В последние годы религия стала занимать все более значимое место в общественной жизни[1] [2]. Это требует от публичной власти каждого государства определять свою позицию по отношению к ней и в целом к духовной жизни своих граждан. Такая ситуация вынуждает проводить постоянную корректировку текущего законодательства и правоприменительной практики. Соответствующие процессы характерны и для России. В нашей многоконфессиональной стране, где религиозный вопрос и сейчас остается актуальным, сохранение и укрепление межнационального мира и согласия является важным направлением государственной политики. Поэтому для ее эффективной реализации важно понимать основные принципы и закономерности развития светского государства, а также особенности реализации свободы совести и свободы вероисповедания.

Согласно Конституции 1993 г. Россия провозглашена светским государством, установлено равенство всех религиозных объединений перед законом и отделение их от государства (ст. 14), каждому гарантируются свобода совести и свобода вероисповедания (ст. 28). Однако нормы Основного закона весьма лаконичны и недостаточно регулируют государственно-конфессиональные отношения. Это обстоятельство привело к необходимости развития соответствующего отраслевого законодательства, в частности, был принят Федеральный закон РФ от 26.09.1997 № 125-ФЗ (в ред. от 20.04.2015) «О свободе совести и о религиозных объединениях» (далее - Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях»). Впоследствии он подвергался неоднократной критике со стороны ученых и общественности из-за устанавливаемых им юридических препятствий в реализации свободы совести и свободы вероисповедания в различных их формах.

Рассматривая юридические препятствия в реализации того или иного права, важно отличать их от правовых ограничений. Под первыми в юридической сфере можно понимать «обстоятельство (явление), совокупность обстоятельств, снижающих эффективность механизма правового регулирования, исключающих или затрудняющих реализацию субъективных прав, исполнение юридических обязанностей, направленных на удовлетворение законных интересов» . А «под ограничениями прав понимаются установленные законодательством [3] 1 пределы реализации человеком (гражданином) прав, выражающиеся в запретах, обязанностях, ответственности, существование которых детерминировано необходимостью защиты конституционно признаваемых ценностей и назначением которых является обеспечение необходимого баланса между интересами личности, общества и государст- ва»1. Такое ограничение - это законное сужение какого-либо субъективного права. Исходя из этого, иногда ограничения рассматриваются сугубо в положительном аспекте, а юридические препятствия - как явления отрицательные[4] [5].

Сейчас можно констатировать, что текущим законодательством о свободе совести и статусе религиозных объединений в России предусмотрен целый ряд юридических препятствий, основанных прежде всего на положениях Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях». Изначально, по словам председателя Комитета по делам общественных и религиозных организаций и одного из разработчиков этого акта В. Зоркальцева, целью закона и вводимых им ограничений для учреждения религиозных организаций было создание барьера на пути религиозной экспансии в Россию, воспрепятствование развитию тоталитарных сект, ограничение действия иностранных миссионеров и при всем этом создание условий для деятельности традиционных для России религий и конфессий. Последние перечислены в преамбуле к рассматриваемому закону, где все религиозное разнообразие нашей страны представляется как иерархия религий с признанием особого вклада «православия в историю России и в формирование и развитие русской духовности и культуры»[6].

Впоследствии перечень устанавливаемых законом юридических препятствий для религиозных объединений, в том числе в плане их регистрации, постоянно расширялся, и в настоящее время можно выделить следующие их них.

Весьма спорным положением, предусмотренным Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях», является требование о необходимости подтверждения 15-летнего срока существования религиозной группы на данной территории для последующего получения ею статуса юридического лица. Следует согласиться с тем, что данное обстоятельство нарушает права верующих тех конфессий, которые не отвечают этому требованию, а соответственно, могут действовать только в форме религиозных групп. Последние, в свою очередь, наделены весьма ограниченным статусом и не вправе, например, производить, приобретать, экспортировать, импортировать и распространять религиозную литературу, печатные, аудио- и видеоматериалы и иные предметы религиозного назначения; устанавливать и поддерживать международные связи и контакты, в том числе в целях паломничества, участия в собраниях и других мероприятиях, для получения религиозного образования и пр. Однако все перечисленное является весьма характерной деятельностью в целом для любого вида религиозных обществ.

Спустя более чем 20 лет после принятия Конституции РФ и 18 лет с момента принятия Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», требование о необходимости подтверждения 15-летнего срока существования религиозной группы на данной территории, как справедливо отмечает А. В. Пчелинцев, исчерпало свою актуальность1.

Поэтому можно заключить, что предоставляемый религиозным группам в соответствии с Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях» статус не позволяет ее членам эффективно пользоваться своим правом на свободу религии, что делает это право иллюзорным и теоретическим, а не практическим и эффектив-

ным[7] [8] [9].

Предъявляя столь существенные условия для регистрации религиозного объединения в качестве юридического лица, государство тем самым ущемляет права верующих на образование новых общин, а также в целом нарушается равенство граждан перед законом независимо от их отношения к религии . Это приводит к ослаблению контроля за деятельностью новых религиозных течений, так как они вообще могут не заявлять о своем существовании.

