Интернационализацию конституционного права можно рассматривать как один из аспектов фундаментальной проблемы глобализации и универсализации правового регулирования, обозначения условий и пределов этих процессов. Эта тема уже длительное время широко обсуждается в научном сообществе1. Некоторое время назад казалось, что по этому вопросу в общем и целом достигнут консенсус, и общепризнано, что универсализация права — как итог повсеместно протекающих глобализационных процессов — закономерна и неизбежна. В.С. Нерсесянц, исследуя тему истоков универсализации права, отмечал, что нынешняя глобализация является новой, но очередной ступенью всемирной истории человечества. А «формирование и развитие права (от его примитивных до современных развитых форм)» при всех особенностях национальных правовых систем представляет собой «историю его все большей универсализации и унификации», и эти «исторически прогрессирующие свойства и характеристики развивающегося права находят свое выражение, закрепление и осуществление (действие) как в отдельных национально-государственных системах права, так и в международном праве»[1] [2]. Таким образом, глобализация исторически объективна, хотя из-за различий в уровнях социальноэкономического развития и цивилизационных приоритетов ценностно-нормативных систем далеко не везде безболезненна и с восторгом ожидаема.

Признание неизбежности глобализационных процессов для права означает констатацию всеобщего, универсального значения прав человека и стремления к распространению принципов международного права, выражающих определенный (правовой) тип цивилизации и культуры. Каталог прав человека, зафиксированный в международно-правовых документах и конституциях демократических стран, является результатом длительного исторического развития, постепенного становления и укрепления этих универсальных конструкций в правовой культуре каждой страны. В середине XX в. попытки национальных государств обеспечить защиту прав человека собственными силами были признаны недостаточными, что потребовало модификации традиционного принципа исключительной юрисдикции государств над своими гражданами, признания полномочий международных организаций. Поэтому ряд исследователей трактует весь процесс становления и кодификации прав человека как движение к их постепенной интернационализации1.

Первый этап на этом пути (1945—1948 гг.) был ознаменован принятием Устава ООН (1945 г.) и Всеобщей декларация прав человека (1948 г.), признанием на международном уровне принципа уважения и защиты прав человека. Этот период заложил основы правозащитной деятельности ООН как в нормативном, так и в организационном плане (в 1946 г. была образована Комиссия по правам человека).

Второй этап, который занял последующие 20 лет, был временем кодификации программы, заложенной во Всеобщей декларации, завершившийся принятием Международного билля о правах[3] [4]. Принимаемые в этот период международные договоры детализировали базовые принципы прав человека, определяли правовые рамки для деятельности ООН. Принятие 4 ноября 1950 г. Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод1 положило начало формированию региональных систем защиты прав человека.

Третий этап (1967—1989 гг.) характеризовался началом работы по реализации прав человека, становлением органов и механизмов, создаваемых в целях контроля и защиты провозглашенных прав от возможных нарушений. Тогда же в основном сложились региональные системы защиты прав человека, а также были приняты важные конвенции, расширяющие сферу действия гарантий прав человека.

Четвертый этап начался в 1989 г. И хотя авторы данной периодизации2 проводили свое исследование в конце XX в., можно сказать, что этот этап продолжается и в настоящее время. Определяющим для него является значительное изменение политического контекста и характера конфликтов между государствами (вместо противостояния биполярных политических систем — противоречия между странами различной цивилизационной направленности), которые прямо влияют на осуществление прав человека. Тенденцией развития прав человека на этом этапе является расширение и совершенствование контрольных механизмов, а также способов защиты, связанных с индивидуальным обжалованием нарушений. Значительными темпами развиваются региональные системы защиты прав человека, которые позволяют не только конкретизировать универсальные международные принципы, но и унифицировать практику их применения в рамках отдельных групп стран.

Как известно, первой по времени из региональных систем была создана европейская система защиты прав человека. Она сформировалась в рамках Совета Европы и основана на положениях Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Контроль за соблюдением Конвенции путем рассмотрения индивидуальных и межгосударственных жалоб осуществляет Европейский суд по правам человека (до 1998 г. — совместно с Европейской комиссией).

