Дальнейшему развитию социально-гуманитарного знания в России мешает отсутствие междисциплинарности - осмысления «сложных системных тенденций в науке, которые оказывают все более многостороннее воздействие на окружающую среду и общество. Во все более взаимосвязанном современном мире существует всеобъемлющая тенденция к появлению кросс-дисциплинарных систем». Особенно остро эта тенденция проявляется при образовании новых научных дисциплин и целых направлений. Например, при формулировке базовых понятий, а также ряда, казалось бы, устоявшихся в науке определений отдельных социальных явлений и процессов, натыкаемся на ряд белых пятен в параллельных гуманитарных науках, которые мешают рационализировать и упрощать текст, заставляют прибегать к метафорам. Так случается при разработке, например, социального времяведения, социальной экстремологии, гуманитарной кризисологии, социальной опти- мологии и других гуманитарных дисциплин.

Одним словом, гуманитарные науки все более остро ощущают необходимость междисциплинарного сотрудничества. Отрадно сознавать, что такую потребность осознают не только работники науки, но и образования, и разработчики современных технологий.

А) Эра междисциплинарности российских
технологий, науки и образования

На состоявшемся 24 июня 2015 года заседании Совета при Президенте РФ по науке и образованию на тему «Новые вызовы и приоритеты развития науки и технологий в Российской Федерации» принято решение: «приступить к разработке стратегии научно- технологического развития России на долгосрочный период». В докладе М.В. Ковальчука, говорилось: «Мы являемся сегодня практически одной из стран, наиболее подготовленных для стратегического, научнотехнологического прорыва». Новым глобальным вызовом в докладе назван научно-технологический приоритет - «интеграция, слияние наук и технологическое освоение результатов междисциплинарных исследований. Базой для этого является опережающее развитие междисциплинарных фундаментальных исследований и междисциплинарного образования».

По существу, объявлено о наступлении новой эры в развитии образования, науки и технологий - эры междисциплинарности, подготовленной известными реформами научно- образовательной сферы. Однако, само явление междисциплинарности в российской философии науки недостаточно осмысленно и описано. Самыми крупными в этой области можно считать лишь две книги: Э.М. Мирского и Вал. А. Лукова.

Путь, избранный нами, заключается в том, чтобы выделить те теоретико-методологические и практические приоритеты научного анализа, и научных технологий (прикладных и интеллектуальных), которые базируются на стратегических целях и тактических задачах наук и метатеорий, связанных со стратегическими вызовами и целями современной цивилизации и современной России. В качестве основания для систематизации этих приоритетов, их разделения на стратегические и тактические, их интерпретации как аутентичных «вызовов» и адекватных «ответов», мы предлагаем время как самый распространенный критерий междисциплинарности, а точнее - его образ: а) в культуре (картине социальной жизни) - как культуру времени (настоящее как целостность: прошлое как преемственность и будущее как целесообразность), б) в гуманитарной науке - как социальное времяве- дение (динамическое, сравнительное и умозрительное), в) в фундаментальной науке (научной картине мира) - как бес- конечноподобие: времяподобие и пространствоподобие, г) в индивидуальном рисунке жизни - как смысловую времяце- лостность (сегодня - есть вчера, плюс завтра), д) в прикладных (естественнонаучных) и интеллектуальных (социальногуманитарных) технологиях - как природоподобие: внутреннее, внешнее и метавнешнее (глобальное).

Иначе говоря, мы исходим из приоритетов технологий, науки и образования, которые формируются на основе стратегических целей и тактических задач цивилизации в целом, и России, в отдельности, и которые, в силу этого, затрагивают предметную область нескольких наук и метанаук, и становятся междисциплинарными. При этом междисциплинарность рассматривается не только по коллективнопространственной горизонтали (внутреннее - внешнее - метавнешнее) - как заинтересованность многих или нескольких наук в разработке определенного приоритета, но и по индивидуально-временной вертикали (прошлое - настоящее - будущее) - как участие отдельных наук и технологий в разработке определенного аналитического этапа данного приоритета.

В настоящее время в России создан совершенно новый научно-образовательный ландшафт, считает М.В. Ковальчук: почти четыре десятка университетов (около 10 федеральных, 30 исследовательских), созданы первые национальноисследовательские центры, проходит реформа академической науки.