В связи с этим сложная ситуация сложилась на территориях двух субъектов РФ - Республики Крым и городе федерального значения Севастополе. После присоединения соответствующих территорий к России от действовавших там религиозных организаций для нормального продолжения своей деятельности потребовалось пройти перерегистрацию в соответствии с законодательством РФ. Крымские религиозные организации должны были предоставить до 1 марта 2015 года документы, необходимые для их перерегистрации в соответствии с российским законодательством. Невыполнение этих требований ведет к лишению данных организаций правового статуса юридического лица и в перспективе к их ликвидации. Однако к установленной датев регионе перерегистрировались только 9 религиозных общин, а остальные 73 находились на стадии урегулирования этого вопроса. Ситуация осложняется еще и тем, что только зарегистрированные религиозные организации имеют исключительное право приглашать иностранных граждан в целях занятия профессиональной, в том числе проповеднической, то многие священники и монахи из соседних стран вынуждены покинуть страну. Так, настоятель римскокатолического прихода в городе Симферополе гражданин Польши отец Петр был вынужден уехать из Крыма. Поэтому срок перерегистрации был продлен до 1 января 2016 г.[10].

Другим спорным требованием, ставшим дополнительным юридическим препятствием в реализации свободы совести в России, стало ограничение с 2013 г. круга не только возможных учредителей, но и участников религиозных организаций. Согласно ч. 3 ст. 9 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» из их числа исключены: во-первых, иностранные граждане или лица без гражданства, в отношении которых в установленном законодательством России порядке принято решение о нежелательности их пребывания (проживания) в стране; во-вторых, лица, включенные в перечень в соответствии с п. 2 ст. 6 Федерального закона РФ от 07.08.2001 № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма»; в-третьих, лица, в отношении которых вступившим в законную силу решением суда установлено, что в их действиях содержатся признаки экстремистской деятельности1.

Такое сужение круга участников религиозных организаций представляется сомнительным с точки зрения практической реализации, а также конституционной нормы о свободе совести, которая гарантируется каждому. Более того, исходя из учений ряда религий, церковь призывает к прощению грехов, а в данном случае лишаются возможности быть участником религиозной организации осужденные по ряду преступлений[11] [12] [13].

Эти ограничения неоднократно становились предметом критики. В частности, по данному вопросу высказывался Уполномоченный по правам человека в России. Так, в 2008 г. В. В. Лукин в своем ежегодном докладе обращал внимание на неутихающую дискуссию вокруг ст. 9 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», устанавливающей «15-летний ценз оседлости в качестве условия для регистрации религиозной организации» и определял его как нарушающий принцип равенства религиозных объединений перед законом. Отмечалось, что Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» (ч. 4 ст. 6) устанавливает общую норму, а именно запрет на создание и деятельность религиозных объединений, цели и действия которых противоречат закону. По мнению Уполномоченного по правам человека в России, именно это универсальное положение и должно быть единственным критерием при регистрации религиозных организаций.

Другой инстанцией, неоднократно высказывавшейся относительно содержания права на организацию коллективных форм отправления культа, в том числе и в России, стал Европейский суд по правам человека (далее - Европейский суд, суд). В своих решениях он подчеркивал, что поскольку религиозные общины традиционно существуют в форме организованных структур, то ст. 9 о свободе мысли, совести и религии Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее - Конвенция) должна толковаться с учетом ст. 11, которая защищает жизнь объединений от неоправданного вмешательства со стороны государства. Поэтому в данном контексте право верующих на свободу религии, которое включает право на исповедание своей религии совместно с другими, включает ожидание того, что верующим будет позволено свободно создавать объединения без произвольного вмешательства со стороны публичной власти. Действительно, автономное существование религиозных общин необходимо для плюрализма в демократическом обществе и, таким образом, лежит в самой сердцевине защиты, которая предоставляется на основании ст. 9. Устоявшаяся прецедентная практика Европейского суда заключается в том, что возможность учреждения юридического лица для совместной деятельности в сфере взаимного интереса представляет собой один из важнейших аспектов свободы объединения, без которого это право лишено всякого значения. Отказ национальных властей в предоставлении статуса юридического лица религиозной общине составляет вмешательство в осуществление права на объединения с другими1.

Требование о необходимости подтверждения 15-летнего срока существования религиозной группы в России как одного из условий для ее регистрации в качестве юридического лица стало предметом рассмотрения Европейского суда в деле «Кимля и другие против Российской Федерации» . Суд отметил, что религиозная группа, не имеющая регистрации, не может иметь или осуществлять права, вытекающие из статуса юридического лица, такие, как право на владение имуществом или его аренду, использование банковских счетов, наем работников и пользование судебной защитой общины, ее членов и активов. Однако, как указывает Европейский суд, эти права имеют существенное значение для реализации права исповедовать религию.

