Одним из возможных направлений использования средств материнского (семейного) капитала является улучшение жилищных условий, и такая возможность имеет особую ценность, поскольку никакой другой вид имущества не имеет настолько важного значения, как жилое помещение, необходимое для воспитания детей, их развития, воспитания, обучения. В соответствии с ч. 4 ст. 10 Федерального закона о дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей, жилое помещение, приобретенное (построенное, реконструированное) с использованием средств (части средств) материнского (семейного) капитала, оформляется в общую собственность родителей, детей (в том числе первого, второго, третьего и последующих детей) с определением размера долей по соглашению. Министерство экономического развития РФ в письме от 28 июня 2011 года № Д23-2738[1], рассмотрев обращения по отдельным вопросам государственной регистрации договора купли-продажи жилого помещения, приобретенного с использованием средств материнского (семейного) капитала, по вопросу определения долей в праве общей долевой собственности на жилое помещение, приобретаемое с использованием средств материнского (семейного) капитала, отметило, что размер доли в праве общей долевой собственности на это жилое помещение, в том числе размер доли несовершеннолетних детей, должен определяться на основании письменного соглашения всех дееспособных членов семьи.

Кроме того, в связи с тем, что при появлении нового совместно проживающего члена семьи (например, при рождении ребенка) он также будет иметь право на долю в таком жилом помещении, в указанном соглашении об определении долей должно быть предусмотрено положение о возможности уменьшения (перераспределения) долей участников общей долевой собственности. С данной позицией, однако, сложно согласиться. В июле 2010 г. в Федеральный закон о дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей, были внесены изменения, в соответствии с которыми из числа сособственников жилого помещения, приобретаемого на средства материнского (семейного) капитала, были исключены «иные совместно проживающие с родителями и детьми члены семьи» (ч. 4 ст. 10).

Министерство экономического развития в своем письме от 28 июня 2011 г. оперирует понятием «появление нового совместно проживающего члена семьи» без уточнения перечня таких лиц, приводя рождение ребенка лишь в качестве примера, и, таким образом, расширяет перечень лиц, обладающих правом общей долевой собственности на жилое помещение, приобретаемое на средства материнского (семейного) капитала, по сравнению с Федеральным законом о дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей. По мнению Министерства экономического развития, соглашение, определяющее размеры долей сособственников в жилом помещении, приобретенном с использованием средств материнского (семейного) капитала, должно заключаться между дееспособными членами семьи. Полагаем, что такое толкование не учитывает в должной мере права несовершеннолетних детей при заключении соглашения, определяющего размеры долей сособственников. Так как к дееспособным членам семьи, между которыми будет заключаться соглашение об определении долей, относятся законные представители детей, то есть отец и мать, а также лица, не являющиеся законными представителями детей (например, совершеннолетние братья и сестры), то на практике могут иметь место два варианта поведения лиц, заключающих соглашение: в первом случае законные представители будут всемерно соблюдать, охранять и отстаивать права несовершеннолетних, а во втором эти права будут нарушены, а соглашение не будет заключено. Полагаем, что для соблюдения прав и законных интересов всех сособственников, указанных в Федеральном законе о дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей, доли необходимо признать равными за исключением случаев, когда дееспособные члены семьи готовы уменьшить свои доли или вообще отказаться от них в пользу несовершеннолетних детей.

При этом наделение равной долей ребенка, рожденного уже после приобретения жилого помещения, в некоторых случаях весьма затруднительно или невозможно, так как к этому моменту дееспособный сособственник может уже распорядиться своей долей, а остальные сособственники не воспользуются своим правом преимущественной покупки, таким образом, доля в праве собственности на жилое помещение у семьи уменьшится, и последующий ребенок даже при равном распределении долей получит долю меньшую, чем доля, на которую он мог бы претендовать, если бы не произошло отчуждение доли одного из членов семьи. Поэтому, на наш взгляд, в соглашении об определении долей в праве собственности на жилое помещение не следует предусматривать возможность уменьшения долей участников общей долевой собственности.

Целесообразно также предусмотреть законодательный запрет на раздел и отчуждение одним из сособственников принадлежащей ему доли в праве собственности на жилое помещение до приобретения полной дееспособности всеми сособственниками, что существенно повысило бы гарантии охраны прав несовершеннолетних детей на занимаемые ими жилые помещения.