Конвенция предусматривает личные и политические права (так называемые права первого поколения). Социальные права провозглашены Европейской социальной хартией от 18 октября 1961 г.1 и пересмотренной Социальной хартией от 3 мая 1996 г.[5] [6], которая содержит более широкий перечень прав, а также закрепляет общий запрет дискриминации при их осуществлении. Хартии имеют свой контрольный механизм, основанный на рассмотрении национальных докладов. Кроме того, Дополнительным протоколом к Социальной хартии от 9 ноября 1995 г.[7] введена система коллективных жалоб, которые могут быть поданы в связи с нарушениями социальных прав. Право обращения с жалобами предоставляется не очень широкому кругу субъектов: международным организациям работодателей и трудящихся; международным неправительственным организациям, имеющим консультативный статус при Совете Европы; представительным национальным организациям работодателей и трудящихся страны, против которой подается жалоба.

Высокая эффективность европейской наднациональной системы защиты прав человека предопределила стремление сформировать аналогичные судебные органы в других регионах. Вторая региональная система защиты прав человека создана на базе Организации американских государств и Американской конвенции о правах человека от 22 ноября 1969 г., также известной как Пакт Сан-Хосе1. На основе данной Конвенции действуют Межамериканская комиссия по правам человека и Межамериканский суд по правам человека. Эти органы рассматривают индивидуальные и коллективные петиции по вопросам выполнения установленных обязательств. Конвенция направлена на защиту личных и политических права. О социально-экономических правах в тексте документа лишь упоминается в ст. 26[8] [9]. Но с вступлением в силу в 1988 г. Дополнительного протокола к Американской конвенции в области экономических, социальных и культурных прав второе поколение прав человека также получило закрепление, хотя в ст. 1 Протокола говорится о том, что их полное осуществление будет происходить постепенно, а механизм рассмотрения индивидуальных жалоб не предусмотрен[10].

Сравнивая между собой системы защиты прав человека, действующие на основе Европейской и Американской конвенций, исследователи отмечают, что последняя гораздо менее эффективна, о чем свидетельствует и количество рассмотренных дел, и уровень исполнимости вынесенных решений. Это объясняется значительной неоднородностью политических режимов и социально-экономических условий жизни в государствах региона, включающего страны как Северной, так и Латинской Америки1.

Третья региональная система защиты прав человека сформирована на базе Организации африканского единства (в 2002 г. преобразованной в Африканский Союз) и Африканской хартии прав человека и народов[11] [12]. В ней содержится обширный перечень прав, как гражданских и политических, так и экономических, социальных и культурных. Значительной спецификой рассматриваемого документа является провозглашение в нем коллективных прав народов, а также обязанностей человека (ст. 27—29)[13]. Хартия проводит различие между единичными случаями нарушений прав человека и систематическими, массовыми и грубыми нарушениями (ст. 58) и, в отличие от других документов такого рода, не предусматривает права госу- дарств-участников на отступление от принятых обязательств в связи с исключительными или какими-либо иными обстоятельствами. Хартия стремится соответствовать специфике африканского общества, основывающегося на традиционных ценностях. Такая установка довольно эффективна для развития и защиты прав человека в регионе. Показательно, что к Хартии не присоединилась всего одна страна континента, так что степень вовлеченности африканских стран в региональное соглашение по правам человека очень высока.

Контрольным органом Африканской хартии является Комиссия по правам человека. Она рассматривает периодические доклады национальных государств, а также сообщения государств в отношении друг друга и так называемые «другие сообщения» (и. 1 ст. 55). При этом не уточняется, могут ли в качестве таковых рассматриваться индивидуальные обращения. В 1998 г. был принят Протокол о создании Африканского суда по правам человека1. По состоянию на 2016 г. в нем участвуют 30 стран из 53 государств — участников Африканской хартии[14] [15].