Анализируя требование о 15-летнем сроке, установленном в России для государственной регистрации религиозных организаций, Европейский суд заключил, что власти РФ со своей стороны не подкрепили свое утверждение о том, что установление таких длительных «сроков ожидания» являлось современной правовой практикой демократических государств, ссылкой на сопоставимые нормы какого- либо государства - участника Совета Европы. Тогда как другие госу- [14] [15] дарства - участники Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе не требуют столь длительного существования религиозной организации для ее регистрации. Европейский суд счел, что в рассматриваемом деле власти РФ не указали «настоятельной общественной необходимости», которой отвечало оспариваемое ограничение, или «относимых» и «достаточных» причин для него.

Таким образом, суд пришел к выводу о том, что имело место вмешательство в права заявителей на свободу религии и объединения, и о неконвенционности установления требования столь длительного периода ожидания религиозной организацией получения статуса юридического лица.

Мнение о том, что ограниченный статус религиозных групп согласно Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» не наделяет их достаточным объемом прав для осуществления значимых религиозных функций, также высказывали Парламентская ассамблея Совета Европы1, Бюро по демократическим институтам и правам человека Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе[16] [17].

В 2014 г. в деле «Саентологическая Церковь города Санкт- Петербурга и другие против Российской Федерации» суд подтвердил свою позицию о том, что длительный период времени, который религиозная организация вынуждена пережидать, прежде чем она сможет приобрести статус юридического лица, не может считаться «необходимым в демократическом обществе». Поскольку подобное требование для регистрации в соответствии с российским Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях» касается только возникающих новых религиозных групп, не входящих в иерархическую структуру той или иной церкви, нет никаких оснований для такого разного обращения. При этом важно подчеркнуть, что подобная норма права характерна только для российского законодательства, и ни одно другое государство - участник Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе не требует от религиозных организаций подтверждать существование на протяжении столь длительного промежутка времени, прежде чем религиозной организации будет позволено зарегистрироваться1.

Исходя из всех вышеуказанных доводов, вполне очевидным становится вывод о необходимости отмены так называемого «ценза оседлости» для религиозных групп в России, а потому давно назрела необходимость соответствующих законодательных изменений. Иной вопрос состоит в том, какими они должны быть? Достаточно ли только отменить соответствующее ограничение или следует пересмотреть всю систему организационно-правовых форм деятельности религиозных объединений? Исходя из того, что простая отмена мало что изменит и будет утрачен смысл в законодательном сохранении института религиозных групп (по крайней мере, в том виде, в котором они существуют сейчас), то целесообразным видится второй вариант, предусматривающий реформирование самой легальной классификации религиозных объединений и требований к их созданию.

В целях более продуктивного решения вопроса о наиболее эффективной для нашей страны системы организационно-правовых форм деятельности религиозных объединений обратимся к зарубежному опыту. Сегодня наиболее распространенной является многоуровневая система организационно-правовых форм религиозных объединений. Как отмечает К. Дурхам (США), законодательством зачастую закрепляется «базовый уровень» (англ. «baselevelentities»), где предусмотрены организационные формы, которые могут быть использованы любой религиозной общиной, и «верхний уровень» (англ. «uppertierentities»), достижимый при определенных условиях. Обычно это вытекает либо из соглашения, заключенного религиозной структурой с государством (Испания, Италия, Польша), либо из легального статуса «признанной», «государственной» церкви (Австрия, Венгрия), либо из положения в качестве государственной корпорации (Германия). Базовой формой зачастую является некоммерческая организация (ассоциация), но иногда могут предусматриваться и специальные формы религиозных общин. Например, религиозные общины и объединения, что предусмотрено законодательством Республики Беларусь (ст. 13)[18] [19] [20].

Вновь создаваемые религиозные общества «базового уровня» приобретают правомочия юридического лица, необходимые для осуществления своей деятельности, как правило, с соблюдением лишь формальных требований. Для организаций «верхнего уровня» легально закрепляются дополнительные организационно-правовые формы. Однако в одних случаях они достижимы всеми религиозными объединениями при соблюдении установленных критериев, а в других - только теми, кто признан государством в этом качестве законодательно или путем заключения соглашения.

В некоторых случаях может вводиться особая категория религиозных объединений в качестве промежуточной формы между организациями базового и дополнительного уровней. В этом плане весьма показательным представляется опыт Австрии, Литвы, Румынии.

Например, в Австрии с принятием в 1998 г. закона «О статусе корпораций» религиозные общины должны пройти два этапа, чтобы добиться признания. Соответственно здесь также установлено три вида религиозных объединений. В начале они получают статус зарегистрированной конфессиональной общины (нем. Bekenntnisgemeinschaften)1 в Министерстве образования и культуры, а только потом могут быть признаны в качестве государственного религиозного общества (нем. Religionsgesell- schaft) . Религиозные группы, которые не обладают одним из этих двух статусов, могут быть зарегистрированы в качестве некоммерческих объединений в соответствии с законом «Об общественных объединениях» (нем. Hilfsvereine).

В целом такой дифференцированный подход противоречит международным стандартам в области прав человека, которые характеризуются равенством и недискриминационным отношением. Но он не [21] [22] [23] [24] будет пересмотрен до тех пор, пока все религиозные объединения будут иметь доступ к базовому организационному уровню, достаточному для реализации своей законной деятельности.

