Изменение отчества ребенку, не достигшему 14-летнего возраста.

Для принятия решения в пользу принадлежности к биологическим или социальным родителям и изменения отчества ребенку требуется достичь определенного уровня зрелости, в соответствии с Семейным кодексом Российской Федерации - 14 лет. В связи с чем Европейский суд по правам человека считает, что отказ соответствующих национальных органов (органа опеки и попечительства, судов) удовлетворить ходатайство заявителя, действующего от имени двух внучек, не достигших возраста 14 лет, об изменении их отчеств не является нарушением уважения их частной и семейной жизни по смыслу пункта 1 статьи 8 Конвенции. Европейский Суд констатирует, что решение национальных судов соответствует действующему национальному законодательству и его обоснование является правомерным.

"Первый заявитель, Алексеева Т.В., действуя от лица двух младших девочек, которые являются соответственно третьим и четвертым заявителями, подала ходатайство об изменении в судебном порядке их отчества и фамилии, с тем чтобы у девочек была одна фамилия с их матерью и старшей сестрой - "Симбирцева" и у трех сестер было одно отчество - "Александровна", которое является, по ее мнению, более благозвучным и не напоминает больше имя их отца. Таким образом, целью указанного ходатайства являлось установление единства семьи, с тем чтобы не было необходимости объяснять различие в фамилиях и отчествах трех сестер.

Ссылаясь на статью 8 Конвенции, заявители жаловались на то, что отказ российских органов опеки и попечительства изменить отчество двух несовершеннолетних сестер, Дарьи и Марии Бобровых, является нарушением их права на уважение частной и семейной жизни.

В соответствии со статьей 59 Семейного кодекса Российской Федерации и пунктом 4 статьи 58 Федерального закона "Об актах гражданского состояния", имя и фамилия ребенка могут быть изменены по достижении им возраста 14 лет. Вместе с тем вышеупомянутый Закон не разрешает изменять отчество ребенка до достижения им этого возраста <...>.

Европейский суд напоминает, что отказ соответствующих государственных органов разрешить лицу изменить фамилию необязательно приводит к вмешательству в осуществление их права на уважение частной и семейной жизни, как это было бы, например, с обязательством изменить их отчество (см., a contrario решение Европейского суда по делу "Ментзен против Латвии" (Mentzen v. Latvia) от 7 декабря 2004 г., жалоба N 71074/01). Однако Европейский суд уже заявлял, что статья 8 Конвенции может также порождать позитивные обязательства Высокой Договаривающейся Стороны, неотделимые от эффективного уважения частной жизни (Постановление Европейского суда по упомянутому делу "Щерна против Финляндии" (Stjerna v. Finland), § 38).

Граница между позитивными и негативными обязательствами не поддается точному определению. Тем не менее применяемые принципы могут быть сравнимы. В обоих случаях следует принимать во внимание сохранение справедливого баланса между интересами отдельного лица и общества в целом (Постановление Европейского Суда по упомянутому делу "Щерна против Финляндии" (Stjerna v. Finland), § 39, решение Европейского суда по делу "Соколочи-Силлаба и Палффи де Эрдоэд Соколочи-Силлаба против Швейцарии" (Szokoloczy-Syllaba and Palffy de Erdoed Szokoloczy-Syllaba v. Switzerland) от 29 июня 1999 г., жалоба N 41843/98).

Допускается, что возможно существование объективных причин, приведших человека к желанию изменить имя; тем не менее законные ограничения подобной возможности оправдываются общим интересом, например, для того, чтобы обеспечить точную перепись населения или сохранить средства идентификации личности и присоединить к семье лицо, обладающее данной фамилией (Постановление Европейского суда по упомянутому делу "Щерна против Финляндии" (Stjerna v. Finland), p. 61, § 39).

В данном случае Европейский суд констатирует, что решение национальных судов соответствует действующему национальному законодательству и его обоснование является правомерным.

Европейский суд отмечает, что интерес заявителей признать родство сестер был удовлетворен в той степени, что заявителям было разрешено носить их общую фамилию и имена, основные средства идентификации личности в этом возрасте. Действительно, в отличие от имени и фамилии отчество почти не используется в отношении несовершеннолетних, что составляет незаметное различие.

Что касается интереса заявителей в изменении отчества для того, чтобы были учтены новые социальные реальности, в частности, лишение их родителей родительских прав и усыновление, Европейский суд отмечает, что для принятия решения в пользу принадлежности к биологическим или социальным родителям требуется достичь определенного уровня зрелости, в соответствии с национальным семейным кодексом, примененным национальным судом в данном деле, возраста 14 лет.

<...>

Принимая во внимание вышеизложенное, Европейский суд считает, что отказ соответствующих национальных органов удовлетворить ходатайство заявителей об изменении отчеств, не является нарушением уважения их частной и семейной жизни по смыслу пункта 1 статья 8 Конвенции" <1>.

--------------------------------

<1> Решение ЕСПЧ от 20 февраля 2007 г. по вопросу приемлемости жалобы N 15846/03 "Тамара Владимировна Алексеева и другие (Tamara Vladimirovna Aiekseyeva and others) против Российской Федерации" // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2008. N 1.

Распоряжение о передаче под опеку должно в принципе рассматриваться как временная мера, подлежащая прекращению, как только обязательства позволят это, и любые меры, влекущие установление временной опеки, должны быть совместимы с конечной целью воссоединения родителей и ребенка. Таким образом, существует особенно большая вероятность того, что строгие и постоянные ограничения доступа к ребенку, действующие в течение долгого времени, несоразмерны преследуемой законной цели.

Несмотря на свободу усмотрения национальных властей, Европейский суд находит, что при наличии серьезных и неоправданных ограничений со стороны властей на доступ родителя, ограниченного в родительских правах, к ребенку будет иметь место нарушение статьи 8 Конвенции.

"Со ссылкой на статью 8 Конвенции заявитель, гражданин Российской Федерации Сергей Александрович Куимов, жаловался, что власти отказывали ему в доступе к ребенку после его отобрания, в период его пребывания в больнице и в детском доме <...>.

