Как известно, согласно части 2 статьи 68 Конституции Российской Федерации (далее РФ) республики в составе России вправе устанавливать свои государственные языки, которые употребляются наряду с государственным языком РФ в органах государственной власти, органах местного самоуправления, государственных учреждениях республик.

То есть, во-первых, необходимо обратить внимание на то, что установление данного языка это право, а не обязанность республики. Но здесь нужно отметить то, что данным правом воспользовались все республики в составе России, кроме Республики Карелия (далее РК). С одной стороны, ряду жителей республики данная ситуация представляется несправедливой. По их мнению, карельский язык необходимо установить в качестве государственного только в силу названия республики и для реализации права, чтобы не отличаться от других[1]. Но здесь следует задуматься над тем, а так уж ли это необходимо? Для этого нужно рассмотреть ряд проблем, возникших с введением института государственного языка во многих республиках, и задуматься над тем, так уж ли эффективен данный институт в современной России, и не является ли он обычным пережитком парада суверенитетов[2].

При анализе проблем в данной сфере складывается впечатление, что законодатели множества республик установили государственные языки исключительно в силу названия республики, не принимая в расчет множество важных факторов, на которые указывают федеральный законодатель и Конституционный Суд РФ. Тем не менее, представляется, что подобное недопустимо, поскольку выбор установления государственного языка должен быть обусловлен рядом объективных причин.

Прежде всего, должна существовать письменная форма данного языка, поэтому странной кажется правовая ситуация в Республике Дагестан. Статья 11 Конституции данной республики устанавливает, что государственными языками Республики Дагестан являются русский язык и языки народов Дагестана. При этом нужно заметить, что понятие «языки народов Дагестана» далее не раскрывается ни в Конституции, ни в законодательстве республики, то есть, отсутствует даже полный перечень государственных языков, не говоря уже о дальнейшем правовом регулировании их статуса, ибо законодательство о языках в республике отсутствует также. Этнографы говорят о существовании примерно тридцати языков, входящих в дагестанскую группу, и только некоторые из них письменные - аварский, даргинский, кумыкский, лакский, лезгинский, ногайский, табасаранский[3]. Возникает вопрос в том, можно ли бесписьменный язык объявить государственным? Судя по всему, нельзя, учитывая официальный характер государственного языка, о котором говорилось выше[4]. Конституционный Суд РФ в своем постановлении от 16 ноября 2004 г. указал, что использование (употребление) языка в качестве государственного в различных сферах государственной деятельности и в официальных отношениях предполагает его существование не только в словесной (устной), но и в письменной форме. Поэтому обязательным и важным компонентом правового статуса государственного языка является графическая основа его алфавита, т. е., система знаков, употребляемых в письменности. Необходимо прийти к выводу о том, что упомянутая выше норма дагестанской конституции - на сегодняшний день не более чем декларация[5]. Употребление бесписьменного языка, например, в официальном делопроизводстве - немыслимо. Поэтому законодателю республики Дагестан следовало бы обратить внимание на данное положение Конституции и изменить его. Например, можно было бы объявить языки народов Дагестана языками межнационального общения.

Говоря о письменности, нужно отметить, что с возможным объявлением карельского языка в качестве государственного возможны проблемы, поскольку графической основой карельского алфавита является латиница. 16 марта 2007 г. об этом было принято соответствующее Постановление Правительства РК №37-П, в которое 29 мая 2014 г. были внесены дополнения. Тем не менее, пункт 6 статьи 4 Закона РСФСР «О языках народов РФ» гласит, что алфавиты государственных языков республик строятся на графической основе кириллицы, а иные графические основы алфавитов могут устанавливаться федеральными законами. То есть, покуда карельский язык не является государственным, ситуация в сфере алфавита беспроблемна. Но при объявлении его государственным противоречия не заставят себя ждать, и тут возможны будут два варианта их разрешения: либо будет необходим перевод графической основы карельского алфавита на кириллицу, либо Законодательному Собранию РК будет необходимо выступить с проектом соответствующего федерального закона, который бы позволил оставить латиницу. И здесь будет вполне возможна ситуация, когда федеральный законодатель не согласится с предложением карельского законодателя.