В России, согласно действующему законодательству, никаких особых требований к порядку образования религиозных групп не предусмотрено, и они не наделяются статусом юридического лица. А потому «базовой» и единственной организационно-правовой формой коллективных форм отправления культа в России можно признать религиозные организации.

С целью совершенствования правового регулирования порядка создания и государственной регистрации религиозных организаций и с учетом решений Европейского суда в отношении России 25 марта 2014 г. Правительством РФ был внесен законопроект «О внесении изменений в Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» и признании утратившими силу положений отдельных законодательных актов Российской Федерации»[25](далее - Законопроект), которым предусматривается оправданное и давно назревшее устранение из закона требования о необходимости 15-летнего срока существования религиозной группы в России для ее последующей регистрации в качестве юридического лица. Однако Законопроект весьма спорен в своем содержании и не отвечает декларируемым целям создания. Большая его часть, вопреки провозглашению ориентира на стандарты Европейского суда, направлена на уменьшение свободы граждан.

В Законопроекте сохраняется деление религиозных объединений на две возможные формы - религиозные организации и религиозные группы, однако только первые действуют в качестве юридических лиц. Более того, если сейчас граждане, образовавшие религиозную группу, уведомляют органы местного самоуправления о ее создании и начале деятельности только в том случае, если они намерены в дальнейшем преобразовать ее в религиозную организацию, то в последующем, исходя из смысла п. 1 ст. 1 Законопроекта, они в любом случае осуществляют такое уведомление. Изменился и орган, в который оно направляется. Теперь это территориальный орган федерального органа исполнительной власти, уполномоченного в сфере государственной регистрации религиозных организаций.

Перечень сведений, которые религиозная группа должна предоставить в уведомлении о своем создании и начале деятельности, схож с теми, которые предоставляются при государственной регистрации религиозной организации. Поэтому имеет место своего рода дублирование процедур. А если учесть, что Законопроектом не предусмотрено никакого срока, который должен пройти между подачей уведомления о создании и начале деятельности религиозной группы и заявления о государственной регистрации религиозной организации, что можно будет сделать хоть в один день, тогда теряется не только смысл подобного уведомления, но и самой организационной формы религиозных групп. Если ранее их создание и деятельность на определенной территории в течение 15 лет были условием государственной регистрации в качестве юридического лица, то теперь их значение как промежуточной формы утрачивается, а новая роль Законопроектом не определена.

По сути, Законопроектом вводится так называемая «двухуровневая система» (англ. two-tiersystem) религиозных объединений, которая весьма широко применяется в Европе (например, в Бельгии, Венгрии, Литве, Румынии). Если исходить из норм Законопроекта, то самый узкий правовой статус закрепляется за религиозными группами, более широкий - за местными религиозными организациями, и самый полный спектр прав предполагается закрепить за централизованными религиозными организациями. Дело в том, что п. 6 ст. 1 Законопроекта оговаривает ряд ограничений в правах тех местных религиозных организаций, которые не входят в структуру централизованной религиозной организации того же вероисповедания. Это, в частности, касается права проводить религиозные обряды в лечебно-профилактических и больничных учреждениях, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов, в учреждениях, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы, по просьбам находящихся в них граждан в помещениях, специально выделяемых администрацией для этих целей (ч. 3 ст. 16 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях»); права создавать культурно-просветительские организации, образовательные и другие организации, а также учреждать средства массовой информации (ч. 2 ст. 18 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях») и некоторых других. Однако возможность реализации данных прав необходима для осуществления нормальной деятельности любой коллективной формы отправления культа.

В России установление двухуровневой системы представляется неоправданным и опрометчивым шагом. На сегодня и так имеет место определенного рода преференциальное положение отдельных религиозных объединений. На федеральном уровне поддерживается преимущественно Русская православная церковь (Московского Патриархата) (далее - РПЦ (МП), а на региональном уровне - те конфессии, последователями которых является большинство населения. Например, буддизм в Бурятии, Калмыкии, Туве; ислам в Ингушетии, Чечне, Дагестане, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Башкортостане, Татарстане. В свою очередь, сами религиозные объединения стараются активно влиять на политические процессы.

Светский принцип построения государственно-церковных отношений в нашей стране проходит испытание под различными формами влияния «традиционных» религий, стремящихся к завоеванию публичного пространства и расширению воздействия на институты власти. При этом позиция самого государства и его властных институтов выглядит весьма двусмысленно. Примерами здесь могут служить недавние реформы. Так, с 2009 года в общеобразовательных школах с четвертого класса был введен курс «Основы религиозных культур и светской этики», предусматривающий шесть модулей. В том числе четыре религиозного содержания, а именно: основы православной, исламской, буддийской и иудейской культур, из которых учащиеся обязаны выбрать один. Весьма сомнительно выглядит проводимая реституция государством церковного имущества и принятие соответствующего Федерального закона РФ от 30.11.2010 № 327-ФЗ (в ред. от 23.06.2014) «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности». Так, Московскому Патриархату передаются в том числе здания государственных учреждений, музейных фондов и т. п. А в Калининградской области собственностью РПЦ (МП) стали протестантские и католические культовые здания, никогда ей не принадлежавшие. Например, Патриархату была передана Кирха Арнау, расположенная недалеко от города Калининград, в восстановление которой были вложены существенные немецкие пожертвования (около 450 000 евро).

