Постановлением от 02.09.2010 Европейский суд по правам человека выявил нарушение требований п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции по делу гражданина Российской Федерации Таянко Ю.И., которым обжаловалось решение суда надзорной инстанции, изменившее в менее выгодную сторону вступившее в законную силу судебное решение, обязавшее местные власти обеспечить заявителя и его семью жилищем.

Европейский суд по правам человека указал, что отмена незаконных решений и вынесения нового решения в пользу заявителя не является в принципе достаточной для лишения его статуса жертвы, если государственные власти не признали нарушение прав, гарантированных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, а также не возместили ущерб, понесенный в связи с этим нарушением.

Пункт 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод гласит: "Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или - в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия".

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции гласит: "Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

"Дело было инициировано жалобой N 4596/02, поданной против Российской Федерации в Европейский суд по правам человека (далее - Европейский суд) в соответствии со ст. 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Юзефом Ивановичем Таянко (далее - заявитель) 18 сентября 2001 г.

<...>.

I. Обстоятельства дела

Заявитель родился в 1954 г. и проживает в г. Рязани.

Обстоятельства дела, как они были представлены заявителем, могут быть изложены следующим образом.

В 1986 г. заявитель принимал участие в операции по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Он получил право на определенные социальные льготы в связи с инвалидностью, полученной им вследствие ухудшения состояния здоровья в результате указанных событий.

Рассмотрение дела о предоставлении квартиры

В 1999 г. заявитель, который проживал в общежитии в комнате площадью 11 кв. м вместе с женой и двумя дочерьми, обратился в соответствующие местные органы власти с просьбой выделить ему бесплатное жилье. Власти признали, что жилищные условия заявителя не отвечают нормам, и внесли его в список очередников на заключение договора социального найма.

В неустановленную дату заявитель начал судебный процесс против Рязанской городской администрации в связи с тем, что в течение трех месяцев после постановки его на учет ему не было предоставлено бесплатное жилье.

5 июля 2000 г. Советский районный суд г. Рязани вынес решение в пользу заявителя и постановил, что Рязанская городская администрация должна обеспечить его подходящим жильем для семьи из четырех человек в соответствии с жилищными и санитарными нормами.

После рассмотрения апелляционной жалобы 13 сентября 2000 г. Рязанский областной суд оставил постановление без изменений.

5 февраля 2001 г. было начато исполнительное производство. Однако 9 февраля 2001 г. оно было приостановлено на время рассмотрения ходатайства властей о пересмотре судебного решения в надзорном порядке.

Первая стадия надзорного производства

21 февраля 2001 г. органы прокуратуры Рязанской области представили в Рязанский областной суд ходатайство о пересмотре в надзорном порядке судебного решения в пользу заявителя.

10 апреля 2001 г. Рязанский областной суд отклонил ходатайство прокуратуры и отказал в возбуждении надзорного производства.

22 июня 2001 г. заявитель начал процесс против службы судебных приставов в связи с невыполнением ими своих обязанностей по исполнению судебного постановления от 5 июля 2000 г.

16 июля 2001 г. органы прокуратуры Рязанской области представили ходатайство о пересмотре в надзорном порядке решения от 5 июля 2000 г. в Верховный Суд Российской Федерации.

В неустановленную дату ходатайство прокуратуры было удовлетворено, и была назначена дата слушания в Верховном Суде Российской Федерации. Заявитель и его адвокат не были уведомлены о возбуждении дела о пересмотре судебного решения и не были вызваны повесткой на слушание в Верховном Суде.

10 августа 2001 г. в Верховном Суде Российской Федерации состоялось слушание о пересмотре судебного решения в надзорном порядке в присутствии представителей ответчика, Рязанской городской администрации, а также представителя Генеральной прокуратуры Российской Федерации, который утверждал, что квартира заявителю должна быть предоставлена в соответствии с его очередностью в списке нуждающихся в улучшении жилищных условий. Выслушав доводы представителей ответчика и прокурора, а также изучив обстоятельства дела, Верховный Суд Российской Федерации внес изменения в решение Советского районного суда г. Рязани от 05.07.2000 и постановил, что заявителю должна быть выделена квартира в соответствии с его местом в списке очередников.

3 апреля 2002 г. Советский районный суд г. Рязани прекратил дело против службы судебных приставов на основании того, что заявитель отозвал свой иск от 22.06.2001.

Впоследствии в неустановленную дату заявитель обратился в тот же суд с другим иском против службы судебных приставов.

25 апреля 2002 г. служба судебных приставов возобновила исполнительное производство, основываясь на новом постановлении, вынесенном Верховным Судом России 10.08.2001, согласно которому квартира должна была быть предоставлена в порядке очереди по списку нуждающихся в улучшении жилищных условий.

