В данном параграфе сосредоточимся на изучении новой разновидности частно-публичного уголовного преследования, специально созданной законодателем для привлечения к уголовной ответственности мошенников, совершающих преступления в сфере экономической деятельности. Это принципиально новое явление в нашем праве. И потому оно требует нетрадиционного подхода к описанию уголовного преследования. Чтобы добиться этого мы использовали такую конструкцию как «правовая организация» - по аналогии с понятием «правовой механизм».

Как указывалось ранее, элементами правового механизма противодействия предпринимательскому мошенничеству в сфере экономической деятельности можно считать: уголовно-процессуальные нормы, регулирующие производство по уголовным делам данной категории, правовое положение участников процесса реализации частно-публичного уголовного преследования, полномочия органов публичного уголовного преследования (предварительного расследования,

оперативных аппаратов органов внутренних дел, ФСБ и других

правоохранительных органов, прокуратуры), осуществляющих публично - правовую, в том числе процессуальную, деятельность по делам частнопубличного обвинения о мошенничестве в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности.

Считаем, что под «правовой организацией» частно-публичного уголовного преследования надо понимать, во-первых, ряд уголовно-правовых и уголовнопроцессуальных норм, регулирующих правовую деятельность по

противодействию данному виду преступлений и особенности привлечения к уголовной ответственности лиц их совершивших, во-вторых, опять же комплексность этого понятия позволяет подключить к исследованию не только процедурную проблематику, но проблематику доказывания - установления юридических фактов[1]. Наконец, введение в предмет исследования в качестве отдельного пункта самих «правовых норм» тоже немаловажно: аналитики уголовного преследования этот фактор также не включают в исследуемое ими понятие, между тем, мы считаем необходимым сделать его предметом нашего анализа. Таким образом, полагаем оправданным говорить не только и не столько о частно-публичном уголовном преследование по делам о мошенничестве в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности, сколько о правовой организации такого рода уголовного преследования в широком смысле: в сочетании уголовно-правовых, уголовно-процессуальных норм и норм иных отраслей права, которые относятся к выполнению правоохранительным механизмом функции охраны общественных отношений в сфере экономики. Разумеется, особый научный интерес представляет собой определение достаточности и корректности перечисленных элементов механизма правового регулирования отношений в интересующей нас области правоприменения.

Остановимся на понятии «уголовное преследование». Оно, само собой, имеет базовый характер для понимания интересующего нас явления. Данное понятие стало предметом многочисленных изысканий наших коллег[2].

Ограничимся только тем замечанием, что в науке сложились два принципиальных подхода к пониманию уголовного преследования: «нормативисткий» (узкий) и более или менее широкий, который отступает от канона, закрепленного в законе.

Как уже отмечалось, мы в своих теоретических построениях склонны придерживаться подхода, развиваемого нижегородской школой процессуалистов. Это подход, не связанный догмой позитивного права и потому к любому научному понятию «нижегородцы» подходят критически, рассматривая его, как с позиции доминирующей - следственной доктрины, так и состязательной.

На наш взгляд, уголовное преследование, прежде всего (но не только) представляет собой процессуальный аспект деятельности по привлечению к уголовной ответственности. Привлечение к уголовной ответственности, по нашему мнению, состоит из актов по выдвижению обвинений против обвиняемого в суде. Вся деятельность представителей стороны обвинения по подготовке обвинения и обеспечению рассмотрения судом этого обвинения по существу входит в содержание уголовного преследования. Правовая организация уголовного преследования, таким образом, представляет собой то, как уголовнопроцессуальный закон регламентируют деятельность органов обвинительной власти по постановке перед судом вопроса о применении нормы уголовного права к лицу, которое совершило общественно-опасное деяние, запрещенное статьей особенной части УК РФ и участие в разрешении этого вопроса - через поддержание обвинения (иного утверждения о необходимости применения уголовного закона к лицу).

«Привлечение к уголовному преследованию» (о чем говорит закон в статье 23 УПК РФ) и привлечение к уголовной ответственности в качестве подозреваемого, обвиняемого, подсудимого (о чем говорится в пункте 1 части 3 статьи 38, пункте 2 части 3 статьи 47, пункте 4 части 4 статьи 163, частях 1, 3 статьи 172 УПК РФ и других статьях УПК РФ), считаем родственными явлениями. К сожалению, в виду следственного порядка выдвижения обвинения, который, в свою очередь, является проявлением структуры (следственной) нашего уголовного процесса, «привлечение к уголовной ответственности» происходит во внесудебном порядке. И даже вне судебного контроля![3].