Понятно, что в научно-образовательную сферу, при такой постановке, включены три важнейших ее компонента: 1) интегрированная междисциплинарная наука (прежде всего фундаментальная), 2) природоподобные технологии (прикладные в естественных и технических науках и интеллектуальные - в социально-гуманитарных), 3) опережающее междисциплинарное образование (основанное на междисциплинарном и метапредметном преподавании достижений наук и технологий). Осмелимся предположить, а впоследствии доказать, что они взаимосвязаны по принципу диалектико-триалектической парадигмы: диалектическое взаимопревращение приоритетов любых двух не противоречит триалектической междисциплинарной взаимодополняемости приоритетов всех (по принципу «золотой пропорции»). Исходя из такой диалектико-триалектической матрицы можно определить, что триалектическое взаимодополнение структурных подразделений научно-образовательной сферы происходит по принципу: целостность настоящего (природоподобные технологии современности) - есть преемственность знаний и опыта уже подготовленных кадров в метаобразовании, плюс целесообразность использования открытий опережающего развития фундаментальных и социально-гуманитарных наук.

Однако триалектическая взаимодополняемость может изменяться в зависимости от разрешения диалектического противоречия приоритетов этой сферы, в частности тактических и стратегических, которое сказывается на трактовке качества смысла опережения (антиципации - предвосхищения, связанного или с категорией цели, или с категорией научного предвидения). Например, опережающее развитие метапредметного и междисциплинарного образования (метаобразования) зависит от опережающего развития науки, а вместе они являются условиями прорывных природоподобных технологий. Однако, со своей стороны, и природоподобные технологии (прикладные и интеллектуальные) могут формировать «вызовы опережения» и для метаобразования, и для фундаментальных и гуманитарных наук. Иначе говоря, одни и те же главные приоритеты научно-образовательной сферы могут быть в одной пространственно-временной ситуации стратегическими, а в другой ситуации - тактическими, оставаясь главными для всех компонентов этой сферы.

В такой трактовке предстоит еще четко определить, как формируются тактические приоритеты (носящие рыночно-отраслевой характер, определяющие ближнесрочную перспективу и обеспечивающие эволюционно- модернизационное развитие существующей технологической базы, и нацеленные на конкретные продукты и рынки), и стратегические приоритеты (определяющие среднюю и в основном долгосрочную перспективы, обеспечивающие создание принципиально новых прорывных технологий на базе результатов фундаментальной науки и приводящие к смене технологического уклада, а конкретные продукты на начальном этапе не прогнозируемы). При этом тактические и стратегические приоритеты диалектически взаимосвязаны и взаимообусловлены: в отсутствие первых (тактических) будущее может не наступить, а в отсутствии вторых уменьшается значимость решения тактических задач.

В нашей стране уже был успешный пример выработки и реализации таких приоритетов двух типов: СССР выиграл войну, реализуя приоритеты первого типа, а новый атомный вызов задал новый стратегический приоритет, «вызов опережения». В настоящее время новый стратегический вызов был осознан государством и сформирован в президентской инициативе - Стратегии развития наноиндустрии, первые два этапа которой успешно завершаются в 2007-2015 годах. Реализация третьего этапа приведет к опережающему развитию принципиально новых направлений, обеспечивая создание принципиально нового технологического базиса экономики в ближайшие 10-20 лет. Учитывая важность этой моноцели, потребуется мощное аналитическое и ресурсное сопровождение как тактических, так и стратегических приоритетов.

С точки зрения аналитического сопровождения междисциплинарности предстоит разработать механизм диалектического взаимодействия стратегических и тактических приоритетов, в частности, такого перехода от одного определения к другому, в котором обнаруживается, что эти определения односторонни и ограничены, то есть содержат отрицания самих себя. Поэтому их диалектика есть «движущая душа всякого научного развертывания мысли и представляет собой единственный принцип, который вносит в содержание науки имманентную связь и необходимость...» (Г. Гегель). Диалектика стратегических и тактических приоритетов порождает целостность и полноту настоящего - в частности формулировку моноцели, возникающей в контексте междисциплинарности перед научно-образовательной сферой, и «вызовы опережения», представляющие вместе с моноцелью главные приоритеты этой сферы.

К главным, на наш взгляд, относятся и приоритеты теории информационной безопасности, которые создают необходимость в разработке новой дисциплины - молодежной экстремологии.

Б) Молодежная экстремология как ответ
на требование информационной безопасности

Молодежная экстремология как составная часть гуманитарной кризисологии, появилась в ответ на «требование времени» обеспечить информационную безопасность - «защищенность информационной среды личности, общества и государства от преднамеренных и непреднамеренных угроз и воздействий». Это требование относится ко всем слоям российского общества, но прежде всего к транзитивной, возрастной группе, малоопытной и требующей особого внимания со стороны общества - к молодежи.

