Необходимость криминализации (установления уголовной ответственности) отдельных нарушений антимонопольного законодательства (например, картельных соглашений хозяйствующих субъектов), как правило, определяется двумя критериями:

1) таким нарушениям свойственна общественная опасность;

2) иные средства ограничения распространенности таких нарушений до социально терпимого уровня не дают ожидаемого эффекта.

Общественная опасность как объективный признак любого преступления, по нашему мнению, прежде всего заключается в том, что соответствующие действия (бездействие) заключают в себе такую угрозу правам или правоохраняемым интересам неопределенного числа физических и юридических лиц, публично-правовых образований, Российского государства и народа в целом, которая закономерно (типично, как правило) приводит к причинению реального вреда правам и интересам, в результате чего последние вообще не могут быть реализованы или могут быть реализованы после финансовых или иных затрат, превышающих или как минимум сопоставимых с выгодами от реализации ненарушенных прав и интересов.

В истории любого государства можно найти множество примеров того, что страсть к обогащению способна преодолевать любые моральные и правовые препятствия, оставляя законодателю и гражданам небольшую надежду на способность уголовного закона вызывать у потенциального нарушителя страх перед наказанием. К сожалению, та же история свидетельствует о тщетности этой надежды во всех случаях, когда государство не может обеспечить неотвратимость наказания за преступление или минимально необходимый уровень интенсивности ответственности <1>.

Бессмысленно и даже вредно для государства вводить уголовно-правовые запреты тогда, когда нарушения закона легко предупредить (прежде всего с точки зрения цены превенции), например если для предотвращения нарушений отныне и навсегда достаточно лишь однажды предупредить потенциального правонарушителя о том, что его действия создают угрозу причинения вреда правоохраняемым интересам.

Столь же бессмысленно криминализировать нарушающее закон экономическое поведение в том случае, когда административное наказание и механизм рассмотрения дела об административном правонарушении обеспечивают условия возмещения причиненного таким поведением вреда и низкую вероятность рецидива.

Наконец, всякая криминализация экономического поведения теряет смысл, если оно уже стало настолько массовым, что введение уголовно-правового запрета изначально предопределяет избирательность, а значит, и несправедливость уголовного преследования.

Возможно, именно этими соображениями в основном и руководствовался российский законодатель, устанавливая и изменяя границы уголовной ответственности за нарушения антимонопольного законодательства.