В своих объяснениях по вопросу приемлемости власти Российской Федерации указали, что спорные ограничения были призваны защищать здоровье ребенка, что А. не выражала желание увидеть родителей и что в феврале и марте 2005 г. доступ к ребенку был ограничен в связи с карантином по гриппу. В дополнительных объяснениях по существу дела власти Российской Федерации подчеркнули, что ограничение родительских прав заявителя и его жены было основано на законе и мотивировано прежде всего интересами ребенка. Что касается периода с 27 января по 18 марта 2005 г., встречи между заявителем, его женой и А. проводились "через окно" в связи с карантином по гриппу. С 25 марта по 2 ноября 2005 г. усыновители имели возможность видеть А. раз в неделю примерно по часу <...>.

Чтобы вмешательство было оправданным с точки зрения пункта 2 статьи 8 Конвенции, должно быть доказано, что оно "предусмотрено законом", имеет цель или цели, предусмотренные этим пунктом, и является "необходимым в демократическом обществе" для достижения указанной цели или целей.

Что касается вопроса о том, была ли спорная мера "предусмотрена законом", Европейский суд, в первую очередь, отмечает, что его полномочия проверять соблюдение национального права ограничены и что толкование и применение такого права в первую очередь являются задачами национальных властей, особенно судов. Европейский суд отмечает, что ограничения на доступ к А. рассматривались российскими судами и ничто в их решениях не свидетельствует о том, что они противоречили российскому законодательству.

Таким образом, спорное вмешательство было "предусмотрено законом".

Преследовало ли вмешательство "законную цель"?

Европейский суд не сомневается, что ограничения на доступ заявителя к А. были применены с законной целью защиты здоровья и прав А.

Было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе"?

Также необходимо рассмотреть вопрос о том, можно ли признать спорные меры "необходимыми в демократическом обществе". Понятие необходимости предполагает, что вмешательство должно быть соразмерно преследуемой законной цели; при определении того, было ли вмешательство "необходимо в демократическом обществе", Европейский суд принимает во внимание свободу усмотрения, предоставленную государствам-участникам. В этом контексте Европейский суд также напоминает, что распоряжение о передаче под опеку должно в принципе рассматриваться как временная мера, подлежащая прекращению, как только обязательства позволят это, и что любые меры, влекущие установление временной опеки, должны быть совместимы с конечной целью воссоединения родителей и ребенка. Таким образом, существует особенно большая вероятность того, что строгие и постоянные ограничения доступа к ребенку, действующие в течение долгого времени, несоразмерны преследуемой законной цели.

Европейский суд считает целесообразным отдельно рассмотреть жалобу заявителя в отношении следующих двух периодов: с 11 декабря 2003 г. по 25 января 2005 г. и с 25 января по 2 ноября 2005 г.

(a) 11 декабря 2003 г. - 25 января 2005 г.

Европейский суд отмечает, что А. была отобрана у родителей 11 декабря 2003 г. и, несмотря на ясные и многочисленные просьбы заявителя и его жены повидаться с дочерью (см. § 42 настоящего Постановления), власти не обеспечивали им такой возможности в течение одного года одного месяца и 15 дней, до 25 января 2005 г., когда российские суды обязали власти не вмешиваться в право родителей общаться с А. и участвовать в ее воспитании.

Европейский суд отмечает, что отобрание национальными властями А. у усыновителей в соответствии со статьей 77 Семейного кодекса повлекло ограничение, но не лишение заявителя его родительского права общаться с ребенком (см. § 30 и 39, а также раздел "Применимое национальное законодательство" настоящего Постановления).

Европейский суд также принимает к сведению тот факт, что определением Кировского областного суда от 28 декабря 2004 г. А. была передана от усыновителей на попечение местного органа опеки и попечительства, а также были установлены ограничения на родительские права усыновителей в соответствии со статьей 74 Семейного кодекса. Европейский суд отмечает, однако, что это определение также не лишило заявителя права общаться с ребенком, поскольку статья 75 Кодекса предусматривает право родителя поддерживать контакты с ребенком, если это не оказывает на ребенка вредного влияния. Это также было признано районным судом в решении от 23 ноября 2004 г., согласно которому "родители пользуются родительскими правами, пока иное не установлено вступившим в силу решением суда".

Европейский суд не усматривает очевидных причин для отклонения просьб заявителя увидеться с дочерью до или после принятия определения от 28 декабря 2004 г., тем более что власти не указывали определенных причин для отказа. В таком контексте Европейский суд также признает имеющими значение для дела выводы Первомайского районного суда, который специально отметил отсутствие признаков того, что родители "умышленно причиняли вред физическому или психическому здоровью ребенка", и Кировского областного суда, который также упомянул, что суд "не установил" какие-либо "доказательства умышленных действий усыновителей до 23 октября 2003 г. или после 11 декабря 2003 г., которые противоречили бы интересам ребенка".

Учитывая вышеизложенное, несмотря на свободу усмотрения российских властей, Европейский суд находит, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции, что касается серьезных и неоправданных ограничений со стороны властей на доступ заявителя к А. с 11 декабря 2003 г. по 25 января 2005 г.

(b) 26 января - 2 ноября 2005 г.

Что касается предполагаемого отсутствия доступа к А. с 25 января по 25 марта 2005 г., Европейский суд готов принять объяснение властей Российской Федерации, поскольку из материалов дела действительно следует, что доступ в детский дом был ограничен в связи с карантином по гриппу. Он не продолжался в течение необоснованного длительного периода, и, кроме того, заявителю было разрешено приходить и видеть А. через застекленное окно еженедельно на протяжении февраля и марта (он посетил детский дом 4, 11, 18, 25 февраля и 2, 4, 11 и 11 марта 2005 г.). Аналогично, с 25 марта, когда был отменен карантин по гриппу, по 2 ноября 2005 г., когда А. была возвращена заявителю и его жене, заявителю разрешалось посещать А. еженедельно примерно на час. Во время большей части этих посещений заявитель, иногда в сопровождении жены и адвоката, мог встретиться с педиатром и воспитателем А. и передать ей сладости, одежду и другие вещи.

При обстоятельствах настоящего дела, принимая во внимание свободу усмотрения государства, Европейский суд приходит к выводу, что требования статьи 8 Конвенции нарушены не были, что касается ограничений со стороны властей на доступ заявителя к А. с 26 января по 2 ноября 2005 г." <1>.

