По мере развития цивилизации все более настоятельной потребностью для государств становится международно-правовое сотрудничество. Принимая на себя международные обязательства, государства стремятся адаптировать свое национальное право к нормам международного права. Основополагающими внутренними актами, включающими нормы международного права в национальную правовую систему, выступают конституции (конституционные акты) и тесно связанные с ними законы конституционного характера. В свою очередь, развитие внутригосударственного конституционного права стимулирует к изменению и совершенствованию международных правил, вдохновляет международное сообщество на заимствование передового конституционно-правового опыта, формирование на его основе универсальных принципов и норм.

Характер взаимодействия конституционного права и международного публичного права предопределяется прежде всего общими принципами соотношения международного и внутригосударственного права. В современной правовой науке эта проблема привлекает внимание отечественных1 и зарубежных[1] [2] ученых. Развертывание исследований по данной проблематике ведет к постепенной эволюции взглядов, переходу от категорических суждений к более гибким подходам.

Как известно, среди старейших концепций соотношения внутригосударственного и международного права долгое время конкурировали между собой дуалистическая и монистическая теории. Позднее была выдвинута теория координации в качестве попытки устранить недостатки предыдущих концепций, однако и она не смогла отразить многоаспектность соотношения этих правовых систем. Современные процессы взаимодействия международного права и национального права настолько сложны и разноплановы, что о дуализме, монизме и координации можно говорить лишь применительно к определенному случаю или уровню анализа.

Усиление взаимовлияния конституционного права и международного публичного права сегодня выражается в их конвергенции или взаимопроникновении. С одной стороны, общепризнанные принципы и нормы международного права получили достойное отражение в конституциях государств. С другой стороны, консти-

туционное развитие государств и наднациональный опыт интеграции послужили импульсом для совершенствования международного права, повлияли на универсализацию новых институтов и сфер правового регулирования.

Можно говорить о двух основных сторонах интернационализации национального, в том числе конституционного, права — внешней и внутренней.

Внешняя интернационализация национального права выражается в том, что принципы и идеи национального права как бы формируют международно-правовые нормы. Так, нормы о правах и свободах человека из национального права перешли в международное право и развиваются параллельно, взаимообогащая друг друга. Двусторонние соглашения о режиме государственной границы также имеют в своей основе национальные правовые нормы о режиме государственной границы.

Внешняя интернационализация национального права предполагает универсализацию его положений и их интеграцию с правом других государств.

Универсализация права — это обобщение правовых понятий и подходов к правовому регулированию, их унификация, формирование единых правовых стандартов.

Интеграция права — это объединение или взаимопроникновение правовых систем, культур и отраслей права, в результате чего формируются новые правовые комплексы международного уровня. Процесс распространения права вовне, выход его за рамки национальной правовой системы происходит за счет того, что одни и те же правовые подходы начинают использоваться несколькими странами, и постепенно они становятся общепризнанными, воплощаются в международном праве.

Внутренняя интернационализация национального права — это процесс, при котором общепризнанные принципы и нормы международного права получают достойное отражение в конституциях и иных правовых актах государств, включаются в систему конституционного и других отраслей национального права.

Современные процессы конвергенции международного и национального права предопределили формирование глобалистского подхода в понимании конституционализма. Феномен глобализации конституционализма оценивается неоднозначно1. Наиболее

привлекательной видится позиция тех ученых, которые попытались занять компромиссную позицию между апологетами и критиками глобального конституционализма. В частности, М. Лохлин отмечает, что конституционализм, основанный на формуле государство-нация, заменяется многоуровневым конституционализмом эпохи глобализации, охватывающим национальный, региональный, международный функциональный и специализированный конституционный режимы, которые развиваются до уровня конституционализма международного сообщества1. М. Камм усматривает возможность примирения конституционных глобалистов и ученых, настаивающих на традициях государственности и суверенитета, в признании того, что конституционализм жив, но он неизбежно трансформируется в условиях глобализации[3] [4].