Актами привлечения к уголовному преследованию можно считать: акт возбуждения уголовного дела в отношении подозреваемого, акт привлечения в качестве обвиняемого, акты применения мер процессуального принуждения и иных действий (в том числе следственных), затрагивающих права и законные интересы лиц, изобличающих их в совершении преступлений, тем самым эти

70

лица подвергаются преследованию .

Разумеется, общий правовой формат реализации уголовного преследования в форме обвинения осуществляется с момента официального привлечения лица в качестве обвиняемого, выдвижения против него обвинения. Уголовное преследование так или иначе обслуживает «обвинение», осуществляется по поводу него или в связи с ним. А обвинение, в свою очередь, есть правопритязание обвинительной власти на привлечение к уголовной

ответственности, решение о чем должен принимать суд.

Несмотря на очевидность взаимосвязи понятий уголовного преследования и обвинения, в научной литературе по этому поводу нет согласия. Многие считают, что принципиальным моментом в уголовном преследовании является формулирование и выдвижение обвинения . Однако, мы ни в коем случае не отождествляем постановление органа предварительного расследования о привлечении в качестве обвиняемого, равно как и предъявление обвинения на стадии предварительного расследования, с привлечением к уголовной ответственности (как это делает большинство наших коллег); последнее, как уже [4] [5] указывалось выше, происходит только в суде - при удовлетворении судом уголовного иска или (с нормативистской позиции) вынесения судом обвинительного приговора (иного правоприменительного акта, порождающего уголовно-правовые последствия для лица, в отношении которого он принимается).

Считаем, что выдвижение (предъявление) обвинения является только одним (хотя и самым важным) моментом уголовного преследования. По нашему мнению, «выдвижение обвинения» может осуществлять в форме вынесения постановления о направлении уголовного дела в суд для применения принудительной меры медицинского характера . Этот вывод основывается на позиции Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), который говорит о предъявлении обвинения и распространяет на данную процедуру действие ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод . Следовательно, обвинением должно считаться любое утверждение о совершении лицом запрещенного уголовным законом деяния. Иной подход к решению этого вопроса приводил бы к ограничению прав лиц, в отношении которых решается вопрос о применении принудительных мер медицинского характера, ведь положения ст. 6 Европейской Конвенции распространяются на гражданина только «при предъявлении ему любого уголовного обвинения». Данная правовая позиция уместна и для характеристики положения лица, в отношении которого ставится вопрос о наложении штрафа, вместо уголовного наказания (статья 25.1 УПК РФ, ста. 76.2 УК РФ).

Подведя итоги вышесказанного о соотношении обвинения и уголовного преследования, можно сказать, что понятие "уголовное преследование" шире, чем "обвинение", и можно утверждать, что выводы правильны. Наиболее характерным в этом отношении является выявление в обвинении так называемого [6] [7] материально-правового (уголовно-правового) аспекта (состава). В связи с этим имеет место спор между теми, кто отождествляет его с фактическими обстоятельствами, и теми, кто понимает его как утверждение стороны обвинения о совершении преступления обвиняемым.

Помимо проблематики привлечения к уголовному преследованию поводом для перехода к широкому определению уголовного преследования являются еще несколько тем: (1) начало уголовного преследования; (2) «процессуальность» (вне-процессуальность) уголовного преследования. Обе эти темы взаимосвязаны, а в целом и общем сводятся к тому, что уголовное преследование не сводится к только процессуальным действиям и решениям, которыми фиксируются утверждения органов предварительного расследования и прокуратуры о том, что обвиняемый причастен к совершению преступлению, и (вместе с тем) происходит его правоограничение, но выходит за процессуальные рамки. Суть широкого подхода состоит в том, что уголовное преследование, как правовая деятельность (но не обязательно уголовно-процессуальная), имеет место там и тогда, где и когда государственные органы прямо или косвенно ведут деятельность, направленную в конечном итоге на привлечение к уголовной ответственности.