--------------------------------

<1> Постановление ЕСПЧ от 8 января 2009 г. Дело "Куимов (Kuimov) против Российской Федерации" (жалоба N 32147/04) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2009. N 12.

По делу о нарушении ст. ст. 8, 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод Европейский суд по правам человека указал, что заявительница и ее муж находились в абсолютно разных ситуациях в том, что касалось существенных для дела факторов, таких как финансовое положение и условия проживания, а место жительство детей было определено местом жительства их отца на основании установленных национальными судами прямых конкретных доказательств, демонстрировавших негативное влияние религии заявительницы на развитие ее двоих детей и их повседневную жизнь, а не в связи с дискриминацией заявительницы по религиозному принципу.

"Заявительницу, гражданку Российской Федерации Курбанкиз Исмаилову, не устраивали решения судов Российской Федерации, которыми местом жительства двух ее детей был определен дом отца детей. Она утверждала, что такое решение противоречило статье 8 Конвенции, рассмотренной в совокупности со статьей 14 Конвенции. Указанные положения в части, применимой к настоящему делу, звучат следующим образом:

Статья 8 Конвенции.

"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществлении этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

Статья 14 Конвенции.

"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по... религии... или по любым иным признакам".

В своих замечаниях о приемлемости жалобы власти Российской Федерации утверждали, что решение об определении места жительства детей с их отцом было законным, обоснованным и принятым в интересах детей, а также что детям с заявительницей было намного хуже не только из-за встреч с представителями организации "Свидетели Иеговы" и незнакомых людей в квартире заявительницы, но и из-за плохого материального положения заявительницы. Власти утверждали, что доход отца детей и имевшиеся у него условия для проживания были намного лучше, чем у матери детей, и что дети не хотели жить с матерью. Власти Российской Федерации также ссылались на заключение местной администрации от 11 декабря 2002 г., из которого следовало, что после посещения религиозных собраний дети стали нервными, пугливыми и утратили связь с реальностью. В итоге власти Российской Федерации утверждали, что рассматриваемыми судебными решениями не было нарушено право заявительницы, гарантированное статьей 8 Конвенции, и что в любом случае вмешательство было оправдано согласно второй части указанной статьи Конвенции. Кроме того, власти Российской Федерации утверждали, что, по сведениям главы местной администрации по месту жительства отца детей, дети жили в доме своего отца и учились в очень хороших условиях. В замечаниях по существу дела власти Российской Федерации также отметили, что религиозная принадлежность заявительницы не была решающим фактором или фактором, имеющим какое-либо значение, при вынесении решения об определении места жительства детей, и что в любом случае рассматриваемое решение было принято в лучших интересах детей. Власти утверждали, что заявительница не была лишена родительских прав и что она свободно могла участвовать в образовании и воспитании детей.

Заявительница утверждала, что ссылка властей Российской Федерации на события или факты, имевшие место после рассматриваемой процедуры, была некорректной, поскольку эти обстоятельства не имели отношения к сути дела. Заявительница полагала, что судебные решения об определении места жительства ее детей противоречили пункту 3 статьи 65 Семейного кодекса Российской Федерации и, следовательно, являлись незаконными. Она также утверждала, что судебные решения были необоснованными, недоказанными и явно дискриминационными <...>.

Для начала следует отметить, что в данном деле двое детей проживали со своей матерью, после того как она ушла из дома мужа в июне 2000 г. и до августа 2001 г., когда родители мужа отказались вернуть приехавших к ним детей. При таких обстоятельствах Европейский суд полагает, что последующее судебное решение, определившее, что дети должны проживать с отцом, являлось вмешательством в право заявительницы на уважение ее семейной жизни и не может рассматриваться только как судебное вмешательство, необходимое при любом разводе. Поэтому дело попадает в сферу действия статьи 8 Конвенции <...>.

Нельзя сказать, что суды Российской Федерации приняли решение в данном деле, руководствуясь исключительно или принципиально религиозной принадлежностью заявительницы. Фактически суды Российской Федерации ясно дали понять, что заявительница и ее муж находились в абсолютно разных ситуациях в том, что касалось существенных для дела факторов, таких как финансовое положение и условия проживания. Действительно, суды Российской Федерации рассмотрели доводы о степени воздействия и последствиях религиозных предпочтений заявительницы на воспитание ее детей, но ничто в мотивировке судов Российской Федерации не заставляет предположить, что дело могло бы быть решено иным образом, если бы не религиозные убеждения заявительницы <...>.

Разница в обращении считается дискриминационной в целях статьи 14 Конвенции, если она "не имеет объективного или разумного оправдания", то есть если она не преследует "законную цель" или если отсутствует "обоснованное соотношение пропорциональности между использованными средствами и поставленной целью". Договаривающиеся Государства пользуются определенной свободой усмотрения при оценке того, в какой степени расхождения в ситуациях, в остальном схожих, оправдывают разницу в обращении (см. Постановление Европейского суда по делу "Карлхайнц Шмидт против Германии" (Karlheinz Schmidt v. Germany) от 18 июля 1994 г., Series A, N 291-B, pp. 32 - 33, § 24, и приведенное выше Постановление Европейского суда по делу "Кэмп и Бурими против Нидерландов" (Camp and Bourimi v. Netherlands), § 37).

Европейский суд полагает, что в данном деле поставленная цель, а именно защита интересов детей, является законной.

Относительно того, имелось ли обоснованное соотношение пропорциональности между использованными средствами и поставленной целью, Европейский суд отмечает, что в данном деле суды Российской Федерации сделали вывод о воздействии религиозной принадлежности заявительницы на воспитание ее детей на основании прямых конкретных доказательств, демонстрировавших влияние религии заявительницы на развитие ее двоих детей и их повседневную жизнь <...>.

Мотивировка судов Российской Федерации свидетельствует, что они сфокусировались исключительно на интересах детей. Суды ссылались не на то обстоятельство, что мать детей являлась членом организации "Свидетели Иеговы", а на действия, которыми она исповедовала свою религию, к которой она приобщила и своих детей, не защитив их. По мнению судов Российской Федерации, это привело к социальным и психологическим последствиям для детей заявительницы. Суды полагали, что такая ситуации негативно скажется на развитии детей. Кроме того, это был только один из элементов в мотивировке судов, которая была в значительной степени основана на возрасте детей, на финансовом положении их родителей и на условиях проживания и иных условиях для жизни, которые им могли обеспечить родители. Ничто не заставляет предположить, что выводы судов Российской Федерации были бы произвольными или необоснованными.