26 апреля 2002 г. Советский районный суд г. Рязани прекратил разбирательство по жалобе заявителя против службы судебных приставов, поскольку он отозвал свой иск во второй раз.

Вторая стадия надзорного производства

11 сентября 2003 г. заявитель обратился в Президиум Верховного Суда Российской Федерации с ходатайством о пересмотре в порядке надзора постановления Верховного Суда от 10.08.2001 и его отмене.

15 октября 2003 г. Верховный Суд России удовлетворил ходатайство заявителя и возбудил надзорное производство.

12 ноября 2003 г. Президиум Верховного Суда Российской Федерации отменил постановление от 10.08.2001 и утвердил юридическую силу решения Советского районного суда г. Рязани от 05.07.2000, отметив, что согласно закону и указанному решению жилье заявителю должно быть предоставлено незамедлительно. Было подчеркнуто, что заявитель, являясь инвалидом, проживает с семьей в общежитии.

21 января 2004 г. было возобновлено исполнительное производство по судебному приказу об исполнении решения, изданному в соответствии с судебным решением от 05.07.2000.

3 марта 2004 г. служба судебных приставов обратилась к местным органам власти с ходатайством о выделении заявителю жилья согласно решению суда от 05.07.2000.

18 марта 2004 г. местные органы власти информировали службу судебных приставов о том, что ими принято решение о выделении заявителю конкретной квартиры в новом многоквартирном доме и что заявитель сможет вселиться туда, как только дом будет сдан в эксплуатацию.

16 февраля 2005 г. заявитель и его семья переехали в эту квартиру.

<...>

Приемлемость жалобы

Власти государства-ответчика утверждали, что заявитель не может позиционировать себя как жертву, поскольку Постановление Президиума Верховного Суда России от 10.08.2001, которое предположительно было принято в нарушение принципа правовой определенности, было отменено 12 ноября 2003 г., и что судебное решение по гражданскому делу, подтверждающее факт нарушения прав по Конвенции, может само по себе являться достаточной компенсацией вреда <...>.

Европейский суд напоминает, что решение в пользу заявителя не является в принципе достаточным для лишения его статуса жертвы, если государственные власти не признали нарушение прав, гарантированных Конвенцией, а также не возместили ущерб, понесенный в связи с этим нарушением <...>.

По настоящему делу власти действительно признали, что на первой стадии повторного рассмотрения дела были нарушены права заявителя, и восстановили законную силу первого решения в пользу заявителя.

Тем не менее второй части повторного разбирательства самой по себе было недостаточно для того, чтобы устранить негативные последствия отмены судебных решений, а понятие "возмещение ущерба" предполагало некую материальную компенсацию <...>. Действительно, изменение решения суда первой инстанции на первой стадии надзорного производства разрушило надежду заявителя на это решение в его пользу и свело на нет его положительное значение на продолжительное время, а именно на период с 10 августа 2001 г., когда Президиум Верховного Суда Российской Федерации изменил указанное решение, по 12 ноября 2003 г., когда была восстановлена его законная сила. Тем не менее за понесенный ущерб не была предложена никакая компенсация <...>. Следовательно, заявитель сохранил статус жертвы.

Европейский суд пришел к выводу, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, она должна быть объявлена приемлемой.

<...>

Утверждение государства-ответчика, что 10 августа 2001 г. Президиум Верховного Суда не изменил суть постановления от 05.07.2000, не представляется убедительным. Европейский суд отмечает, что судебное решение от 05.07.2000. предполагало незамедлительное предоставление жилья заявителю (что позже было подтверждено Президиумом Верховного Суда 12 ноября 2003 г., см. § 24 настоящего Постановления). Новое решение от 10.08.2001 предписывало соблюдать очередность согласно списку очередников. Очевидно, что существует разница между предоставлением жилья в срочном порядке и на условиях очередности <...>. Таким образом, в результате изменения решения от 05.07.2000 заявитель утратил веру в это окончательное и обязательное судебное решение и было обмануто его правомерное ожидание получения жилья без промедления.

Следовательно, имело место нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции.

<...>

Европейский суд считает, что притязание заявителя на "договор социального найма" было признано в судебном решении от 05.07.2000 в мере, достаточной для того, чтобы возникло понятие "собственность", подпадающее под юрисдикцию ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции <...>. Таким образом, судебным решением была образована собственность в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции <...>. По результатам первого этапа повторного рассмотрения дела заявитель - инвалид, проживающий с женой и двумя дочерьми в общежитии в комнате площадью 11 кв. м (см. § 7 и 24 настоящего Постановления), в течение значительного периода времени не мог действовать, основываясь на вступившем в силу решении от 05.07.2000, и воспользоваться им с выгодой для себя применительно к незамедлительному получению жилья <...>.

Следовательно, также имело место нарушение ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции" <1>.