Далее нужно отметить следующую проблему, которая заключается в том, что язык, используемый в официальных сферах, должен обладать свойствами, которые позволят подобное использование, т. е., в языке должен быть соответствующий терминологический аппарат. Представляется, что процессу объявления языка государственным должен предшествовать соответствующий лингвистический анализ, цель которого будет заключаться в решении вопроса о возможности или невозможности использования языка в официальных сферах. Данный анализ должен проводиться научными учреждениями республики по инициативе органов государственной власти республики. Надо сказать, что далеко не все республики прибегли к данному методу, и не во всех республиках есть органы, решающие вопросы использования государственных языков. Правоприменительная практика государственных органов ряда республик показывает, что использование в официальных сферах языка, не обогащенного необходимой юридической терминологией, негативно сказывается на деятельности этих органов. Например, долгий перевод решений нормативных актов на государственный язык республики затягивает официальное опубликование этих актов на нескольких языках и, следовательно, их вступление их в силу. То есть, законодателям абсолютно всех республик следует задуматься либо над соответствующим развитием своих государственных языков либо над ликвидацией их в качестве государственных.

Положительное решение экспертного учреждения также не должно быть единственным условием для объявления языка государственным. Представляется, что окончательно данный вопрос должен решаться на республиканском референдуме, поскольку государственный язык должен быть дополнительной гарантией права человека на использование родного языка в отношениях с публичными субъектами, а не ограничением этого права, и данное положение следовало бы закрепить в федеральном законе. То есть, крайне важно по данному вопросу выяснить волеизъявление именно граждан, проживающих в конкретной республике. Как показывает практика, далеко не каждый гражданин готов изучать этот язык и использовать его в публичных сферах, в особенности, если этот язык не является его родным. Но пока нужно отметить, что подобное право закреплено только в Конституции РК, а именно, в части 1 статьи 11. Представляется, что данное положение отменить нельзя, поскольку участие в референдуме это право гражданина, гарантированное в части 2 статьи 32 Конституции РФ и части 2 статьи 20 Конституции РК. Часть 2 статьи 55 Конституции РФ гарантирует, что в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и

гражданина. Под законами здесь понимаются не только федеральные законы, но и законы субъектов РФ, следовательно, карельский законодатель не вправе лишить граждан, проживающих в Республике Карелия, права установления государственного языка на республиканском референдуме.

Представляется, что республиканский законодатель после установления своих государственных языков должен урегулировать следующие вопросы их статуса:

нормы использования данного языка (языков) в качестве государственного;

установление сфер использования языка дополнительно к сферам, определенным федеральным законодателем;

утверждение минимальных языковых требований к лицам, обязанных использовать государственный язык республики в своей деятельности, и обеспечение получения образования, в том числе юридического, на данном языке для указанных лиц;

вопросы, связанные со статусом органов, контролирующих использование государственного языка республики;

вопросы, связанные с финансированием использования данного языка.

Вопрос минимальных языковых требований к лицам, обязанных использовать государственный язык республики в своей деятельности, является довольно болезненным. И в первую очередь, данный вопрос является актуальным для высшего должностного лица республики.

Высшее должностное лицо любого субъекта (в том числе, и республики) избирается либо на региональных выборах, либо законодательным органом. В период 1990-х годов в законодательстве большинства республик для него предусматривалась обязанность владения государственными языками республики. Подобное требование ограничивало пассивное избирательное право кандидата, поэтому последним иногда доводилось отстаивать свое право быть избранным в суде. Примечательно, что Верховный Суд РФ в своих определениях всегда отстаивал позицию заявителя, утверждавшего, что оспариваемое требование противоречит федеральному законодательству.

Например, Верховный Суд РФ в своем определении от 18 июня 1998 г. отметил, что «несмотря на то, что республики в составе Российской Федерации могут устанавливать свои государственные языки, незнание государственного языка республики не должно ограничивать права граждан, в том числе право избирать и быть избранным. Конституция РФ запрещает любые формы ограничения прав граждан по признакам языковой принадлежности». К подобному выводу Верховный Суд РФ склонялся всегда.

В определении от 13 июля 2001 г. Верховный Суд РФ отметил, что «Конституцией РФ республикам гарантировано право устанавливать свои государственные языки, употребляющиеся наравне с государственным языком Российской Федерации. Однако при этом государство гарантирует гражданам РФ осуществление основных политических, экономических, социальных и культурных прав вне зависимости от их знания какого-либо языка (п. 1 ст. 5 Закона РСФСР «О языках народов РФ»), что является проявлением требований ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, согласно которой права и свободы человека и гражданина (в т. ч. право избирать и быть избранным) могут быть ограничены только федеральным законом и только в предусмотренных Конституцией РФ исключительных случаях».