При таких обстоятельствах Европейский суд не может не прийти к выводу о том, что имелось обоснованное соотношение пропорциональности между использованными средствами и поставленной законной целью. Следовательно, Европейский суд приходит к выводу, что отсутствовало нарушение статьи 8 Конвенции в совокупности со статьей 14 Конвенции" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление ЕСПЧ от 29 ноября 2007 г. Дело "Исмаилова (Ismailova) против Российской Федерации" (жалоба N 37614/02) // Российская хроника Европейского суда. 2008. N 4.

Правовое регулирование, при котором достаточно возражения одного из родителей, чтобы выезд несовершеннолетнего гражданина был запрещен до судебного разрешения спора, представляет собой гарантию защиты прав граждан, как родителей, так и их детей, и само по себе не может рассматриваться как нарушающее конституционные права и свободы граждан.

Определением Конституционного Суда РФ от 27 января 2011 г. отказано в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Маниович С.А., которым оспаривается конституционность "части первой статьи 21 Федерального закона от 15 августа 1996 года N 114-ФЗ "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" и пункта 1 статьи 61 Семейного кодекса Российской Федерации.

Как следует из представленных материалов, С.А. Маниович состояла в браке с гражданином М.Я. Маниовичем, который является отцом двух ее несовершеннолетних детей (после расторжения брака они остались проживать с матерью).

28 марта 2008 года дочери заявительницы было отказано в пересечении Государственной границы Российской Федерации, поскольку М.Я. Маниович подал заявление в органы пограничного контроля о несогласии на выезд из Российской Федерации своих несовершеннолетних детей. В связи с этим С.А. Маниович обратилась в суд с иском, в котором, в частности, требовала обязать М.Я. Маниовича не препятствовать выезду их детей за пределы территории Российской Федерации.

Общегородской суд отказал в удовлетворении требований заявительницы. Определением суда кассационной инстанции решение суда первой инстанции было оставлено без изменения. Определением суда надзорной инстанции в передаче надзорной жалобы заявительницы для рассмотрения в судебном заседании президиума Московского городского суда отказано.

Судья Верховного Суда Российской Федерации также отказал в передаче надзорной жалобы заявительницы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации.

По мнению заявительницы, оспариваемые законоположения не соответствуют Конституции Российской Федерации, ее статьям 2, 17 (части 1 и 3), 19 (часть 1), 27 (часть 2), 38 (части 1 и 2) и 46 (часть 1), поскольку по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, позволяют суду отказывать в удовлетворении иска о разрешении на выезд несовершеннолетних детей из Российской Федерации без исследования оснований запрета на выезд и учета интересов детей и не обязывают родителя, препятствующего данному выезду, обосновывать свое решение".

Конституционный Суд РФ указал: "В соответствии с пунктом 1 статьи 61 Семейного кодекса Российской Федерации родители имеют равные права и несут равные обязанности в отношении своих детей, в том числе и в отношении возможности выезда несовершеннолетнего гражданина из Российской Федерации. В связи с этим частью первой статья 21 Федерального закона "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" установлено, что в случае, если один из родителей заявит о своем несогласии на выезд из Российской Федерации несовершеннолетнего гражданина Российской Федерации, вопрос о возможности его выезда из Российской Федерации разрешается в судебном порядке.

Подобное регулирование, при котором достаточно возражения одного из родителей, чтобы выезд несовершеннолетнего гражданина был запрещен до судебного разрешения спора, представляет собой гарантию защиты прав граждан, как родителей, так и их детей, и само по себе не может рассматриваться как нарушающее конституционные права и свободы заявительницы.

Выяснение же того, является ли основание запрета на выезд несовершеннолетних граждан обоснованным и отвечающим их интересам, как требующее исследования фактических обстоятельств дела, равно как и проверка вынесенных по делу судебных актов, в том числе с точки зрения правильности применения оспариваемых законоположений с учетом всесторонней, полной и объективной оценки имеющихся в деле доказательств, не входит в полномочия Конституционного Суда Российской Федерации, как они определены в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" <1>.

--------------------------------

<1> Определение Конституционного Суда РФ от 27 января 2011 г. N 109-О-О.

Право органа опеки и попечительства на отобрание ребенка у его родителей (одного из них) или у других лиц, на попечении которых он находится, при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью, представляет собой меру чрезвычайного и временного характера, проведение которой возможно в исключительных случаях, не терпящих отлагательств, и само по себе не может рассматриваться как нарушение конституционных прав граждан.

Определением Конституционного Суда РФ от 29 сентября 2011 г. отказано в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Соколовой Т.С., которой оспаривалась конституционность ст. 77 Семейного кодекса РФ. По мнению заявительницы, ее права и права ее несовершеннолетнего сына, гарантируемые ст. ст. 17 (ч. ч. 1 и 3), 19 (ч. 1), 21, 22 (ч. 1), 25, 38 (ч. ч. 1 и 2) и 55 (ч. 1) Конституции РФ, были нарушены применением в их деле оспариваемой нормы.

Конституционный Суд РФ указал: "Право органа опеки и попечительства на отобрание ребенка у его родителей (одного из них) или у других лиц, на попечении которых он находится, при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью, представляет собой меру чрезвычайного и временного характера, проведение которой возможно в исключительных случаях, не терпящих отлагательств.

При этом не исключается возможность последующего судебного контроля за законностью и обоснованностью соответствующих действий и решений органа опеки и попечительства, принятых им при реализации данного права.

Таким образом, статьи 77 Семейного кодекса Российской Федерации, закрепляющая право органа опеки и попечительства на отобрание ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью, а также определяющая порядок его реализации, направлена на защиту прав и интересов детей, в том числе от злоупотреблений со стороны их родителей, развивает положения статьи 38 (части 1) Конституции Российской Федерации и сама по себе не может рассматриваться как нарушающая конституционные права заявительницы и ее несовершеннолетнего сына, указанные в жалобе" <1>.

