Религиозного философа Владимира Сергеевича Соловьева (1853— 1900) П. И. Новгородцев в речи, произнесенной на торжественном заседании Психологического общества в его память 2 февраля 1901 г., назвал «блестящим представителем философии права», наиболее видным защитником правовой идеи среди философов XIX в.: «Владимир Соловьев в обстановке господствующих в общественном сознании мнений о праве как продукте силы и расчета, борьбы слепых страстей все делал для того, чтобы “обнаружить силу права против права силы"». Право, по мнению В. С. Соловьева, должно служить целям нравственного прогресса, помогать нравственному началу распространяться среди людей.

В. С. Соловьев снискал славу и известность не только своими трудами и убеждениями, но и оппонированием графу Л. Н. Толстому и славянофилам. Современные ревнители православия весьма жестко критикуют его за распространение экуменистических убеждений. Поэтому и не удивляет то обстоятельство, что Соловьева считают своим западники, но весьма настороженно относятся к нему почвенники, традиционалисты. Но это только подогревает интерес к его личности и убеждает в том, что он был человеком неординарным и, безусловно, талантливым, как и подобает сыну одного из патриархов российской истории — С. М. Соловьева.

В молодые годы В. С. Соловьев явно симпатизировал славянофилам или «романтическим националистам», как их иногда называют на Западе, но затем перешел в лагерь их критиков. Как-то Соловьев назвал теорию славянофилов «гремучей смесью дурной реальности с идеалистическими картинками». Неопределенной мечте славянофилов он противопоставил положительный идеал правового государства. Но он отнюдь не считал его последней ступенью нравственной солидарности, а только шагом к совершенному теократическому правлению.

Обаяние личности Соловьева не мешает увидеть и присущего ему некоторого элемента научной дерзости. В одном из своих писем он пишет, что «нынешнее состояние человечества должно быть изменено».

Самая его значительная работа, вершина его творчества, а вместе с этим правовое кредо называется «Оправдание Добра». Известно, что Адам и Ева были изгнаны из рая за то, что они захотели научиться понимать, что есть добро и что есть зло. Бог наложил запрет именно на этот вид познания. По всей видимости, это и есть самая трудная проблема, и все-таки человек сорвал с дерева познания запретный плод. С именем В. С. Соловьева связывают возникновение в России нравственной философии, предвосхитившей персонализм и экзистенциализм западной философии XX в.

Своеобразным мостиком к пониманию Соловьевым государства и права является его интерпретация соотношения личного и общественного, поскольку именно об эти скалы рискует разбиться корабль общественной жизни.

Соловьев пишет, что нельзя, по существу, противопоставлять личность и общество, нельзя спрашивать, что из них есть цель и что только средство. Такой вопрос предполагал бы реальное существование единичной личности как уединенного и замкнутого круга, тогда как на самом деле каждое единичное лицо есть только сосредоточение бесконечного множества взаимоотношений с другими, и отделять его от этих отношений — значит отнимать у него всякое действительное содержание жизни, превращать личность в пустую возможность существования. Представлять личное средоточение своего бытия как действительно отделенное от своей и общей жизненной сферы, связывающей его с другими центрами, есть не более как болезненная иллюзия самосознания. Таким образом, Соловьев дал отповедь сторонникам как индивидуалистических, так и коллективистских тенденций.

Для всякого общественного развития одинаково опасны крены в пользу как индивидуализма, так и коллективизма. Задача права и, следовательно, государства как раз в том и состоит, чтобы отыскать эту золотую середину. Вместо неразрешимого противоречия двух исключающих друг друга начал, двух отвлеченных «измов», писал Соловьев, мы находим в действительности два соотносительных, логически и исторически взаимно друг друга предполагающих и требующих термина. По существенному своему значению общество не есть внешний предел личности, а ее внутреннее восполнение, и относительно множественности единичных лиц общество не есть их арифметическая сумма или механический агрегат, а нераздельная целость общей жизни, отчасти уже осуществленной в прошедшем и сохраняемой через пребывающее общественное предание, отчасти осуществляемой в настоящем посредством общественных служений и, наконец, предваряющей в лучшем сознании общественного идеала свое будущее совершенное осуществление. В личной жизни, пишет Соловьев, все действительное ее содержание получается через общественную среду и так или иначе обусловлено ее данным состоянием. В этом смысле можно сказать, что общество есть дополненная или расширенная личность, а личность — сжатое или средоточенное общество. Таким образом, можно в какой-то степени примирить две взаимоисключающие друг друга тенденции, причем перманентного характера.