--------------------------------

<1> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2011. N 6. Постановление ЕСПЧ от 02.09.2010 "Дело "Таянко (Tayanko) против Российской Федерации" (жалоба N 4596/02).

Положение п. 4 ст. 292 ГК Российской Федерации в части, определяющей порядок отчуждения жилого помещения, в котором проживают несовершеннолетние члены семьи собственника данного жилого помещения, если при этом затрагиваются их права или охраняемые законом интересы, признано не противоречащим Конституции Российской Федерации в той мере, в какой содержащееся в нем регулирование направлено на обеспечение гарантий прав несовершеннолетних.

Пункт 4 ст. 292 ГК Российской Федерации в части, определяющей порядок отчуждения жилого помещения, в котором проживают несовершеннолетние члены семьи собственника данного жилого помещения, если при этом затрагиваются их права или охраняемые законом интересы, признан не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее ст. ст. 38 (ч. 2), 40 (ч. 1), 46 (ч. 1) и 55 (ч. ч. 2 и 3), в той мере, в какой содержащееся в нем регулирование - по смыслу, придаваемому ему сложившейся правоприменительной практикой, - не позволяет при разрешении конкретных дел, связанных с отчуждением жилых помещений, в которых проживают несовершеннолетние, обеспечивать эффективную государственную, в том числе судебную, защиту прав тех из них, кто формально не отнесен к находящимся под опекой или попечительством или к оставшимся (по данным органа опеки и попечительства на момент совершения сделки) без родительского попечения, но либо фактически лишен его на момент совершения сделки по отчуждению жилого помещения, либо считается находящимся на попечении родителей, притом, однако, что такая сделка - вопреки установленным законом обязанностям родителей - нарушает права и охраняемые законом интересы несовершеннолетнего.

Регулирование, допускающее не сбалансированное с интересами несовершеннолетнего удовлетворение интересов родителя - собственника отчуждаемого жилого помещения, не исключающее возможность его действий в ущерб правам и законным интересам несовершеннолетнего, не создавая при этом адекватного механизма их судебной защиты, - не согласуется с требованиями Конституции Российской Федерации об обязанностях родителей и несоразмерно ограничивает гарантированные ею право на жилище и право на судебную защиту.

Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 08.06.2010 N 13-П по жалобе гражданки В.В. Чадаевой положение п. 4 ст. 292 ГК РФ в части, определяющей порядок отчуждения жилого помещения, в котором проживают несовершеннолетние члены семьи собственника данного жилого помещения, если при этом затрагиваются их права или охраняемые законом интересы, признано не противоречащим Конституции Российской Федерации в той мере, в какой содержащееся в нем регулирование направлено на обеспечение гарантий прав несовершеннолетних. Положение п. 4 ст. 292 ГК РФ в части, определяющей порядок отчуждения жилого помещения, в котором проживают несовершеннолетние члены семьи собственника данного жилого помещения, если при этом затрагиваются их права или охраняемые законом интересы, признано не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее ст. ст. 38 (ч. 2), 40 (ч. 1), 46 (ч. 1) и 55 (ч. ч. 2 и 3), в той мере, в какой содержащееся в нем регулирование - по смыслу, придаваемому ему сложившейся правоприменительной практикой, - не позволяет при разрешении конкретных дел, связанных с отчуждением жилых помещений, в которых проживают несовершеннолетние, обеспечивать эффективную государственную, в том числе судебную, защиту прав тех из них, кто формально не отнесен к находящимся под опекой или попечительством или к оставшимся (по данным органа опеки и попечительства на момент совершения сделки) без родительского попечения, но либо фактически лишен его на момент совершения сделки по отчуждению жилого помещения, либо считается находящимся на попечении родителей, притом, однако, что такая сделка - вопреки установленным законом обязанностям родителей - нарушает права и охраняемые законом интересы несовершеннолетнего.

Гражданка В.В. Чадаева просила признать противоречащим ст. ст. 7, 38 (ч. 2) и 40 Конституции Российской Федерации положение п. 2 ст. 1 Федерального закона от 30.12.2004 N 213-ФЗ, как исключившее из п. 4 ст. 292 ГК РФ в прежней редакции требование о необходимости получения согласия органа опеки и попечительства на отчуждение жилого помещения, в котором проживают несовершеннолетние, находящиеся на родительском попечении, т.е., по существу, заявительницей оспаривается конституционность примененного судом в ее деле п. 4 ст. 292 ГК РФ в действующей редакции, введенной п. 2 ст. 1 Федерального закона от 30.12.2004 N 213-ФЗ.

Конституционный Суд Российской Федерации указал, что "согласно Конституции Российской Федерации политика Российской Федерации как социального государства направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека, в том числе путем государственной поддержки семьи, материнства, отцовства и детства (ст. 7); при этом материнство и детство, семья находятся под защитой государства, а забота о детях, их воспитание являются равным правом и обязанностью родителей (ч. ч. 1 и 2 ст. 38).