Если определять «начало уголовного преследования», то на наш взгляд, оно должно быть вынесено за пределы уголовного преследования, в том числе за границы стадии возбуждения уголовного дела . Полагаем, что привлечение к уголовному преследованию осуществляется с момента принятия в отношении [8] каких-либо мер с целью получения сведений изобличающих данное лицо в совершении преступления. Тем более об уголовном преследовании надо говорить тогда, когда, скажем ОРМ, проводится с разрешения суда и сопряжено с ограничением правового статуса лица, изобличаемого в совершении преступления. Мы квалифицируем любую правоохранительную деятельность государственных органов, независимо от формата ее проведения, как уголовное преследование с целевой направленностью, а именно: обвинительной.

Таким образом, поддерживаем точку зрения, согласно которой «началом уголовного преследования» следует считать всякое действие агента обвинительной власти, целенаправленное на изобличение обвиняемого в преступлении или на установление причастности иного лица к совершению общественно-опасного деяния, запрещенного УК РФ . Так, что началом уголовного преследования будет начало проверки поступившего сообщения о совершенном или готовящемся преступлении, чем субъект стороны обвинения начинает устанавливать признаки преступления, тем самым раскрывая его и готовя основания для возбуждения уголовного дела, а в последующем и основания для обвинения лица в совершении преступления[9] [10].

Уголовное преследование, понимаемое широко, это «уголовный розыск», деятельность по раскрытию преступления, изобличению в совершении преступления, «расследование преступления» стороной обвинения, то есть органом предварительного расследования, установление оснований уголовной ответственности, предупреждение попыток уклониться от уголовной ответственности, обеспечение исполнения обвинительного приговора[11].

Следуя в русле этих рассуждений, мы приходим к отрицанию формального (нормативистского) определения уголовного преследования как сугубо процессуальной деятельности. Любая правовая деятельность (незапрещенная федеральным законом) направленная на привлечение к уголовной ответственности или представляющая собой форму привлечения к уголовной ответственности является уголовным преследованием. Уголовное преследование - это обвинение в его правовом развитии, которое в свою очередь приводит принятию судом акта о привлечении к уголовной ответственности. Соответственно, на наш взгляд, правы те ученые, которые понимают смысл

78

термина «уголовное преследование» в значении «идти по следу» , то есть не обязательно уголовное преследование должно вестись с прицелом на определенное лицо, оно может быть и «безобъектным» в начале своем. И самое главное - в содержание уголовного преследования как познавательной деятельности, направленной на установление обстоятельств совершенного преступления - раскрытие его в «материалах» доследственной проверки, розыскного дела (дела оперативного учета), уголовного дела является не только процессуальным, но и оперативно-разыскным. В состав уголовного преследования входит уголовный розыск - оперативно-разыскная деятельность, а также иного рода познавательная деятельность, как официальных органов власти, так и потерпевшего, его представителя-адвоката, гражданского истца, его представителя.

Формы уголовного преследования логично связывать с общей правовой организацией процессуальной деятельности на том или ином этапе уголовного судопроизводства. Поэтому общепринято выделять досудебное и судебное уголовное преследование, последнее осуществляется гособвинителем в форме [12]

79

поддержания обвинения . Что касается досудебного уголовного преследования,

то его форма зависит от формы предварительного расследования - иной

80

процессуальной формы у публичного уголовного преследования быть не может . Поэтому в настоящее время досудебное публичное уголовное преследование осуществляет в формах: (1) предварительного следствия, (2) дознания и (3) сокращенного дознания; а частное досудебное уголовное преследование осуществляется частным обвинителем в «произвольной форме».

Особо интересен для темы нашей диссертации вопрос о видах уголовного преследования. По нашему мнению, именно в свете видовой классификации уголовного преследования и надо говорить о специфике правовой организации деятельности органов предварительного расследования, прокуратуры и других органов обвинительной власти государства по противодействию мошенничеству в сфере экономической деятельности.

Виды уголовного преследования исторически сложились в нашем уголовном судопроизводстве и отражают его национальную самобытность и правовые традиции. Как отмечается в исследованиях на данную тему, в основу классификации уголовного преследования на виды берутся публичное и частное начала. За основу классификации «видов уголовного преследования» берутся, как правило, два признака: 1) интерес, который преследуется обвинителем (субъектом уголовного преследования) и 2) правовой статус субъекта обвинителем

о 1

(субъектом уголовного преследования) . [13] [14] [15]

Традиционно выделяют два основных вида уголовного преследования: во- первых, это частное уголовное преследование, субъектом которого выступает «потерпевший» (его представители) для достижения своих, частных интересов и, во-вторых, публичное уголовное преследование, в котором субъектом выступает государство в лице так называемой «обвинительной власти» для достижения публичного интереса, состоящего в оказании противодействия преступности, охране общественных отношений (например, в сфере экономической деятельности).

