Некогда В. Вильсон произнес: «Консерватор — это человек, который сидит и думает, но чаще сидит». Интрига оправдывает себя ровно наполовину. Консерваторы никогда не стремились к политическим спекуляциям и созданию стройных убедительных доктрин. Чаще всего они занимались конкретным делом, отвечая работой на возвышенные фантазии либералов.

Попытка дать характеристику тому или иному идеологическому течению чаще всего приводит к заимствованию соответствующего материала из каких-либо словарей, справочников, энциклопедий и т. и. Видимо, это самый легкий из путей. Но может ли он привести к истине? Вряд ли. Так что лучше не поддаваться искушению, и тому есть несколько причин. Во-первых, любое общественное явление, и консерватизм здесь не является исключением, не укладывается в заранее определенные схемы. По сути, все классификации, в том числе деление людей и политических партий на консерваторов и либералов, весьма условны. Есть некий «идеальный тип» (М. Вебер), который не всегда и не во всем совпадает с жизненной реальностью. Во-вторых, общественное явление и процесс не стоят на месте, они постоянно развиваются в силу законов внутреннего развития, помноженных на внешние обстоятельства. Одним словом, консерватизм никогда не являлся застывшей категорией. Он постоянно развивался, приобретая все новые и новые черты. Но в целом, в своей основе консерватизм сохранил то, что отличает его от всех других идеологий.

Начало политической истории консервативной идеологии обычно связывают с именем английского мыслителя Э. Бёрка, который выразил свое отношение к эпохе в «Размышлении о революции во Франции...». Историки политических идей считают эту книгу энциклопедией консерватизма. В определенной мере это действительно так. Но не стоит забывать, что консерватизм в различных странах и в разные исторические эпохи принимал порой самые неожиданные черты. Как здесь не вспомнить Т. де Шардена, который считал, что познание различий есть кратчайший путь к пониманию! Политический, экономический, философский, правовой консерватизм имеют свои особенности. Объединяющие черты консерваторов всех времен и народов следует искать не в их политических взглядах, как это имеет место, а в том, как они понимали человека.

Не претендуя в этом смысле на оригинальность, смеем предположить, что консерватизм, как, впрочем, и либерализм, появился вовсе не в Новейшее время, а значительно раньше. Как общественные явления они продукты относительно недавнего исторического прошлого, но как некие субъективные идеологические конструкции они уходят в эпоху античной цивилизации.

Для консерватора, перефразируя М. Горького, человек не звучит гордо. Может быть, даже сам человек не является лучшим творением природы — он есть сосредоточение пороков, греха, страстей. В него заложен потенциал разрушителя и вандала. Человек подвержен огромному влиянию сил Добра и Зла. Эти силы скрыты в нем самом. Он уничтожает природу, стремится подчинить себе других людей, при этом всегда и во всем руководствуется своими собственными эгоистическими интересами. Можно ли абсолютно доверять человеку? Консерватор дает отрицательный ответ на этот вопрос.

Консервативная и либеральная идеологии оформились в жестоком противостоянии софистов и Платона. Протагор, как известно, кредо своего учения выразил в формуле «Мера всех вещей — человек». Платон ответил на эту сентенцию прямо противоположным утверждением: «У нас мерой всех вещей являются боги, а не человек, как думают некоторые шарлатаны». Историю консерватизма следует отсчитывать именно с этого времени.

Итак, человек для консерватора вовсе не абсолютная ценность. Либерализм, рыночную экономику, права человека, свободу совести иногда очень емко называют «торжеством человеческого эгоизма». Это одновременно и спорно, и убедительно. Так называемое «общество потребления» поставило перед человечеством проблему выживания. Иными словами, не человек, а другие ценности и институты представлялись консерваторам главными приоритетами. Антропологический аспект консервативной политико-правовой идеологии чаще всего упускается из внимания исследователей, а между тем это и есть то главное, что объединяет консерваторов при различиях в их взглядах на экономику, политику, государство и право.

В самом общем виде консерватизм характеризуется защитой устоявшихся ценностей. Слово «консерватор» происходит от латинского «conservator», что значит охранитель. Иногда консерваторов называют традиционалистами, т. е. людьми, которые не хотят перенимать чужой опыт и ломать устоявшиеся реалии. Э. Бёрк понимал традицию как историю обычаев, предрассудков и мудрости, которая выступает единственно разумным средством достижения справедливости. Он считал, что человечество может реализовать себя в истории только через институты, выдержавшие проверку временем. Бёрк не понимает, да и отказывается понимать самонадеянность людей, которые собственную страну рассматривают как чистый лист бумаги, на котором можно проводить какие угодно эксперименты.

Консерватор в противовес человеку с его правами и свободами отдает приоритет обществу, государству, религии, семье, нравственности, обязанности. Недаром Н. А. Бердяев писал о консерватизме не как о политическом направлении и политической партии, а как об одном из вечных религиозных и онтологических начал человеческого общества. В отличие от других теорий консерватизм сложно политически идентифицировать с каким-либо классом или с социальной

группой. Консерватором в равной степени может быть и банкир, и крестьянин. Другим отличительным признаком консервативной идеологии является отсутствие сколько-нибудь очерченного политического идеала. Иными словами, консерватизм не имеет своей социальной основы и четко оформленной политико-правовой доктрины. Если большинство политических течений имеет идеалы, то у консерватизма такого идеала нет. У. Черчиля, одного из самых знаменитых консерваторов XX столетия, не раз просили печатно сформулировать те принципы, которыми он руководствовался в политике, но он так ничего подобного и не сделал. Совсем не потому, что не хотел, а скорее из-за того, что просто не мог.