В целом развитие региональных систем защиты прав человека, каждая из которых складывалась под непосредственным влиянием Международного билля о правах, а их основополагающие акты во многих своих положениях почти текстуально повторяют его нормы, идет по пути приспособления универсальных стандартов к политической реальности и историческим традициям разных континентов. Особенно это актуально для регионов, ориентированных на сохранение своих традиционных укладов жизни и цивилизационных особенностей[16]. Так, при формировании исламской и азиатской региональных систем защиты прав человека ставилась задача учесть специфику и культурные особенности участвующих в них государств.

Правовой базой для формирования азиатской системы защиты прав человека является Декларация прав человека, подписанная 18 ноября 2012 г. главами государств, входящих в Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН)[17]. На данный момент реальный механизм ее применения отсутствует, и она представляет собой сугубо декларативный документ. Единственной международной правозащитной организацией в регионе является Межправительственная комиссия АСЕАН по правам человека1. Но активно обсуждается инициатива Азиатской ассоциации конституционных судов по созданию Азиатского суда по правам человека[18] [19].

В ст. 7 Декларации прав человека стран АСЕАН прямо сказано, что, хотя права человека носят универсальный характер, их реализация должна осуществляться с учетом регионального и национального контекста и различий в политической, экономической, правовой, социальной, культурной, исторической и религиозной ситуации в той или иной стране. Кроме того, все права человека должны соотноситься с исполнением соответствующих обязанностей индивида перед другими людьми, группами и обществом в целом (ст. 6). Эти два положения серьезно отличают текст этого документа от аналогичных актов, действующих в Европе и Америке.

В мусульманском мире действует несколько региональных документов о правах человека, в которых получают официальное выражение особенности исламского подхода к правам человека. Прежде всего надо назвать Исламскую декларацию прав человека (ее еще называют Каирской)[20], принятую на XIX совещании министров иностранных дел стран организации «Исламская конференция» (с 2011 г. — Организация исламского сотрудничества). По территориальной сфере действия с этим международным договором пересекается Арабская хартия прав человека от 22 мая 2004 г.[21], ориентированная на подписание странами — членами Лиги арабских государств. Оба эти соглашения закрепляют основные международно признанные права человека, основываясь на нормах шариата.

Так, ст. 24—25 Исламской декларации устанавливают, что права и свободы регулируются исламским шариатом, который является единственным источником для толкования и разъяснения норм. В Арабской хартии прав человека 1994 г. (так и не вступившей в силу)[22] акцент был сделан на национальном принципе реализации прав «арабского гражданина»; многие права, включая право на частную собственность (ст. 25), труд и равную оплату за него (ст. 30, 32), образование (ст. 34) идр., закреплялись как принадлежащие гражданам государств-участников. Пересмотренная Арабская хартия 2004 г., кроме широкого комплекса прав человека, утверждает коллективные права арабского народа, а также предусматривает механизмы реализации ее положений в виде Арабской комиссии по правам человека и пока не сформированного Арабского суда по правам человека.

Анализируя исламскую концепцию прав человека, ведущий специалист в этой области Л.Р. Сюкияйнен замечает, что ее цивилизационные особенности, включая расхождение норм шариата с международными нормами по ряду принципиальных положений, все-таки могут восприниматься не как отрицание всеобщности прав человека, а как обогащение практики их реализации. Этот вывод, в общем, применим для всех региональных систем защиты прав человека, объединяющих страны с сильной религиозно-культурной спецификой. Л.Р. Сюкияйнен считает, что универсальные международные нормы «не только не исключают, а наоборот, предполагают специфику осуществления этих прав с учетом национальных и религиозных особенностей разных стран. Единые в своей основе стандарты прав человека могут быть реализованы по- разному. Причем культурно-цивилизационные расхождения лишь обогащают современный взгляд на эту проблему»2.

