Получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами как новое следственное действие, организация и тактика его проведения могут быть исчерпывающим образом поняты только исторически. Если нет представления о предпосылках появления этого следственного действия, механизмов его формирования, то и его сущность останется непостижимой. И наоборот, историческая проекция данного процессуального действия предоставляет возможность глубже раскрыть суть изучаемого следственного действия и нахождения оптимальных решений его нынешних тактико-криминалистических проблем. В этой связи вспоминаются следующие слова В.И. Ленина: «Самое надежное в вопросе общественной науки и необходимое для того ... чтобы подойти к ... вопросу с точки зрения научной, это — не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь. Ко всякому такому вопросу можно солидно, с уверенностью подойти, лишь бросив исторический взгляд на все развитие в целом»[1].

11 июля 2010 г. был принят Государственной Думой Федерального Собрания РФ[2], 23 июня того же года одобрен Советом Федерации Федерального Собрания РФ[3] и 1 июля этого же года подписан Президентом РФ Федеральный закон № 143-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации»[4], которым вводилось в уголовное судопроизводство новое следственное действие под названием «Получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами».

Автором названного законопроекта явился член Совета Федерации Федерального Собрания РФ Е.Н. Трофимов, который внес его в Государственную Думу Федерального Собрания РФ 22 января 2008 г.[5] Им предлагалось путем внесения в УПК РФ изменений урегулировать вопрос получения следователем (дознавателем) информации о входящих и об исходящих сигналах соединения телефонов при расследовании любых категорий уголовных дел при непременном наличии судебного решения, вынесенного по ходатайству лица, осуществляющего предварительное расследование по данному делу. Поскольку возможность получения данной информации не была предусмотрена ст. 186 УПК РФ, регламентирующей контроль телефонных и иных переговоров.

Понимание того, что с помощью указанной информации, полученной от операторов связи, появляются дополнительные возможности по раскрытию и расследованию преступлений, имелось у правоохранительных органов с начала вхождения сотовой связи в повседневную жизнь россиян.

Так, В.А. Козинкин в 2006 г. писал, что «средства сотовой связи становятся все более доступными, а их технические возможности постоянно возрастают. Во многом благодаря указанным качествам средства мобильной связи сейчас — самый распространенный инструмент дистанционного человеческого общения, используемый и преступными формированиями при подготовке и совершении преступлений, а также для сокрытия следов противоправной деятельности и противодействия расследованию. Как показывает практика, средства связи задействуются при подготовке и совершении заказных убийств, похищения людей, вымогательств, взяточничества, преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, хищений и других общественно опасных деяний. В этой связи представляется актуальным изучение информационных свойств средств сотовой связи, а также процесса накопления и формирования сведений об обстоятельствах ее использования конкретным абонентом в качестве источника получения криминалистически значимой информации»[6]. Под изучением информационных свойств средств сотовой связи В.А. Козинкиным понималось изучение сведений, содержащихся в детализированном отчете по балансу абонента сотовой связи, которые включали в себя: 1) сведения, позволяющие идентифицировать абонента и используемое им оборудование (фамилия, имя, отчество абонента; абонентский номер; номер SIM-карты; номер лицевого счета); 2) сведения о платежах и расходах абонента (данные о платежах, осуществляемых абонентом, включая платежи карточками экспресс-оплаты и платежи ЕСПП (при оплате услуг карточкой экспресс-оплаты в детализированном отчете фиксируется заводской номер карты, лицевой счет дилера и продавца); об остатке денежных средств на счете; об обобщенном отчете о расходах денежных средств расчетного периода); 3) сведения о детализации телефонных соединений или протоколы соединений абонента (данные о номерах второго участника разговора; времени соединения; продолжительности разговора абонентов; использовании дополнительных услуг, не связанных со звонком (прием и отправка текстовых и мультимедийных сообщений, осуществления переадресации вызова); местонахождении аппарата мобильной связи в зоне действия той или иной базовой станции оператора сотовой связи в указанное время (с указанием зоны организации, оказывающей услуги подвижной электросвязи, и зоны внешней телефонной компании). Эти «сведения, — подчеркивал В.А. Козинкин, — обобщенные в детализации телефонных соединений абонента, формируются и накапливаются в информационных банках операторов сотовой связи ... вне связи с каким-либо общественным деянием, но в ряде случаев при условии использования участником уголовного судопроизводства средства мобильной связи могут являться потенциально значимыми для раскрытия и расследования преступления. Анализ следственной практики свидетельствует о том, что изучение сведений, содержащихся в детализации телефонных соединений абонента сотовой связи, способствует не только установлению обстоятельств, подлежащих установлению и доказыванию, но и решению ряда других криминалистических задач, а именно: а) построения и выдвижения следственных версий; б) установления местонахождения разыскиваемого лица; в) выявления дополнительных эпизодов преступной деятельности; г) розыска похищенного; д) преодоления противодействия расследованию; ж) проведения тактических комбинаций и операций; з) установления соучастников преступной деятельности и отработки их связей; и) раскрытия преступления “по горячим следам”»[7].

Е.П. Ищенко в 2008 г. отметил: «Наиболее криминалистически значимой представляется ... биллинговая информация ... которая содержит сведения о количестве и длительности звонков, осуществленных в местной сети и с использованием роуминга (междугородних) ... данные о входящих и исходящих звонках с данного аппарата. Регистрация и долговременное (обычно не менее 3 лет) хранение основных параметров всех телефонных соединений, наличие жесткой взаимосвязи абонента и базовой станции, а также технические возможности современных компьютерных средств и систем управления базами данных позволяют весьма оперативно обрабатывать колоссальные объемы биллинговой ... информации и получать сведения, облегчающие расследование преступлений»[8].

Другой ученый-криминалист — В. А. Козинкин в 2009 г., в своем диссертационном исследовании, пришел к обоснованному выводу о необходимости более широкого и разностороннего использования информации, содержащейся «в протоколах соединений фиксированного номера абонента за определенный период (протокол или детализация соединений)», в целях раскрытия и расследования преступлений[9]. Руководитель Главного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ, государственный советник юстиции 2 класса Ю.И. Лека- нов в 2009 г. констатировал, что «практически по каждому уголовному делу необходимо использовать сведения о телефонных соединениях»[10]. Но, к сожалению, в УПК РФ процесс получения такой информации регламентирован не был.