--------------------------------

<1> Определение Конституционного Суда РФ от 29 сентября 2011 г. N 1083-О-О.

С целью единообразия судебной практики Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. N 10 "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей" (вред. от 6 февраля 2007 г.) даны следующие разъяснения:

"К спорам, связанным с воспитанием детей, относятся: споры о месте жительства ребенка при раздельном проживании родителей (п. 3 ст. 65 СК РФ); об осуществлении родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка (п. 2 ст. 66 СК РФ); об устранении препятствий к общению с ребенком его близких родственников (п. 3 ст. 67 СК РФ); о возврате родителям ребенка, удерживаемого не на основании закона или судебного решения (п. 1 ст. 68 СК РФ); о возврате опекунам (попечителям) подопечного от любых лиц, удерживающих у себя ребенка без законных оснований (п. 2 ст. 150 СК РФ); о возврате приемному родителю ребенка, удерживаемого другими лицами не на основании закона или судебного решения (п. 3 ст. 153 СК РФ); о лишении родительских прав (п. 1 ст. 70 СК РФ); о восстановлении в родительских правах (п. 2 ст. 72 СК РФ); об ограничении родительских прав (п. 1 ст. 73 СК РФ); об отмене ограничения родительских прав (ст. 76 СК РФ) и другие (п. 1).

При подготовке дел данной категории к судебному разбирательству судье следует правильно определить обстоятельства, имеющие значение для разрешения возникшего спора и подлежащие доказыванию сторонами, обратив особое внимание на те из них, которые характеризуют личные качества родителей либо иных лиц, воспитывающих ребенка, а также сложившиеся взаимоотношения этих лиц с ребенком. Такие дела назначаются к разбирательству в судебном заседании только после получения от органов опеки и попечительства составленных и утвержденных в установленном порядке актов обследования условий жизни лиц, претендующих на воспитание ребенка (п. 2).

При рассмотрении судом дел, связанных с воспитанием детей, необходимо иметь в виду, что в соответствии с ч. 2 ст. 47 ГПК РФ и ст. 78 СК РФ к участию в деле, независимо от того, кем предъявлен иск в защиту интересов ребенка, должен быть привлечен орган опеки и попечительства, который обязан провести обследование условий жизни ребенка и лица (лиц), претендующего на его воспитание, а также представить суду акт обследования и основанное на нем заключение по существу спора, подлежащее оценке в совокупности со всеми собранными по делу доказательствами. Заключение органа опеки и попечительства, исходя из п. 1 ст. 34 ГК РФ и п. 2 ст. 121 СК РФ, должно быть подписано руководителем органа местного самоуправления либо уполномоченным на это должностным лицом подразделения органа местного самоуправления, на которое возложено осуществление функций по охране прав детей.

В соответствии со ст. 45 ГПК РФ, п. 4 ст. 73, п. 2 ст. 70, п. 2 ст. 72 СК РФ в рассмотрении дел об ограничении либо лишении родительских прав, а также о восстановлении в родительских правах участвует прокурор (п. 3).

В случае принятия решения о расторжении брака супругов, имеющих общих несовершеннолетних детей, суд исходя из п. 2 ст. 24 СК РФ принимает меры к защите интересов несовершеннолетних детей и разъясняет сторонам, что отдельно проживающий родитель имеет право и обязан принимать участие в воспитании ребенка, а родитель, с которым проживает несовершеннолетний, не вправе препятствовать этому (п. 4).

Решая вопрос о месте жительства несовершеннолетнего при раздельном проживании его родителей (независимо от того, состоят ли они в браке), необходимо иметь в виду, что место жительства ребенка определяется исходя из его интересов, а также с обязательным учетом мнения ребенка, достигшего возраста десяти лет, при условии, что это не противоречит его интересам (п. 3 ст. 65, ст. 57 СК РФ).

При этом суд принимает во внимание возраст ребенка, его привязанность к каждому из родителей, братьям, сестрам и другим членам семьи, нравственные и иные личные качества родителей, отношения, существующие между каждым из родителей и ребенком, возможность создания ребенку условий для воспитания и развития (с учетом рода деятельности и режима работы родителей, их материального и семейного положения, имея в виду, что само по себе преимущество в материально-бытовом положении одного из родителей не является безусловным основанием для удовлетворения требований этого родителя), а также другие обстоятельства, характеризующие обстановку, которая сложилась в месте проживания каждого из родителей (п. 5).

В силу закона родители имеют преимущественное перед другими лицами право на воспитание своих детей (п. 1 ст. 63 СК РФ) и могут требовать возврата ребенка от любого лица, удерживающего его у себя не на основании закона или решения суда (ч. 1 п. 1 ст. 68 СК РФ). Вместе с тем суд вправе с учетом мнения ребенка отказать родителю в иске, если придет к выводу, что передача ребенка родителю противоречит интересам несовершеннолетнего (ч. 2 п. 1 ст. 68 СК РФ). Мнение ребенка учитывается судом в соответствии с требованиями ст. 57 СК РФ.

При рассмотрении таких дел суд учитывает реальную возможность родителя обеспечить надлежащее воспитание ребенка, характер сложившихся взаимоотношений родителя с ребенком, привязанность ребенка к лицам, у которых он находится, и другие конкретные обстоятельства, влияющие на создание нормальных условий жизни и воспитания ребенка родителем, а также лицами, у которых фактически проживает и воспитывается несовершеннолетний.

Если в ходе судебного разбирательства будет установлено, что ни родители, ни лица, у которых находится ребенок, не в состоянии обеспечить его надлежащее воспитание и развитие, суд, отказывая в удовлетворении иска, передает несовершеннолетнего на попечение органа опеки и попечительства с тем, чтобы были приняты меры для защиты прав и интересов ребенка и был выбран наиболее приемлемый способ устройства дальнейшей его судьбы (п. 2 ст. 68 СК РФ) (п. 6).

При рассмотрении исков родителей о передаче им детей лицами, у которых они находятся на основании закона или решения суда (опекунов, попечителей, приемных родителей, воспитательных, лечебных учреждений, учреждений социальной защиты населения и других аналогичных учреждений), необходимо выяснять, изменились ли ко времени рассмотрения спора обстоятельства, послужившие основанием передачи ребенка указанным лицам и учреждениям, и отвечает ли интересам детей их возвращение родителям (п. 7).

