественной сферы и положены в фундамент мироздания, хотя аксиологически акцентируется выбор добра как правильный выбор. Добро и Зло, а также их воинство — добрые и злые духи (дэвы), толкуемые далее в зороастризме как абстрактные сущности, представляли собою первоначально — в Гатах — анимистические существа типа внутреннего воздействующего духа, свойственного каждому предмету и именуемого у некоторых изучаемых этнографией первобытных народов «манна» и «оренда». Однако в учении Заратустры в том виде, в каком оно изложено в Гатах, несомненно акцентирование духовно-этического наполнения понятий «Добрый дух», «Злой дух». Резко поляризованные силы Добра и Зла составляют две своего рода небесные «троицы» — триады духов, олицетворяющих единство мысли, слова и дела (благих или злых). Во главе доброй триады — Ахура Мазда, обладатель Воздействующего (Благого) Слова, опирающийся на Ашу Вахишту, который есть лучший порядок и одновременно дух огня и Божественная персонификация верховного жреца, а также на благую мысль — Boxy Мана, духа скота, божество общины оседлых скотоводов. Во главе злой триады — Друг (Друдж), властелин злого слова, опирающийся на Ако Ману (злую мысль) и Айшму — духа грабежа (букв, «грабеж»), которых окружает свита дэвов.

Показательно при этом, что в Гатах не упоминается главный оппонент и враг Ахура Мазды в последующей зороастрийской традиции — Ангро-Майнью; в Спента-Майнью (Духе Святости), воспринимаемом как ипостась Ахура Мазды, слиты как близнецы Дух Добра и Дух Зла; по другой версии — Спента-Майнью и его брат-близнец Ангро- Майнью порождены Ахура Маздой и оба выступают как демиурги, создающие земной мир (один — его благую часть, другой — злую), в то время как сам Ахура Мазда пребывает, если воспользоваться выражением Ф. Ницше, «по ту сторону добра и зла», в сфере некоей чистой духовности («менок»). Показательно также, что в известной этической триаде «мысль — слово — дело» центральное место занимает слово, обладающее магической творящей силой. Однако в этом слове нет ничего мистического, это не Логос в эллинистическом толковании, а скорее магически-шаманское заклинание. Вероятно, здесь можно усмотреть определенные типологические параллели с библейской концепцией творящего Божьего Слова и его интерпретацией у Филона Александрийского. При этом слитность и одновременно поляризация в Божественной сфере добра и зла вступает в очевидное противоречие с библейской ментальностью.

В Гатах Заратустра воплощает в себе и проповедует благую моральную триаду — единство мысли, слова и дела. Именно поэтому он выступает в двух функциях — пророка и жреца: в качестве первого он несет Слово Ахура Мазды, в качестве второго выступает служителем духа огня Арты и исполнителем дела — «наилучшего порядка». О себе он говорит: «Заратустра — это пророк славословящий, поднимающий свой голос во имя наилучшего распорядка [Ашы Вахишты] и почитания. Научи меня, Арта, и ты, о Мазда (Ахура Мазда), тому, чтобы словом моим указать правильный путь» (Ясна 50:6); «Хочу называться восхвалителем вашим и быть таким, о Мазда, пока могу я и пока есть силы у меня благодаря Арте» (Ясна 50:11); «Я — праведный жрец, я хочу преданно заниматься скотоводством» (Ясна 33:6).

Функции Заратустры как пророка и жреца определяют жанровую природу Гат: в них соединяются хвалебные и назидательные (проповеднические) элементы, причем именно славословие божеству соотносится с пророческим даром — в отличие от библейского понимания предназначения пророка. В восьми назидательных Гатах (Ясна 30—32, 44, 45, 47, 48, 53) он выступает прежде всего как жрец, выполняющий обряды, и проповедник, поучающий паству, например: «Провозгласить я хочу поучение, слушайте и внимайте, / Вы, которые издалека приходите и из ближних мест, / Запечатлевайте его в памяти, поистине оно блестяще, / Пусть лжененавистник не разрушит второй, грядущей жизни / Из-за нечестивого выбора своего, — он, лжец, совращающий языком своим ко лжи» (Ясна 45:1).