Заметим, что нынешние мобильные телефоны и смартфоны стали неотъемлемой составляющей повседневной жизни. Последние выступают в качестве мобильного рабочего места (офиса), социального инструмента и средства организации и проведения досуга в одном лице. Все это еще более крепче привязывает каждого из нас к данным пользовательским оборудованиям, чем мобильные телефоны начала 2000-х гг.

Суды, органы следствия и дознания весьма широко используют осуществление извещения о дате, месте и времени проведения того или иного процессуального действия подозреваемых, обвиняемых, свидетелей, потерпевших, их законных представителей, других участников уголовного судопроизводства посредством SMS-сообщений в случаях их согласия на уведомление таким способом с фиксацией факта отправки и доставки SMS-сообщения адресату. Суды стали производить уведомление по электронной почте потерпевшего и (или) его законного представителя о прекращении административного надзора за лицами, указанными в ч. 21 ст. 3 Федерального закона от 6 апреля 2011 г. № 64-ФЗ «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы»[11]. По желанию потерпевшего или его законного представителя судебные приставы-исполнители начали уведомлять по электронной почте о прибытии осужденного к лишению свободы к месту отбывания наказания, о выездах осужденного за пределы учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы, о времени освобождения осужденного из мест лишения свободы (ч. 5 ст. 313 УПК РФ). Весьма распространенным стало направление судебными приставами-исполнителями по электронной почте разного рода извещений, адресованных взыскателю и должнику (лицам, участвующим в исполнительном производстве).

Что же касается использования телефонной связи в преступной деятельности, то оно имело место с начала ее широкого применения. У пионера отечественной криминалистики И.Н. Якимова мы находим об этом следующие строки, смысл, который заложен в них, остается актуальным и ныне. «Нельзя не отметить, что наиболее характерными чертами деятельности современных нам преступников ... является “тех- низм”, — писал И.Н. Якимов в 1925 г. — Современные преступники сумели использовать последние открытия техники . к их услугам всегда готовы ... быстрые средства сообщения, телеграф, телефон и пресса.»[12]

В общем, мысль, высказанная И.Н. Якимовым, в отношении использования преступными элементами в своей противоправной деятельности новых усовершенствований, вызванных успехами техники и науки, не является исключительной, единственной в своем роде, принадлежащей именно ему. Суждение это, повторим, не эксклюзивно. О том же мы можем прочитать, например, у С.Н. Трегубова, который десятью годами ранее говорил о том же, но с акцентом на необходимость обеспечить следствие новыми способами расследования преступлений, возможности которые как раз открывают научно-технические (а в нашем случае в области электросвязи) достижения. «Удобство и быстрота железнодорожных, пароходных и автомобильных передвижений, телеграф и телефон, скорострельное оружие и бездымный порох, усовершенствования в печатном деле и репродукционной технике, успехи химии ... и т.п. — все это, наряду с приносимой человечеству пользой, способствует утонченности выполнения преступных замыслов, — писал в начале 1915 г. С.Н. Трегубов. — Наиболее опасные профессиональные преступники основательно изучают все те прикладные знания, которые могут быть ими использованы и . прибегают к ним при совершении преступлений. Вследствие этого не только в значительной степени затрудняется и осложняется работа следственных властей и розыскных органов полиции, но и представляется необходимым для достижения действенных результатов в преследовании преступлений выработать новые приемы следственной практики.»[13]

Деятельность по расследованию преступлений столь же стара, как человеческое общество, и исторически представляет из себя в последние примерно полтора столетия — период научного подхода к процессу расследования — долгую погоню за применение естественных и технических наук к действиям следствия и розыска с тем, чтобы получать преимущества, сравнительно с субъектами преступления, которые быстро научаются использовать успехи науки и техники[14] (а в последнее время еще и современных технологий и информационных систем), придумывая все более утонченные способы совершения преступлений. Так, в одной из статей в издававшейся в 1899—1917 гг. петербургской еженедельной юридической газете «Право» за 1912 год мы находим следующие строки. «Недостатки нашего предварительного следствия, удостоверенные отзывами судебных практиков и мнениями, высказывавшимися в юридической литературе, — пишет автор заметки П. Пороховщиков, — заключаются не столько в самом устройстве следственной части, сколько в неудовлетворительной постановке ... технической стороны следственных приемов. Доказательством сему служит весьма значительное количество дел, по которым событие преступления явления установленным несомненно, а между тем ни дознанием, ни предварительным следствием вовсе не удается обнаружить виновных или добыть достаточные улики против заподозренных лиц»[15]. Приведем современный пример, вызванный проблемой противоправного использования достижений технологий электросвязи. В последнее время широко стали использоваться операторами связи нелегальные способы, связанные с подменой вызывающего абонента. Операторы сотовой связи, используя несложные технические манипуляции, «превращают» международный звонок в местный, а разницу между тарифами присваивают. Объем международного трафика, передаваемого в Россию таким способом, может достигать у различных организаций, оказывающих услуги электросвязи, от 10% до 60%, и, соответственно, разница в оплате (размер присвоения) международного трафика и местного «подмененного» может достигать 1 млн долл. США в год[16]. Такая подмена номеров создает дополнительные препятствия в осуществлении оперативно-розыскной деятельности и предварительного расследования; в общем, нарушает целостность и устойчивость электросвязи.

В настоящее время «научно-технический прогресс и стремительное развитие новых информационных технологий не могли не сказаться на технизации преступности, ее оснащении современными средствами телекоммуникации, — справедливо отмечает В.В. Ярцева. — Данная тенденция явилась, скорее всего, частным проявлением общей тенденции глобальной технизации населения, интенсивным внедрением цифровых технологий и технических средств цифровой записи, хранения и передачи информации во все сферы жизни общества, а не имманентным и уникальным явлением непосредственно в среде криминалитета. ...Правоприменительная практика позволила выявить еще одну производную от общих вышеназванных социальных условий частную тенденцию, связанную с востребованностью в доказывании информации смежного характера, а именно, информации о соединениях между абонентами и абонентскими устройствами. .Отсутствие регламентации в законе специального следственного действия в совокупности с обнаруженным на практике его высоким доказательственным потенциалом вынуждало следователей принимать различные меры по получению данной информации иными альтернативными путями. Постепенно возникла потребность в урегулировании названной проблемы на законодательном уровне. Итогом стало принятие закона, ... который ввел новую ст. 1861 УПК РФ, предусматривающую основание и порядок производства нового следственного действия — получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами»[17]. Без сомнения, насыщение процесса расследования новой криминалистической техникой, новыми криминалистическими технологиями позволяют максимально оптимизировать этот процесс.

