Кажущаяся простота естественноправовой концепции в действительности очень обманчива. Казалось бы, проще простого назвать то или иное право естественным, но объяснить, почему оно таковым является, значительно сложнее. История естественноправовой доктрины уходит вглубь веков, к тому времени, когда люди воспринимали окружающую их действительность еще на уровне мифов. Государство, право находились в младенческом возрасте, но люди с самого начала их появления пытались понять сущность этих категорий.

Древние египтяне полагали, что правду, справедливость олицетворяет богиня Маат (Ма-ат). Правила поведения, судебные решения,

Божественный характер земной власти по своему смыслу должны были соответствовать Маат, т. е. естественно-божественному порядку справедливости. Практически у всех древних народов есть боги (Рта (Рита) у индоариев, Дао у китайцев, Дике у греков), обозначающие правду-справедливость, от которой берет свое начало естественное (естественно-божественное) право. Попытки рационализировать естественное право предпринимали древние греки, а затем и римляне, тем более что их культура с самого начала была политической.

Пожалуй, впервые термин «естественное право» ввел в оборот древнегреческий поэт Гесиод (VII в. до н. э.), который наряду с человеческим правом признавал право по природе — фёсеи (от греч. «фю- сис» — природа). Школа софистов, платных учителей мудрости, внесла значительный вклад в развитие теории естественного права. До софистов «неписаный», «естественный закон» отождествлялся с законами, установленными волей богов, с «Божественным правом». Софисты секуляризовали это понятие, лишили его религиозного смысла и в новом светском истолковании запустили в широкий оборот. Сначала оно утвердилось в греческой юриспруденции, затем в римской. Софистическое понятие естественного права было революционным. В истории политической и правовой мысли подобное случилось в XVII—XVIII вв., когда в Европе началась эпоха буржуазных революций. Естественное право у софистов выполняло роль тарана, с помощью которого они разбивали авторитет действующего права, в какой бы форме оно ни существовало — «воля богов», «заветы отцов», положительные законы государства. Естественно то, утверждали софисты, что установлено самой природой, что является врожденным у человека. Так появилась идея прирожденных прав личности.

Софист Еиппий утверждал, что закон — тиран людей, а по «своей природе они равны». Ученик Еоргия Алкидам говорил: «Бог сотворил всех людей свободными и природа никого не сделала рабом». Однако наиболее резкая критика положительного права, т. е. установленного или санкционированного государством, содержится у софиста Антифона, который вывел целую теорию, противопоставляющую положительное право естественному. Мы, говорил Антифон, уважаем тех, кто происходит от знатных предков, но мы не уважаем и не почитаем людей низкого происхождения. Таким образом, мы относимся друг к другу как варвары. Почему считается справедливым, если люди соблюдают государственные законы, в то время как государственные законы произвольны даже тогда, когда они основаны на соглашении. Но существуют и другие, непризнанные законы — законы природы, которые необходимы и всеобщи. Тот, кто преступает государственные законы, не несет никакого наказания, если это нарушение не стало известным. Другое дело, когда нарушаются естественные законы. Голос совести, не зависящий от реакции на совершение правонарушения, является более серьезной санкцией, поскольку она основывается на присущей самому естественному закону истинности. Большинство установленных законов, считал Антифон, враждебны человеческой природе. Они нарушают естественную свободу людей, препятствуют свободному осуществлению их деятельности.

Естественноправовая доктрина начинает приобретать популярность параллельно с идеей равенства, которая стала распространяться в греческом рабовладельческом мире. Из произведений Еврипида она попадает на театральную арену, но далее этого не идет. Никаких изменений в хозяйственной жизни и законодательстве греческих государств не происходит. Не меняет положения и учение самого известного и авторитетного из софистов — Протагора, автора знаменитой формулы «Человек есть мера всех вещей, существующих, поскольку они существуют, не существующих, поскольку они не существуют». И тем не менее заслуга софистов состоит в том, что они пытались «очеловечить» государственно-правовую действительность в том числе. Иными словами, была предпринята попытка поставить человека в центр всех проблем. Установление человеческого начала мерилом всего и вся было подлинной революцией.