Конституционные цели социальной политики Российской Федерации обусловлены признанием Конституцией Российской Федерации высшей ценностью человека, его прав и свобод, которые определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием (ст. ст. 2 и 18). Применительно к реализации закрепленного статьей 40 (ч. 1) Конституции Российской Федерации права на жилище, которое рассматривается международным сообществом в качестве одного из элементов права на достойный жизненный уровень (ст. 25 Всеобщей декларации прав человека, ст. 11 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах), это означает, что правовое регулирование отношений по владению, пользованию и распоряжению объектами жилищного фонда должно обеспечивать каждому гарантированную ст. ст. 45 (ч. 1) и 46 Конституции Российской Федерации государственную, в том числе судебную, защиту данного конституционного права, которая должна быть полной и эффективной.

Соответственно исходя из положений Конституции Российской Федерации, служащих основой конституционно-правовых отношений, содержанием которых являются родительские обязанности и коррелирующие с ними права детей, Российская Федерация призвана создавать условия, обеспечивающие детям достойную жизнь и свободное развитие, и гарантировать реализацию их прав, в частности права на жилище, с учетом положений международно-правовых актов, являющихся в силу ст. 15 (ч. 4) Конституции Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации.

Так, согласно Декларации прав ребенка (принята Генеральной Ассамблеей ООН 20.11.1959) ребенок ввиду его физической и умственной незрелости нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту. Конвенция о правах ребенка (одобрена Генеральной Ассамблеей ООН 20.11.1989) обязывает подписавшие ее государства обеспечивать детям такую защиту и заботу, которые необходимы для их благополучия (п. 2 ст. 3), принимать все необходимые законодательные, административные и другие меры для осуществления прав, признанных в Конвенции (ст. 4), признавать право каждого ребенка на уровень жизни, необходимый для его физического, умственного, духовного, нравственного и социального развития (п. 1 ст. 27). При этом Конвенция возлагает на родителя (родителей) или других лиц, воспитывающих ребенка, основную ответственность за обеспечение в пределах своих способностей и финансовых возможностей условий жизни, необходимых для его развития (п. 1 ст. 18, п. 2 ст. 27).

Статья 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, закрепляющая право на уважение частной и семейной жизни, в ее истолковании Европейским судом по правам человека обязывает национальные власти обеспечивать соблюдение справедливого баланса между конкурирующими интересами и при определении такого баланса особое значение придавать коренным интересам ребенка, которые в зависимости от их характера и важности могут иметь приоритет над аналогичными интересами родителей (решение от 24.11.2005 по вопросу приемлемости жалобы "Владимир Лазарев и Павел Лазарев против России").

Конкретизируя предписания ст. 7 (ч. 1), 38 (ч. 2) и 40 (ч. 1) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее ст. 60, согласно которой гражданин Российской Федерации может самостоятельно осуществлять в полном объеме свои права и обязанности с 18 лет, и корреспондирующие с этими предписаниями положения международных актов, федеральный законодатель - исходя из того, что несовершеннолетние дети по общему правилу находятся на попечении родителей, которые вправе и обязаны официально действовать в их интересах в качестве законных представителей, - должен устанавливать эффективные механизмы обеспечения приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних, недопущения их дискриминации, восстановления нарушенных прав ребенка, если причиной нарушения стали действия родителей, в том числе предусматривать - с учетом соблюдения баланса прав и законных интересов несовершеннолетних детей и родителей в случае их конкуренции - повышенного уровня гарантии жилищных прав несовершеннолетних детей как уязвимой в отношениях с родителями стороны. Соответственно, законодательное регулирование отношений в жилищной сфере, участниками которых являются собственник жилого помещения и проживающие совместно с ним несовершеннолетние члены его семьи, должно быть направлено на обеспечение возможности использования дифференцированного подхода к оценке возникающих жизненных ситуаций, с тем чтобы избежать необоснованного ограничения конституционных прав и свобод.

Как указывал Конституционный Суд Российской Федерации, регулирование прав на жилое помещение, в том числе при переходе права собственности на жилое помещение, должно осуществляться на основе баланса прав и охраняемых законом интересов всех участников соответствующих правоотношений; в тех случаях, когда имущественные права на спорную вещь имеют другие, помимо собственника, лица, этим лицам также должна быть гарантирована государственная защита их прав; при этом гарантии прав членов семьи собственника жилого помещения должны рассматриваться в общей системе действующего правового регулирования как получающие защиту наряду с конституционным правом собственности; признание приоритета прав собственника жилого помещения либо проживающих в этом помещении нанимателей, как и обеспечение взаимного учета их интересов, зависит от установления и исследования фактических обстоятельств конкретного спора, т.е. не исключается необходимость учета особенностей конкретных жизненных ситуаций при разрешении соответствующих гражданских дел (Постановление от 21.04.2003 N 6-П, Определение от 03.11.2006 N 455-О).