Надо отметить, что вопросы телефонной связи в стране, относящиеся ко времени, о котором говорил И.Н. Якимов, связаны с ленинским планом восстановления народного хозяйства страны после разрушительных четырехлетней Первой мировой и трехлетней Гражданской войн и интервенции. Так, в мае 1922 г. В.И. Ленин после ознакомления с информацией Наркомата почт и телеграфов о проведенных работах на строительстве в Богородске (Московская губ.) трансатлантической радиостанции и приостановке ее постройки из-за отсутствия у Народного комиссариата почт и телеграфов РСФСР (Наркомпочтеля[18]) денежных средств, об эксплуатационных возможностях Центральной радиотелефонной станции в Москве, которая должна быть закончена в конце мая — начале июня 1922 г., о сети приемных радиостанций и об оборудовании их делает указание о том, чтобы ему собирали и отдельно хранили все о радиосвязи; у В.А. Павлова — начальника отдела усовершенствований Наркомпочтеля — интересуется, каков радиус действия Центральной радиотелефонной станции, выясняет состояние приемной радиотелефонной сети в стране, интересуется количеством действовавших приемников на местах и их размещением, производством приемников и их стоимостью; записывает сообщенные ему Павловым сведения; знакомится с присланной по его поручению телефонограммой проф. М.А. Бонч-Бруевича о том, какие средства необходимо ежемесячно выделять для обеспечения нормальной работы Нижегородской радиолаборатории; выяснив, какие необходимые расходы нужны на то, чтобы радиолаборатория максимально ускорила разработку усовершенствования и производства громкоговорящих телефонов и приемников, дает распоряжение выделить сверхсметно определенную сумму золотом только на эту работу. Понимая огромное значение работ Нижегородской радиолаборатории, Ленин лично помогал наладить помощь советским радиотехникам в их производственных нуждах посредством организации прямых контактов русских изобретателей в этой области с передовыми учеными и предпринимателями США. В дополнение к этому он поручил аппарату правительства обеспечивать информирование специалистов Наркомпочтеля о технических новинках американского радиотелефонного строительства[19]. Как видим, правительством (Советом Народных Комиссаров) и лично его председателем В. Ульяновым (Лениным), понимающими значимость телефонной связи для советской страны, обширнейшей из государств, а также принадлежность (относимость) ее к материальному производству (наряду с промышленностью, строительством, сельским и лесным хозяйством, транспортом), уделялось особое внимание развитию этой сферы материального производства, обновления ее технической базы.

А.В. Ярцевой верно отмечается, что «генезис имеющейся в УПК РФ системы следственных действий свидетельствует о том, что появлению в законе новых следственных действий предшествовал длительный период их разработки, сопровождающийся осознанием наличия у них собственных целей и оснований, а также совокупности тактикокриминалистических приемов их производства. Зарождение новых следственных действий во многих случаях осуществлялось в недрах существующих веками традиционных следственных действий. В отличие от предъявления для опознания и проверки показаний на месте, появление которых было обусловлено интегративной природой криминалистики, ассимилировавшей в данном случае знания преимущественно из области судебной психологии, на возникновение следственного действия “получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами”, существенное влияние также оказал научно-технический прогресс в сфере новых телекоммуникационных технологий»[20].

А.Н. Иванов, — ученый криминалист, который один из первых, в 2006 г., обратился к исследованию вопроса получения информации о телефонных соединениях в рамках специального следственного действия, — совместно с О.В. Корниенко отмечал, что «уже сегодня можно заметить тенденцию к оформлению в отдельных регионах РФ результатов детализации переговоров в качестве следственного действия, поскольку с истребованной в рамках возбужденного уголовного дела детализацией следователь работает самостоятельно, без перепоручения ее обработки органам дознания, дает ссылку непосредственно на график соединения абонента в обвинительном заключении. ...Процедура получения информации о детализации переговоров ... должна быть регламентирована в УПК РФ»[21]. А.Н. Иванов в этой и последующих статьях шаг за шагом отстаивал данную точку зрения с приведением множества примеров использования указанной информации в следственной практике, в которых удачно вскрывалась истина, быстро раскрывались преступления.

Многие ученые-юристы с такой постановкой вопроса были не согласны и были, как оказалось, неправы. Наиболее резкими критиками точки зрения А.Н. Иванова и О.В. Корниенко выступили В.М. Быков и Т.П. Сазонова, которые в следующих словах выразили свои принципиальные возражения таковой. «На наш взгляд, рассматриваемое процессуальное действие, истребование сведений о телефонных контактах, — писали эти авторы, — никак не соответствует всем признакам следственного действия и в качестве такового не может быть признано. Что будет лежать в основе этого следственного действия? Только само требование следователя о выдаче документа со сведениями о телефонных контактах. А вся роль следователя и дознавателя сведется к подготовке такого документа и направлению его по адресу — оператору связи? О каком следственном действии можно говорить?! Это только процессуальное действие и не более того. Да в этом следственном действии и нет никакой необходимости. Для получения сведений о телефонных контактах следователь и дознаватель вполне могут удовлетвориться направлением в органы связи в соответствии с ч. 4 ст. 21 УПК РФ требований, поручений и запросов»[22]. Отметим, что авторам приведенной цитаты не хватило смелости признать ошибочность своих суждений.

Внесенные изменения явились результатом многолетних проблем, возникавших из-за отказов операторов связи предоставлять для целей расследования уголовных дел уполномоченным лицам в порядке ч. 4 ст. 21 УПК РФ информацию о входящих и исходящих сигналах соединений телефонов. Мотивировались такие отказы тем, что получение указанной информации посредством письменных запросов должностных лиц, уполномоченных осуществлять предварительное расследование, противоречит ст. 23 Конституции РФ (ст. 9 Декларации прав и свобод человека и гражданина от 22 ноября 1991 г.[23]), потому как даже такого рода информация затрагивает частную жизнь, личную и семейную тайну человека и гражданина[24]. И, следовательно, на действия уполномоченных лиц по получению такой информации должен распространяться порядок предварительного судебного решения. Исключение, если такой запрос касался только предоставления персональных данных абонента, собранных оператором связи (например, абонентский номер, серийный номер сотового телефона (IMEI)), то такая информация могла быть представлена без судебного решения. Операторы связи руководствовались при этом положением ч. 4 ст. 32 Федерального закона от 16 декабря 1995 г. № 15-ФЗ «О связи»[25] и позднее, с 1 января 2004 г. — ч. 3 ст. 63 Федерального закона от 7 июля 2003 г.