Следовательно, Верховный Суд РФ вполне допускает ситуацию, при которой право человека быть избранным может быть ограничено федеральным законом. Представляется, что ограничивающим фактором может выступать также требование владеть государственным языком республики, поскольку оно отвечает условиям ограничений прав, установленных частью 3 статьи 55 Конституции РФ. Верховный Суд РФ рассмотрел довольно много подобных дел. Они все касались выборов высших должностных лиц Башкортостана, Северной Осетии - Алании, Саха (Якутия), Татарстана. Все указанные дела завершались решениями, в которых Верховный Суд РФ признавал положения закона той или иной республики противоречащим Федеральному закону «Об основных гарантиях избирательных прав и праве на участие в референдуме граждан Российской Федерации».

Конституционный Суд РФ в отличие от Верховного Суда РФ более осторожно относится к данной проблеме. В частности, в Постановлении от 27 апреля 1998 г. 12-П он отмечает, что «Конституция РФ закрепляет право республик устанавливать свои государственные языки, что обусловлено государственной целостностью Российской Федерации, единством системы государственной власти, особенностями федеративного устройства Российской Федерации и служит интересам сохранения двуязычия (многоязычия) их многонациональных народов. Из этого, однако, не вытекает ни обязанность республик устанавливать государственные языки, ни необходимость специальных требований к знанию этих языков в качестве условия приобретения пассивного избирательного права, в том числе при выборах главы государства». Все-таки, представляется, что после установления своего государственного языка республика должна обеспечивать его использование, в том числе, путем установления обязанности для ряда лиц им владеть.

Интерес вызывает два особых мнения к данному постановлению. В частности, В. Г. Стрекозов считает, что оспариваемое положение Конституции Республики Башкортостан, предусматривающее языковой избирательный ценз для высшего должностного лица данной республики, противоречит ряду положений Конституции РФ, а именно:

- статье 3 (части 2 и 3), устанавливающей, что народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти; что свободные выборы являются высшим непосредственным выражением власти народа;

- статье 6 (часть 2), закрепляющей, что каждый гражданин РФ обладает на ее территории всеми правами и свободами, предусмотренными Конституцией РФ;

- статье 17 (части 1 и 2), которая признает и гарантирует права и свободы человека и гражданина в соответствии с Конституцией РФ, а также закрепляет неотчуждаемый характер основных прав и свобод;

- статье 19 (части 1 и 2), которая устанавливает принцип равенства перед законом, закрепляет гарантии равенства прав и свобод человека и гражданина независимо, в том числе, от языка. В данной статье Конституции РФ содержится прямой запрет любых форм ограничения прав граждан по ряду признаков, в том числе по языковой принадлежности;

- статье 32 (части 2 и 3), устанавливающей право граждан РФ избирать и быть избранными в органы государственной власти. Также введение языкового ценза для кандидатов в Президенты Республики Башкортостан лишает большинство избирателей республики пассивного избирательного права, то есть права быть избранным на эту должность. По мнению В. Г. Стрекозова, этот ценз ограничивает и активное избирательное право, так как граждане в значительной части лишаются права избрать на эту должность того кандидата, кого они считают достойным. Но все вышеуказанные проблемы могут быть сняты в случае проведения в республике референдума о государственном языке.

Н. В. Витрук считает иначе, говоря, что «условие, связанное со знанием башкирского и русского языков, есть квалификационное требование, предъявляемое к лицу, претендующему на должность Президента Республики Башкортостан, являющемуся главой Республики, ее высшим должностным лицом, представляющим Республику Башкортостан внутри республики и в международных отношениях (части первая и третья статьи 91 Конституции Республики Башкортостан). Это требование не связано с национальной принадлежностью главы Республики, но оно необходимо для выполнения возлагаемых на Президента Республики Конституцией РФ и Конституцией Республики Башкортостан обязанностей».

Проанализировав эти два разных мнения, можно прийти к выводу о том, что до сих пор не решена и, возможно, не может быть решена проблема соотношения между обязательностью использования государственного языка республики и невозможностью ограничения прав человека в зависимости от знания какого-либо языка. Но необходимо отметить, что многие республики впоследствии отменили обязанность владения государственным языком для высшего должностного лица.