Необходимость в дальнейшем совершенствовании обсуждаемых положений закона обусловлены тем, что права ребенка на занимаемое жилищное помещение носят весьма уязвимый характер и зависят от многих факторов, в первую очередь - от семейного положения его родителей, так как в случае расторжения брака практически всегда возникает вопрос о том, где будет проживать ребенок - с собственником занимаемого жилого помещения или с родителем, который не являясь собственником этого помещения, имел право пользоваться им, но утратил данное право после прекращения семейных отношений. Учитывая весьма высокий уровень расторжения брака, приходится констатировать, что такие ситуации, непосредственно затрагивающие права и законные интересы несовершеннолетних лиц, возникают достаточно часто, о чем свидетельствуют материалы судебной практики.

Так, в Обзоре судебной практики по гражданским делам за III квартал 2005 г., отвечая на вопрос о том, сохраняется ли за несовершеннолетним ребенком право пользования жилым помещением, принадлежащим на праве собственности одному из родителей, в случае их развода, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ пояснила, что «если после расторжения брака ребенок остается проживать с тем из родителей, у которого не имеется права пользования жилым помещением, то он уже не может считаться членом семьи собственника данного жилого помещения, следовательно, в соответствии с

ЛЛЛ

ч. 4 ст. 31 Жилищного кодекса Российской Федерации (далее - ЖК РФ), право пользования занимаемым жилым помещением за ребенком не сохраняется, если [2]

иное не установлено соглашением между собственником и бывшим членом его

223

семьи» .

Именно такой позиции придерживались многие суды, разрешая дела по спорам о расторжении брака между лицами, один из которых являлся собственником жилого помещения, а второй обладал только правом пользования им. Результатом такого подхода стало широкое распространение драматичных ситуаций, в которых бывший супруг (как, правило, жена) в буквальном смысле слова лишалась жилого помещения вместе с несовершеннолетними детьми, остававшимися на ее попечении, что влекло тяжелейшие последствия не только для детей, оставшихся без жилья, но и для общества в целом, что вызвало резкую негативную реакцию общественности, представителей науки и практики, заслуженно критикующих рассматриваемое положение закона. Так, например, З.И. Цыбуленко назвал его «классическим примером противоречия норм права нормам морали, исповедуемой большинством членов нашего общества, кроме

224

законодателей, принявших их» .

Потребовалось два года, для того, чтобы занимаемая Верховным Судом позиция кардинально изменилась. Так, в Обзоре судебной практики по гражданским делам за III квартал 2007 года, отвечая на тот же вопрос о праве ребенка на занимаемое им жилое помещение, принадлежащее одному из родителей, после расторжения их брака, Судебная коллегия дала развернутое разъяснение: «Родители несут ответственность за воспитание и развитие своих детей, они обязаны заботиться о здоровье, психическом, духовном и нравственном развитии своих детей (п. 1 ст. 63 СК РФ). Приведенные права ребенка и обязанности его родителей сохраняются и после расторжения их брака. Лишение ребенка права пользования занимаемым жилым помещением может повлечь нарушение прав ребенка, поэтому в силу требований Семейного кодекса об обязанностях родителей в отношении своих детей право пользования жилым [3] [4] помещением, находящимся в собственности одного из родителей, должно сохраняться за ребенком и после расторжения их брака» .

В этом же Обзоре был признан утратившим силу ответ, сформулированный в ранее приведенном Обзоре судебной практики за III квартал 2005 г. Такая решительная корректировка, а точнее - кардинальное изменение позиции, ранее занимаемой Верховным Судом РФ, свидетельствует о тщательном и глубоком анализе судебной практики по подобным делам и о стремлении всемерно обеспечить охрану права на жилище сотен тысяч российских детей, которые утратили не только одного из родителей (как правило, отца), но и возможность проживать в ранее занимаемом жилом помещении. Для детей школьного возраста это означает необходимость перевода в другое школьное учреждение, распад сложившихся дружеских отношений и многие другие последствия, которые на фоне переживаний, связанных с распадом семьи, способны оказать весьма сильное негативное воздействие на личность ребенка, на его духовное, нравственное и психическое развитие, что, в свою очередь, неблагоприятно отражается на духовно-нравственном состоянии всего общества.