Кроме того, исходя из светского характера российского государства, не может не вызывать опасений получившая в последнее время широкое распространение практика заключения соглашений с религиозными организациями «традиционных» вероисповеданий на всех уровнях публичной власти (от муниципальных до федеральных ведомств, органов и учреждений)1, что приводит к своего рода подмене режима нормативно-правового регулирования государственноконфессиональных отношений, основанного на Конституции РФ и законодательстве, режимом конкордатного регулирования, когда отдельные религиозные объединения получают те или иные льготы и имущественные привилегии[26] [27].

Более того, вызывают вопросы некоторые практические действия властей, например, в деле укрепления межнациональных и межэтнических отношений. Так, в 2013 году Правительством РФ была принята федеральная целевая программа «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России» до 2020 года[28]. Она предусматривает широкий перечень мероприятий, направленных на повышение уровня толерантности населения, поддержку языкового многообразия, укрепление гражданского единства и гармонизацию межнациональных отношений. Всего на ее реализацию в 2014 г. было выделено 1 158 000 000 рублей[29]. Однако согласно распределению субсидии среди 23 некоммерческих организаций, ее получивших, были только те, учредителями которых являются различные епархии РПЦ (МП). Например, автономная некоммерческая организация «Владикавказский духовно-просветительский центр» (Республика Северная Осетия - Алания), автономная некоммерческая организация по сохранению и развитию духовно-нравственных ценностей «Белевский Благовест» (Тульская область) и др. преимущественно реставрационно-строительные организации.

Другим аспектом постепенного отхода от реализации принципа светскости становится вмешательство государства в собственно религиозные дискуссии и во внутреннюю автономию религиозных организаций в большей степени, чем других организаций страны. Например, в Республике Татарстан был принят закон от 04.08.2012 № 64-ЗРТ «О внесении изменений в закон Республики Татарстан «О свободе совести и о религиозных объединениях», который в ст. 1 обязывает религиозные организации обеспечивать «каноническое единство вероучения, указанного в уставе религиозной организации». Этот же закон делает обязательным для священнослужителей иметь именно российское религиозное образование, что является грубым вмешательством во внутренние дела религиозных организаций, да и просто невозможно для целого ряда из них. Отрадно, что аналогичный законопроект1 в Государственной Думе РФ был отклонен.

Весьма тревожным в этом контексте представляется то обстоятельство, что на разных уровнях власти часто обсуждаются вопросы о необходимости законодательного закрепления «государственной» или «традиционной» религии и возможной степени проникновения религиозных институтов в общественно-политическую материю. Помимо того, что в самом Федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях» некорректно сформулирована преамбула, где все религиозное разнообразие нашей страны представляется как иерархия религий и религиозных конфессий с признанием особого вклада «православия в историю России и в формирование и развитие русской духовности и культуры»[30] [31], среди ученых и политических деятелей нет единого мнения по этому вопросу, и зачастую высказываются полярные позиции. Так, 21 ноября 2013 г. на заседании Межфракционной депутатской группы в защиту христианских ценностей было поддержано предложение Е. Б. Мизулиной о внесении в преамбулу Конституции 1993 г. пункта о православии как основе национальной и культурной самобытности России1. А в своем ежегодном Послании в 2014 г. Президент РФ В. В. Путин подчеркнул, что именно христианство явилось той мощной духовной объединяющей силой, которая позволила включить в формирование единой русской нации и образование общей государственности самые разные по крови племена и племенные союзы всего обширного восточнославянского мира[32] [33] [34].

Однако стоит согласиться с мнением Н. В. Витрука, который отмечает, что вряд ли можно говорить как о положительном факте о высоком, все нарастающем уровне интеграции РПЦ (МП) в жизнь государства, о необходимости придания ей особого правового статуса на основе соглашения с Российской Федерацией, так как это противоречит конституционным нормам, не учитывает многоконфессиональ- ность общества, интересы атеистов . С другой стороны, государство, предоставляя статус «официального» религиозному объединению, тем самым ограничивает его свободу. У власти появляется возможность влиять на внутреннее устройство церкви, принимать участие в назначении и освобождении клира от занимаемых постов, с помощью финансовых рычагов оказывать давление и направлять руководство и политику церкви, тем самым контролировать деятельность и вероучение объединения. Подобная ситуация сегодня наблюдается в Великобритании, Греции, Швеции, Норвегии, Дании и пр. В этом случае утрачивается независимость церкви и искажается ее миссия[35].

Помимо этого, поддержка тем или иным образом «традиционной религии», несомненно, оказывает влияние на практику реализации норм Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» и деятельность уполномоченных органов федеральной и региональной власти. В своих ежегодных докладах Уполномоченный по правам человека в РФ неоднократно отмечал нарушения законодательства со стороны должностных лиц в отношении отдельных религий, преимущественно Свидетелей Иеговы, представителей католических, мусульманских, старообрядческих и протестантских общин1, которые постоянно вынуждены отстаивать свои права в национальных и международных инстанциях. И если, например, Свидетели Иеговы регулярно обращаются и выигрывают дела в Европейском суде, то в декабре 2014 года была зарегистрирована первая жалоба религиозной организации мусульман Калининграда в защиту своих прав на единственную мечеть.