В соответствии с п. 2 ст. 66 СК РФ родители вправе заключить в письменной форме соглашение о порядке осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка. Если родители не могут прийти к соглашению, возникший спор разрешается судом по требованию родителей или одного из них с участием органа опеки и попечительства.

Исходя из права родителя, проживающего отдельно от ребенка, на общение с ним, а также из необходимости защиты прав и интересов несовершеннолетнего при общении с этим родителем, суду с учетом обстоятельств каждого конкретного дела следует определить порядок такого общения (время, место, продолжительность общения и т.п.), изложив его в резолютивной части решения.

При определении порядка общения родителя с ребенком принимаются во внимание возраст ребенка, состояние его здоровья, привязанность к каждому из родителей и другие обстоятельства, способные оказать воздействие на физическое и психическое здоровье ребенка, на его нравственное развитие.

В исключительных случаях, когда общение ребенка с отдельно проживающим родителем может нанести вред ребенку, суд исходя из п. 1 ст. 65 СК РФ, не допускающего осуществление родительских прав в ущерб физическому и психическому здоровью детей и их нравственному развитию, вправе отказать этому родителю в удовлетворении иска об определении порядка его участия в воспитании ребенка, изложив мотивы принятого решения.

Аналогично должно разрешаться и требование об устранении препятствий родителям, не лишенным родительских прав, в воспитании детей, находящихся у других лиц на основании закона или решения.

Определив порядок участия отдельно проживающего родителя в воспитании ребенка, суд предупреждает другого родителя о возможных последствиях невыполнения решения суда (п. 3 ст. 66 СК РФ). В качестве злостного невыполнения решения суда, которое может явиться основанием для удовлетворения требования родителя, проживающего отдельно от ребенка, о передаче ему несовершеннолетнего, может расцениваться невыполнение ответчиком решения суда или создание им препятствий для его исполнения, несмотря на применение к виновному родителю предусмотренных законом мер (п. 8).

Круг лиц, по заявлениям которых судами рассматриваются дела о лишении родительских прав, определен в п. 1 ст. 70 СК РФ. К ним относятся: один из родителей, независимо от того, проживает ли он вместе с ребенком; лица, заменяющие родителей: усыновители, опекуны, попечители, приемные родители; прокурор; орган или учреждение, на которые возложены обязанности по охране прав несовершеннолетних детей (органы опеки и попечительства, комиссии по делам несовершеннолетних, учреждения для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей: дома ребенка, школы-интернаты, детские дома, дома инвалидов, социально-реабилитационные центры для несовершеннолетних, центры помощи детям, оставшимся без попечения родителей, территориальные центры социальной помощи семье и детям, социальные приюты для детей и подростков, интернаты для детей с физическими недостатками и другие) (п. 9).

При подготовке к судебному разбирательству дела о лишении родительских прав одного из родителей судье в целях защиты прав несовершеннолетнего и обеспечения надлежащих условий его дальнейшего воспитания, а также охраны прав родителя, не проживающего вместе с ребенком, необходимо в каждом случае извещать этого родителя о времени и месте судебного разбирательства и разъяснять, что он вправе заявить требование о передаче ему ребенка на воспитание (п. 10).

Родители могут быть лишены судом родительских прав по основаниям, предусмотренным в ст. 69 СК РФ, только в случае их виновного поведения.

Уклонение родителей от выполнения своих обязанностей по воспитанию детей может выражаться в отсутствии заботы об их нравственном и физическом развитии, обучении, подготовке к общественно полезному труду.

Под злоупотреблением родительскими правами следует понимать использование этих прав в ущерб интересам детей, например создание препятствий в обучении, склонение к попрошайничеству, воровству, проституции, употреблению спиртных напитков или наркотиков и т.п.

Жестокое обращение с детьми может проявляться не только в осуществлении родителями физического или психического насилия над ними либо в покушении на их половую неприкосновенность, но и в применении недопустимых способов воспитания (в грубом, пренебрежительном, унижающем человеческое достоинство обращении с детьми, оскорблении или эксплуатации детей).

Хронический алкоголизм или заболевание родителей наркоманией должны быть подтверждены соответствующим медицинском заключением. Лишение родительских прав по этому основанию может быть произведено независимо от признания ответчика ограниченно дееспособным (п. 11).

Исходя из ст. ст. 69, 73 СК РФ не могут быть лишены родительских прав лица, не выполняющие свои родительские обязанности вследствие стечения тяжелых обстоятельств и по другим причинам, от них не зависящим (например, психического расстройства или иного хронического заболевания, за исключением лиц, страдающих хроническим алкоголизмом или наркоманией). В указанных случаях, а также когда при рассмотрении дела не будет установлено достаточных оснований для лишения родителей (одного из них) родительских прав, суд может вынести решение об отобрании ребенка и передаче его на попечение органов опеки и попечительства при условии, что оставление ребенка у родителей опасно для него (п. 2 ст. 73 СК РФ).

В таком же порядке может быть разрешен вопрос об отобрании детей от усыновителей, если отсутствуют установленные законом (ст. 141 СК РФ) основания к отмене усыновления.

При рассмотрении дела об ограничении родительских прав суду необходимо разрешить и вопрос о взыскании алиментов на ребенка с родителей (одного из них) либо усыновителей (п. 12).

Судам следует учитывать, что лишение родительских прав является крайней мерой. В исключительных случаях при доказанности виновного поведения родителя суд с учетом характера его поведения, личности и других конкретных обстоятельств вправе отказать в удовлетворении иска о лишении родительских прав и предупредить ответчика о необходимости изменения своего отношения к воспитанию детей, возложив на органы опеки и попечительства контроль за выполнением им родительских обязанностей. Отказывая в иске о лишении родительских прав, суд при наличии указанных выше обстоятельств вправе в соответствии со ст. 73 СК РФ также разрешить вопрос об отобрании ребенка у родителей и передаче его органам опеки и попечительства, если этого требуют интересы ребенка (п. 13).