Действительно, в соответствии с ч. 4 ст. 31 ЖК РФ, «в случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользоваться данным помещением за бывшим членом семьи собственника не сохраняется, если иное не установлено соглашением сторон. Если у бывшего члена семьи собственника отсутствуют основания приобретения или осуществления права пользования иным жилым помещением, а имущественное положение бывшего члена семьи собственника не позволяют ему обеспечить себя иным жилым помещением, право пользования занимаемым жилым помещением может быть сохранено за бывшим членом семьи собственника на определенный срок на основании решения суда. При этом суд вправе обязать собственника жилого помещения обеспечить иным жилым помещением бывшего супруга и членов его семьи, в пользу которых собственник исполняет алиментные обязательства, по их требованию». [5]

Приведенное положение свидетельствует о стремлении законодателя максимально полно учесть права на жилое помещение бывших супругов собственника данного помещения, не имеющих иного жилого помещения и средств, необходимых для его приобретения. Именно такая ситуация складывается в большинстве случаев расторжения брака, и найти идеальный вариант разрешения возникающей сложной правовой коллизии едва ли возможно, поскольку сталкиваются противоположные интересы - с одной стороны, собственника жилого помещения, с другой - того лица, с которым семейные отношения прекратились, причем, возможно и по его вине. При этом весьма важное значение имеет следующий факт: законодатель устанавливает, что суд «вправе» возложить на собственника соответствующие обязанности или сохранить за бывшим членом его семьи право пользования данным жилым помещением, следовательно, соответствующие решения выносятся далеко не всегда.

Остается неясным, по каким критериям суды должны принимать соответствующее решение, но даже если бы данная обязанность возлагалась на собственника жилого помещения во всех случаях, когда бывший супруг, на попечении которого остались дети, не имеет иного жилого помещения, реализация данного указания - «обеспечить иным жилым помещением бывшего супруга и членов его семьи, в пользу которых собственник исполняет алиментные обязательства, по их требованию», могло быть реализовано далеко не всегда, учитывая соотношение стоимости жилых помещений и средней заработной платы, особенно в условиях экономического кризиса.

Сказанное свидетельствует о необходимости вновь проанализировать, насколько совершенна обсуждаемая законодательная конструкция соотношения субъективных прав собственника жилого помещения и прав и интересов бывшего супруга и детей, оставшихся на его попечении. Как отмечает Л.В. Щенникова, «тенденцией развития гражданского законодательства зарубежных стран является не абсолютизация права собственности, а, напротив, выработка системы ограничений собственнических прав в интересах публичных»[6] [7].

В настоящее время данный вопрос имеет особую актуальность и остроту, так как в России столкновение интересов собственников жилых помещений и членов их семей приобрели большой масштаб, что объясняется нестабильностью семейно-брачных отношений; высоким уровнем расторжения брака; безответственным отношением многих граждан к созданию семьи и к своим обязанностям по отношению к детям; алкоголизмом и наркоманией некоторых супругов; правовым нигилизмом и правовой безграмотностью; отсутствием широкой практики заключения брачных контрактов и, главное, чрезмерно высокой стоимостью жилых помещений.

Проблемы, аналогичные рассмотренным выше, нередко возникают и при реализации положений, закрепленных в ст. 292 ГК РФ. Так, в соответствии с п. 2 названной статьи, «переход права собственности на жилой дом или квартиру к другому лицу является основанием для прекращения права пользования данным жилым помещением членами семьи прежнего собственника. Если иное не установлено законом». Это означало, что продажа жилого помещения, которым пользовались бывший супруг и несовершеннолетние дети собственника данного помещения, автоматически прекращала их право на данное жилище.

Важное значение в возникающих ситуациях имел тот факт, что п. 4 ст. 292 ГК РФ был дополнен Федеральным законом от 30 декабря 2004 года № 213-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации» указанием на то, что «отчуждение жилого помещения собственником, несовершеннолетние дети которого имеют право пользования этим жилым помещением, требует согласия органа опеки и попечительства только в случае ограничения или лишения родительских прав этого гражданина, являющегося собственником жилого помещения». Постановлением

Конституционного Суда РФ от 8 июня 2010 г. № 13-П «По делу о проверке конституционности пункта 4 статьи 292 ГК РФ в связи с жалобой гражданки В.В. Чадаевой» данное положение закона в части, определяющей порядок отчуждения жилого помещения, в котором проживают несовершеннолетние дети, если при этом затрагиваются их права или охраняемые законом интересы, признан не соответствующим ч. 1 ст. 40, ч. 1 ст. 46 и ч.ч. 2 и 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации».

Это положение имело весьма важное значение для охраны и осуществления права на жилое помещение тысяч российских детей, так как реализация собственником жилого помещения, в котором проживают несовершеннолетние дети, права распоряжения данным помещением, нередко приводит к нарушению прав детей, что можно проиллюстрировать следующим примером.

М., действующая в интересах несовершеннолетних В. и О., обратилась в суд с иском к П. и С. о признании недействительным договора дарения доли квартиры, применении последствий недействительности данной сделки и аннулировании соответствующих записей в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним.