Примечательно, что сегодня анализируемая обязанность предусмотрена в ряде конституций республик, например, в части 2 статьи 70 Конституции Республики Бурятия, в статье 86 Конституции Республики Башкортостан, в части 1 статьи 91 Конституции Республики Татарстан. Но в последнем случае имеется решение Верховного суда Республики Татарстан от 31 марта 2004 г. № 3П-1-23/2004 закрепляющее, что положения части 1 статьи 91 в части установления в качестве избирательного ценза для кандидата в Президенты Республики Татарстан владение государственными языками Республики Татарстан аналогичны по содержанию нормам учредительных актов других субъектов РФ, ранее признанным Конституционным Судом РФ несоответствующими Конституции РФ.

Говоря о современных требованиях, предъявляемых к кандидату, нужно указать на положение части 3 статьи 18 Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» №184-ФЗ от 6 октября 1999 г., которая говорит о том, что «высшим должностным лицом субъекта РФ (руководителем высшего исполнительного органа государственной власти субъекта РФ) может быть избран гражданин РФ, обладающий в соответствии с Конституцией РФ, федеральным законом пассивным избирательным правом, не имеющий гражданства иностранного государства либо вида на жительство или иного документа, подтверждающего право на постоянное проживание гражданина Российской Федерации на территории иностранного государства, и достигший возраста 30 лет». То есть, опять же, в положении ничего прямо не говорится об обязанности владеть тем или иным языком.

Новая сложность для кандидата заключается в том, что его выдвижение политической партией или в порядке самовыдвижения должны поддержать от 5 до 10 процентов депутатов представительных органов муниципальных образований и (или) избранных на муниципальных выборах глав муниципальных образований субъекта Российской Федерации. И здесь также возникает вопрос о том, а вправе ли депутаты поддерживать кандидата, не владеющего государственным языком республики? Обязаны ли депутаты в этом случае руководствоваться республиканским законодательством или достаточно лишь соблюдения минимальных требований, установленных федеральным законодательством? Все эти вопросы пока остаются без ответов.

Возникает общий вопрос о том, вправе ли республика устанавливать дополнительные требования к данной кандидатуре, в частности, требование владеть государственным языком республики. Судя по всему, нет, поскольку представляется, что требования федерального законодательства не могут быть расширены законодателем субъекта ввиду того, что отсутствует прямое указание на это в федеральном законе. И, опять же, речь может идти о возможных нарушениях пассивного избирательного права. Следовательно, можно говорить о несоответствии законов ряда республик федеральному закону. Более того, в литературе высказываются мнения о необходимости вмешательства в данную ситуацию федерального законодателя[6].

Известно, что Федеральным законом №30-ФЗ от 2 апреля 2013 г. законодателю субъекта была предоставлена возможность выбирать высшее должностное лицо не только на всенародных выборах, но и по решению абсолютного большинства депутатов законодательного органа субъекта. В связи с этим обстоятельством все равно возникает ряд вопросов о том, какие требования могут быть предъявлены к указанному кандидату. Например, в абзаце 2 части 3.2 статьи 18 ФЗ- 184 указано, что высшим должностным лицом субъекта РФ (руководителем высшего исполнительного органа государственной власти субъекта РФ) может быть избран гражданин РФ, обладающий в соответствии с Конституцией РФ, федеральным законом пассивным избирательным правом, не имеющий гражданства иностранного государства либо вида на жительство или иного документа, подтверждающего право на постоянное проживание гражданина РФ на территории иностранного государства, и достигший возраста 30 лет. Опять же, неясно, можно ли на данных выборах игнорировать законодательство республики? Например, может ли политическая партия предлагать Президенту РФ кандидатуры высшего должностного лица, не владеющие государственным языком республики, несмотря на требования республиканского законодательства? Может ли Президент РФ предлагать законодательному органу государственной власти республики подобные кандидатуры? К сожалению, на эти и многие другие вопросы ФЗ-184 не отвечает, поскольку полностью игнорирует вопрос владения высшим должностным лицом республики ее государственным языком.