Однако здесь можно проследить не только вопрос о том, что сами критерии «традиционности» религий размыты и произвольны, но и о том, что в число «нетрадиционных» зачастую попадают вполне традиционные для нашей страны конфессии (например, старообрядчество). Главное заключается в создании на практике режима наибольшего благоприятствования для одних конфессий и наименьшего для других, что, несомненно, нарушает нормы Конституции Российской Федерации. При этом наблюдаются попытки произвольной негативной квалификации некоторых «нетрадиционных» конфессий как «сектантских», «деструктивных», «тоталитарных» и «псевдохристианских» . Обличительные определения такого рода не имеют никакого правового содержания, не закреплены законом, а значит, недопустимы в публичных выступлениях должностных лиц и в официальных публикациях государственных органов, что мы, к сожалению, можем наблюдать в средствах массовой информации[36] [37] [38].

На практике зачастую ответ на запрос о защите религиозных чувств во многом определяется позицией федеральных или региональных чиновников. Так, например, в 2013 г. мэрия г. Омска по просьбе православного митрополита аннулировала согласование организованного общиной родноверов праздника «Проводы зимы», поскольку он пришелся на период Великого поста. В том же году администрация Павловского района Краснодарского края отменила празднование 1 Мая, поскольку праздник приходится на Страстную неделю Великого поста. При этом отменены были не только народные гуляния и демонстрация, но и ярмарка. А по инициативе Союза православных братств в г. Калуге и г. Туле были отменены концерты тверской группы «Ансамбль Христа Спасителя и Мать Сыра Земля». Православные активисты убедили власти регионов в том, что группа - «антицерковная», а ее название - кощунственное. В г. Ростове-на- Дону под давлением казаков был отменен показ детской исламской моды. Казаков особенно возмутила новость о том, что исламскую одежду будут демонстрировать девочки-немусульманки. В Томской области был отменен ежегодный фестиваль «Солнечное сплетение» у с. Тахтамышево. Среди других причин (беспокойство для местных жителей и возможный ущерб природе) один из чиновников упомянул нежелание нарушать традиции местного «мусульманского населения».

С принятием Конституции 1993 г. Россия взяла курс на построение демократического и правового государства с закреплением принципов плюрализма и недискриминации. Поэтому сегодня в нашей стране недопустимо установление двухуровневой системы организационно-правовых форм деятельности религиозных объединений, а предлагаемый Правительством РФ Законопроект требует доработки.

В современных условиях возможны альтернативные варианты развития рассматриваемой ситуации. Либо следует изменить сам конституционный принцип светского государства и легально закреплять статус «традиционных» религий и соответствующих организаций, например, как это имеет место в таких странах, как Великобритания, Швеция, Греция, Дания, Норвегия и проч., где конституционно закреплены свобода совести и свобода вероисповедания. Либо можно сохранить в неизменном виде конституционный текст, что представляется более предпочтительным. При этом нужно закре

пить равный конституционно-правовой статус для каждой из коллективных форм реализации свободы совести. В этом случае государству следует стремиться к тому, чтобы все типы взаимодействия его и религии были открыты для все более широкого круга религиозных и мировоззренческих организаций и групп.

Однако в любом случае противоречий между Основным законом страны, отраслевым законодательством и правоприменительной практикой быть не должно. Иначе это приведет к подрыву доверия населения к закону и власти.

В то же время представляется, что необходимо учитывать тенденцию возрастающей клерикализации общественной жизни в России, обращения населения к традиционным ценностям, а также вклад отдельных религий в современное развитие общества и человека, а не только их особую роль в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры. В этом случае можно использовать потенциал института «социально ориентированных некоммерческих организаций», введенного ст. 31.1 и 31.2 Федерального закона РФ от 12.01.1996 № 7-ФЗ (ред. от 02.05.2015) «О некоммерческих организациях». Однако данный институт характеризуется рядом неточностей. Так, в иностранном праве статус общественно полезных присваивается некоммерческим организациям определенным органом (регистрирующим, налоговым, специально созданным) и на определенный срок (как правило, 3-5 лет). В России эти правила четко не определены, как и объем получаемых преференций. По причине неразвитости института социально ориентированных организаций для получения соответствующего статуса официальное признание со стороны государственных или муниципальных органов власти не требуется. Чтобы организация могла считаться социально ориентированной, она должна осуществлять один или несколько видов деятельности, установленных в законе. В перечне социально полезной деятельности нет религии, как это имеет место, например, в законодательстве Австрии, Великобритании, Германии, Нидерландов, Португалии и проч. Следовательно появляется необходимость соответствующих законодательных уточнений этого понятия и расширение практики использования этой категории религиозными организациями как одного из способов государственной поддержки их, безусловно, необходимой и социально полезной деятельности[39]. Доступ к соответствующему статусу в России должен быть равным для всех организационно-правовых форм отправления культа вне зависимости от исповедуемой религии при соблюдении одинаковых для всех требований, априори известных и легально закрепленных.