Скажем, в «Доктринальной модели уголовно-процессуального

доказательственного права России» говорится о двух разновидностях

уголовного преследования: публичном и частном. По мнению разработчиков указанной модели, «публичное (официальное) уголовное преследование» - совокупность действий, осуществляемых компетентным государственным органом уголовного преследования в порядке, установленном настоящим Кодексом, для привлечения к уголовной ответственности лица, совершившего преступление». С их точки зрения, «частное уголовное преследование» представляет собой «совокупность действий, производимых частным

обвинителем самостоятельно или совместно с прокурором в порядке, установленном настоящим Кодексом, с целью привлечения к уголовной ответственности лица, совершившего преступление, и защиты своих прав».

Хотелось бы добавить, что правовая организация деятельности участников каждого из указанных видов обвинительной деятельности также различаются весьма существенно: в первом доминирует императивный метод правового регулирования, во втором - диспозитивный. Если имеет место, как у нас в последнее время, ослабление императивного метода, то немедленно возникает потребность в замене публично-правовой активности активностью частного элемента. Полагаем, что смешанное (частно-публичное) уголовное преследование совершенно естественным образом стало основным двигателем правового [16]

механизма противодействия преступности в сфере экономической деятельности, включая предпринимательские преступления мошеннического характера. При том наборе правовых инструментов, которые есть в нашем позитивном праве. Хотя возможна и другая правовая организация обвинительной деятельности, о чем мы и будем говорить.

По субъекту, осуществляющему публичное уголовное преследование, теоретики выделяют: (1) уголовное преследование, осуществляемое судебноследственным органом - «судебным следователем» , (2) прокурорское уголовное преследование, осуществляемое стороной обвинения под руководством прокурора . Считаем, что третья разновидность должностного уголовного преследования, а именно: «уголовное преследование, осуществляемое органами предварительного расследования наряду с другими функциями», выделена ошибочно. Она представляет собой первую следственную модель правовой организации досудебного уголовного преследования, разве что искаженную представлениями о неком идеальном субъекте предварительного расследования - следователе (исследователе).

Мы являемся сторонниками прокурорского уголовного преследования, т.е. такой организации публичного уголовного преследования, где основным субъектом этой деятельности была бы прокуратура, возглавляющая систему правоохранительных органов (исполнительной власти государства), которая уполномочена законам противодействовать преступности в правовом формате уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного и иного законодательства. [17] [18]

Можно выделить еще и общественное уголовное преследование. На наш взгляд, применительно к теме нашего исследования это имеет определенный смысл, о чем мы скажем далее. Представляется, что коль скоро предпринимательское сообщество претендует на особые - партнерские отношения с государством, было логичным предоставить уполномоченному по защите прав предпринимателей право на осуществление субсидиарного общественного уголовного преследования в тех случаях, когда потерпевшим, также как и подозреваемый, обвиняемый является предприниматель.

Публичное уголовное преследование может осуществляться или специальным органом государства или обществом. Полагаем, что применительно к специфике мошеннических преступлений, совершаемых в сфере экономической или иной экономической деятельности важно учитывать мнение представителей гражданского общества - предпринимательского сообщества. Эту идею мы разовьем далее в виде предложения об организации института субсидиарного уголовного преследования (обвинения) по делам о рассматриваемой нами категории преступлений.

Надо специально остановиться на смешанных видах уголовного преследования, к таковым в теории относят частно-публичное и субсидиарное уголовное преследование. Обе эти разновидности имеют прямое отношение к правовой организации особого порядка привлечения к уголовной ответственности лиц, совершивших в сфере экономической деятельности преступления.

Прежде, проанализируем частно-публичный формат современного уголовного преследования по уголовным делам о мошенничестве в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. Сама уголовно - процессуальная функции обвинения (уголовного преследования), как

потенциальная возможность осуществления деятельности в определенном направлении - обвинения, обусловлена структурой процесса. Структура уголовного процесса, то есть его устройство, механизм, отражает уголовную политику государства. Это определенная правовая модель противодействия преступности. Обеспечение государственной и общественной безопасности требуют активности публичной - обвинительной власти по противодействию преступностью . Так что всегда в правовом механизме уголовного процесса будет преобладать публично-правовой элемент. Тогда как назначение частнопубличного уголовного преследования (обвинения) состоит в том, чтобы ограничить доминирование публичного начала в механизме правового регулирования и дополнить его диспозитивным методом.