В силу приведенных правовых позиций обязанность государства обеспечивать условия для соблюдения в каждом конкретном случае баланса между интересами детей и их родителей - с учетом комплексного характера правоотношений, в которых находятся несовершеннолетние в связи с реализацией ими права пользования жилыми помещениями, принадлежащими на праве собственности их родителям, - предопределяет необходимость действенного механизма защиты жилищных прав несовершеннолетних и восстановления этих прав в случае их нарушения при отчуждении собственниками жилого помещения, в котором проживают их несовершеннолетние дети, приводящего к утрате несовершеннолетними права пользования этими жилыми помещениями.

Забота о детях, их воспитание как обязанность родителей по смыслу ст. 38 (ч. 2) Конституции Российской Федерации предполагают, что ущемление прав ребенка, создание ему немотивированного жизненного дискомфорта несовместимы с самой природой отношений, исторически сложившихся и обеспечивающих выживание и развитие человека как биологического вида.

Данной конституционной обязанностью, которая сама по себе является отображением общепризнанной модели социального поведения, предопределяется и характер правоотношений между родителями и детьми, что позволяет федеральному законодателю, располагающему достаточно широкой свободой усмотрения в выборе конкретных мер юридической и социальной защиты жилищных прав несовершеннолетних, устанавливать систему гарантий этих прав исходя из презумпции добросовестности поведения родителей в отношении своих детей и определять - с учетом более высокой степени доверия к родителям, нежели к другим законным представителям несовершеннолетних, - их правомочия и, соответственно, субсидиарный характер опеки и попечительства со стороны управомоченных государственных органов в случаях, когда попечение со стороны родителей не осуществляется.

Как следует из п. 4 ст. 292 ГК РФ, согласие органов опеки и попечительства на отчуждение жилого помещения, в котором проживает несовершеннолетний, требуется в двух случаях - либо когда он находится под опекой или попечительством, либо когда он остался без родительского попечения, о чем известно органу опеки и попечительства. К числу оставшихся без родительского попечения ст. 121 Семейного кодекса Российской Федерации относит детей, чьи родители умерли, лишены родительских прав, ограничены в родительских правах, признаны недееспособными, длительно отсутствуют, уклоняются от воспитания детей или от защиты их прав и интересов. Приведенный перечень не является исчерпывающим, что позволяет органам опеки и попечительства осуществлять защиту прав и интересов детей в зависимости от конкретных обстоятельств во всех иных случаях, когда родительское попечение фактически отсутствует.

<...>

Таким образом, исходя из смысла п. 4 ст. 292 ГК РФ во взаимосвязи со ст. ст. 121 и 122 Семейного кодекса Российской Федерации при отчуждении жилого помещения, в котором проживает несовершеннолетний, согласия органа опеки и попечительства по общему правилу не требуется, поскольку предполагается, что несовершеннолетний находится на попечении родителей, и это не опровергнуто имеющейся у органа опеки и попечительства информацией об отсутствии попечения со стороны родителей. Такое регулирование, при котором вмешательство органов опеки и попечительства в процесс отчуждения жилого помещения необходимо в случаях, когда родители несовершеннолетних по тем или иным причинам не исполняют по отношению к ним своих обязанностей, имеет целью своевременную защиту прав и интересов несовершеннолетних и вместе с тем направлено на учет интересов тех родителей - собственников жилых помещений, которые исполняют свои родительские обязанности надлежащим образом.

В отличие от установленного п. 4 ст. 292 ГК РФ порядка отчуждения собственником жилого помещения, в котором проживают члены его семьи, находящиеся под опекой или попечительством, либо несовершеннолетние члены семьи собственника, оставшиеся без родительского попечения, порядок распоряжения имуществом, которое принадлежит самим лицам, находящимся под опекой или попечительством, предполагает, что опекун не вправе без предварительного разрешения органа опеки и попечительства совершать, а попечитель - давать согласие на совершение сделок по отчуждению, в том числе обмену или дарению, имущества подопечного, сдаче его внаем (в аренду), в безвозмездное пользование или в залог, сделок, влекущих отказ от принадлежащих подопечному прав, раздел его имущества или выдел из него долей, а также любых других сделок, влекущих уменьшение имущества подопечного (п. 2 ст. 37 ГК РФ).