Существенный вклад в развитие естественноправовых взглядов внесли древнегреческие стоики. Философию стоиков можно в полном смысле слова назвать эллинистической, поскольку она преодолела узкогреческие рамки и оказала существенное влияние на жизнь других народов.

Стоики уже не испытывали священного трепета перед государством, не поклонялись ему, как это было принято в античном мире. Однако не были они и анархистами. Когда Антисфена спросили, как нужно относиться к государству, он ответил: «Как к огню. Не следует подходить к нему близко, чтобы не обжечься, и не следует слишком удаляться от него, чтобы не замерзнуть». С самого начала естественноправовая доктрина критически относилась к государству или уж во всяком случае не делала из него культа. Она была орудием борьбы с властью.

Основатель стоицизма Зенон Китийский (ок. 334 — ок. 262 до н. э.) исходил из понятия «естественный закон», который он не отличал от Божественного. Этот закон предписывал то, что справедливо, и запрещал противное. С течением времени стоики несколько поменяли свою позицию. Они «перенесли» Божественный закон с небес и вложили его в природу человека, сделав его элементом внутреннего человеческого сознания. Таким образом, человек получил возможность самостоятельно определять то, что ему позволено делать, а что запрещено. Нравственность становится делом внутреннего самосознания. Божественный закон оказался растворенным в мире, и каждое существо получило возможность решать, что соответствует его природе, а что противоречит. Жить «по природе» означало следовать не только неким общим принципам «закона», но и тому, как этот закон отражен в индивидуальной воле человека. Объективно стоики пришли к понятию «нравственно-должного». Эти идеи отражены в трактате Зенона «О человеческой природе».

Идеи стоицизма получили распространение в Риме. Римляне, отважные воины, государственники, завоеватели, были прирожденными стоиками. В силу этого стоицизм органично вписался в духовную традицию Рима. Римский стоицизм представлен именами Сенеки, Марка Аврелия Антонина и Эпиктета.

Луций Анней Сенека (I в.), «миллионер с больной совестью», считал, что Вселенная — это естественное государство со своим естественным правом. Как и греческие стоики, Сенека считал естественное право одновременно и законом мироздания, и императивом равенства. Стоики мечтали о справедливом государстве, в котором будут жить равные друг другу люди, руководствуясь законом, отвечающим их природе. Творчество Сенеки очень сильно повлияло на формирование христианства с его апелляцией к естественному праву. Отдельные цитаты Нового Завета почти дословно совпадают с цитатами некоторых работ Сенеки. Существует легенда, согласно которой Сенеку обратил в христианство апостол Павел.

Духовный гений римского народа наиболее сильно проявился в создании правовых форм и выработке юридических понятий. Римские юристы естественное право — jus naturale — включали в общее понятие права и считали его действующим регулятором общественных отношений. Марк Туллий Цицерон, хотя и не разделявший идеи равенства людей, считал, что право устанавливается природой, и естественное право — высший истинный закон — возникло гораздо раньше, чем возникло какое-либо писаное право и государство.

Период Средних веков — не самая лучшая пора естественноправовой доктрины. Античная литература, греческие и римские авторы, фактически были под запретом. Право превратилось в отрасль богословия. И тем не менее идеи естественного права не исчезли, они стали приобретать несколько другую форму выражения.

Аврелий Августин, по ироничному замечанию видного дореволюционного русского ученого князя Е. Н. Трубецкого, мог бы назвать себя «юрисконсультом царства Божия». Он считал, что существует некий нерушимый вечный закон, восходящий к Богу, который действует и в области человеческих отношений. Этот вечный закон определяет естественный порядок, поэтому и является естественным правом: «Кто иной, как не Бог, вписал в сердца людей естественное право».

Фома Аквинский естественноправовой доктрине также придавал теологический оттенок. Государство представляет собой часть универсального порядка, создателем которого является Бог. Вечный закон мироздания, выражающий Божественный разум в качестве верховного направляющего начала, выступает основой всех других законов, в том числе естественного. Его смысл состоит в том, что человек, наделенный Творцом сознанием, способен различать добро и зло, поэтому в жизни он должен определять свое поведение и не делать зла. Это вытекает из разумной природы человека, опосредованной естеством.