Допущение частного момента было признано отечественным давно. Однако формат традиционного (советского) частно-публичного обвинения изменился к настоящему времени качественно. Федеральным законом от 29.11.2012 № 207- ФЗ[19] [20] [21] создана новая разновидность частно-публичного уголовного преследования - как специальное средство противодействия предпринимательским преступлениям против собственности, включает в себя преступления, предусмотренные статьями 159-159.3, 159.5, 159.6 УК РФ (мошенничество), которое призвано максимально учитывать интересы бизнеса и исключать злоупотребления уголовным преследованием .

Данная разновидность (про-предпринимательского) частно-публичного уголовного преследования сложилась под воздействием новой уголовной политики противодействия экономической преступности и обеспечения интересов бизнеса. Как пишут наши коллеги, в частно-публичном правовом порядке привлечения к уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской, иной экономической деятельности выразился прагматический подход к борьбе с предпринимательской преступностью .

Разделяем точку зрения, согласно которой специфика частно-публичной правовой организации (ч. 3 статьи 20 УПК РФ) уголовного преследования по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных статьями 159-159.3, 159.5, 159.6, 160, 165 УК РФ, если эти преступления совершены в сфере

предпринимательской деятельности, обусловлена тремя факторами: во-первых, предметом, т.е. кругом преступлений, по которому оно ведется, во-вторых, следственной формой предварительного расследования и наличием стадии возбуждения уголовного дела; в-третьих, наделением потерпевшего исключительным правом на выдвижение обвинения против конкретного подозреваемого через вынесения органом предварительного расследования постановления о возбуждении уголовного дела[22] [23].

Через введение в организационно-правовой механизм возбуждения уголовного дела частного начала в виде позиции заявителя - потерпевшего от преступления закон поставил возможность решения двух принципиальных вопросов: 1) криминализацию деяния[24]; 2) начало уголовно-процессуальной деятельности по расследованию преступления и уголовному преследованию подозреваемого (обвиняемого). Оба эти вопроса поставлены в зависимость от воли потерпевшего - частного лица. Хотя дальнейшее производство по таким уголовным делам ведется в публично-правовом порядке (ч. 1 ст. 147 УПК РФ), включая порядок прекращения дела (уголовного преследования)[25] [26] [27], это накладывает особый частно-диспозитивный отпечаток на всю правовую

92

организацию ведения производства .

Анализ современного законодательства в свете разъяснений Пленума Верховного Суда РФ позволяет, на наш взгляд, говорить о двух родственных моделях частно-публичной правовой организации уголовного преследования лиц, обвиняемых в совершении мошеннических действий в сфере предпринимательской и(или) иной экономической деятельности. Первая модель распространяется на преступления, предусмотренные частями 5-7 статьи 159 УК

РФ, вторая модель уголовного преследования имеет предметом преступления, составы которых содержатся в частях 1-4 статьи 159, а также в статьях 159.3, 159.5, 159.6 УК РФ, если эти преступления совершены в сфере

предпринимательской деятельности.

На наш взгляд, различие состоит в том, что в первом случае уголовное преследование производится исключительно по заявлению предпринимателя- потерпевшего в отношении другого предпринимателя-подозреваемого. Потерпевшими - обвинителями выступают субъекты предпринимательской деятельности, а именно индивидуальные предприниматели и (или) коммерческие организации.

Во втором случае уголовное преследование предпринимателя-мошенника может осуществляться по заявлению, как «предпринимателя», так и любого иного лица, пострадавшего от мошеннических действий субъекта предпринимательской деятельности, то есть уголовное преследование может быть инициировано не субъектом предпринимательской деятельности. Значит, данная разновидность дел частно-публичного обвинения может возбуждаться по заявлению, во-первых, индивидуального предпринимателя, во-вторых, коммерческой организации, и в- третьих - гражданина и(или) некоммерческой организации.

В связи с этим мы считаем возможным говорить о том, что первая «пропредпринимательская модель частно-публичного уголовного преследования» ограничивается исключительно сферой предпринимательской деятельности, в то время как вторая распространяется и на «иную экономическую деятельность», которую могут осуществлять предприниматели.