№ 126-ФЗ «О связи»[26], предусматривающим ознакомление с информацией, передаваемой по сетям электросвязи, только на основании судебного решения.

Данную позицию операторов связи поддержал Конституционный Суд РФ. В своем определении от 2 октября 2003 г. № 345-О он отметил, что информацией, составляющей охраняемой Конституцией РФ и федеральными законами тайну телефонных переговоров, считаются любые сведения, передаваемые, сохраняемые и устанавливаемые с помощью телефонной аппаратуры, включая и данные о входящих и об исходящих сигналах соединения телефонных аппаратов конкретных пользователей связи. Для доступа к указанным сведениям необходимо получение судебного решения[27].

Следует заметить, что запрашивать и получать по мотивированному запросу уполномоченным должностным лицам полиции от операторов связи указанной информации в порядке п. 4 ч. 1 ст. 13 Федерального закона от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ (в ред. от 28 июня 2013 г. № 134-ФЗ) «О полиции» нельзя. Аргументация этому заключается в том же, что и в отношении получения такой информации в порядке ч. 4 ст. 21 УПК РФ.

Верховный Суд РФ в 2007 г. определением № 86-ДП07-11 своей Судебной коллегии по уголовным делам подтвердил вышеуказанное Определение Конституционного Суда РФ в плане того, что сведения о входящих и исходящих соединениях могут подлежать контролю на основании судебного решения. При этом отмечалось, что информация о входящих и исходящих соединениях телефона должна производиться в рамках ст. 186 УПК РФ[28]. Вот как в связи с этим описывал сложившуюся ситуацию судья Чернушинского районного суда Пермской области. «Суды сейчас завалены тысячами подобных постановлений следователей и оперативных работников... Следователи <по делам о похищении мобильных телефонов> возбуждают перед судом ходатайства о разрешении получения от оператора связи информации о фамилии, имени, отчестве абонента, у которого находится похищенный сотовый телефон (именно так), исходящих и входящих электронных соединениях и географическом положении похищенного телефона в период с момента ограбления потерпевшего до дня вынесения следователем постановления. Для обоснования ходатайств следователи ссылаются на ст. 186 УПК РФ, хотя она никакого отношения к ходатайствам не имеет»[29]. Осуществленный нами анализ судебной практики за 2013 год показывает, что нередко еще и в настоящее время имеют место случаи отказа судами в удовлетворении ходатайств о производстве получения информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами. И судьи обосновывали такой отказ тем обстоятельством, что требования следователей (дознавателей) ложно основывались (ссылались) на положениях ст. 186 УПК РФ, предусматривающей порядок производства контроля и записи телефонных и иных переговоров; тогда как фактически в своем постановлении они ставили вопрос о разрешении им получения информации о телефонных соединениях, производство которого предусмотрено ст. 1861 УПК РФ.

Несмотря на приведенные выше правовые мотивированные решения Конституционного и Верховного Судов РФ, некоторые авторы[30] продолжали настаивать на том, что электронные соединения не могут быть такой же тайной, что и содержание телефонных переговоров, и, следовательно, решения судебного на получение о том информации не требуется. Так, Ю.В. Астафьев, Т.В. Винокурова и Б.Б. Шойжил- цыренов настаивают, что здесь Конституционный Суд РФ допустил слишком расширительное толкование понятия «тайна телефонных переговоров», данное в действующем законодательстве и самой Конституции РФ[31]. Основным их доводом был тот, что сигналы соединений не могут быть такой же тайной, как содержание телефонных переговоров, поскольку Конституция РФ устанавливает судебную защиту именно содержания переговоров по телефону, а не сведения о входящих и исходящих звонках; Конституционный Суд РФ в данном случае, по их мнению, дал новое толкование слова «переговоры», включив в него помимо разговора между абонентами и данные о сигналах соединения телефонных аппаратов конкретных пользователей связи; да и сама ст. 63 «Тайна связи» Федерального закона от 7 июля 2003 г. № 126-ФЗ «О связи» не упоминает информацию о входящих и исходящих сигналах телефонных аппаратов абонентов в числе данных, образующих тайну связи; зато в ч. 1 ст. 64 того же закона как раз говорится о такой информации, но ее предоставляют оперативно-розыскным органам и именно об этом трижды упоминает Конституционный Суд в своем Определении от 2 октября 2003 г. Но, тем не менее, этими авторами признавалась необходимость отдельного детального регламентирования на законодательном уровне порядка предоставления информации об оказанных услугах абонентам организаций электросвязи, прав и обязанностей в этой процедуре следственных органов, органов дознания и операторов связи.

Рассмотрим более поздний пример из судебной практики, рассматривающий вопрос о необходимости получения судебного разрешения при получении указанной информации, который, как нам представляется, расставляет все точки над «i».