Д. Хальберстам на основе анализа феномена европейского конституционализма приходит к выводу, что плюрализм как механизм взаимного уважения и распределения полномочий представляет подлинный третий путь между партикуляризмом локальных конституционалистов (защитники национальных интересов) и космополитизмом глобальных конституционалистов[5].

Рассматривая процессы конвергенции международного публичного и конституционного права, необходимо акцентировать внимание на том, что в своем современном развитии правовые системы проходят не просто очередной этап эволюции. В эпоху глобализации происходит перестройка традиционных правовых систем в системы нового типа, внутри которых интенсивно формируются особые правовые комплексы в качестве ответа на современные угрозы и вызовы миру, безопасности, правам и свободам человека, устойчивому развитию и другим приоритетным общечеловеческим ценностям. Данные правовые комплексы можно обозначить как интегрированные, глобальные отрасли права, которые относятся к новому поколению отраслей и являются высшей формой конвергенции международного и национального права[6].

Универсальная природа глобальных интегрированных отраслей права проявляется в том, что они одновременно охватывают нормы и международного, и национального права и предназначены для противодействия глобальным вызовам и угрозам человечеству.

Для глобальных отраслей права нового поколения характерно тесное соединение публично- и частноправового регулирования при очевидном доминировании публичных интересов. Еще одна важная черта данных отраслей права заключается в том, что они предназначены для защиты не только традиционных субъектов публичного права (человек, государство, нация, народ и проч.), но и таких особых субъектов, как человечество в целом и будущие поколения. О необходимости защиты человечества и будущих поколений говорится в ключевых международно-правовых документах и конституциях многих стран.

Главное предназначение отраслей права нового поколения — обслуживание новых или преобразованных функций государства и международного сообщества, таких как экологическая, информационная, миграционная, медиационная и др., вызванных в том числе глобализацией угроз и вызовов человечеству, нарастанием кризисных ситуаций.

Можно выделить три основные группы глобальных интегрированных отраслей (комплексов) права нового поколения: 1) сформировавшиеся отрасли права (экологическое право, информационное право, право прав человека (гуманитарное право в широком смысле) и др.), 2) интенсивно формирующиеся правые комплексы (право мира, право безопасности, миграционное право, право устойчивого развития и др.), 3) обозначившие общие контуры своего развития и тяготеющие к дальнейшей выработке единых стандартов правовые образования (например, экономическое право, социальное право).

Первая группа отраслей права представляет собой широкую систему непрерывно развивающихся, но устойчивых и в определенной мере унифицированных институтов в международном и национальном праве.

Нормативная база второй группы правовых комплексов еще не достигла необходимого уровня систематизации, вместе с тем в их рамках уже обозначились институты, обеспеченные соответствующими механизмами реализации. Например, современное право мира — это система принципов и норм, регулирующих мир как
ценность, субъективное право на мир, механизмы обеспечения и защиты мира1.

Третья группа правовых образований отличается пока слабой концептуальной проработкой и недостаточно развитой нормативной базой, в то время как потребность в таких отраслях права растет с каждым годом. В частности, экономическое право рассматривается как правовой комплекс, формируемый для противодействия глобальным (международным, транснациональным) экономическим кризисам. Идейную основу социального права составляет принцип социальной справедливости, на который все чаще опираются международные и национальные суды, ссылаясь на ключевые международно-правовые акты и конституции государств. Другие два важных принципа-критерия формирования норм социального права — достойная жизнь и свободное развитие человека — также утвердились как общепризнанные в международном и конституционном праве.

Конвергенция международного публичного права и конституционного права, выразившаяся в том числе в формировании интегрированных отраслей права нового поколения, имеет свои объективно заданные пределы. Представляется, что такие пределы устанавливаются с помощью правил соотношения источников и соответственно норм международного публичного права и национального конституционного права. По этому критерию можно выделить несколько основных групп государств.