В российской гуманитаристике молодежная экстремология может занять достойное место и как часть развивающейся науки о молодежи - ювенологии, и как составная часть метанауки - гуманитарной кризисологии, и как часть общей науки об информационной безопасности людей в информационных потоках и полях.

Впервые обобщил уже имеющиеся в российской научной литературе описания, относящиеся к рождающейся новой универсальной дисциплине - «экстремологии» как «общепризнанного универсального учения об экстремумах, которому предстоит сформироваться достаточно скоро», А.А. Крушанов. Он подчеркивал, что понимание «экстремизма» фиксирует всякое изменение в природе, обеспечивающее минимальное или максимальное значение некоторой величины этого изменения. Появилось оно давно, в связи с тем, «что повсюду природа действует согласно принципу максимума или минимума». Экстремальным при этом может быть или максимальное, или минимальное значение параметра в зависимости от специфики системы. В большей степени это отмечается в неживой и живой природе. В биологии реальное наблюдение экстремальных принципов, обеспечивающих организму максимум шансов на выживаемость, привело к выдвижению принципа оптимальной конструкции биосистем, позволяющего расходовать доступные ресурсы экономично. В социальном познании эти проблемы имеют место в ряде специальных дисциплин: «теория принятия решений», «исследование операций», «системный анализ». А.А. Крушанов указывает на имеющиеся публикации по исследованию экс- тримумов и оптимумов, в которых проявляется постепенная, но прогрессирующая консолидирующая динамика, и «со временем все наличные данные обсуждаемого рода будут обязательно интегрированы в едином массиве знания».

В социальном познании такая консолидирующая динамика учения об экстремумах проявляется в формировании молодежной экстремологии, акцентирующей внимание на юношеском максимализме и его необходимых связях с принципами оптимизации и поведения, и деятельности молодежи.

Исследователи в молодежной среде отмечают, что в настоящее время наблюдается еще мало изученная в России тенденция мутирования патриотизма в шовинизм, экстремизм и национализм.. Эта тенденция явилась, на наш взгляд, следствием гротескных форм темпорального расщепления духовного мира, наступившего в результате как глобальных геополитических событий, так и духовно-нравственного состояния постсоветского общества. Однако, с присоединением Крыма к России, в молодежной среде указанная тенденция мутирования патриотизма в экстремизм резко снизилась. Появляется чувство гордости за свою Родину, осознание роста могущества нашей страны, стремление к консолидации общества. Но с другой стороны, за 20 лет постсоветской власти не созданы по-настоящему эффективные механизмы патриотического воспитания всех групп и возрастов молодежи. Не созданы и по-настоящему надежные исследовательские востребованности и предпосылки для осмысления этой «неожиданно» возникшей проблемы. И пока государство ищет деньги на издание специальной литературы по патриотизму, шовинизму и экстремизму, на организацию органов молодежной печати в Москве и регионах, журналов и газет специально для молодежи - патриотической, а не сексуальной направленности, в молодежной среде уже разразился острый кризис духовной самоидентификации и самоутверждения, связанный с проникновением в нее бытового шовинизма и экстремизма. Появляется острая потребность в разработке молодежной экстремологии как оппозиции теории и практике экстремизма и шовинизма.

Когда французский солдат Н. Шовен, ветеран наполеоновских войн, создавших «величие» Франции, произнес ставшую крылатой фразу «Французы лучше всех, все хуже французов», он еще не знал, что найдет себе миллионы поклонников - выразителей крайней агрессивной формы воинствующего национализма: великодержавного шовинизма, бытового шовинизма, джингоизма, проповедующих национальную исключительность, противопоставление одной нации всем другим, распространение национального чванства, разжигание национальной вражды и ненависти. Словом «шовинизм» стали обозначать различные проявления националистического экстремизма сторонниками крайних взглядов и мер в политике.

В молодежной среде экстремизм находит опору в присущем молодежи максимализме - в чрезмерности, неосторожности, крайности во взглядах, требованиях, проявлениях. Максимализм на почве бытового шовинизма способен расщепить внутренне время, расколоть духовный мир молодого человека, отравить его непониманием целесообразности тех или иных национальных норм поведения, традиций, обычаев.

Экстремизм (лат. extremus - крайний) - приверженность к крайним взглядам, мерам обычно в политике, религии и др.). Экстремизм не исчерпывается только его политическими и религиозными формами. Нередко под экстремизмом понимают деятельность и специфический жизненный стиль некоторых групп людей, творящих собственную характерную культуру и «символический мир», которые решительно противоречат нормам общества и доминирующей культуры. Экстремизм конституируется чаще всего как характеристика группового молодежного сознания.