Один из московских арбитражных судов отменил постановление о привлечении оператора связи к административной ответственности за непредоставление данных биллинга контролирующей организации, поскольку не было на то судебного решения. Из материалов дела следовало, что ОАО «МТС» (далее — Общество) обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании незаконным и отмене постановления Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР России) от 29 апреля 2013 г. № 13-202/нп о привлечении Общества к административной ответственности по ч. 9. ст. 19.5 Кодекса РФ об административных правонарушениях. ФСФР России своим предписанием о предоставлении доказательств № 13-ДП-10/4254 (далее — Предписание) обязало Общество предоставить в отношении ОАО «Проектные инвестиции», в связи с проведением камеральной проверки в отношении возможного неправомерного использования инсайдерской информации и манипулирования рынком акций (ст. 1853 УК РФ), следующую информацию: 1) все перечисленные в п. 1 ст. 53 Федерального закона от 7 июля 2003 г. № 126-ФЗ «О связи» сведения в отношении всех пользователей услуг связи, которым выделялся абонентский номер +7(916)449- 07-97, с указанием в том числе периода использования данного номера каждым из пользователей услуг связи, IMEI абонентского устройства, использовавшегося в каждый период, с приложением копии документов, подтверждающих изложенную информацию, в том числе договоров, соглашений, анкет клиентов, а также изменений и дополнений к данным документам; 2) сведения о том, предоставлялись ли услуги связи по абонентскому номеру +7(916)449-07-97 в период с 1 января 2010 г. по дату получения Предписания (далее — Период); 3) информацию об абонентских номерах, использовавшихся в Период пользователем услуг, которому в Период был выделен абонентский номер +7(916)449-07-97 (далее — Абонент) в рамках заключенных Абонентом и ОАО «МТС» договоров, с указанием таких абонентских номеров, дат заключения/расторжения договоров, IMEI абонентского устройства, используемого Абонентом; 4) детализацию счетов Абонента за период с 1 января 2012 г. по дату получения Предписания. Арбитражный суд в своем постановлении отметил, что непредоставление ОАО «МТС» в адрес ФСФР России таких сведений не образует объективную сторону правонарушения, предусмотренного ч. 9. ст. 19.5 Кодекса РФ об административных правонарушениях, и отменил Постановление о привлечении Общества к административной ответственности от 24 апреля 2013 г. № 13-202/нп. При этом суд отметил следующее. Статьей 63 Федерального закона от 7 июля 2003 г. № 126-ФЗ «О связи» определено, что на территории Российской Федерации гарантируется тайна переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электросвязи и сетям почтовой связи, именуемой как «тайна связи». Конституционный Суд РФ в Определении от 2 октября 2003 г. № 345-О указал, что содержащаяся в ч. 4 ст. 32 Федерального закона от 16 февраля 1995 г. «О связи»[32] и сохраненная в Федеральном законе от 7 июля 2003 г. № 126-ФЗ «О связи» (ч. 3 ст. 63) норма, согласно которой получение сведений о телефонных переговорах допускается на основании судебного решения, является специальной, конкретизирующей и обеспечивающей действие ч. 2 ст. 23 и ч. 1 ст. 24 Конституции РФ применительно к вопросам сохранения тайны связи. Пунктом 2 ст. 63 Федерального закона от 7 июля 2003 г. № 126-ФЗ «О связи» установлена общая для всех операторов связи обязанность — обеспечить соблюдение тайны связи. В зависимости от вида оказываемых услуг связи содержание данной обязанности может конкретизироваться и в соответствующих Правилах оказания услуг связи (п. 2 ст. 44 закона о связи) указывается «вид» тайны связи, соблюдение которой обязан обеспечить оператор связи. Так, согласно п. 4 Правил оператор связи, оказывающий услуги подвижной связи, обязан обеспечить соблюдение тайны связи в части телефонных переговоров и сообщений, передаваемых по сетям подвижной связи, а в силу п.п. 47—48 Правил оказания услуг почтовой связи, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 15 апреля 2005 г. № 221, оператор связи, оказывающий услуги почтовой связи, обязан обеспечить соблюдение тайны связи в части информации о почтовых переводах. С учетом изложенного, термин «тайна связи» включает в себя: тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений и переговоров, телефонных и иных сообщений, передаваемых по сетям электросвязи и сетям почтовой связи. И далее в определении суда говориться, что ни один федеральный закон не позволяет без судебного решения ограничивать права физических лиц на тайну телефонных переговоров посредством получения детализации счета и IMEI. В ином случае требование ч. 2 ст. 23 Конституции РФ, запрещающее любое ограничение на тайну телефонных переговоров без судебного решения, будет нарушено. Требования Конституции РФ о возможности ограничения права на тайну телефонных переговоров посредством получения детализации счета и информации об идентификационном номере его абонентского устройства только на основании суда соблюдается всеми государственными органами, включая органы, осуществляющие обеспечение безопасности Российской Федерации, борьбу с терроризмом, защиту жизни, здоровья, прав и свобод граждан, противодействие преступности, оперативно-розыскную деятельность, — Федеральную службу безопасности, Следственный комитет, полицию и др. О необходимости соблюдения требований указано и в Информационном письме Генеральной прокуратуры РФ от 12 февраля 2007 г. № 36-12-07. Кроме того, в материалах дела имеется ответ Минкомсвязи России на запрос ОАО «МТС», из которого усматривается, что детализация счетов конкретного абонента и данные об идентификационных номерах его абонентских устройств (IMEI, IMSI) относятся к охраняемой Конституцией РФ тайне телефонных переговоров. Статьей 138 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Детализация счета и IMEI могут быть получены на основании судебного решения в ходе оперативнорозыскных мероприятий, проводимых в целях выявления и раскрытия предусмотренных ст. 1833 УК РФ преступлений, а также установления виновных лиц. Поскольку затребованные в Предписании детализация счета и IMEI составляют тайну телефонных переговоров и могли быть переданы не иначе как на основании решения суда, которое ФСФР России не предоставило, требования о привлечении к административной ответственности Общества из-за непредоставления указанной информации не законны[33].

Интересным представляется еще один, дополнительный, довод, почему необходим судебный порядок получения информации о входящих и исходящих сигналах соединений абонентов, высказанный Ю.Н. Соколовым. Это связано с тем, что имеются случаи, когда некоторые должностные лица органов внутренних дел, используя свое служебное положение, занимаются незаконным сбором такой информации в отношении коммерческих структур по заказу их конкурентов[34].

В.А. Семенцов полагал, что «детализация вызовов абонента является составной частью телефонных переговоров, охраняемых законом, и охватывается предписаниями ст. 186 УПК» [35]. С такой точкой зрения было трудно согласиться. А.Н. Иванов правильно отметил, что «детализация переговоров не совпадает со смыслом ст. 186 УПК РФ, регламентирующей контроль и запись переговоров. ...Понятием “переговоры” графики соединений не охватываются и, следовательно, не могут рассматриваться в категории “иных переговоров”. В данном случае речь идет об “ином” виде контроля, отличном от записи на магнитный носитель и прослушивания фонограмм. Данный вывод вытекает из этимологического толкования слова контроль — это проведение проверки, а также наблюдение с целью проверки. Таким образом, — заключает А.Н. Иванов, — при использовании детализации телефонных переговоров контроль над наблюдаемым абонентом будет заключаться в выявлении его контактов, расходовании средств, имеющихся на счете, установлении времени, продолжительности и самого факта звонка и т.п. Соответственно, возможность получения указанной выше информации в порядке ст. 186 УПК РФ отсутствует»[36].

В 2009 г. Д.А. Ширев высказал мнение, совпадающее с вышеуказанной позицией А.Н. Иванова. Вот его слова: «Под контролем телефонных и иных переговоров понимается прослушивание и запись переговоров подозреваемого, обвиняемого и других лиц, которые могут содержать сведения, имеющие значение для уголовного дела. Возможность получения информации о входящих и исходящих сигналах соединения телефонных аппаратов конкретных пользователей связи настоящей статьей <186 УПК РФ> не предусмотрена. ...Ни о каком контроле и записи переговоров речи здесь быть не может, так как отсутствует конечный результат — фонограмма переговоров, которая является главным результатом контроля и записи и доказательством по делу»[37].