Одна группа стран определяет в своих конституциях соотношение норм международного и национального права в самом общем виде, указывая на то, то общепризнанные принципы и нормы международного права являются частью национальной правовой системы (например, конституции Греции, Португалии, Австрии). Эти вопросы конкретизируются в законах и судебных решениях.

В конституциях других стран более четко определяется, как соотносятся по юридической силе нормы международного и национального права. Но и здесь наблюдаются определенные различия в подходах. Например, в соответствии со ст. 25 Основного закона ФРГ общепризнанные нормы международного права имеют преимущество перед законами и порождают права и обязанности непосредственно для лиц, проживающих на территории Федерации.

Подробнее см.: Умнова И.А. Право мира. М., 2010. С. 12—25.

Согласно ст. 6 Конституции Грузии не противоречащие ей международные договоры и соглашения Грузии имеют большую юридическую силу по сравнению с внутригосударственными нормативными актами.

Можно выделить группу государств, конституции которых в качестве элемента национальной правовой системы признают только нормы ратифицированных международных договоров и ничего не говорят о так называемых общепризнанных принципах и нормах международного права (ст. 5 Конституции Болгарии, ст. 87 Конституции Польши, ст. 6 Конституции Армении, ст. 4 Конституции Казахстана и др.).

Столь различные подходы не есть признак какой-либо национальной самобытности государств. И унификация отмеченных подходов возможна путем выработки рекомендаций, сформулировать которые целесообразно на международном уровне.

Весьма актуальным в научном и практическом смыслах является вопрос о соотношении норм международного права и норм конституции. Большинство государств официально признают верховенство конституции над нормами международного права и не допускают возможности изменения конституции нормами международных договоров. Так, в ст. 151 Конституции Азербайджана предусмотрено, что при возникновении противоречия между нормативными правовыми актами, входящими в систему законодательства Республики (исключая Конституцию и акты, принятые путем референдума) и межгосударственными договорами, стороной которых является Азербайджан, применяются международные договоры. В ст. 116 Конституции Албании устанавливается следующая иерархия нормативных актов: а) Конституция; Ь) ратифицированные международные соглашении; с) законы; d) нормативные акты Совета министров. В соответствии со ст. 8 Конституции Республики Беларусь не допускается заключение международных договоров, которые противоречат Конституции.

В других странах приоритет Конституции по отношению к нормам международного права устанавливается решениями высших судов. Так, суды Германии, Италии, Австрии, Великобритании, Российской Федерации придерживаются принципа приоритета норм национальных конституций по отношению к положениям Венской конвенции о праве международных договоров, в частности при исполнении решений Европейского суда по правам человека. При этом высшие судебные органы исходят из необходимости соблюдения принципа государственного суверенитета и защиты национальных интересов страны. В этом контексте Конституционный Суд РФ своим Постановлением от 14 июля 2015 г. № 21-П по делу о проверке конституционности положений статьи 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта 2 части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы1 признал, что Конституция РФ имеет верховенство по отношению к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и основанным на ней правовым позициям Европейского суда по правам человека. Федеральный конституционный закон от 14 декабря 2015 г. № 7-ФКЗ «О внесении изменений в Федеральный конституционный закон “О Конституционном Суде Российской Федерации”»[7] [8] наделил Конституционный Суд РФ правом разрешения вопроса о возможности исполнения решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека в случае, если возникают сомнения относительно соответствия данного решения Конституции РФ. Принятие данного закона стало логическим завершением правового урегулирования в Российской Федерации вопросов соотношения норм Конституции РФ и норм международного права. Трудно согласиться с позицией Венецианской комиссии, которая сочла, что изменения, внесенные в российский закон о Конституционном Суде, несовместимы с международными обязательствами России[9].

Некоторые государства предусматривают механизмы внесения изменений в конституцию в связи с подписанием и ратификацией

международных договоров. В частности, в ст. 50 Конституции Австрии устанавливается, что в случае заключения международных договоров, которые изменяют или дополняют Конституцию, они утверждаются в порядке, установленном для принятия федерального конституционного закона, и их надлежит четко обозначать как «изменяющие Конституцию». В соответствии с ч. 2 ст. 8 Конституции Молдова вступлению в силу международного договора, содержащего положения, противоречащие Конституции, должен предшествовать пересмотр Конституции.

