Разработка тактических рекомендаций (тактических приемов, правил) строится применительно к стадиям или этапам проведения следственных действий, причем само определение этих этапов (стадий) является элементом тактики проведения этих процессуальных действий. В криминалистике для всех следственных действий характерным считается наличие четырех этапов: 1) подготовка к проведению следственного действия; 2) проведение следственного действия; 2) фиксация хода и результатов следственного действия; в) оценка полученных результатов и определение их значимости и места в системе доказательственной информации по данному делу[1]. Каждому этапу следственного действия соответствует определенный набор задач, подлежащих разрешению.

В ходе расследования перед следователем (дознавателем) всякий раз возникает тактическая задача, состоящая в выборе из нескольких возможных такого следственного действия, проведение которого на данный момент расследования признается оптимальным для решения данной тактической задачи. Поэтому, прежде чем рассматривать тактические аспекты подготовки к производству рассматриваемого следственного действия, необходимо исследовать вопросы, связанные с принятием решения о выборе проведения этого процессуального действия.

Итак, этап принятия решения о производстве следственного действия в той или иной степени присутствует при производстве всех следственных действий, однако особое значение принятие такого решения приобретает в случаях проведения процессуальных действий, требующих судебного решения, то есть как для следственного действия, предусмотренного ст. 1861 УПК РФ, поскольку ошибочное проведение указанного следственного действия принесет двойной вред: сделана ненужная работа; необоснованно ограничены конституционные права граждан. Ограничение прав и свобод человека могут быть оправданы публичными интересами тогда, когда такие ограничения отвечают требованиям справедливости, являются пропорциональными, соразмерными и необходимыми для целей уголовного судопроизводства, полностью соответствуют его принципам. При решении вопросов, связанных с применением ст. 1861 УПК РФ, следует соблюдать баланс между публичными интересами, связанными с предварительным расследованием преступления, и важностью права на тайну телефонных и иных сообщений (ст. 13 УПК РФ), права на неприкосновенность частной жизни (ст. 23 Конституции РФ).

Для принятия решения о производстве следственного действия субъекту доказывания нужно выяснить необходимость и возможность его проведения. «Следственное действие должно предприниматься только тогда, — пишет С.А. Шейфер, — когда необходимость его проведения имеет под собой достаточные основания»[2].

Необходимость принятия решения о проведении следственного действия определяется наличием обстоятельств, обозначаемых в уголовно-процессуальном законе и криминалистике понятием «основания для проведения следственного действия». Основанием для принятия решения о проведении получения информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами является «наличие достаточных оснований полагать, что информация о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами имеет значение для уголовного дела» (ч. 1 ст. 1861 УПК РФ).

Когда указанные обстоятельства станут следователю (дознавателю) известными, то он, прежде всего, должен выяснить, действительно ли в данной ситуации необходимо собирание, исследование, оценка и использование доказательств именно таким способом. Подобная дилемма встает перед следователем (дознавателем), в частности, в случаях, когда у него есть выбор между проведением разных следственных действий.

Окончательное решение о выборе данного, как и любого другого, следственного действия принимается с учетом тактических соображений. Тактическое решение принимается исходя из конкретной следственной ситуации — «суммы значимой для расследования информации (доказательств, а также сведений, полученных непроцессуальным путем), имеющейся в распоряжении следователя к определенному моменту расследования» (А.Г. Филиппов)[3].

Необходимость производства следственного действия, предусмотренного ст. 1861 УПК РФ, проявляется в следующих ситуациях расследования:

следствие располагает данными, что перед преступлением имелись телефонные переговоры (сговор) между соучастниками — членами организованной группы или группы лиц по предварительному сговору;

имеются сведения о том, что разыскиваемый выходит или предполагается, что будет выходить на связь со своими близкими родственниками, близкими лицами, знакомыми или соучастниками преступления;

наличествует информация о том, что подозреваемый будет звонить потерпевшему, его родным, близким или знакомым лицам после совершения деяния или что он им звонил до того, как преступление совершить;

сделано заявление подозреваемым (обвиняемым) об алиби, которое связано с его телефонными соединениями.

Таким образом, за принятием решения о производстве названного следственного действия стоит вывод следствия о том, что именно оно является наиболее оптимальным и необходимым в данной следственной ситуации, что получение иными способами данного рода информации, связанной с расследуемым преступлением, невозможно либо существенно затруднительно и (или) опасно.

При принятии решения о производстве указанного следственного действия необходимо иметь в виду то обстоятельство, что операторы связи периодически обновляют информацию, содержащуюся в базах данных о своих абонентах и оказываемых им услугах связи. То есть существует предельный срок хранения названной информации, а значит, и возможность получения в интересах предварительного расследования такой информации ограничивается определенным ретроспективным отрезком времени. В этой связи нельзя согласиться с утверждением А.Н. Иванова, что можно получить искомую информацию за неограниченный период, предшествовавший получению разрешения на производство данного следственного действия[4].