Ранее А.Н. Иванова и Д.А. Ширева, в 2004 г. Л.И. Ивченко в своем диссертационном исследовании пришел к аналогичному выводу. Он писал: «Получение информации об обстоятельствах, сопутствующих звонку (детализация телефонных переговоров), является эффективным средством раскрытия и расследования преступлений, но не является . следственным действием, предусмотренным ст. 186 УПК РФ, — контролем и записью переговоров. Однако по 11,7% изученных уголовных дел следователи оформляли как контроль и запись телефонных и иных переговоров именно истребование в учреждениях связи протоколов соединений абонентов, или ссылались на нормы, регламентирующие производство контроля и записи переговоров»[38].

Д.А. Ширев, другие ученые-юристы и правоприменители[39] полагали, что «требование следователя о предоставлении информации о детализации входящих и исходящих звонков с абонентского номера относится к выемке. Поэтому в данном случае подлежит применению не ст. 186 УПК РФ, регулирующая контроль и запись переговоров, а ч. 3 ст. 183 УПК РФ, регулирующая выемку предметов и документов, содержащих охраняемую федеральным законом тайну»[40]. То есть к рассматриваемой ситуации должна быть применима ч. 3 ст. 183 УПК РФ, в соответствии с которой выемка предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую законом тайну, в том числе законом о связи, производится по судебному решению. Такая точка зрения нашла свое отражение в судебной практике рассматриваемого периода.

Следователь по делу о хищении сотового телефона у М., ссылаясь на ст. 186 УПК РФ, вынес постановление о ходатайстве перед судом о производстве выемки документов, содержащих информацию о входящих и исходящих сигналах соединений телефонных аппаратов без их прослушивания и фиксации. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ признала такую ссылку ошибочной. И отметила, что в данной ситуации надлежало руководствоваться положениями ч. 3 ст. 183 УПК РФ, предусматривающей выемку предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну[41].

В этой связи предлагалось, «в целях формирования единого мнения в теории и на практике о сущности процессуального действия — получения информации о входящих и исходящих соединениях абонентских номеров, а также установления отличия от следственного действия, предусмотренного ст. 186 УПК РФ ... внести в ч. 3 ст. 183 УПК РФ дополнение о том, что получение информации о входящих и исходящих соединениях абонентских номеров осуществляется в том же порядке, что и выемка предметов и документов, содержащих охраняемую законом тайну»[42].

Другой пример из судебно-следственной практики. Для подтверждения либо опровержения показаний Л., проходящего по уголовному делу об убийстве в качестве свидетеля, следователь вышел с ходатайством о выдаче разрешения на получение посредством выемки в ОАО «Вымпелком» протоколов телефонных соединений с абонентским номером <...>, имеющимся в пользовании Л. Выемка протоколов телефонных соединений была произведена на основании ч. 3 ст. 183 УПК РФ по представлению следователя с санкции прокурора[43]. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда, ссылаясь на Определение Конституционного Суда РФ от 2 октября 2003 г. № 345-О, отметила в своем определении, что это прямо противоречит ч. 2 ст. 23 Конституции РФ. Иными словами, ограничение конституционного права на тайну переговоров может быть допущено только на основании судебного решения, а не с санкции прокурора[44].

Более того, даже когда уголовно-процессуальный закон был дополнен новой статьей 1861, суды продолжали по инерции рассматривать возможность получения указанной информации в рамках процедуры выемки. Подтверждением и примером этого может служить следующий казус.

2 июня 2010 г. следователем СО при ОВД по району Очаково- Матвеевское г. Москвы К. было возбуждено уголовное дело в отношении неустановленного лица по признакам преступления, предусмотренного п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ, при наличии на то достаточных оснований. 10 августа 2010 г. в Никулинский районный суд г. Москвы поступило от К., отвечающее требованиям ч. 2 ст. 1861 УПК РФ, ходатайство, а также материалы, подтверждающие доводы этого ходатайства. Судья же, рассматривая и разрешая ходатайство, руководствовалась не ст. 1861 УПК РФ, а ст. 183 УПК РФ, положениями которой обосновывала свое решение, и тем самым неправильно применила закон. При таких обстоятельствах Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда постановление районного судьи, которым ходатайство следователя о получении разрешения на получение информации о входящих и исходящих соединениях абонента, с указанием базовых станций и серийного номера телефона (IMEI) в компании сотовой связи ОАО «Мобильные телесистемы», совершенных с 9 до 21 часа 1 июня 2010 г., определила отменить, обязав рассмотреть ходатайство следователя этому же суду, но другому судье[45].

Однако некоторые ученые продолжали придерживаться мнения, что выемка указанной информации должна быть простой, не обремененной получением судебного решения. Так, А.П. Коротков и А.В. Тимофеев отмечали, что «графики (протоколы) соединений абонента, ... их осмотр и выемка могут быть осуществлены без судебной санкции»[46], поскольку они не имеют отношения к содержанию собственно телефонных переговоров. Что, как отмечено выше, не может считаться правомерным.

Но главное, получение данных о детализации телефонных переговоров посредством выемки, по сути, неверно. А.Н. Иванов и Е.С. Лапин правильно отметили, что «провести выемку документа возможно лишь, когда он реально существует на момент производства данного следственного действия. Сведения об абоненте содержатся в общих электронных базах данных оператора сотовой связи и каким-либо материальным носителем не фиксируются. Прежде чем изъять сведения о телефонных соединениях определенного абонента, оператору связи необходимо сформировать файл с искомыми сведениями, а потом распечатать их на бумажном носителе»[47].

Тем не менее, некоторые авторы и после введения в УПК РФ ст. 1861 продолжают настаивать на возможности получения указанной информации путем производства выемки и притом обычной, то есть предусмотренной ч. 1 ст. 183 УПК РФ, и в связи с этим считают необходимым «изменить уголовно-процессуальное законодательство в части отмены требования получения судебного решения на получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами»[48].

Суммируя все изложенное в отношении получаемой биллинговой информации в режиме выемки, мы присоединяемся к выводу, сделанному Ю.В. Францифоровым, что «получение сведений о телефонных соединениях при производстве выемки не соответствовало процессуальному назначению выемки как следственного действия по собиранию и проверке специфического вида доказательств»[49].