Эти правила в силу п. 1 ст. 28 ГК РФ применяются также к сделкам с имуществом несовершеннолетнего, совершаемым его родителями, которые согласно ст. 64 Семейного кодекса Российской Федерации являются законными представителями несовершеннолетних детей, выступают в защиту их прав и интересов в отношениях с любыми физическими и юридическими лицами (п. 1) и не вправе представлять интересы своих несовершеннолетних детей, если органом опеки и попечительства установлено, что между интересами родителей и детей имеются противоречия (п. 2).

Закрепленный приведенными положениями гражданского и семейного законодательства в их взаимосвязи специальный порядок совершения родителями, как законными представителями своих несовершеннолетних детей, сделок с принадлежащим детям имуществом направлен, как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 06.03.2003 N 119-О, на защиту прав и интересов несовершеннолетних и не может рассматриваться как нарушающий ст. 35 (ч. 2) Конституции Российской Федерации, согласно которой каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами, и противоречащий ст. 55 (ч. 3) Конституции Российской Федерации, допускающей ограничение федеральным законом прав и свобод человека и гражданина в целях защиты прав и законных интересов других лиц.

Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что из содержания абз. 2 п. 1 ст. 28 и п. п. 2 и 3 ст. 37 ГК РФ не вытекает право органов опеки и попечительства произвольно запрещать сделки по отчуждению имущества несовершеннолетних детей, совершаемые их родителями; напротив, в соответствии с общими принципами права и требованиями ст. ст. 2, 17 и 38 (ч. 2) Конституции Российской Федерации и, как показывает судебная практика, решения органов опеки и попечительства - в случаях их обжалования в судебном порядке - подлежат оценке судом исходя из конкретных обстоятельств дела.

<...>

Приведенные правовые позиции, таким образом, сформулированы применительно к отношениям по отчуждению родителями несовершеннолетнего принадлежащего ему имущества, в том числе применительно к участию в этом процессе органов опеки и попечительства, и не могут служить критерием оценки правомочий указанных органов в иных отношениях, а именно связанных с отчуждением собственником жилого помещения, не принадлежащего несовершеннолетним членам его семьи.

Пункт 4 ст. 292 ГК РФ, как направленный на защиту прав несовершеннолетних, относительно которых родительское попечение на момент отчуждения жилого помещения, в котором они проживают, не осуществляется, согласуется с конституционно защищаемыми целями правового регулирования отношений родителей и детей с учетом специфики этих отношений и обеспечивает баланс вытекающих из ст. ст. 35 и 38 (ч. 2) Конституции Российской Федерации прав лица, являющегося собственником жилого помещения и одновременно родителем несовершеннолетнего, и защищаемых ст. 38 (ч. 2) и ст. 40 (ч. 1) Конституции Российской Федерации прав и охраняемых законом интересов несовершеннолетнего, проживающего в этом жилом помещении.

Установленный п. 4 ст. 292 ГК РФ различный уровень гарантий права пользования жилым помещением для несовершеннолетних членов семьи собственника, находящихся под опекой или попечительством либо оставшихся без родительского попечения (о чем известно органу опеки и попечительства), с одной стороны, и для несовершеннолетних членов семьи собственника жилого помещения, находящихся на попечении родителей, - с другой, основанный на учете особенностей правового статуса этих лиц и вытекающей из ст. 38 (ч. 2) Конституции Российской Федерации презумпции добросовестного поведения родителей, имеет целью оптимизацию пределов вмешательства государства в регулирование отношений между родителями и ребенком, в том числе в имущественной сфере.

Отчуждение родителями жилого помещения, собственниками которого они являются и в котором проживают их несовершеннолетние дети, во всех случаях только с согласия органов опеки и попечительства, как того требовал п. 4 ст. 292 ГК РФ в предыдущей редакции, по сути, означало проверку обоснованности такого отчуждения в каждом конкретном случае, в том числе при отсутствии данных о том, что родители фактически не осуществляют попечение или действуют с нарушением прав и охраняемых законом интересов детей. Тем самым допускалось не всегда оправданное вмешательство со стороны органов опеки и попечительства в процесс отчуждения жилых помещений в гражданско-правовом обороте, в реализацию имущественных прав и законных интересов собственников, равно как и в осуществление прав и обязанностей родителей по отношению к детям.

Пункт 4 ст. 292 ГК РФ в действующей редакции закрепляет правовые гарантии для детей, оставшихся без попечения родителей, и как таковой не ущемляет права и интересы детей, чьи родители исполняют свои обязанности надлежащим образом. В соответствии с данным законоположением жилое помещение, в котором проживают несовершеннолетние члены семьи собственника, отчуждается по общему правилу исходя из предполагаемой добросовестности родителей по отношению к детям и обусловленного этим ограничения соответствующих правомочий органа опеки и попечительства по участию в решении данного вопроса, что согласуется со ст. 38 (ч. 2) Конституции Российской Федерации и корреспондирующей с ней ст. 5 Конвенции о правах ребенка, в силу которой государства-участники признают и уважают права и обязанности родителей, несущих по закону ответственность за ребенка, должным образом управлять и руководить ребенком в осуществлении им признанных Конвенцией прав.