Вынесение решения о лишении родительских прав влечет за собой утрату родителями (одним из них) не только тех прав, которые они имели до достижения детьми совершеннолетия, но и других, основанных на факте родства с ребенком, вытекающих как из семейных, так и из иных правоотношений.

К ним, в частности, относятся следующие права: на воспитание детей (ст. ст. 61, 62, 63, 66 СК РФ), на защиту их интересов (ст. 64 СК РФ), на истребование детей от других лиц (ст. 68 СК РФ), на согласие либо отказ в даче согласия передать ребенка на усыновление (ст. 129 СК РФ), на дачу согласия на совершение детьми в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет сделок (п. 1 ст. 26 ГК РФ), за исключением сделок, названных в п. 2 ст. 26 ГК РФ, на ходатайство об ограничении или лишении ребенка в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет права самостоятельно распоряжаться своим заработком, стипендией или иными доходами (п. 4 ст. 26 ГК РФ), на дачу согласия на эмансипацию несовершеннолетнего (п. 1 ст. 27 ГК РФ), на получение содержания от совершеннолетних детей (ст. 87 СК РФ), на пенсионное обеспечение после смерти детей, на наследование по закону (п. 1 ст. 1141 ГК РФ) (п. 14).

Учитывая, что лицо, лишенное родительских прав, утрачивает и право получать назначенные детям пенсии, пособия, иные платежи, а также алименты, взысканные на ребенка (п. 1 ст. 71 СК РФ), суду после вступления в законную силу решения о лишении родительских прав необходимо направить его копию органу, производящему указанные выплаты, или в суд по месту вынесения решения о выплатах для обсуждения вопроса о перечислении платежей на счет детского учреждения или лицу, которому передан ребенок на воспитание (п. 15).

В случаях ненадлежащего выполнения опекуном (попечителем) лежащих на нем обязанностей, в том числе при использовании им опеки или попечительства в корыстных целях либо при оставлении подопечного без надзора и необходимой помощи, указанные лица могут быть отстранены от исполнения обязанностей опекуна (попечителя), а не лишены родительских прав. В соответствии с п. 3 ст. 39 ГК РФ этот вопрос решается органом опеки и попечительства. Если лицо, отстраненное от обязанностей по опеке (попечительству), отказывается передать ребенка органу опеки и попечительства, последний вправе обратиться в суд с иском об отобрании ребенка (п. 16).

Поскольку в соответствии с п. 2 ст. 71 СК РФ лишение родительских прав не освобождает родителя от обязанности содержать своего ребенка, суд в соответствии с п. 3 ст. 70 СК РФ при рассмотрении дела о лишении родительских прав решает и вопрос о взыскании алиментов на ребенка независимо от того, предъявлен ли такой иск.

При лишении родительских прав одного родителя и передаче ребенка на воспитание другому родителю, опекуну или попечителю либо приемным родителям алименты взыскиваются в пользу этих лиц в соответствии со ст. ст. 81 - 83, п. 1 ст. 84 СК РФ. Если дети до решения вопроса о лишении родительских прав уже были помещены в детские учреждения, алименты, взыскиваемые с родителей, лишенных родительских прав, зачисляются на счета этих учреждений, где учитываются отдельно по каждому ребенку (п. 2 ст. 84 СК РФ).

При лишении родительских прав обоих родителей или одного из них, когда передача ребенка другому родителю невозможна, алименты подлежат взысканию не органу опеки и попечительства, которому в таких случаях передается ребенок (п. 5 ст. 71 СК РФ), а перечисляются на личный счет ребенка в отделении Сберегательного банка.

В случае передачи ребенка в детское учреждение, под опеку (попечительство) или на воспитание в приемную семью вопрос о перечислении взыскиваемых алиментов детскому учреждению или лицам, которым передан ребенок, может быть решен по их заявлению в порядке, предусмотренном ст. 203 ГПК РФ (п. 17).

В решении суда о лишении родительских прав должно быть указано, кому передается ребенок на воспитание: другому родителю, органу опеки и попечительства или опекуну (попечителю), если он уже назначен в установленном порядке.

При невозможности передать ребенка другому родителю или в случае лишения родительских прав обоих родителей, когда опекун (попечитель) еще не назначен, ребенок передается судом на попечение органа опеки и попечительства.

При этом необходимо иметь в виду, что передача ребенка на воспитание родственникам и другим лицам допускается только в случае, когда эти лица назначены его опекунами или попечителями.

При передаче ребенка на попечение органов опеки и попечительства (п. 5 ст. 71, ст. 121 СК РФ) суду не следует решать вопрос о том, как должна быть определена этими органами судьба ребенка (помещение в детское учреждение, школу-интернат, назначение опекуна и т.п.), поскольку выбор способа устройства детей относится к компетенции указанных выше органов.

Выписка из решения суда о лишении родительских прав в течение трех дней со дня вступления его в законную силу в соответствии с п. 5 ст. 70 СК РФ должна быть направлена судом в орган записи актов гражданского состояния по месту государственной регистрации рождения ребенка (п. 18).

В соответствии с п. 2 ст. 72 СК РФ вопрос о восстановлении в родительских правах решается судом по заявлению родителя, лишенного родительских прав. Такое требование предъявляется к другому родителю либо опекуну (попечителю), приемным родителям или детскому учреждению в зависимости от того, на чьем попечении находится ребенок.

При рассмотрении требований о восстановлении в родительских правах суд, исходя из п. 1 ст. 72 СК РФ, проверяет, изменились ли поведение и образ жизни родителей, лишенных родительских прав, и (или) их отношение к воспитанию ребенка. При этом необходимо учитывать, что суд не вправе удовлетворить иск, даже если родители изменили свое поведение и могут надлежащим образом воспитывать ребенка, но он уже усыновлен и усыновление не отменено в установленном порядке, а также в случае, когда ребенок, достигший возраста десяти лет, возражает против этого, независимо от мотивов, по которым он не согласен на восстановление родительских прав (п. 4 ст. 72 СК РФ).

Одновременно с иском о восстановлении в родительских правах может быть рассмотрен иск того же лица о передаче ему ребенка.

Применительно к п. 5 ст. 70 СК РФ выписка из решения суда о восстановлении в родительских правах в течение трех дней со дня вступления в законную силу решения должна быть направлена судом в орган записи актов гражданского состояния по месту государственной регистрации рождения ребенка (п. 19).