Так, сейчас в Реестре социально ориентированных некоммерческих организаций - получателей поддержки Минэкономразвития России перечислены только три религиозные организации. В 2013 г. по итогам конкурсного отбора среди социально ориентированных некоммерческих организаций, которым предоставлялись субсидии из федерального бюджета, была только одна религиозная - Православная религиозная организация «Отдел по церковной благотворительности и социальному служению Русской православной церкви (Мос

ковского Патриархата)». В 2014 г. среди победителей соответствующего конкурсного отбора религиозных организаций не было. Это свидетельствует о незначительном использовании этого института религиозными объединениями и преференциальным влиянием РПЦ (МП) на социальное развитие страны.

Реализация свободы совести в ее коллективных формах тради- ционна для отправления большинства культов. А для повседневной практической деятельности религиозных объединений весьма важно иметь стабильные правовые основания, которые позволяли бы развиваться им и, в конечном счете, человеку. Они находят свое отражение в различных организационно правовых формах, предусмотренных законодательством. В разных странах эти формы могут иметь существенные различия, основанные на культуре и традициях соответствующих регионов. Важным элементом гарантии свободы совести является возможность при желании соответствующих структур организоваться согласно основам их вероучения, а также получить официально признанный статус юридического лица для полноценного осуществления всего спектра форм деятельности. Однако в России религиозные объединения и просто группы граждан постоянно сталкиваются с трудностями в регистрации своих организаций, реализации отдельных правомочий, а также с некорректным поведением со стороны властей и вмешательством в их внутренние дела. Все это должно стать предметом публичного обсуждения и законодательного реформирования на основе равенства и недискриминации.

[1] Конвенция ООН против коррупции, принятая Генеральной Ассамблеей ООН на 51-м пленарном заседании 31 октября 2003 г. (ст. 40).

[2] Габеев В. В. Религия в современной России: византийская интерпретация государственно-конфессиональных отношений: автореф. дис. ... канд. философ. наук:

09.00.14. Ростов н/Д, 2012; Berger P. L., ed. The Desecularization of the World. Resurgent Religion and World Politics. Washington, D. C.: Ethics and Public Policy Center. 1999; Casanova J. Public Religions in the Modern World. Chicago: University of Chicago Press. 1994.

[4] Панченко В. Ю., Петров А. А. О классификациях и типологии юридических препятствий в реализации прав и законных интересов // Юридические препятствия в реализации прав и законных интересов: проблемы теории и практики / под ред.

В. Ю. Панченко, А. А. Петрова. М.: Юрлитинформ, 2015. С. 109.

[5]

Малько А. В. Стимулы и ограничения в праве. М.: Юристъ, 2004. С. 90-91.

[6] О проверке соответствия Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» международно-правовым обязательствам Российской Федерации»: заключение Уполномоченного по правам человека в РФ // РГ. 22.04.1999. № 77.

[7] Пчелинцев А. В. Свобода вероисповедания и религиозные объединения в Российской Федерации: конституционно-правовое исследование: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.02. М., 2012. С. 18.

[8] Application no. 47191/06, Church of Scientology of St Petersburg and Others v. Russia, Judgment of 2 October 2014.

[9] О праве человека на свободу совести в современной России // Электронное заключение экспертов Постоянной палаты по правам человека Политического консультативного совета при Президенте Российской Федерации на Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях». URL: http://www.hro.org.htm (дата обращения 15.05.2015).

[10] О внесении изменения в статью 9 Федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон “О свободе совести и о религиозных объединениях” и отдельные законодательные акты Российской Федерации»: Федеральный закон от 06.04.2015 № 80-ФЗ // РГ. 08.04.2015. № 73; СЗ РФ. 06.04.2015. № 14. Ст. 2020.

[11] О внесении изменения в статью 9 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях»: Федеральный закон от 02.07.2013 № 180-ФЗ // РГ. 05.07.2013. № 145; СЗ РФ. 08.07.2013. № 27. Ст. 3472.

[12] Ежедневный дайджест // Официальный сайт Уполномоченного по правам человека РФ. URL: http://www.ombudsman.gov.ru (дата обращения 15.05.2015).

[13]

Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2008 год // РГ. 17.04.2009. С. 10.

[14] Application no. 40825/98, Religionsgemeinschaft der ZeugenJehovas and Others v. Austria, Judgment of 31 July 2008; Application no. 45701/99, Metropolitan Church of Bessarabia and Others v. Moldova, Judgment of 13 December 2001; Application no. 30985/96, Hasan and Chaush v. Bulgaria, Judgment of 26 October 2000.

[15] Application no. 76836/01, 32782/03, Kimlya and Others v. Russia, Judgment of 1 October 2009.

[16] Резолюция 1278 (2002) о российском законе о религии, принятая Парламентской ассамблеей Совета Европы 23 апреля 2002 г.

[17] Durham С. Freedom of Religion or Belief: Laws Affecting the Structuring of Religious Communities [Electronic Resource] // Organization for Security and Co-operation in Europe. URL: http://www.osce.org/odihr/16698?download=true (date of view 15.05.2015).