Подлинный триумф естественного права начинается с Реформации и Возрождения. Антропоцентризм, т. е. центральное место человека в системе общественных отношений, становится доминирующим в рамках буржуазно-правовых теорий. Идеи естественного права как нельзя лучше гармонировали с индивидуалистической психологией. Человек становится творцом собственной судьбы. Он получал право самому определять образ жизни и мысли, на свой страх и ответственность предпринимать шаги по их реализации. Дж. Локк, Б. Спиноза, Г. Гроций, Т. Гоббс были наиболее последовательными адвокатами естественного права. Причем намечается явная тенденция секуляризации естественноправовой концепции, придания ей чисто мирского, светского характера. Голландский мыслитель Г. Гроций подчинил Бога законам естественного права. Уже не Бог является его Творцом, а, наоборот, он сам должен следовать его законам. Естественное право отвечает природе человека, и его правила довольно просты: не покушайся на чужую собственность, соблюдай договоры, не ограничивай разумную природу человека.

Европейское Просвещение способствовало дальнейшему росту естественного права. Разум был объявлен единственным критерием всего существующего. Все, что не соответствовало разумной природе человека, было противоестественным, а значит, не имеющим права на существование. Так постепенно естественноправовая теория становилась частью «светской религии» западного общества.

В литературе иногда имеют место попытки показать соотношение «права по природе» с позитивным, писаным правом как «естественное — искусственное». Представляется, что это большое упрощение. Нельзя же признать Habeas Corpus Act, французскую Декларацию прав человека и гражданина, Декларацию независимости США искусственными образованиями. Применительно к теории естественного права всегда стояла проблема его объективации, форм выражения. С утверждением доктрины правового государства — политическим идеалом Нового времени происходит сближение естественного и позитивного права. Этот синтез нашел воплощение в категории «правовой закон» со всей ее абстрактностью и неконкретностью. Правовой закон выступает в данном случае неким правовым абсолютом. Но опять-таки возникает банальный и неудобный вопрос: а кто, собственно, будет определять, правовой он или нет? Ответы могут быть самыми разными, но всем им не хватает убедительности, а значит, это обстоятельство чрезвычайно размывает саму идею «естественности», тем более что представления людей о совершенном, справедливом, нравственном и безнравственном менялись с того самого момента, как естественноправовая теория стала заявлять о себе. Несколько спасает положение теория естественного права с «изменяющимся содержанием», которую предложил немецкий юрист Р. Штам- лер. Аристотель ведь тоже был сторонником естественного права, но при этом выступал апологетом рабовладения, считая, что некоторым людям естественно быть рабом по их «естественной природе».

Идея естественного права использовалась и используется социологической теорией права, школой «свободного права». Они защищают свободу судебного, а иногда и административного усмотрения при применении законов под предлогом их несовершенства. Если попытаться классифицировать известные направления, то естественное право выводится: 1) из Божественной воли; 2) «природы вещей» как идеальной мыслительной конструкции, основанной на различии должного и сущего; 3) «существования» человека (экзистенциализм); 4) априорных правовых субстанций и ценностей (феноменологическая концепция); 5) «живого исторического языка» (герменевтика) и т. д. Естественноправовая доктрина в любом случае приводит к признанию дуализма государства и права.

Естественноправовая теория с эпохи Возрождения совершенно недвусмысленно принадлежит к западной традиции права. Многим кажется, что данная концепция переживает кризис, как и некоторые другие институты современной культуры. Это дискуссионный вопрос, который нельзя трактовать с какой-то одной позиции. С одной стороны, естественное право действительно утратило свое былое влияние. Е1о признанию видных западных историков права, основная функция естественноправовой теории заключалась в критике существующего позитивного права. Так продолжалось в течение многих веков. В западных университетах курс естественного права, как и римского, был основным предметом. Естественное право выступало некоторым эталоном, самим совершенством, мерилом действующих норм. С другой стороны, проблемы естественного права уводят исследователя и практика в область метаюридическую, где, собственно говоря, господствует «туман общих мест» и зыбкость аргументации. Что кажется естественным одному, то другому может показаться противоестественным. Естественное право достаточно близко к морали, нравственности, этике, но сравнительно далеко от собственно права как регулятора общественных отношений. Скажем, право на жизнь. Разве эта сфера только юриспруденции? Или право на свободу. В силу этого стремление противопоставить позитивное, действующее право праву естественному очень часто увлекает в область псевдонаучных спекуляций.