Данное правовое регулирование, направленное также на обеспечение гарантий прав собственника свободно распоряжаться принадлежащим ему жилым помещением в своих интересах и в интересах проживающих с ним несовершеннолетних детей, исходя из указанных конституционных предписаний об ответственности родителей само по себе не может рассматриваться как нарушающее Конституцию Российской Федерации.

В силу ст. 38 (ч. 2) и ст. 40 (ч. 1) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее ст. 17 (ч. 3), согласно которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц, родители при отчуждении принадлежащего им на праве собственности жилого помещения не вправе произвольно и необоснованно ухудшать жилищные условия проживающих совместно с ними несовершеннолетних детей, и, во всяком случае, их действия не должны приводить к лишению детей жилища. Иное означало бы невыполнение родителями - вопреки предписанию ст. 38 (ч. 2) Конституции Российской Федерации - их конституционных обязанностей и приводило бы в нарушение ст. ст. 55 (ч. ч. 2 и 3) и 56 (ч. 3) Конституции Российской Федерации к умалению и недопустимому ограничению права детей на жилище, гарантированного ст. 40 (ч. 1) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее ст. 38 (ч. 2).

Внося изменения в ст. 292 ГК РФ, федеральный законодатель исходил из презумпции добросовестности родителей, действующих при отчуждении находящегося в их собственности жилого помещения с соблюдением прав и законных интересов своих несовершеннолетних детей, проживающих в этом жилом помещении, что не исключает вероятность отклонений от той социально оправданной модели поведения родителя - собственника жилого помещения, которая положена в основу определения прав и обязанностей участников соответствующих правоотношений. Следовательно, обеспечивая реализацию предписаний ст. ст. 45 и 46 Конституции Российской Федерации, гарантирующих государственную, в том числе судебную, защиту прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации, федеральный законодатель обязан установить такое регулирование, при котором права и законные интересы несовершеннолетних, нарушенные при отчуждении жилого помещения, в котором они проживают, подлежат судебной защите и восстановлению по основаниям и в процедурах, которые предусмотрены законом.

По смыслу ст. ст. 17 (ч. 3), 38 (ч. 2) и 40 (ч. 1) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее ст. 35 (ч. 2) при отчуждении собственником жилого помещения, в котором проживает его несовершеннолетний ребенок, должен соблюдаться баланс их прав и законных интересов. Это, однако, не означает, что при определенном стечении жизненных обстоятельств жилищные условия ребенка в принципе не могут быть ухудшены, если родители предпринимают все необходимые меры к тому, чтобы минимизировать неизбежное ухудшение, в том числе обеспечив ребенку возможность пользования другим жилым помещением. Нарушен или не нарушен баланс их прав и законных интересов - при наличии спора о праве - в конечном счете, по смыслу ст. ст. 46 и 118 (ч. 1) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее ст. ст. 38 (ч. 2) и 40 (ч. 1), должен решать суд, который правомочен, в том числе с помощью гражданско-правовых компенсаторных или правовосстановительных механизмов, понудить родителя - собственника жилого помещения к надлежащему исполнению своих обязанностей, связанных с обеспечением несовершеннолетних детей жилищем, и тем самым к восстановлению их нарушенных прав или законных интересов.

Инициировать в судебном порядке защиту несовершеннолетнего, жилищные права которого нарушаются, могут родитель или иной законный представитель, прокурор, который в силу ст. 45 ГПК РФ вправе обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов гражданина в случае, если гражданин по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд, а также (если несовершеннолетний остался без попечения родителей) органы опеки и попечительства (ст. ст. 121 и 122 Семейного кодекса Российской Федерации). Соответственно, должны быть предусмотрены адекватные правовые механизмы защиты прав несовершеннолетних как наиболее уязвимой стороны в жилищных отношениях, в том числе когда предположение о нахождении несовершеннолетнего на родительском попечении не опровергнуто имеющейся у органов опеки и попечительства информацией о том, что он остался без попечения родителей, но тем не менее имеются достаточные основания полагать, что его права или законные интересы нарушаются сделкой по отчуждению жилого помещения, в котором он проживает.

Между тем регулирование, установленное п. 4 ст. 292 ГК РФ, не позволяет реализовать указанные возможности обращения за судебной защитой и восстановлением прав несовершеннолетнего, нарушенных сделкой по отчуждению жилого помещения, собственником которого является его родитель, если несовершеннолетний не относится к категории находящихся под опекой или попечительством либо оставшихся без родительского попечения (о чем известно органу опеки и попечительства).