С.В. Власова по этому вопросу отмечает: «Опрос специалистов по безопасности операторов сотовой связи показал, что в течение трех лет эта информация находится в территориальных филиалах этих компаний. После этого каждый оператор сотовой связи самостоятельно определяет, как поступить с этими сведениями»[5].

Все же ошибочно предполагать, что срок хранения указанной информации произвольно устанавливает самостоятельно тот или иной оператор связи; срок этот установлен единый. Однако есть-таки разночтение в этом вопросе. И проистекает оно из следующих нормативных правовых актов. Согласно пункту 12 Правил взаимодействия операторов связи с уполномоченными государственными органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 27 августа 2005 г. № 538, сведения баз данных о расчетах за оказанные услуги связи, в том числе о соединениях, и другая информация об абонентах должна храниться оператором связи в течение трех лет[6]. Однако в п. 3 Приложения 1 Правил применения автоматизированных систем расчета, утвержденных Приказом Министерства информационных технологий и связи РФ от 2 июля 2007 г. № 73, сказано, что автоматизированная система расчетов (биллинг) обеспечивает просмотр сведений об абонентах в течение срока действия договора с абонентом, а по окончании действия договора — в течение срока исковой давности[7]. По пункту 1 ст. 196 ГК РФ общий срок исковой давности составляет три года. Положение Приказа Мининформсвязи России от 2 июля 2007 г. № 73 надо рассматривать как четкое и определенное указание на обязанности операторов связи по срокам хранения биллинговой (связанной с денежным расчетом) информации, поскольку соответствуют требованиям российского гражданского законодательства.

В этой связи категорически не согласны с предложением А.В. Резцова о том, чтобы предусмотреть обязывать операторов связи хранить данные биллинга более длительное (как минимум до полутора десятка лет) время для целей предварительного расследования. А.В. Резцов пишет: «...статьей 78 УК установлены сроки давности привлечения к уголовной ответственности, дифференцированные в зависимости от категории совершенного преступления. В настоящее время они составляют 2 года для преступлений небольшой тяжести, 6 лет для преступлений средней тяжести, 10 лет — для тяжкого преступления, 15 лет — для особо тяжкого преступления. Нетрудно заметить, что срок хранения сведений о совершенных абонентских соединениях обеспечивает возможность привлечения к уголовной ответственности в течение всего срока давности только для лиц, совершивших преступления небольшой тяжести. Срок хранения информации операторами связи, — сетует А. Резцов, — составляет только половину от срока давности по преступлениям средней тяжести, треть — от срока давности по тяжким преступлениям, пятую часть — от срока давности по особо тяжким преступлениям. Как показывает следственная практика, такое положение дел приводит к тому, что на момент необходимости использования таких данных они не могут быть представлены следователю в связи с их уничтожением. .В связи с этим представляется целесообразным рассмотреть вопрос об увеличении срока хранения информации об абонентах и оказанных услугах операторами связи»[8]. В этом предложении явно просматривается желание некоторых правоприменителей превратить базу данных биллинговой информации операторов связи в разновидность криминалистического учета. Тем самым стеснить свободу личности, поставить частную жизнь под угрозу постоянного вмешательства со стороны правоохранительных органов. Соизмерять все, исходя из потребностей правоохранительной деятельности, в частности, устанавливать такой род контроля за частной жизнью человека есть путь к полицейскому государству. Слишком много данных о личной жизни граждан желают правоохранительные органы иметь, как говориться, под рукой. Вы забудете, к примеру, через двенадцать лет, кому, когда и в каком часу звонили или с кем обменялись SMS либо e-mail, а правоохранительный орган сумеет получить на Вас «электронное досье», содержащее эти данные.

Но указанный срок хранения информации в виде детализации телефонных соединений не относится к хранению информации, связанной с определением местонахождения абонента. Так, судебная коллегия по гражданским делам Саратовского областного суда в иске Мунджишвили к ЗАО «Нижегородская сотовая связь» о понуждении к предоставлению информации о местоположении в моменты телефонных соединений в период <.. .> абонента с телефонным номером <.. .> применительно к радиусу действия базовой станции, использовавшейся для телефонных соединений, с указанием самой базовой стации, отказала из-за отсутствия технической возможности у ответчика. Судебная коллегия посчитала, что информация о местонахождении абонента не отнесена к информации, которая должна храниться оператором связи в течение трех лет и что вообще такая дополнительная информация может предоставляться абоненту при наличии у данного оператора связи на то технической возможности[9].

При принятии решения о производстве рассматриваемого следственного действия с целью определения местоположения (позиционирование) абонента следователь должен иметь в виду технические возможности определения местоположения абонента подвижной (мобильной) связи. В специальной технической литературе, например, в диссертационном исследовании В.А. Сухова мы можем найти следующие о том сведения.