Исключение из этого правила составляет Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан, утвержденный Федеральным законом № 199-ФЗ от 24 июля 2007 г. Часть 5 статьи 2 данного договора гласит о том, что «для кандидатур на замещение должности высшего должностного лица Республики Татарстан, вносимых в порядке, предусмотренном федеральным законом, устанавливается дополнительное требование, предусматривающее владение государственными языками Республики Татарстан. Владение государственными языками Республики Татарстан устанавливается в заявительном порядке». Следовательно, исходя из указанных положений, можно сделать вывод о том, что данная республика вправе установить обязанность высшего должностного лица владеть государственным языком республики, поскольку это вытекает из статуса указанного языка. Также представляется, что федеральный закон мог бы предусмотреть подобную возможность для всех республик, и это подчеркнуло бы их равноправие в регулировании данного вопроса. Более того, отсутствует смысл в установлении государственного языка республики, если его в своей деятельности не будет использовать высшее должностное лицо республики, которое по своему статусу, учитывая его представительские функции, в определенной степени ассоциируется с республикой. В литературе высказывается позиция о том, что знание национального языка для должностных лиц наряду с русским языком не должно рассматриваться сквозь призму дискриминации, а должно только способствовать укреплению контактов власти с насе- лением[7]. С этим можно согласиться лишь при условии, если по вопросу государственного языка республики проводился референдум.

Наконец, нужно обязательно учитывать вопрос финансирования, поскольку в соответствии с пунктами 20 и 20.1 части 2 статьи 26.3. ФЗ-184 к полномочиям органов государственной власти субъекта Российской Федерации по предметам совместного ведения, осуществляемым данными органами самостоятельно за счет средств бюджета субъекта Российской Федерации (за исключением субвенций из федерального бюджета), относится решение вопросов поддержки изучения в образовательных учреждениях национальных языков; а также разработки и реализации региональных программ государственной поддержки, сохранения и развития языков и культуры народов Российской Федерации, проживающих на территории субъекта Российской Федерации. Более того, представляется, что республика, установив государственный язык (языки), впоследствии не вправе рассчитывать на меры финансовой поддержки из средств федерального бюджета, поскольку, как уже говорилось выше, установление государственного языка республики это право, но никак не обязанность республики. Следовательно, государственный язык республики можно считать довольно «дорогим удовольствием», которое могут позволить себе только республики с профицитным бюджетом, способные безболезненно решать более серьезные вопросы, находящиеся в совместном ведении России и ее субъектов.

Также представляется, что для развития и сохранения того или иного языка совсем не обязательно объявлять его государственным. Например, в Республике Карелия 19 марта 2004 г. был принят Закон № 759-ЗРК «О государственной поддержке карельского, вепсского и финского языков в Республике Карелия». Данный закон является достаточно лояльным по отношению к гражданам и не обязывает каких-либо лиц владеть тем или иным языком. В то же время он направлен на сохранение, изучение, развитие и использование карельского, вепсского и финского языков, а также на создание условий равноправного функционирования и укрепления роли языков в сферах образования, культуры, средств массовой информации, в деятельности органов местного самоуправления.

В итоге нужно прийти к выводу о том, что законодатель любой республики (включая Республику Карелия) должен серьезно задуматься над тем, нужен ли республике и гражданам, в ней проживающим, тот или иной государственный язык. Учитывая все вышеперечисленные факторы, представляется, что данный институт способен успешно функционировать лишь в нескольких республиках и абсолютно бесполезен в других, а порой даже мешает их развитию, следовательно, не является эффективным инструментом осуществления публичной власти. Поэтому представляется, что в настоящее время Республика Карелия, не имея своих государственных языков, оказывается в положении более выигрышном, нежели другие республики, установившие свои государственные языки без каких-либо серьезных оснований.

[1] Туоми А. По ком «звонит колокол» карельского языка? // [Электронный ресурс]: http://vesti.karelia.ru/social/po_kom_zvonit_kolokol_karel_skogo_yazyka/

[2] Шадже А. М., Маргиев А. В. О праве республик в составе Российской Федерации устанавливать свои государственные языки // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1: Регионоведение: философия, история, социология, юриспруденция, политология, культурология. 2011. № 2. С. 227

[3] Государственные и титульные языки России: Энциклопедический словарь- справочник / Гл. ред. В. П. Нерознак. М., 2002. С. 250

[4] Соболева А. К Языковые права национальных меньшинств: Проблемы защиты // Российская и европейская правозащитные системы. Нижний Новгород, 2003. C.156-157

[5] Побережная И. А. Конституционное регулирование порядка опубликования нормативных правовых актов на государственных языках республик в составе Российской Федерации // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2014. № 5. С. 35

[6] Какителашвили М. М. Некоторые проблемы современного российского федерализма // Законы России: опыт, анализ, практика. 2015. № 8. С. 91.

[7] Курбанова З. М. Формирование органов публичной власти: вопросы, связанные со знанием государственных языков республик в составе Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2015. № 7. С. 35.