Проблемы коллективизма и индивидуализма — это вопросы не только социологии, политологии, философии, экономики, но и права. Тип правопонимания, построенный на том или ином мировоззренческом фундаменте, получает затем свою объективацию в положительном праве, по которому будет жить и развиваться общество. Поэтому обозначенные проблемы имеют не только академический характер, как может показаться на первый взгляд, но и прикладной, практический.

Рассуждая о соотношении права и нравственности, Соловьев отмечает противоречия между ними, имеющие место в действительности, вернее, не противоречия, а различное их понимание. Для самого Соловьева никаких затруднений здесь быть не должно, а есть противоречия «между различными состояниями как правового, так и нравственного сознания». Нельзя, говорит Соловьев, оценивать какой-либо факт из правовой области, какое-нибудь проявление права, если не иметь общей идеи права или его нормы.

Взаимное отношение между нравственной областью и правовой есть один из коренных вопросов практической философии, констатирует Соловьев. Праву отводится высшее предназначение.

Между идеальным добром и злой действительностью, рассуждает философ, есть промежуточная область права и закона, служащая воплощению добра, ограничению и исправлению зла. Правом и его воплощением — государством обусловлена действительная организация нравственной жизни в целом человечестве, и при отрицательном отношении к праву как таковому нравственная проповедь, лишенная объективных посредств и опор в чуждой ей реальной среде, осталась бы в лучшем случае только невинным пустословием, а само право при полном отделении своих формальных понятий и учреждений от их нравственных принципов и целей потеряло бы свое безусловное основание и, в сущности, ничем уже более не отличалось бы от произвола.

Право должно являться воплощением добра! Это замечательная формула Соловьева, причем во всех отношениях. Конечно, мы понимаем, что это не так, но все-таки сколько притягательной силы в этом тезисе, сколько веры в его силу! У скептика такая позиция может вызвать лишь снисходительную улыбку. Но ведь право и законы — это не только сущее, в большей своей степени это, конечно же, должное. Следовательно, право и законы должны не просто отражать «дурную действительность», но и преобразовывать ее, подводить к идеалу. В общественной мысли, за некоторым исключением, стало хорошим тоном только критиковать государство, называть его Левиафаном, монстром, «холодным чудовищем». А может, и впрямь обществу следует не критиковать государство как бы со стороны постороннего наблюдателя, а совершенствовать его, делать его более близким к общественному организму, выразителем его солидарных интересов? Личность, общество, право, государство — все они имеют своим общим основанием нравственность. Право в отношении нравственности выступает как «принудительное требование реализации определенного минимального добра, или порядка, не допускающего известных проявлений зла». Присутствие элемента принуждения обусловлено требованием нравственного интереса к личной свободе, чтобы она не противоречила условиям существования общества. Соловьев рассматривает право «как исторически-подвижное определение необходимого и принудительного равновесия двух нравственных интересов — личной свободы и общего блага».

Формулируя сущность права, Соловьев делает важную оговорку: общее благо может только ограничивать личную свободу, но ни в коем случае не упразднять ее, ибо тогда равновесие будет нарушено и общественное развитие будет нестабильным.

Общественное тело с определенной организацией, заключающее в себе полноту положительного права или единую верховную власть, Соловьев называет государством. С формальной точки зрения государственная власть представляет собой условие правомерной организации общества. В простейшем, практическом выражении смысл государства состоит в том, что оно в своих пределах подчиняет насилие праву, заменяя хаотическое и истребительное столкновение частных элементов природного человечества правильным порядком их существования, причем принуждение допускается лишь как средство крайней необходимости, заранее определенное, закономерное и оправданное. Только в государстве, подчеркивает Соловьев, право находит все условия для своего действительного осуществления, и с этой стороны государство есть воплощенное право.

Соловьев является сторонником не только правового, но и социального государства. Экономические бедствия, свидетельствует он, объясняются тем, что производственные отношения не связаны с началом добра, не организованы нравственно. Сам по себе второстепенный,

экономический вопрос люди превратили в проблему первостепенной важности. Признавать в человеке только производителя, собственника, потребителя материальных благ — точка зрения ложная и безнравственная. Процесс труда, в результате которого создаются материальные ценности, представляет собой не что иное, как взаимодействие людей в соответствии с нравственными требованиями, которые должны обеспечивать всем и каждому необходимые средства к достойному существованию и всестороннему совершенствованию.

Всякий человек в силу безусловного значения личности имеет право на средства для достойного существования. Однако это право существует лишь в возможности. Общество и государство обязаны создать ему эту возможность, но само лицо имеет встречную обязанность перед обществом — быть ему полезным, трудиться во имя всеобщего блага. Только в этом смысле труд есть источник собственности. Человек имеет право лишь на то, что он сам создал.

Социальные взгляды В. С. Соловьева становятся еще более понятными, если привести его формулу «право есть минимум нравственности (добра), а государство есть организованная жалость».