Однако, как пишет Е.А. Лукашева, «согласование различных правовых культур, традиций, обычаев — дело столь сложное и длительное, что оно не может быть решено автоматически путем законодательного закрепления и провозглашения “самоочевидных истин”»1. В стремлении национальных правопорядков сохранить свою самобытность в вопросах реализации и защиты прав человека легко усмотреть угрозу для их общего признания и одинаково эффективной защиты. Для лучшей «приживаемости» и адаптации общих принципов в странах с иным набором ценностных приоритетов исследователи предлагали различные способы. В частности, Нидерландская школа прав человека разрабатывала «рецептивный подход», цель которого — поиск тех национальных традиций и обычаев, которые стыкуются с признанными в международном праве правами человека, посредством чего предполагается обретение твердой основы для адаптации норм изнутри вместо насаждения их извне[23] [24].

Можно сказать, что конструкция прав человека создавалась и развивалась как рационально обоснованная попытка обрести единство в многообразии, сотрудничество в конкуренции, утвердить закономерности при сохранении частностей. По идее, именно на основе прав человека должен формироваться механизм взаимодействия национальных правовых систем и правовых культур.

Это установка мирового сообщества однозначно выражена в международном праве. Согласно резолюции Всемирной Венской конференции по правам человека 1993 г., значение национальной и региональной специфики и различных исторических, религиозных и культурных ценностей, правовых традиций «необходимо иметь в виду», но у всех государств независимо от их политических, экономических и культурных систем есть обязанность «поощрять и защищать права человека и основные свободы»[25]. На этом подходе базировались надежды на постепенный прогресс на основе единых стандартов прав человека и гармонизации инструментов их защиты.

Сейчас мир столкнулся с новыми вызовами, в числе которых транснациональный экономический кризис, неконтролируемые миграционные потоки, столкновение на одной территории различных цивилизационных укладов и другие глобальные проблемы, меняющие акценты сотрудничества государств. Часть из них, впрочем, имеет довольно глубокие корни, например этноцентризм, который описывается Н. Руланом как представления «о другом обществе в зависимости от собственных идейных категорий, что весьма часто ведет к тому, что сравниваемое общество лишается какого-либо уважения»1.

Этноцентризм ведет к сомнениям относительно общего пути модернизации общества, универсальности прав человека как основы этой модернизации и необходимости существования интегрированных механизмов их защиты. Эти сомнения могут обосновываться и интересами национальной политики, и апелляцией к традиционным ценностям, глубоко укорененным в конкретном обществе, что нередко приводит к выводу о том, что обеспечение и защита прав человека должна входить исключительно во внутреннюю юрисдикцию государства[26] [27].

Тем не менее большинство серьезных исследований исходят из поступательного развития процессов взаимодействия и взаимообусловленности национальных и международных систем защиты прав человека. Однако теперь они нацелены не только на всеобщую унификацию международных стандартов, но и на сохранение множества уникальных национальных порядков.

Основы конституционного права различных стран формируются посредством позитивации общезначимых и универсальных прав человека. Развитие региональных систем защиты прав человека не делает стандарты их обеспечения слишком разнообразными. Такие нормы по определению не могут быть многочисленны или чрезмерно вариативны[28]. Если в публичном пространстве и структурах гражданского общества есть место правовым ценностям, то они, так или иначе, выстраиваются вокруг верховенства прав и свобод человека.

Общие механизмы реализации прав человека складываются в судебной практике различных стран посредством вырабатываемых ею стандартов толкования, признание верховенства и исполнение решений международных и наднациональных судебных и квазисудебных органов. Поэтому права человека во взаимозависимом мире, организованном в соответствии с принципами международного права, уже не находятся исключительно в сфере внутреннего права государств. И более того, согласно ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г.1 государства-участники не могут ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения договора. Это означает, что государствам при необходимости надлежит изменить свое внутреннее право с тем, чтобы обеспечить выполнение своих договорных обязательств.