Между тем, если обратиться к зарубежному законодательству, регулирующему получение детализации (распечаток) звонков от операторов связи, то, например, по законодательству США 1986 г., на получение такой информации, включая компьютерные соединения (в том числе электронную почту), связь по видеотелефону, спутниковую телесвязь и некоторые другие виды радиосвязи, полиции требуется обязательное получение ордера от судьи на обыск[50]; причем должны быть соблюдены не только правовые формальности ее обращения в суд, но и представлены судье фактические данные, по которым можно судить о достаточности основания на разрешение получения такой информации[51].

Однако следует заметить, что американские суды по запросам спецслужб давали разрешения на получение указанной информации в отношении неопределенно широкого круга лиц. Так, бывший сотрудник ЦРУ (CIA, Central Intelligence Agency) и АНБ (Агентства национальной безопасности — National Security Agency (NSA) — агентства по сбору разведывательной информации) Эдвард Сноуден (Edward Snowden) передал журналистам копию секретного постановления суда FISC от 25 апреля 2013 г. По этому постановлению один из крупнейший американских и во всем мире операторов сотовой связи Verizon Communications был обязан ежедневно передавать в NSA «метаданные» обо всех звонках, сделанных в пределах США, либо между США и другой страной, включающие в себя телефонные номера вызывающего и принимающего абонентов, IMEI телефонов, время и продолжительность переговоров, месторасположение вызова. Постановлением запрещалось всем государственным и частным служащим, причастным к сбору такой информации, раскрывать сам факт существования подобного постановления вплоть до 2038 г.[52] В связи с этим возможно предположить, что подобные постановления могли быть направлены и иным сотовым операторам. Сноуден в своем заявлении 9 октября 2013 г. справедливо заметил, что такого рода решения «ограничивают право граждан говорить, думать, жить, заниматься творчеством, свободно общаться; это создает риск конфликта с правительством»[53]. Таким образом, одно из самых демократических государств мира, считающее себя авангардом в деле борьбы за права человека во всем мире, само в массовом порядке нарушает одно из важных прав человека — право на неприкосновенность частной жизни.

Примечателен факт, что сами американские юристы, включая судей, все же признают, что указанными действиями спецслужб нарушаются права человека. Приведем яркий тому пример из судебной практики США, нашедший отражение в статье «Судья: сбор АНБ данных о телефонных звонках может противоречить конституции» американских журналистов Эллен Накасима и Энн Мэримоу, опубликованной 17 декабря 2013 г. в газете «The Washington Post».

«A federal judge ruled Monday that National Agency's daily collection of virtually all Americans' phone records is almost certainly unconstitutional. U.S. District Judge Richard J. Leon found that a lawsuit by Larry Klayman, a conservative legal activist, has “demonstrated a substantial likelihood of success” on the basis of Fourth Amendment privacy protections against unreasonable searches. Leon granted the request for an injunction that blocks the collection of phone data for Klayman and a co-plaintiff and orders the government to destroy any of their records that have been gathered. But the judge stayed action on his ruling pending a government appeal, recognizing in his 68-page opinion the “significant national security interesting at stake in this case and the novelty of the constitutional issues”. Judge: “I cannot imagine a more ‘indiscriminate’ and ‘arbitrary invasion’ than this systematic and high tech collection and retention of personal data on virtually every single citizen for purposes of querying and analyzing it without prior judicial approval”, said Leon, a judge on the U.S. District Court for the District of Columbia. “Surely, such a program infringes on ‘that degree of privacy’ that the founders enshrined in the Fourth Amendment”. The strongly worded decision stands in contrast to the secret deliberations of 15 judges on the nation's surveillance court, which hears only the government's side of cases and since 2006 has held in a series of classified rulings that the program is lawful. It marks the first time a federal judge in open court has opined on the collection of lawfulness in a case not involving a criminal defendant... The government's legal justification for the call-tracking program is based on a 1979 case, Smith v. Maryland, involving the surveillance of a criminal suspect over a two-day period. In that case, the Supreme Court said that Americans have no expectation of privacy in the telephone metadata that companies hold as business records, and that therefore a warrant is not required to obtain such information. A succession of judges on the Foreign Intelligence Surveillance Court have adopted the government's argument based on that ruling. But Leon said the question the Supreme Court confronted in 1979 is not the same as the one he was faced with. “Indeed, the question in this case can more properly be styled as follows: When do present-day circumstances — the evolutions in the government's surveillance capabilities, citizens' phone habits, and the relationship between the NSA and telecom companies — become so thoroughly unlike those considered by the Supreme Court thirty four years ago, that a precedent like Smith does not apply?” he wrote. “The answer, unfortunately for the government, is now”»[54]. [«В понедельник <16 декабря 2013 г.> судья вынес постановление о том, что ежедневный сбор данных практически обо всех телефонных звонках американцев, который осуществляет Агентство национальной безопасности, почти наверняка является нарушением конституции. Окружной судья Ричард Леон (Richard J. Leon) отметил, что иск консервативного активиста-правозащитника Лари Клэймана (Larry Klayman) “продемонстрировал значительную долю вероятности на победу” последнего в этом процессе на основании требований четвертой поправки о защите неприкосновенности частной жизни от необоснованных обысков. Леон удовлетворил просьбу Клэймана и его соистца о вынесении судебного постановления, запрещающего собирать данные о телефонных звонках и требующего от правительства уничтожить все собранные записи о них. Однако судья приостановил действие постановления до дачи правительством апелляции, признав в своем заключении на 68 страницах, что “в данном деле затрагиваются важные интересы национальной безопасности и имеется ряд новых моментов касательно конституционных вопросов”. Судья: “Я не могу себе представить более “огульного” и “самовольного вмешательства”, чем такой систематический и высокотехнологичный сбор и хранение личных данных буквально о каждом гражданине с целью их анализа и проверки без предварительного утверждения таких действий судом, — сказал Леон, работающий в окружном суде Колумбии. — Безусловно, такая программа является посягательством на ту “степень свободы”, которую отцы-основатели заложили в четвертой поправке”. Это решение с весьма сильными формулировками резко отличается от секретных обсуждений 15 судей из суда по делам о надзоре за иностранными разведками, который рассматривает только доводы правительства в таких делах и с 2006 г. вынес немало секретных постановлений, в которых эта программа признается законной... Юридическое оправдание правительством программы слежения за звонками основано на деле 1979 года “Смит против штата Мэриленд”, которое касается слежки в течение двух дней за подозреваемым в совершении преступления. В том случае Верховный суд заявил, что американцы не могут рассчитывать на сохранение в тайне метаданных о телефонных звонках, которые компании сохраняют в коммерческих целях, а потому ордер на получение такой информации не требуется. Целый ряд судей из суда по делам о надзоре за иностранными разведками принял доводы правительства, основываясь на этом постановлении. Но по словам Леона, вопрос, с которым Верховный суд столкнулся в 1979 г., отличается от того дела, которое рассматривается сейчас. “На самом деле, в данном случае вопрос надо сформулировать следующим образом: когда нынешние обстоятельства, такие как развитие возможностей правительства по осуществлению слежки, телефонные привычки граждан, а также отношения между АНБ и телекоммуникационными компаниями начинают настолько сильно отличаться от рассмотренных Верховным судом обстоятельств 34-летней давности, что прецедент типа дела Смита становится неприменимым? — написал он. — К сожалению, для правительства ответ на этот вопрос звучит сейчас так”»].