Главный стержень учения Заратустры составляет представление о зависимости мирового порядка и конечного торжества Добра в его борьбе со Злом от активного участия в последней человека, и именно на стороне добра. В таком случае человеку обещано как воздаяние в нынешней жизни (в виде материальных благ), так и посмертное блаженство во второй жизни (ср. представления в теистических религиях о вечной жизни праведников в загробном мире), а стороннику Зла — страшные муки (например, кара расплавленным металлом) и осуждение на эсхатологическом суде у Моста судейского разбора — чинвад (ср. с представлением о Страшном Суде в иудаизме, христианстве и исламе): «Беспощадной будет борьба с приверженцами лжи — Друд- жа, мешающими процветанию скотоводства. Тот, кто почитает наилучший распорядок Творца быка, кто поддержит меня, того привлеку я к Мазда и с ним пройду по Мосту судейского разбора. Горе лжежре- цам, приверженцам кровавых жертвоприношений, уничтожающим скот, карапанам и их покровителям, злым колдунам-правителям, ка- виям, которые намерены разрушить вторую жизнь. Они будут наказаны у Моста судейского разбора, где будут отделены праведники от грешников. Награда будет уделом праведников» (Ясна 46).

Учение Заратустры оказало большое влияние на философскую мысль Востока и Запада. Г. Гегель подчеркивал, что основой зороастрийской религиозной системы является признание борьбы двух противоположностей — Добра и Зла. Одно из самых знаменитых произведений И. Гёте «Западно-восточный диван» содержит стихотворение «Завет древнеперсидской веры». В нем поэт дает свое понимание Авесты как веры в торжество света над тьмой. Некоторыми идеями и образами гимнов Заратустры был вдохновлен и основоположник теории психофизического параллелизма Т. Фехнер. Однако Ф. Ницше в известной книге «Так говорил Заратустра» приписал пророку идею жесткой власти «сверхчеловека» над людской массой.

В конце XIX в. Ф. Ницше создает свой миф о Заратустре в поисках замещения скомпрометированной в его глазах идеи Бога. В философской поэме «Так говорил Заратустра» (1883—1885) Ницше провозглашает смерть Бога («Бог умер!») и говорит о необходимости кардинальной «переоценки ценностей», вкладывая в уста Заратустры гимн «сверхчеловеку» как сильной волевой личности, не знающей муки раздвоения и страдания, отказавшейся от давления трансцендентных ценностей, убивающих «волю к жизни», личности, пережившей «смерть Бога» в своем сознании и потому пришедшей к конечной свободе — свободе игры и созидания. В образе самого Заратустры предстает ницшеанский «сверхчеловек» — провозвестник грядущих времен, поэт и мыслитель, гений, возвышающийся над толпой, стоящий вне «морали рабов». В его уста Ницше полемически вкладывает изречения и поучения, спорящие с библейскими заповедями и одновременно бросающие вызов лицемерию современного общества: «Вы жметесь к ближнему и говорите при этом красивые слова. Но я говорю вам: ваша любовь к ближнему — это всего лишь дурная любовь к самим себе. (...) ...Я не люблю ваших праздников: слишком много лицедеев встречаю я там, и даже зрители часто кривляются, словно актеры. Не о ближнем учу я вас, но о друге. Да будет друг для вас праздником земли и предчувствием Сверхчеловека. ...Да будет для тебя грядущее и отдаленное причиной твоего нынешнего: в друге люби Сверхчеловека как причину свою. Братья мои, любить дальнего, а не ближнего призываю я вас. Так говорил Заратустра».