В рамках Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, как показывает практика Европейского суда по правам человека, гармонизация европейского конвенционного права и национального правового регулирования достигается на основе принципов субсидиарности защиты, предоставляемой Конвенцией, и свободы усмотрения государств при реализации ее положений. В своей практике Европейский суд придерживается так называемой доктрины «четвертой инстанции», согласно которой он не является дополнительным уровнем национальной судебной системы и не пересматривает и не отменяет решения национальных судов. В его задачи не входит подмена собой национальных судов, которые находятся в лучшем положении, чтобы оценить представленные им доказательства, установить факты и истолковать национальное законодательство. Европейский суд в принципе не вмешивается, пока решения, вынесенные национальными судами, не являются произвольными или явно необоснованными, а производство по делу в целом было справедливым, как того требует и. 1 ст. 6 Конвенции[29] [30].

Е1ри рассмотрении жалоб Европейский суд не проверяет осуществленное национальными судами установление фактов по делу; толкование и применение норм национального законодательства; допустимость и оценку доказательств; материальную справедливость результата рассмотрения гражданского спора; виновность или невиновность обвиняемого по уголовному делу1. Суд действует в качестве наднационального контрольного органа, предметом рассмотрения которого являются жалобы на нарушения прав и свобод, гарантируемых Конвенцией. При этом судья не применяет и не толкует национальное право государства-ответчика, а анализирует жалобу с точки зрения Конвенции и своего прецедентного права. Экс-председатель Европейского суда Дин Шпильманн считает, что тем самым Суд «созидает, на пользу национальных судов, механизм, который поможет им играть свою роль по Конвенции», подчеркивая, что роль национальных судов «является первостепенной»[31] [32].

Таким образом, и в теории, и на практике идет поиск механизмов и инструментов, позволяющих каждому уровню защиты прав человека занимать свою нишу и эффективно дополнять друг друга. К взаимодействию между культурами призывает и преамбула Всеобщей декларации прав человека, поскольку «всеобщее понимание характера этих прав и свобод имеет огромное значение для полного выполнения» обязательств государств уважать и соблюдать права человека и основные свободы.

Для развития прав человека одинаково необходимо утвердить глобальное (всеобщее, универсальное) их понимание и локальное (конкретное, исторически и цивилизационно изменчивое) их применение. Для описания такой разновекторности в развитии прав человека можно использовать термин «глокализация», которым В. Кравиц обозначает сопряжение в процессе глобализации двух противоположно направленных, но связанных между собой нормативно и институционально, тенденций[33]. Представляется, что для прав человека на современном этапе существенны обе тенденции — глобализации и локализации.

Интернационализация как следствие глобализации предполагает наличие универсальных и общепризнанных стандартов прав человека, их позитивацию в национальном праве, конституционализацию принципов верховенства прав и свобод человека, распространение наднациональных механизмов защиты прав и свобод от нарушений, в том числе и со стороны национального государства.

Локализация фиксирует стремление к автономности и свободе усмотрения национального государства, отказ от типовых образцов и унифицированных механизмов защиты прав человека. Эта, по выражению Ю. Хабермаса, «фрагментарная институционализация» мирового порядка сохраняет «напряженные отношения между универсальными правами человека и партикулярными гражданскими правами»1. И форсировать ее устранение, как это происходит, например, при гуманитарной интервенции, не всегда оправдано[34] [35] [36].

Названные тенденции противоположны по своей направленности. И между ними, как известно, лежит не истина, а проблема[37]. В данном случае это проблема взаимодействия, скоординированного развития, создания общего поля правовой коммуникации, на котором универсальный и локальный уровни не должны противопоставляться друг другу. Культурная уникальность и специфичность отдельных цивилизаций, «несинхронность» их исторического развития не могут расцениваться как непреодолимое препятст-

4

вие и на пути к утверждению прав человека^

Поэтому подход, согласно которому наднациональный и международный уровни защиты прав человека могут не приниматься во внимание при установлении их национального режима, деструктивен. Признание и применение универсальных принципов и

норм в области прав человека различными государствами во всем мире — объективный процесс развития человечества, который, однако, не предполагает ни культурной унификации, ни стандартизации государственно-правовых институтов.