В обоснование своих требований М. указала, что с 1998 г. по 2008 г состояла в браке с П., от этого брака имеет несовершеннолетних детей - дочь В. и сына О. Спорная квартира признана совместно нажитым имуществом, после раздела которой ей и П. принадлежало по 1/2 доли в праве собственности каждому. Впоследствии по договору дарения от 9 марта 2011 г. она подарила 1/3 доли от принадлежащей ей доли в праве собственности на спорную квартиру дочери В. Тем самым, в спорной квартире М. принадлежало 1/3, В. - 1/6 доли и П. - 1/2 доли в праве собственности. М. вместе с детьми проживает в данной квартире, другого жилого помещения у нее не имеется.

В 2005 г. П. выехал из данной квартиры, а в апреле 2012 г. совершил договор дарения принадлежащей ему 1/2 доли в праве собственности на нее. 228

Постановление Конституционного Суда РФ от 8 июня 2010 г. № 13-П «По делу о проверке конституционности пункта 4 статьи 292 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждански В.В. Чадаевой» // СЗ РФ. 2010. № 25. Ст. 3246.

Согласие органов опеки и попечительства на данную сделку получено не было. По мнению истца, данная сделка нарушает права и законные интересы несовершеннолетних детей, поскольку совершена с нарушением закона и с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности.

Решением Бутырского районного суда г. Москвы, оставленным без изменения судебной коллегией по гражданским делам Московского городского суда, в удовлетворении иска было отказано. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ удовлетворила кассационную жалобу М., указав следующее: «Конституционный Суд РФ в абз. 1 п.3 постановления от 8 июня 2010 г. № 13-П указал на то, что забота о детях, их воспитание как обязанность родителей, по смыслу ч. 2 ст. 38 Конституции России, предполагают, что ущемление прав ребенка, создание ему немотивированного жизненного дискомфорта несовместимы с самой природой отношений, исторически сложившихся и обеспечивающих выживание и развитие человека как биологического вида». Это означает, что родители при отчуждении принадлежащего им жилого помещения не вправе произвольно и необоснованно ухудшать жилищные условия проживающих совместно с ними несовершеннолетних детей. Иное означало бы невыполнение родителями их конституционных обязанностей и приводило бы к нарушению ч. 2 и 3 ст. 55 и ч. 3 ст. 56 Конституции России, к умалению и недопустимому ограничению права детей на жилище, гарантированного ч. 1 ст. 40 Конституции России.

В нарушение приведенных положений суд, рассматривая дело по иску М., по сути, уклонился от осуществления правосудия по данному делу, указав, что П. как собственник 1/2 доли в праве собственности на данную квартиру мог ею распорядиться по собственному усмотрению, подарив другом лицу. Тем самым суд фактически освободил П. от выполнения обязанностей родителя по созданию нормальных жилищных условий для своих детей, возложив данную обязанность только на их мать. На основании изложенного, Судебная коллегия по гражданским делам отменила решение Бутырского районного суда г. Москвы и

апелляционное определение Московского городского суда и направила дело на

229

новое рассмотрение в суд первой инстанции .

Таким образом, несовершеннолетние граждане - это особые субъекты жилищных правоотношений, которые наделены широким комплексом прав, реализация которых в весьма значительной степени зависит от многих факторов, в первую очередь от того, является ли жилое помещение, в котором они проживают собственностью обоих родителей или одного из них, и являются ли дети собственниками доли в праве собственности на данное жилое помещение. Особенности реализации прав несовершеннолетних детей закреплены в семейном, жилищном, гражданском и в процессуальном законодательстве. Недостаточность теоретической разработки механизма защиты прав несовершеннолетних в жилищной сфере, разрозненность нормативных актов, отсутствие устоявшихся подходов в судебной практике к вопросу защиты жилищных прав несовершеннолетних порождает большие трудности в правоприменительной практике судебных органов при рассмотрении дел данной категории.

[1]

СПС «КонсультантПлюс».

[2]

Жилищный кодекс Российской Федерации» от 29 декабря 2004 г. № 188-ФЗ (по сост. 01.01.2017) // СЗ РФ. 2005. №1 (часть 1). Ст. 14.

[3] См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. №3. С. 25.

[4]

См.: Цыбуленко З.И. О новом жилищном законодательстве // в кн.: «Современные проблемы публично-правового и частно-правового регулирования: теория и практика: Материалы международной научно-практической конференции. Уфа, 2005. С. 214.

[5] См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. № 2. С. 36.

[6] Щенникова Л.В. Неприкосновенность собственности на жилые помещения и защита интересов соседей // Российская юстиция. 2001. № 4. С. 25.

[7]

Федеральный закон от 30 декабря 2004 г. № 213-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 2005. № 1 (часть 1). Ст. 39.