Статистическая картина антиконкурентной преступности во многом говорит сама за себя.

В целом по России в 1997 г. было зарегистрировано 13 преступлений, ответственность за которые предусмотрена ст. 178 УК РФ, в 1998 г. - 23, в 1999 г. - 36, в 2000 г. - 42, в 2001 г. - 64, в 2002 г. - 48 преступлений. Пик пришелся на 2003 г., когда было зарегистрировано 61 деяние, преследуемое по ст. 178 УК РФ <1>. За все это время реальному осуждению были подвергнуты единицы виновных <2>.

После того как Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ основной формальный состав преступления, предусмотренного ст. 178 УК РФ, был трансформирован в материальный путем включения в него такого обязательного признака, как "причинение крупного ущерба" на сумму не менее 1 млн. руб., число регистрируемых преступлений этого вида в среднем существенно сократилось: в 2006 г. было зарегистрировано 2 преступления; в 2007 г. - 8; в 2008 г. - 14; в 2009 г. - 8 преступлений.

Поскольку даже после существенной модернизации ст. 178 УК РФ в 2009 г., когда в качестве альтернативного признака основного состава преступления было использовано удобное для выявления и фиксации оперативными и процессуальными средствами последствие в виде "извлечения дохода в крупном размере", число регистрируемых уголовно наказуемых нарушений не только не увеличилось, но даже уменьшилось.

В 2010 г. было зарегистрировано 9 преступлений, ответственность за которые предусмотрена ст. 178 УК РФ <1>, в 2012 г. - 5 <2>. Как показывает анализ, регистрируются в основном малозначительные картельные соглашения на локальных товарных рынках или соглашения, реализация которых была сопряжена с причинением вреда здоровью потерпевших. Эти показатели на два порядка ниже числа выявленных административных правонарушений сопоставимых видов.

Возможно, такому положению дел способствовало ограничение числа уголовно наказуемых форм недопущения, ограничения и устранения конкуренции двумя формами (картель и неоднократное злоупотребление доминирующим положением) и установление слишком высокого уровня криминализации деяния по признаку "извлечение дохода в крупном размере" - свыше 5 млн. руб.

Однако непредвзятый анализ показывает, что решение проблемы, по-видимому, находится не столько в нормотворческой, сколько в правоприменительной плоскости. Антимонопольные органы, которые обладают необходимой информацией о нарушениях антимонопольного законодательства, не наделены полномочиями регистрации преступлений и самостоятельного возбуждения уголовных дел по ст. 178 УК РФ, а правоохранительные органы, имеющие такие полномочия, как правило, не располагают необходимой информацией и могут получить ее лишь от антимонопольного органа. Самостоятельное, т.е. без участия ФАС России, получение материалов, содержащих решение, устанавливающее факт нарушения антимонопольного запрета, и возбуждение уголовных дел следователями следственных подразделений МВД России опять же, как правило, заканчиваются "развалом" такого уголовного дела еще на стадии составления обвинительного заключения.

Кризис механизма эффективного уголовного преследования за нарушения антимонопольных запретов в значительной степени может быть обусловлен недостаточностью законодательных и правоприменительных гарантий освобождения от уголовной ответственности физического лица - уполномоченного представителя участника картельного соглашений, первым явившегося с повинной в уполномоченный орган власти, а также возможности легального использования антимонопольными органами при проведении административного расследования по делам о картельных соглашениях материалов, полученных субъектами оперативно-розыскной деятельности с использованием негласных средств наблюдения.