[1] См., например: Права человека и процессв1 глобализации современного мира / Под ред. Е.А. Лукагпевой. М., 2005; Нерсесянц В.С., Графский В.Г., Мамут Л.С. Основнв1е направления и формв1 универсализации российского права в глобализирующемся мире // Россия в глобализирующемся мире: мировоззренческие и социокулвтуршле аспектвг М., 2007; Всеобщая декларация прав человека: универсализм и многообразие опвггов. М., 2009.

[2]

Нерсесянц В.С. Процессв1 универсализации права и государства в глобализирующемся мире //Государство и право. 2005. № 5. С. 40.

[3] См.: Джевицкий К. Интернационализация прав человека и их юридическое оформление // Введение в вопросы международной защиты прав человека / Под ред. Р. Хански, М. Сукси. Турку, 1997. С. 33—36.

[4]

Международный билль о правах включает в себя: Всеобщую декларацию прав человека (принята Резолюцией 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН 10 декабря 1948 г.); Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (принят Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г., вступилв силу 3 января 1976 г. СССР подписал пакт 18 марта 1968 г., ратифицирован с заявлением Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 сентября 1973 г.

№ 4812-VIII // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. № 17 Ст. 291); Между- народнвш пакт о гражданских и политических правах (принят Резолюцией 2200 А (XXI) Генералвной Ассамблеи ООН от 16 декабря 1966 г., вступил в силу 23 марта 1976 г. Ратифицирован Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 сентября 1973 г. № 4812-VIII // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. № 17. Ст. 291) и его два факулвтативнвгх протокола: Факулвтативнвш протокол, предусматривающий процедуру рассмотрения сообщений о нарушениях государствами — участниками Пакта (принят и открвтг для подписания 1 декабря 1966 г., вступил в силу 23 марта 1976 г. Ратифицирован Постановлением Верховного Совета СССР 5 июля 1991 № 2304 (с заявлением) // Бюллетенв международнвгх договоров. 1993. № 1) и Второй факулвтативнвш протокол, направленнвш на отмену смертной казни (принят 15 декабря 1989 г. Резолюцией 44/128 Генералвной Ассамблеи ООН, вступил в силу в 1991 г.).

1 СЗРФ. 2001. №2. Ст. 163.

О

СмДжевицкий К. Указ. соч. С. 36.

[5] European Social Charter. ETS No. 035 // URL: http://www.coe.int/en/web/ conventions/full-list/-/conventions/treaty/035 (дата обращения: 23.07.2016).

[6] European Social Charter (revised). ETS No. 163 // URL: http: //www.coe.int/ en/web/ conventions/full-list/-/conventions/treaty/163 (дата обращения: 23.07.2016).

О

Additional Protocol to the European Social Charter Providing for a System of Collective Complaints. ETS No. 158 // URL: http://www.coe.int/ en/web/conventions/ full-list/-/conventions/treaty/158 (дата обращения: 23.07.2016). Пересмотренная Европейская социальная хартия установила, что положения данного Протокола применяются и к установленным ею обязательствам для государств, ранее ратифицировавших этот Протокол или заявивших при ратификации пересмотренной Хартии о принятии установленного Протоколом порядка подачи и рассмотрения коллективных жалоб (ст. С). Российская Федерация, ратифицировав пересмотренную Социальную хартию, не признала себя связанной положениями данного Протокола (Федеральный закон от 3 июня 2009 г. № 101-ФЗ «О ратификации Европейской социальной хартии (пересмотренной) от 3 мая 1996 г.» // СЗ РФ. 2009. № 23. Ст. 2756).

American Convention on Human Right of 22 November 1969 // URL: http://www. oas.org/juridico/ english/treaties/b-32.html (дата обращения: 01.07.2016).