В этой поэме, частично обращаясь к стилю Гат, Ницше в большей степени стилизует и одновременно пародирует стиль Библии — как Ветхого, так и Нового Завета, стремясь тем самым создать своего рода новую «библию». О том, что значил для него Заратустра, Ницше писал в автобиографии «Ессе Ногтю» («Се — человек», 1888; слова Пон- тия Пилата об Иисусе Христе): «Никто не задал мне вопрос, а его следовало бы задать, что означает имя Заратустры именно в моих устах, в устах первого имморалиста: ибо как раз то, благодаря чему этот перс занимает столь исключительное положение в истории, прямо противоположно моим воззрениям. Заратустра первым увидел в борьбе добра и зла тот главный рычаг, управляющий движением вещей, — это он осуществил переработку моральных понятий в метафизические, каковыми являются сила, причина, цель в себе. Но такой вопрос, если бы он был мне задан, уже содержит в себе ответ. Заратустра создал это роковое заблуждение, мораль, следовательно, он должен быть первым, кто познал его. Не только потому, что его опыт шире и многообразнее, чем у любого другого мыслителя... гораздо важнее то, что Заратустра правдивее их всех. Его учение, и только оно одно, провозглашает правдивость высшей добродетелью... Говорить правду и хорошо стрелять из лука — такова персидская добродетель. — Понимают ли меня?.. Самопреодоление морали посредством правдивости, самопреодоление моралиста, когда он становится своей противоположностью — становится мной, — вот что означает в моих устах имя Заратустры». Образ Заратустры, своеобразное alter ego поэта и мыслителя, получает философско-поэтическое осмысление и в циклах стихотворений Ницше «Дионисийские дифирамбы» и «Песни Заратустры» (1888).

Таким образом, Ницше объявил войну старой религии и морали. Девизу христианства «Люби ближнего» он противопоставляет свой лозунг «Люби дальнего». «Дальний» — сверхчеловек — будет презирать человека, подобно тому как с презрением смотрит сейчас человек на обезьяну. Ницше создает свою новую аристократическую мораль, мораль сильных, ведущих ожесточенную борьбу с «моралью рабов», основанной на сострадании. Уравнительным демократическим тенденциям своего времени он противопоставляет гордое одиночество и безграничную свободу личности.

Политико-правовое учение Заратустры характеризуется следующими моментами: во-первых, вместо политеистического («плюралистического») пантеона Заратустра создал пантеон монотеистический, где все остальные боги выступали творениями единого Бога Ормазда; во-вторых, он противопоставил этот стройный пантеон «силам зла», которыми могли оказываться все божества и герои враждебных племен и кланов. Впервые было мировоззренчески обосновано деление на «своих» и «чужих» не по территориальному, не по этническому, а по нравственному признаку, как деление на сторонников Добра (т. е. скотоводческой элиты) и приспешников Зла; наконец, третьим пунктом являлась идея необходимости нравственного социального выбора между полюсами Добра и Зла, противоположная как общинной практике выбора по жребию, так и военно-демократической — выбор голосованием.

Учение Заратустры отражало общий для наиболее активной части жречества и скотоводческой элиты идеал сильного государства, регулируемого нравственно-правовыми принципами. Эти же идеи приблизительно в то же время исповедовал в Китае Конфуций, а в Элладе несколько позже большинство досократиков (пифагорийцы и Гераклит) и Платон; исключение составляет Демокрит с его безразличными к Добру и Злу атомами и идеей, что «самая плохая демократия лучше самой хорошей монархии». Так что известное вы-

оказывание о «линии Демокрита» и «линии Платона» может обрести в этом контексте свою подлинную, не гносеологическую, а социально-мировоззренческую значимость.

[1] Авеста — собрание священных книг зороастризма, самое первое из мировых религий откровение, последователи которого проживали в Центральной Азии, Иране и в ряде стран Ближнего и Среднего Востока. Автором Авесты считался Заратустра. Авеста содержит свод религиозных и юридических предписаний, молитв, песнопений, гимнов зороастрийским божествам, представлений о философии и науках — космогонии, астрономии, медицине, истории, а также основы морали и права. Основными принципами зороастризма являются: вера в единого бога — Ахура Мазду; противопоставление двух «вечных начал» — добра и зла, борьба между которыми составляет содержание мирового процесса; вера в конечную победу добра. Главную роль в ритуале играет священный огонь.