«Определение местоположения мобильных абонентов ... происходит на основе имеющейся в сети информации, такой как уровень сигнала или время прохождения сигнала по каналу связи. Первыми практическими методами местоположения, доведенными до коммерческого использования, являются методы местоопределения в сотовых сетях стандарта GSM. В основу таких методов положено знание уникального значения глобального сотового идентификатора CGI, а также значение ряда параметров, используемых в логических каналах. В зависимости от размеров сот (центр города, периферия) и их конфигурации (секторные, круговые) точность местоопределения на основе CGI колеблется от нескольких сот метров до нескольких километров, что, очевидно, является неприемлемым для практического использования. Однако, учет дополнительных параметров (времени упреждения (ТА), уровень мощности сигнала от базовых станций) позволяет получить точность не выше 100 м. В сетях 3-го поколения GSM (UMTS) точность определения координат составляет величину не более 40—50 м, и это значение, видимо, является предельным для сетей GSM»[10]. Особо следует подчеркнуть, что на степень точности местоположения абонента влияет, наряду с указанными выше техническими факторами, еще ряд факторов, которые могут существенно повлиять на достоверность координат нахождения абонента. Это — погодные условия на момент совершения телефонного соединения, особенности окружающего природного и индустриального ландшафта, «загруженность» близлежащих базовых станций связи и т.д.

У этого же автора мы нашли указание на технические возможности выявления местоположения мобильного абонента, у которого пользовательским оборудованием является радиооборудование. «Принципы функционирования сетей беспроводного доступа во многом схожи с принципами функционирования сетей подвижной связи; в первом приближении, сети беспроводного доступа можно трактовать как масштабированные (в сторону уменьшения) сотовые сети. Однако их все же нельзя отождествлять как в радиотехническом плане (используемые сигналы и логические каналы), так и с позиции процедур коммутации абонентов. Более того, говоря о сетях стандарта IEEE 802.11, называемых Wi-Fi, можно выделить ряд специфических особенностей, присущих задачам позиционирования мобильных абонентов таких сетей. Во-первых, необходимо отметить, что размер “зон охвата” сетей беспроводного доступа намного меньше, нежели сотовых сетей мобильной связи, следовательно, и точность определения должна быть существенно выше: не более 5—15 метров. Во-вторых, отметим тот факт, что степень интерференции радиосигналов, вызванная большой концентрацией базовых и абонентских устройств, видимо, должна быть выше аналогичного показателя в сотовых сетях, изначально спланированных по заданным частотно-территориальным планам и находящихся под постоянным мониторингом как внутренних, так и внешних служб. Это приводит к тому, что описанные в литературе модели распространения сигналов в сотовых сетях оказываются либо неприменимы, либо требующими значительной корректировки. Следует также учитывать, что на данный момент сети IEEE 802.11g являются наиболее распространенными. Исходя из этого, следует отметить, что для исследования вопроса оценки точности определения местоположения, необходимо провести моделирование системы определения местоположения абонентского устройства, а также выполнить экспериментальную проверку полученных результатов моделирования»[11].

В.В. Тарасенко справедливо отмечает, что «говорить о месте нахождения лица по данным биллинга (ст. 1861 УПК РФ) как о косвенном доказательстве можно лишь с определенной условностью и использовать его только в совокупности с иными доказательствами, имеющимися по делу»[12].

Подчеркивая приблизительность результатов по выявлению местонахождения мобильного абонента, достигаемых на основе применения приведенных выше методов (технических возможностей), тем не менее, отметим, что эти результаты позволяют восстановить картину перемещения абонента, выявить координаты его местоположения в определенный период. Такая информация имеет значение для решения задач расследования и предупреждения преступлений, и, следовательно, отказываться от ее получения не следует.

Важным тактическим фактором выбора следственного действия служит определение неотложности его проведения в сложившейся следственной ситуации. Например, «получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами в неотложном порядке возможно при расследовании уголовных дел по хищениям телефонов, — отмечает В.Ю. Стельмах, — когда данные IMEI (индивидуального номера телефона), о номере SIM-карты и абонентском номере известны органам предварительного следствия с самого начала расследования, основания считать эти сведения недостоверными отсутствуют, поскольку они исходят от потерпевшего, и быстрое установление контроля за соединениями позволит установить виновных лиц и местоположение похищенного телефона»[13].