В продолжение сказанного о незаконных получениях биллинговой и иной информации АНБ следует отметить, что в 2012 г. то же АНБ совместно с подразделением радиоэлектронной разведки Communications Security Establishment Canada (CSEC) — Центром безопасности коммуникаций Канады разработали специальное программное обеспечение (далее — ПО), с помощью которого можно было следить за пользователями мобильного оконечного оборудования с wi-fi. С помощью этого ПО CSEC получала информацию о тысячах человек. Если лицо подключалось к сети wi-fi в одном из аэропортов Канады, то после этого при подключении к беспроводной сети с открытым доступом в кафе, библиотеке, отеле и других местах, включая аэропорты в США, CSEC могла отследить его местоположение, а также получить информацию о его соединениях. Между тем, согласно законодательству, граждане Канады или люди, находящиеся на ее территории, не могут являться объектами слежения без соответствующего судебного решения[55].

Еще один путь получения информации о телефонных исходящих и входящих звонках, поступающих по каналам мобильной связи, в рамках возбужденного производством уголовного дела был отмечен О.В. Волынской и В.С. Шишкиным. Органы предварительного расследования давали соответствующее письменное поручение органам криминальной милиции о производстве отдельных оперативно-розыскных мероприятий, руководствуясь п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ[56]. В.М. Быков, А.Н. Яковлев и Т.П. Сазонова уточняют содержание этого пути. Они пишут: «...Представляется возможным получение сведений о телефонных исходящих и входящих звонках . единственным способом — путем осмотра документа, представляющего собой отчет системы биллинга оператора мобильной связи, полученного по мотивированному требованию следователя. Для получения такого документа следователь отправляет на имя руководителя организации — оператора <...> связи письменное требование, в котором запрашивает детализацию телефонных исходящих и входящих звонков абонента с указанием его паспортных данных и, при необходимости, состав запрашиваемых данных (номер телефона абонента, установившего соединение; номер телефона абонента, с которым установлено соединение; номера IMEI <абонентских устройств>; продолжительность соединения; оказываемая услуга — голосовая связь, SMS- сообщение.). После получения от оператора связи такого документа, он может быть осмотрен с участием понятых и специалиста.»[57]

Наконец, путь добровольного предоставления в правоохранительный орган документов, полученных абонентом при самостоятельном обращении к оператору связи. Милицией нередко предлагалось потерпевшим (законным владельцам сотовых телефонов), после подачи заявления о совершенном преступлении (краже, грабеже мобильного телефона) идти самим к оператору связи и приносить заверенную организацией, оказывающей услуги сотовой связи, распечатку соединений по их телефонам; которые затем выемкой у них приобщались к материалам дела. Заметим, что и сегодня такой способ получения указанной информации приемлем. Но если следователь (дознаватель) по каким- либо основаниям «не доверяет сведениям о детализации контактов, которые предоставило ему соответствующее проходящее по уголовному делу лицо, например . что эти сведения не являются полными, содержат признаки подлога и т.п. . либо этот документ не устраивает . в части временного периода, за который требуется получить данную информацию, <то> в этом случае следует, при наличии необходимости изъяв этот документ путем выемки . назначить . следственное действие, предусмотренное ст. 1861 УПК РФ»[58].

Как видно, задолго до официальной регламентации следственного действия, предусмотренного ст. 1861 УПК РФ, оно фактически осуществлялось в рамках иных, смежных, процессуальных форм, что вызывало энергичные споры в специальной литературе и в правоприменительной практике.

Следствию и дознанию уже давно стало очевидным, что получение сведений об обстоятельствах, сопутствующих телефонным переговорам (данные о входящих и исходящих сигналах телефонных аппаратов конкретных абонентов и иная детализация телефонных переговоров), служит весьма эффективным средством раскрытия и расследования преступлений. Потому учеными и практиками высказывалось мнение о необходимости урегулировать получение информации о детализации сигналов электросвязи законодательным путем, придав такому получению информации статус следственного действия, проводимого с разрешения суда, предусмотрев в УПК РФ отдельную о том норму, а не производить получение указанной информации «под чужим именем», в рамках вышеназванных процессуальных действий.

Так, А.Н. Иванов предложил дополнить УПК РФ новой статьей 1861, назвав ее «Контроль детализации абонентов оператора связи», следующего содержания: «При наличии достаточных оснований полагать, что имеются достоверные данные о факте использования телефона в период, предшествовавший совершению преступления, в момент совершения преступления, а также в период непосредственно после окончания преступления подозреваемым, обвиняемым и другими лицами, в графиках соединений (детализациях) которых могут содержаться сведения, имеющие значение для уголовного дела, их контроль допускается на основании судебного решения, принимаемого в порядке, установленном статьей 165 УПК РФ. В ходатайстве следователя о получении детализации сигналов электросвязи указываются: уголовное дело, при производстве которого необходимо применение данной меры; основания, по которым производится данное следственное действие; фамилия, имя, отчество абонента и (или) его абонентский номер; конкретный абонентский номер или серийный номер сотового телефона, по которому необходима детализация; период времени, за который необходимо получение детализации; наименование оператора связи, у которого запрашивается предоставление детализации. Период времени, за который предоставляется детализация не должен превышать календарного года до указанного события. Детализация абонентских соединений предоставляется на бумажном носителе или в электронном виде. О результатах осмотра и анализа графика соединения абонентов следователь с участием понятых составляет протокол»[59].