В консерватизме есть нечто иррациональное, мистическое. Яростно сопротивляясь капитализму, консерватизм критиковал его «справа». Он принимал различные формы своей объективации — поэзия П. Б. Шелли, творчество Ф. Р. Шатобриана (кстати, именно он ввел в оборот слово «консерватор»), труды Э. Бёрка, К. Т. Карлейля, речи британских тори, антилиберальные воззрения К. Шмитта.

Если не принимать во внимание современный период консервативной идеологии, то мы увидим, что консерватор отдает предпочтение общественному и государственному интересу. В политической сфере он выступает за сильное централизованное государство или, во всяком случае, за последовательное унитарное начало. Именно такую доктрину отстаивал один из отцов-основателей США А. Еамильтон. В то же время консерватор отметает всякие покушения на частную собственность даже со стороны государства. Семья, основа общества, должна иметь сферу индивидуальной свободы, которую трудно себе представить без обособленного имущества. Семейные традиции и устои, если угодно, клановость незыблемы для консерватора. Консервативно мыслящие люди, как правило, религиозны, среди них практически нет атеистов. Более того, безбожие они считают опасным для общества и государства. Консервативно мыслящий писатель устами своего героя спрашивает: «Если Бога нет, значит, все дозволено?» Там, где консерватизм имел сильные традиционные корни, государство и церковь если и отделены друг от друга, то весьма специфическим образом. В Англии, например, священнослужители англиканской церкви получают жалованье из средств государственного бюджета, а в ФРЕ существует церковный налог, который должны выплачивать все безотносительно их религиозных убеждений.

Английский король Ееорг III, обращаясь к Бёрку, сказал, что английское общество признательно ему за то, что он поддержал дело джентльменов. С тех пор политическую доктрину консерватизма называют «философией джентльменов». В этом есть изрядная доля правды, поскольку консерватизм имеет серьезные претензии на аристократичность, прежде всего аристократичность Духа. Недаром Сократ и Цицерон, а еще раньше Конфуций говорили, что «править государством должны знающие».

Консерваторам всех времен и народов всегда был близок идеал древнегреческих мудрецов — мера, золотая середина, отсутствие крайностей. Вообще консерватор не мыслит себе общества без ограничений. Именно ограничения и могут противостоять миру хаоса, беспорядка, любым радикальным новациям. В этом смысле консерватор проявляет себя как последовательный законник, сторонник правового подхода, ибо право для него и есть система ограничений, запретов, сдерживающих необузданные порывы эгоистических индивидов. Источник права для консерватора кроется не в неких отвлеченных принципах или естественных правах, а в обычаях, традициях предков, доказавших свою жизненность. Эти обычаи, традиции определенным правовым образом сформулированы культурной элитой нации в качестве универсального регулятора общественных отношений. «Законность и порядок» выступают юридическим лозунгом консервативного направления.

В противовес либералам консерваторы чаще говорят об обязанностях человека, нежели о его правах. Только тогда, когда человек следует своим обязанностям перед обществом, государством, церковью, семьей, можно говорить о его правах. Консерваторы не принимают лозунга о равенстве всех людей, начертанном на знамени Великой французской революции, хотя, впрочем, для них она не более чем «зигзаг истории». Поэтому консерваторы выступают за четкую социальную стратификацию и индивидуальные социальные статусы. Им непонятен термин «средний класс», для них существуют пахари, ученые, воины, торговцы и т. д. Консерваторы, как правило, выступают и за четкое половозрастное различие. Гегель, например, считал, что сфера мужчин — это наука, а также общественная и государственная жизнь, в то время как женщины должны посвятить себя семье и церкви.

Консерваторы с большим подозрением относятся к слову «развитие», а еще хуже к термину «прогресс». Если почти все действительное для них разумно, то появляющееся подвержено «презумпции виновности». Консерватизм ни за что не откажется от старого до тех пор, пока новое не убедит своей необходимостью.

Если подвести некоторые итоги, то консервативная идеология имеет наиболее общие черты, которые проявляются в том, что:

признается существование некоего универсального мирового порядка, объективированного в религии;

констатируется гибельность радикальных преобразований, недоверие к прогрессу, если он разрывает с национальными корнями;

отстаивается неравенство людей, прежде всего в умственном и физическом развитии;

подчеркивается ограниченность человеческого разума, следовательно, отдается предпочтение интуиции, ритуалам, символам, традициям;

недвусмысленно отмечается несовершенная природа человека, у которого под маской внешней благопристойности часто скрывается греховность и разрушительный потенциал;

отстаивается незыблемость частной собственности как основы экономического благосостояния семьи и социального порядка;

подтверждается приверженность социальной стратификации общества и резкое неприятие стремления уравнять всех с помощью закона;

обнаруживаются симпатии к элитизму, к тому, чтобы «лучшие» выбирали вектор общественного развития.

Еще один важный момент: консерваторы видели цели образования не в том, чтобы оно раскрепостило человека, открыло ему новые горизонты, а в том, чтобы оно дисциплинировало его, приучало видеть мир как некую упорядоченную систему, где одни явления определяют другие в силу причинно-следственной связи.

Консервативная политико-правовая мысль имеет свои особенности применительно как к странам и культурам, так и к пространственно-временным периодам. К примеру, английский консерватор показался бы русскому радикальным либералом, а русский английскому — безнадежным ретроградом. Все очень относительно. Нельзя генерала Ш. де Голля сравнивать с М. Тэтчер и Р. Рейганом, хотя все они консерваторы. Однако в случае с английским премьер-министром и американским президентом мы имеет дело с причудливым сочетанием консерватизма с либерализмом, причем в его радикальном виде. Практически уход государства из экономики, резкое сокращение социальных расходов, почти полное свертывание программ борьбы с бедностью и т. д. дали свои результаты, но неоконсерватизм в данном случае далеко ушел от своего классического прародителя.