А.Б. Смушкин указывает на другую ситуацию, определяющую рассматриваемое следственное действие как неотложное: когда совершение преступления сопровождается агрессивным противоправным посткриминальным воздействием, направленным на изменение показаний потерпевшими и свидетелями и в конечном счете на уклонение виновных лиц от ответственности. Поскольку современные средства коммуникации существенно упрощают дистанционное влияние на защищаемых лиц в целях введения следствия в заблуждение. «Представляется необходимым закрепление в ст. 1861 УПК РФ, — отмечает

А.Б. Смушкин, — нормы, позволяющей в ходе обеспечения безопасности участника судопроизводства проводить указанное следственное действие до судебного решения». И далее в этой связи им предлагается дополнить названную статью ч. 11 следующего содержания: «При наличии угрозы совершения насилия, вымогательства и других преступных действий в отношении потерпевшего, свидетеля или их близких родственников, родственников, близких лиц получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами допускается по письменному заявлению указанных лиц, а при отсутствии такого заявления — на основании судебного решения»[14]. Заметим, что предложенная А.Б. Смушкиным формулировка дополнительной нормы в ст. 1861 УПК РФ, представляет собой аналог положения, закрепленного в ч. 2 ст. 186 УПК РФ. Аналогичное предложение, как отмечено выше, высказано и в диссертационном исследовании А.А. Цикоры.

Другим существенным тактическим фактором выбора является отнесение данного следственного действия к числу первоначальных следственных действий. Таковым исследуемое нами следственное действие будет являться тогда, когда оно сможет помочь в существенной мере устранить недостаток имеющийся в начальном этапе расследования уголовного дела.

Исходя из ранее данной нами классификации рассматриваемого следственного действия, следует согласиться с замечанием А.А. Цыкоры о возможности его дополнительного проведения, то есть получения от того же оператора связи искомой информации в отношении того же лица или пользовательского оборудования, но за другой временной отрезок. «Уголовно-процессуальным законом не исключается возможность проведения данного следственного действия дополнительно, если следственная ситуация диктует необходимость обращения к данному средству доказывания, — верно отмечает А.А. Цыкора. — Ибо такое основание для отклонения <судом>, как проведение ранее аналогичного следственного действия, на наш взгляд, является несостоятельным»[15].

Итак, приняв решение об осуществлении получения информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами, следователь (дознаватель) в целях недопущения тактических и процессуальных ошибок должен приступить к тщательной подготовке к нему.

[1] Аверьянова Т.В., Белкин Р.С., Корухов Ю.Г., Россинская Е.Р. Криминалистика: учебник для вузов / под ред. Р.С. Белкина. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2003. С. 470.

[2] Шейфер С.А. Следственные действия. Основания, процессуальный порядок и доказательственное значение. С. 22—23.

[3] Криминалистика. Полный курс: учебник для вузов / под общ. ред. А.Г. Филиппова. 5-е изд., перераб. и доп. М., 2013. С. 527-528.

[4] См.: Иванов А.Н. Правила получения информации о соединениях между абонентами // Уголовный процесс. 2010. № 10. С. 42.

[5] Власова С.В. Указ. соч. С. 52.

[6] См.: Постановление Правительства РФ от 27 августа 2005 г. № 538 «Об утверждении Правил взаимодействия операторов связи с уполномоченными государственными органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность» // Российская газета. 2005. 10 сентября (№ 3864).

[7] См.: Приказ Министерства информационных технологий и связи РФ от 2 июля 2007 г. № 73 «Об утверждении Правил применения автоматизированных систем расчетов» // Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. 2007. № 33. С. 112.

[8] Резцов А. Применение органами предварительного расследования ст. 1861 УПК при получении сведений о телефонных переговорах // Законность. 2013. № 7. С. 15.

[9] См.: Дело № 33-4367. Архив Саратовского областного суда (председательствующий судья Л.А. Кирина, судьи М.В. Литвинова, И.М. Садова), 2013.

[10] Сухов В.А. Повышение точности определения местоположения мобильных абонентских устройств в сетях IEEE 802.11G путем применения оптимальных алгоритмов обработки сигналов: дис. ... канд. технич. наук. СПб.: Санкт-Петербургский государственный политехнический университет, 2012. С. 4.

[11] Сухов В.А. Указ. соч. С. 5 — 6.

[12] Tarasenko V.V. General assumptions in law enforcement law enforcement agencies as a prerequisite for the formation of criminal law presumptions // Materialy IX Mezinarodni vedeckoprakticka conference «Vedecky Prumysl Evropskeho Kontinentu — 2013» (27 listopadu — 5 prosincu 2013 roku). Dil 14. Pravni vedy. Praha, 2013. Str. 44-45.

[13] Стельмах В.Ю. Указ. соч. С. 191.

[14] Смушкин А.Б. Тактическая операция “Установление и задержание лица, осуществляющего посткриминальное воздействие” в рамках обеспечения безопасности участников судпроизводства // Проблемы уголовного процесса, криминалистики и судебной экспертизы. 2013. № 1 (2). С. 28.

[15] Цыкора А.А. Указ. соч. С. 26.