Сложившаяся практика взаимодействия международного и национального права нуждается в обобщении, в выработке единых подходов применения источников международного права во внутреннем правопорядке, а также, наоборот, внедрения передового конституционного опыта на международно-правовом уровне. Решение данных задач осложняется тем, что соответствующий международный опыт пока не получил необходимого обобщения и не удалось выработать международно-правовые стандарты относительно понимания системы источников международного права и их соотношения с системой источников национального права. Вопросы эти особенно актуализируются в последние годы, когда глобальные вызовы миру, безопасности и устойчивому развитию государств, правам и свободам человека, проявившие себя в росте международного терроризма, экстремизма и транснациональной преступности, расширении неконтролируемых миграционных потоков, усилении межнационального и межрелигиозного напряжения, создают угрозу правовой интеграции государств, росту авторитета международного права и его гармонизации с национальным правом. Отставание международного права и конституционного права в решении всех этих проблем создаются предпосылки для дезинтеграции межгосударственных объединений (например, развитие движения евроскептиков и современный кризис ЕС), пересмотра многих, казалось бы, устоявшихся международно-правовых стандартов в области прав и свобод человека. Таким образом, от слаженного взаимодействия международного права и национального конституционного права сегодня в буквальном смысле зависит судьба человечества.

[1] Среди отечественных работ см., например: Игнатенко Г.В. Взаимодействие внутригосударственного и международного права. Свердловск, 1981; Талалаев А.Н. Соотношение международного и внутригосударственного права и Конституция РФ // Московский журнал международного права. 1994. № 4. С. 3—7; Лука- шук И.И. Нормв1 международного права в правовой системе. М., 1997; Тиунов О.И. Конституционнвш Суд Российской Федерации и международное право // Российский ежегодник международного права. 1995. С. 179—191; Толстик В.А. Иерархия российского и международного права. М., 2001; Тихомиров Ю.А. Глобализация: взаимовлияние внутреннего и международного права // Журнал российского права. 2002. № 11. С. 3—12; Обгцепризнаннвю принциш>1 и нормв1 международного права и международнвю договорв1 в практике конституционного правосудия: Ма- териалв1 Всероссийского совещания. М., 2004; Умнова ИА. Международное и конституционное право: теория и практика взаимодействия; Марочкин С.Ю. Действие и реализация норм международного права в правовой системе Российской Федерации. М., 2011.

[2]

См.: Grimm D. The Constitution and the Process of Denationalization; Transnational Constitutionalism / Ed. by N. Tsagourias; The Twilight of Constitutionalism / Ed. by P. Dobner and M. Loughlin; Taming Globalization: International law, the U.S. Constitution, and the New World Order. Oxford, 2012; The Worlds of European Constitutionalism / Ed. by Grainne de Burca, J. H. H. Weiler. Cambridge, 2012.

[3] См.: Lough Ни М. What is Constitutionalisation? // The Twilight of Constitutionalism. P. 52—73.

o

См.: Kumm M. The Best of Time and the W'orst of Time: Between Constitutional Triumphalism and Nostalgia // The Twilight of Constitutionalism. P. 207—219.

Cm.: Halberstam D. Tocal, Global and Plural Constitutionalism: Europe Meets the Wbrid. // The W'orlds of European Constitutionalism. P. 150—202.

[6] Подробнее см.: Умнова И.А. Конституционное право в развитии: диалектика общего и частного. М., 2015. С. 114—134.

[7] СЗРФ. 2015. №30. Ст. 4658.

[8] СЗРФ. 2015. №51(ч. 1). Ст. 7229.

URL: http://www.Venice.сое.int/webforms/documents/?pdf=CDL-AD(2016) 016-е (дата обращения: 22.06.2016).