Если при разрешении спора, связанного с воспитанием детей, суд придет к выводу о необходимости опроса в судебном заседании несовершеннолетнего в целях выяснения его мнения по рассматриваемому вопросу (ст. 57 СК РФ), то следует предварительно выяснить мнение органа опеки и попечительства о том, не окажет ли неблагоприятного воздействия на ребенка его присутствие в суде.

Опрос следует производить с учетом возраста и развития ребенка в присутствии педагога, в обстановке, исключающей влияние на него заинтересованных лиц.

При опросе ребенка суду необходимо выяснять, не является ли мнение ребенка следствием воздействия на него одного из родителей или других заинтересованных лиц, осознает ли он свои собственные интересы при выражении этого мнения и как он его обосновывает, и тому подобные обстоятельства (п. 20).

Суды не должны оставлять без внимания выявленные при рассмотрении дел данной категории факты несвоевременного принятия органами опеки и попечительства мер к защите прав и охраняемых законом интересов детей, неправильного отношения к несовершеннолетним со стороны работников детских воспитательных учреждений, школ и других учебных заведений, а также родителей; суды обязаны реагировать на эти нарушения путем вынесения частных определений в адрес соответствующих органов и организаций.

Если при рассмотрении дел данной категории в деяниях родителей, иных лиц, на воспитании которых находятся дети, будут установлены признаки преступления, посягающего на жизнь, здоровье, половую неприкосновенность несовершеннолетних, либо действия по вовлечению несовершеннолетних в преступную деятельность, суд должен уведомить об этом прокурора (ч. 3 ст. 226 ГПК РФ).

О правонарушениях и других антиобщественных поступках, допущенных несовершеннолетними, следует доводить до сведения комиссий по делам несовершеннолетних органов местного самоуправления (п. 21).

В необходимых случаях судам в соответствии со ст. 434 ГПК РФ следует определять порядок исполнения решений по делам об отобрании детей, предусматривая применение мер, способствующих переходу ребенка от одного лица к другому (например, помещение в детское учреждение) (п. 22)" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 мая 1998 г. N 10 "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей" // РГ. 1998. N 110. 10 июня.

Ограничение права несовершеннолетнего гражданина РФ свободно покидать свою страну установлено в целях защиты равных прав родителей в отношении своих детей, в том числе и в вопросе возможности выезда несовершеннолетнего ребенка из Российской Федерации. Суд пришел к правильному выводу о том, что объективных причин для сохранения запрета детей на выезд за пределы РФ не имеется, а конфликт об участии в воспитании детей может быть разрешен в судебном порядке.

Определением Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда решение Измайловского районного суда г. Москвы от 13 мая 2011 г. оставлено без изменения, кассационная жалоба - без удовлетворения.

Оставляя без изменения решение Измайловского районного суда г. Москвы, оставив без удовлетворения кассационную жалобу Д., Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда указала следующее:

"Д. и А. с 2003 г. состояли в зарегистрированном браке, который на основании решения мирового судьи судебного участка N 298 района Соколиная Гора г. Москвы от 01.04.2010 был расторгнут (л.д. 11, 12).

От брака стороны имеют двоих несовершеннолетних детей.

Решением Измайловского районного суда г. Москвы от 25.11.2009 место жительства несовершеннолетних детей определено с матерью.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 16.01.2010 решение Измайловского районного суда г. Москвы было оставлено в силе.

01.11.2010 А. со своими несовершеннолетними детьми собиралась выехать за пределы Российской Федерации на отдых в Турцию в г. Анталия, ею были оплачены туристическая путевка и авиабилеты.

21.06.2010 Д. в Пограничную службу ФСБ РФ было подано заявление о несогласии родителя (Д.) на выезд из Российской Федерации несовершеннолетних детей. Наличие данного запрета явилось основанием для ограничения выезда несовершеннолетних за пределы РФ.

Судом также установлено, что со стороны Д. имеется спор о порядке участия в воспитании детей, и для разрешения данного конфликта во внесудебном порядке им была предпринята такая мера воздействия на А., как запрет на выезд детей за пределы РФ. В суде первой инстанции ответчик пояснял, что непосредственно против отдыха сына и дочери за границей он не возражает. Однако из-за опасения, что истец вывезет детей на постоянное местожительство в США, где проживает ее мать, им был наложен запрет на выезд детей за пределы РФ.

В суде первой инстанции Д. пояснял, что в случае заключения (подписания) с А. соглашения о порядке общения с детьми его и близких родственников с его стороны он не будет настаивать на сохранении запрета на выезд детей за пределы РФ и готов в суде согласиться с его снятием.

Из анализа содержания статьи 21 Федерального закона N 114-ФЗ, статьи 61 Семейного кодекса Российской Федерации следует, что ограничение права несовершеннолетнего гражданина РФ свободно покидать свою страну установлено в целях защиты равных прав родителей в отношении своих детей, в том числе и в вопросе возможности выезда несовершеннолетнего ребенка из Российской Федерации.

Суд пришел к правильному выводу о том, что объективных причин для сохранения запрета детей на выезд за пределы РФ не имеется, конфликт об участии в воспитании детей может быть разрешен в судебном порядке.

Судебная коллегия признает вывод суда первой инстанции обоснованным и отвергает довод кассационной жалобы Д. о том, что суд не принял во внимание, что мать А. - А.Л. с 2008 года постоянно проживает в США, поскольку данный довод является необоснованным.

Ссылка в кассационной жалобе на то, что суд отказал ответчику Д. в ходатайстве об истребовании доказательств, подтверждающих факт постоянного проживания в США матери истицы, несостоятелен, поскольку удовлетворять или отклонять ходатайства является правом суда, а не его обязанностью.

Разрешая спор, суд правильно определил юридически значимые обстоятельства. Установленные судом обстоятельства подтверждены материалами дела и исследованными судом доказательствами, которым суд дал надлежащую оценку. Выводы суда соответствуют установленным обстоятельствам. Нарушений норм процессуального и материального права, влекущих отмену решения, судом допущено не было" <1>.

--------------------------------

<1> Архив Московского городского суда. Дело N 33-21074/11.