Различают бытовой и государственный экстремизм, которые отличаются не только сферами их проявления, но и своими истоками, способами генерирования экстремизма как формы общественного (экстремистского) сознания. Бытовой экстремизм, встречающийся довольно часто в отношениях между цивилизационными субъектами (личностями или социальными группами любого масштаба), генерируется некоторыми постоянными факторами человеческого развития, искаженно отражаемыми в молодежном сознании. Важнейшим из них является антропологический фактор базирующийся на трех естественных основаниях: 1) различиях между мужчинами и женщинами, определяющих различия в положении полов в экономике, политике, в быту и т.п., которые лживо интепретируются, например, как эволюция мужского доминирования - мужского шовинизма или женского протеста - радикального феминизма; 2) на этнических различиях, интерпретируемых информоружием в форме радикального национализма и этнических конфликтов; 3) на межпоколенных различиях (конфликт «отцов и детей»), специально раздуваемых манипуляторами молодежного сознания как противоречия трех поколений, стимулируя появление разнообразных молодежных субкультур и контркультур (хиппи, панков, скинхедов, рэпперов и т.п.).

Помимо искаженного антропологического фактора, экстремизм (бытовой и государственный) генерируется ментальным фактором, основанным на групповом нарциссизме и групповой нетерпимости, порождающими экстремизм «плоти и крови», который как правило, воспроизводится в сетевых войнах авторскими идеями харизматических лидеров, пророков, философов.

Фундаментальной причиной государственного экстремизма является социальный фактор, особенно в обществах, организованных иерархическим способом, что порождает насилие, жестокость, эксплуатацию человека человеком. К типичным социальным группам, воспроизводящим экстремистские взгляды, относятся: а) влиятельные группы, рвущиеся к власти; б) аутсайдерские группы, ненавидящие господствующий социальный порядок и пытающиеся перевернуть его; в) критически настроенные интеллектуалы, негодующие на социальную несправедливость и конформизм. Экстремизм (бытовой и государственный) часто провоцирует конфликты и кризисы, опираясь на агрессивность сознания и самосознания молодежи.

Почему же гуманитарная кризисология и молодежная экстремология, несмотря на всю многоплановость и сложность конфликтно-кризисных процессов, относятся к общей теории информационной безопасности? На наш взгляд, это определяется важными обстоятельствами, во-первых, вековая практика антикризисных мер показывает, что любые причины и последствия кризисов и конфликтов - позитивные или негативные - всегда и обязательно имеют информационный характер, сказываются как на нынешнем состоянии сторон, так и на их судьбе. А в концепции сетецентризма информационные предпосылки и последствия операций сетевой войны, как мы увидим далее, имеют первостепенное значение, поскольку основой всех сетевых войн является проведение операций, базирующихся на эффектах (ОБЭ). Такой операцией был, например, киевский «евромайдан», годовщину которого в Киеве праздновали 21 ноября 2014 года как День достоинства и свободы.

Эти операции, имеющие характер провокаций, базирующихся на информационных эффектах манипуляции общественным сознанием, имеют откровенно агрессивный и экстремистский характер. Именно они и являются основным предметом гуманитарной кризисологии и молодежной эктре- мологии.

Во-вторых, в философских и гуманитарных исследованиях российская безопасность все больше трактуется как безопасность от выпадения в маргинальное положение в эпоху глобализации. Путь к безопасности многие ученые видят в модернизации, предполагающей коллективную мотивацию. Однако сплоченность вокруг общей идеи таит в себе и опасность «усредненности в шариковых». Наше политическое прошлое служит напоминанием о значимости индивидуального выбора, личных усилий к совершенствованию. Губительными последствиями в будущем обернется и политика в образовании, ведущая к недооценке гуманитарных дисциплин, формирующих человека как творческую и морально-ответственную личность, а не просто как конкурентноспособного субъекта. Мало того, целая группа философов и гуманитариев очень остро поставила проблему социальной архаизации в структуре цивилизационного развития России. Они отстаивают главный тезис: социальная архаизация - один из процессов, неизбежность которого диктует необходимость поиска новых путей и иного содержания управления социальными процессами, поскольку «общество стало на путь широкомасштабной архаизации. И все управление ими свелось именно к управлению архаизацией». Гуманитарная кризисология и молодежная экстремология, на наш взгляд, обнимают и эту группу проблем маргинализации и архаизации общества как проблем общей теории национальной и информационной безопасности.

Итак, молодежная экстремология как составная часть гуманитарной кризисологии имеет определенную теоретическую базу, чтобы интегрировать требование информационной безопасности молодежи.