[9]

Глава III Американской конвенции о правах человека «Экономические, социалвнвге и кулвтурнвге права» содержит ст. 26, озаглавленную «Прогрессивное развитие». В ней говорится: «Государства-участники обязуются приниматв мервг... в целях постепенного обеспечения путем законодателвства и других соответствующих средств полного осуществления прав, ввтгекающих из экономических, соци- алвнвгх, образователвнвгх, научнвгх и кулвтурнвгх норм, закрепленнвгх в Уставе Организации американских государств с поправками с нему, внесеннвгми Протоколом Буэнос-Айреса». См.: Charter of the Organization of American States of 30 April 1948 // URL: http://www.oas.org/dil/ treaties_A-41_Charter_of_the_Organization_of_ American_States.htm (дата обращения: 01.07.2016).

Additional Protocol to American Convention on Human Right in the area of Economic, Social and Cultural Rights “Protocol of San Salvador” of 17 November 1988. OAS. Treaty Series № 69 // URL: http://www.oas.org/juridico/english/sigs/a-52.html (дата обращения: 01.07.2016).

[11] См.: Карташкип В.А. Региональное сотрудничество государств в области прав человека // Права человека: Учебник / Отв. ред. Е.А. Лукашева. М., 2015. С. 476-477.

[12] Африканская хартия прав человека и народов принята на встрече глав государств — членов Организации африканского единства 26 июня 1981 г. (Найроби), вступила в силу 21 октября 1986 г. // Международные акты о правах человека. Сборникдокументов. М., 1998. С. 737—747.

О

' В ст. 29 Африканской хартии прав человека и народов перечислены обязанности каждого человека, среди которв1х «поддерживать гармоничное развитие семьи», «служить своей нации», «сохранять и укреплять социальную и национальную солидарность», «трудиться с полной отдачей», «сохранять и укреплять позитивные африканские культурные ценности» и др. Очевидно, что это скорее благие пожелания и общие декларации, чем правовое регулирование соответствующих вопросов.

[14] Protocol to the African Charter on Human and Peoples’ Rights of 9 June 1998 // URL: http://www.achpr.org/instruments/court-establishment (дата обращения:

.

Л

См.: URL: http://www.en.african-court.org/index.php/news/press-releases/ item/64-chad-becomes-30th-au- member-state-to-ratify-the-protocol-on-the-establish- ment-of-the-african-court-on-human-and-peoples-rights (дата обращения: 10.06.

2016).

О

См.: Ледях И.А. Регионализм и права человека // Права человека и процес- свг глобализации современного мира / Под ред. Е.А. Лукашевой. С. 314.

[17] ASEAN Human Rights Declaration // URL: http:// www.asean.org/news/ ase- an-statement-communiques/item/asean- human-rights-declaration (дата обращения:

. Членами АСЕАН являются 10 государств — Бруней, Вветнам, Индонезия, Камбоджа, Лаос, Малайзия, Мвянма, Сингапур, Таиланд, Филиппинвг. Эта организация является субрегионалвной, и за ее рамками остаются достаточное число государств Азии, которвге пока не изъявляют желания присоединитъся к данной Декларации прав человека. Примечателъно, что подписавшие Декларацию странъг весъма неоднороднъг в кулътурно-религиозном отношении: в Индонезии преобладает мусулъманское население, в Таиланде доминирует буддизм, в Сингапуре — конфуцианство, на Филиппинах — христианство. См.: Смолин А. Все об Азиатском суде по правам человека // URL: http://www.apsinews.ru/ international_ publication/20150311/273311056.htm (дата обращения: 28.06.2016).

[18] Официальный сайт межправительственной организации Asian Human Rights Commission (AHRC): URL: http://www.humanrights.asia/ (дата обращения:

.

О

Сеульское коммюнике 3-го Конгресса Всемирной конференции по конституционному правосудию «Конституционное правосудие и социальная интеграция» от 30 сентября 2014 г. // URL: http://www.venice.coe.int/wccj/seoul/WCCJ_ Seoul_ Communique-RUS.pdf (дата обращения: 28.06.2016).