[18] Application no. 47191/06, Church of Scientology of St Petersburg and Others v. Russia, Judgment of 2 October 2014.

[19] W. Cole Durham, Jr. Legal status of religious organization: a comparative overview // The Review of faith & international affairs. 2010. Vol. 8. I s. 2. P. 3-14.

[20] О свободе совести и религиозных организациях: закон Республики Беларусь от 17.12.1992 № 2054-XII (в ред. от 22.12.2011) // Официальный сайт представительства

Республики Беларусь в РФ. URL: http://www.belembassy.org (дата обращения 15.05.2015).

[22] В Австрии зарегистрированы как конфессиональные общины: Бахай, Федерация баптистских общин в Австрии, Федерация евангелических общин в Австрии, Христианская община - движение за религиозное возрождение в Австрии, Свободная христианская община (община пятидесятников), Общество Хинду Менди, Свидетели Иеговы, Адвентисты Седьмого Дня, Свободная церковь меннонитов Австрии, Пятидесят-

ническая церковь-община Бога в Австрии.

[23]

В настоящее время в Австрии признаны Старокатолическая Церковь, Еврейское сообщество, Восточная православная церковь, Методистская церковь, Церковь Иисуса Христа святых последних дней (мормоны), Сирийская православная церковь, Коптская православная церковь, Армянская апостольская церковь, Новоапостольская церковь в Австрии, Австрийская буддийская религиозная ассоциация, Свидетели Иеговы.

[24]

См.: Акт о признании 1874 г., закон 1998 г. «О правовом статусе религиозных общин», закон 2002 г. «Об ассоциациях» и пр.

[25] О внесении изменений в Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» и признании утратившими силу положений отдельных законодательных актов Российской Федерации: законопроект № 480736-6 // Официальный сайт Государственной Думы РФ. URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%28Spravka New%29?OpenAgent&RN=480736-6&02 (дата обращения 15.05.2015).

[26] Напр.: Соглашение о сотрудничестве между Московской Патриархией Русской православной церкви (Московский Патриархат) и Российской академией наук, подписанное 15.01.2003; Соглашение о сотрудничестве между Министерством здравоохранения и социального развития Российской Федерации и Русской православной церковью (Московский Патриархат), подписанное 15.04.2005; Соглашение о сотрудничестве между Московской Патриархией Русской православной церкви (Московский Патриархат) и Федеральной архивной службой России (Росархив), подписанное 18.12.2003.

[27] Со А. А. Конституционно-правовой режим равенства религиозных объединений перед законом: современные проблемы и пути решения // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 9. С. 27-29.

[28] О федеральной целевой программе «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России (2014-2020 годы): постановление Правительства РФ от 20.08.2013 № 718 (в ред. от 27.11.2014) // СЗ РФ. 02.09.2013. № 35. Ст. 4509.

[29] Об утверждении распределения субсидий, предоставляемых в 2014 г. из федерального бюджета некоммерческим организациям в рамках федеральной целевой программы «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России (2014-2020 годы)»: распоряжение Правительства РФ от 28.05.2014 № 901-р // СЗ РФ. 09.06.2014. № 23. Ст. 3012.

[30] О внесении изменений в статьи 15 и 24 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях»: законопроект // Официальный сайт Г осударствен- ной Думы РФ. URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%28SpravkaNew%297Open Agent&RN=154174-6&02 (дата обращения 15.05.2015).

[31] О проверке соответствия Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» международно-правовым обязательствам Российской Федерации: заключение Уполномоченного по правам человека в РФ // РГ. 22.04.1999. № 77.

[32] Состоялось заседание Межфракционной депутатской группы Государственной Думы в защиту христианских ценностей // Государственная Дума Федерального Собрания РФ http://www.duma.gov.ru/news/273/479687/?sphrase_id=1122085 (дата обращения 01.02.2015).

[33] Послание Президента РФ Федеральному Собранию от 04.12.2014 // РГ. 05.12.2014. № 278.

[34] Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М.: Норма, 2008. С. 413-414.

[35] Применительно к практике Германии это обстоятельство в качестве отрицательного рассматривали такие авторы, как Кристиан Р. Баркер, Г. Робберс и др. (см. Barker C.R. Church and State Relationships in German «Public Benefit» Law // The International Journalof Not-for-Profit Law. 2000. Vol. 3. № 2, December; Robbers G. Religious Freedom in Germany // BYU Law Review. 2001. № 2. Р. 643-668).

[36] Доклад Уполномоченного по правам человека в РФ за 2012 год // РГ.

29.03.2013.

[37]

Дворкин А. Л. Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования. Нижний Новгород: Издательство братства во имя св. князя Александра Невского, 2002.

[38] Например, на официальных сайтах органов государственной власти субъектов РФ - Ханты-Мансийского автономного округа - Югры, Амурской, Архангельской, Ростовской и Челябинской областей, Республики Башкортостан.

[39] Исаева А. А. Общественно полезные религиозные организации: особенности статуса, зарубежный опыт, перспективы использования в России. Томск: Издательский дом ТГУ, 2014.