Сторонники естественноправовой доктрины никогда не стремились к строго научному анализу своих методологических позиций. В связи с этим уместно вспомнить одну юридическую быль. Когда видного французского историка права, сторонника естественноправового подхода спросили, что есть право, он ответил: «Право есть выражение естественных законов разума и свободы». Это вызвало другой вопрос: «Значит, история французского права начинается с Великой французской революции 1789 г., поскольку до нее было полное отрицание и того, и другого?» Действительно, неловкости подстерегают адептов естественного права на каждом шагу.

Один из незыблемых законов юриспруденции гласит: «Никто не может быть судьей в собственном деле». Естественное право с этой точки зрения создает почву для критики. Ф. М. Достоевский на примере Раскольникова, который убил старуху-процентщицу, убедительно продемонстрировал зыбкость и опасность увлечения естественно- правовыми идеями без известных оговорок.

Естественноправовое направление выступало юридическим тараном против существующей политико-правовой действительности. Тезис о «прирожденных естественных правах» использовался буржуазией для ликвидации феодального общественно-политического строя. Все, что не отвечало требованиям «разумности», было подвергнуто тщательному пересмотру. Но как только буржуазный тип общества одерживал верх, когда противоречия экономического порядка приобретали характер антагонистических, буржуазия всегда вместо свободы и естественного права выдвигала лозунг порядка.

Современное положение естественноправовой доктрины крайне противоречиво. Законодательство демократических государств постаралось принципам естественного права придать характер официального законодательства. Иными словами, возводя естественноправовые доктрины в ранг международного и конституционного права, государство в известной степени ликвидировало почву для противопоставления позитивного и естественного права. Этим в настоящее время и отличается западная политико-правовая традиция от, например, исламской или индуистской, в которых по-прежнему различают право и закон.

С помощью теорий можно созидать и разрушать государственно- правовую действительность. История знает множество примеров этого. Поэтому любая теория предполагает изрядную долю субъективизма. Она может выступать инструментом в политической борьбе. Общественно-политический строй, конституции и законы можно квалифицировать как не соответствующие естественным правам человека.

Самый сложный вопрос современной теории естественного права заключается в том, какие правомочия следует отнести к естественным. Знаменитая локковская триада: право на жизнь, право на собственность, право на свободу — значительно расширилась. Сейчас можно встретить положение о том, что человек имеет естественное право на информацию, на местное самоуправление, на здоровую среду обитания, на социальное обеспечение в старости и т. и. Насколько это укладывается в общую концепцию естественного права? Представляется, что ответ следует искать не в общественной значимости вопроса, а в естественной необходимости. Например, право на образование воспринималось с иронией в конце XIX в., и буржуа не видел никакого резона отчислять деньги на его нужды. Но сегодня доверить дорогостоящую технику человеку, в которой он ничего не понимает, значит сознательно поставить себя в крайне рисковую экономическую ситуацию. Гипотетическое право, таким образом, становится естественной необходимостью.

В современном государственно-организованном обществе естественное право просто не в состоянии быть единственным регулятором общественных отношений. Государство проникает все шире и глубже в жизнь общества и индивида. При определении ставки подоходного налога нелепо и наивно обращаться к неким неписаным, естественным нормам. Государство и общество будут в этом случае руководствоваться принципами целесообразности и пользы, а не отвлеченными доктринами.

У естественноправовой теории очень много плюсов. Есть, безусловно, и некоторые минусы. Но в целом она сослужила большую службу для человечества, помогая личности отстаивать собственное достоинство, ограничивать власть правом. Аргументы естественноправовой школы можно использовать всякий раз, когда власть выходит за рамки, очерченные правом.