Cairo Declaration on Human Rights in Islam of 5 August 1990. U.N. GAOR, World Conf. on Hum. Rts., 4th Sess., Agenda Item 5, U.N. Doc. A/CONF.157/PC/ 62/Add.l8 (1993) [English translation] // URL: www.http://hrlibrary.umn.edu/ instree/cairodeclaration.html (дата обращения: 28.06.2016).

[21] Arab Charter on Human Rights (ACHR) of 22 May 2004 // URL: www.http:// hrlibrary.umn.edu/ 1П81гееДоа82005.111т1 (дата обращения: 28.06.2016).

[22] Council of the League of Arab States. Arab Charter on Human Rights of 15 September 1994 // URL: www. http://hrlibrary. umn.edu/ instree/ arabcharter.html (дата обращения: 28.06.2016).

Л

* Сюкияйнен Л.Р. Ислам и права человека. М., 2014. С. 127.

[23] Лукашева Е.А. Человек, право, цивилизации: нормативно-ценностное измерение. М., 2009. С. 49—50.

[24]

См.: Котенко И.Ю. Международное законодательство по правам человека и традиционные ценности: пути к воссоединению // Диалог культур и партнерство цивилизаций: становление глобальной культуры: X Международные Лихачевские научные чтения. СПб., 2010. С. 391.

[25]

Венская декларация и Программа действий. Принята 25 июня 1993 г. Всемирной конференцией по правам человека // Международные акты о правах человека. С. 81—82.

[26] Рулет И. Юридическая антропология. С. 20.

[27]

См.: Черниченко С.В. Контуры международного права. М., 2014. С. 109-111.

[28]

И.Н. Грязин пишет: «Нормы, конституирующие фундамент правового ядра, или правовую логику, относителвно немногочисленнв1 именно потому, что может бвггв лишв незначителвное число фундаменталвнвгх структур любой мифологической конструкции» (Грязин И.Н. Право еств миф // Правоведение. 2011. № 5. С. 80).

[29] См.: Указ Президиума Верховного Совета СССР от 4 апреля 1986 г. № 4407-XI «О присоединении Союза Советских Социалистических Республик к Венской конвенции о праве международных договоров» с оговорками и заявлением // Ведомости Верховного Совета СССР. 1986. № 16. Ст. 263.

[30] См.: Eur. Court H.R. Case of Ajdaric v. Choatia. Application № 20883/09. Judgment of 13 December 2011. Para 32. // URL: http://liudoc.eclir.coe.int/ eng?i=001- 107989 (дата обращения: 11.10.2016).

[31] См.: Шпильманн Д. Европейский суд по правам человека: дока в праве, но не в фактах (ввгступление в Британском институте международного и сравнителв- ного права) // Бюллетенв Европейского суда по правам человека. 2015. № 1 // URL: www. littp://echr.today/articles/vystuplenie_predsedatelya_evropey skogo _suda_ po_pravam_cheloveka_evropeyskiy_ sud_po_pravam_cheloveka_ (дата обращения: 20.06.2016).

[32] Там же.

[33]

В. Кравиц определяет понятие «глокализации правовой коммуникации» как «специфическую связку нормативно-институционалвнвгх механизмов глобализации и одновременно с ней протекающей локализации права в теоретико-пра-

вовой и социологической перспективах» (Кравиц В. Юридическая коммуникация в современных правовых системах. С. 11—12).

[35] Хабермас Ю. Эссе к конституции Европы. С. 38.

[36] См.: там же. С. 35.

О

Широко цитируемая фраза И.В. Гете: «Между двумя крайностями лежит не истина, а проблема» — является продолжением его идеи о «первоначальной полярности» всех явлений природы, перенесенной им в социальную жизнь. См.: Свасьян К.А. Философское мировоззрение Гете. М., 2001. С. 15—16.

' См.: Зорькин В.Д. Вступительная статья // Верховенство права и проблемы его обеспечения в правоприменительной практике. М., 2009. С. 10.