В такого рода случаях соответствующая сделка рассматривается как не затрагивающая права или охраняемые законом интересы указанных лиц, что препятствует включению адекватных механизмов защиты их прав, пострадавших от сделки. При этом не учитывается ситуация, при которой на момент отчуждения жилого помещения родительское попечение формально не прекращалось, но в силу тех или иных причин фактически не осуществлялось (о чем органу опеки и попечительства не было известно) или использовалось в ущерб несовершеннолетнему, так что в результате совершения сделки его права или охраняемые законом интересы оказались нарушенными. По буквальному смыслу п. 4 ст. 292 ГК РФ, законность сделки формально не ставится под сомнение даже в том случае, если будет установлено, что органу опеки и попечительства хотя и не было известно, но должно было быть известно, что несовершеннолетний на момент совершения сделки фактически не находился под родительским попечением.

Следовательно, п. 4 ст. 292 ГК РФ не исключает возможность умаления уже сложившихся прав тех несовершеннолетних, которые формально не относятся к находящимся под опекой или попечительством или к оставшимся (по данным органа опеки и попечительства на момент совершения сделки) без родительского попечения, но либо фактически лишены его на момент совершения сделки по отчуждению жилого помещения, либо считаются находящимися на попечении родителей, притом, однако, что такая сделка - вопреки установленным законом обязанностям родителей - нарушает права и охраняемые законом интересы несовершеннолетнего.

Такое регулирование - в той мере, в какой оно допускает не сбалансированное с интересами несовершеннолетнего удовлетворение интересов родителя - собственника отчуждаемого жилого помещения и не исключает возможность его действий в ущерб правам и законным интересам несовершеннолетнего, не создавая при этом адекватного механизма их судебной защиты, - не согласуется с требованиями Конституции Российской Федерации об обязанностях родителей (ч. 2 ст. 38) и несоразмерно ограничивает гарантированные ею право на жилище и право на судебную защиту (ч. 1 ст. 40; ч. 1 ст. 46; ч. ч. 2 и 3 ст. 55) <1>.

--------------------------------

<1> Вестник Конституционного Суда РФ. 2010. N 5.

Специальный механизм публично-правового контроля за соблюдением порядка перепланировки и (или) переустройства жилого помещения не исключают возможности использования собственниками помещений в многоквартирном доме или объединениями собственников помещений в многоквартирном доме в интересах собственников гражданско-правовых способов защиты.

Определением Конституционного Суда РФ от 16.12.2010 отказано в принятии к рассмотрению жалобы ЖСК "Волжский", которому определением суда общей юрисдикции, оставленным без изменения вышестоящим судом, было отказано в принятии заявления об обязании восстановить вентиляционный короб и систему отопления в проектное состояние. При этом суды обосновывали вывод об отсутствии у заявителя права на предъявление указанного требования ссылкой на ст. 29 ЖК РФ.

В своей жалобе в Конституционный Суд РФ ЖСК "Волжский" оспаривал конституционность ст. 29 Жилищного кодекса Российской Федерации. По мнению заявителя, эта норма противоречит Конституции Российской Федерации, ее ст. 46 (ч. 1), поскольку ограничивает право граждан, жилищно-строительных кооперативов, товариществ собственников жилья и управляющих компаний на судебную защиту в случаях самовольных перепланировки и (или) переустройства жилого помещения, наделяя таким правом только органы, осуществляющие согласование перепланировки и (или) переустройства жилого помещения.

Конституционный Суд Российской Федерации указал, что "статья 29 Жилищного кодекса Российской Федерации устанавливает последствия самовольного переустройства и (или) самовольной перепланировки жилого помещения, заключающиеся в обязанности собственника жилого помещения, а также нанимателя по договору социального найма жилого помещения привести такое жилое помещение в прежнее состояние в разумный срок и в порядке, которые установлены органом, осуществляющим согласование. В случае неисполнения данной обязанности указанными лицами орган, осуществляющий согласование перепланировки и (или) переустройства жилого помещения, в соответствии с ч. 5 ст. 29 Жилищного кодекса Российской Федерации наделяется правом на обращение в суд.

Положения ст. 29 Жилищного кодекса Российской Федерации, устанавливающие специальный механизм публично-правового контроля за соблюдением порядка перепланировки и (или) переустройства жилого помещения, не исключают возможности использования собственниками помещений в многоквартирном доме или объединениями собственников помещений в многоквартирном доме в интересах собственников гражданско-правовых способов защиты, в частности способа, предусмотренного ст. 304 ГК РФ. Таким образом, положения ст. 29 Жилищного кодекса Российской Федерации не могут рассматриваться как нарушающие какие-либо конституционные права и свободы заявителя, указанные в жалобе" <1>.

--------------------------------

<1> Определение Конституционного Суда РФ от 16.12.2010 N 1581-О-О.