Полагаем, что только на первую модель уголовного преследования преступлений, предусмотренных частями 5-7 статьи 159 УК РФ, распространяются требования о наличии договорных отношений между потерпевшим и подозреваемым, прикрывающих преступное посягательство на имущество, обманный способ такого посягательства, возникновение умысла на хищение (причинение иного по характеру имущественного путем непередачи должного) еще до получения виновным имущества по договору[28].

Поскольку позиция потерпевшего играет в значительной мере решающее значение для возбуждения уголовного дела, постольку правовому статусу этого лица, который должен быть установлен при принятии заявления от потерпевшего о том, что в отношении него мошенником было совершено преступление, и он требует привлечь его к уголовной ответственности.

Установление признаков уполномоченного заявителя - субъекта предпринимательской деятельности относится к обязанности следователя, принимающего решение о возбуждении уголовного дела, посредством соответствующих документов[29].

Пленум Верховного Суда России особо настаивает на том, что требования, содержащиеся в части 3 статьи 20 УПК РФ, должны неукоснительно соблюдаться как судом первой инстанции, так и вышестоящими судами при рассмотрении ими уголовных дел и жалоб (представлений) по делам названной категории[30]. Из этого следует, что любое отступление от требований закона влечет признание юридической ничтожности решения о возбуждении уголовного дела. Ненадлежащее оформление волеизъявления потерпевшего влечет прекращение уголовного дела на основании, предусмотренном пунктом 5 части первой стать 24 УПК РФ, а именно: отсутствие заявления потерпевшего.

На наш взгляд, чтобы избежать такого исхода следователь обязан установить следующее[31]:

наличие надлежащего правового статуса у заявителя - потерпевшего, о

98

чем говорилось выше ;

наличие имущественного вреда, причиненного заявителю действиями подозреваемого-мошенника против которого подается заявление;

наличие четкого и недвусмысленного требования заявителя о привлечении к уголовной ответственности подозреваемого за совершения преступления, предусмотренного статьями 159-159.3, 159.5, 159.6 УК РФ, если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности;

заявление должно быть подано добровольно и без принуждения;

«заявление-обвинение» должно быть подано против лица, обладающего следующим правовым статусом:

индивидуальный предприниматель;

руководитель коммерческой организации, если совершил преступление, которое связано или (1) с осуществлением им полномочий по управлению коммерческой организацией или (2) при осуществлении коммерческой организацией предпринимательской деятельности;

член органа управления коммерческой организации[32] [33], если совершил преступление, которое связано или (1) с осуществлением им полномочий по управлению коммерческой организацией, или (2) при осуществлении коммерческой организацией предпринимательской деятельности[34];

- лицо, работающее по трудовому договору в коммерческой организации, осуществляющей предпринимательской деятельности, (например, менеджер, бухгалтер, торговый агент и др.) или с индивидуальным предпринимателем, совершившее преступление в соучастии ли с индивидуальным предпринимателем, руководителем коммерческой организации, или независимо от них, без их ведома[35] [36] [37]. Полагаем, что наемный работник коммерческой организации, наделенный по своей должностной инструкции полномочиями по самостоятельному осуществлению административно-организационных и хозяйственных функций, может быть субъектом данного преступления .

должны быть соблюдены общие правила, регулирующие порядок приема и регистрации сообщения о преступлении;

по ряду составов мошенничества в заявлении должны быть указаны некоторые признаки, характеризующие субъективную и объективную стороны преступления, о чем будет сказано при специальном анализе производств по отдельным видам мошенничества в главе второй диссертации.

В качестве общего замечания отметим то, что права потерпевшего на уголовное преследование по анализируемой категории уголовных дел ограничиваются только возбуждением уголовного дела, при этом сам потерпевший не приобретает черт «обвинителя», и дальнейшее производство по данному делу происходит независимо от его воли, а именно: в сугубо в публично -

103

правовом порядке .

Важный момент касается ситуаций, когда возможно публично-правовое вмешательство в возбуждение уголовных дел анализируемой нами категории, то есть когда частное начало замещается публичным: уголовное дело частно - публичного обвинения возбуждается в публично-правовом порядке. Полагаем, можно говорить о двух таких ситуациях, предусмотренных в частях 3 и 4 статьи 20 УПК РФ. Причем обе они касаются только мошенничества, предусмотренного частями 1-4 статьи 159 и статьями 159.3, 159.5, 159.6 УК РФ, если оно совершено в сфере предпринимательской (иной экономической деятельности), и не распространяются на порядок решения вопроса о возбуждении уголовных дел в отношении подозреваемых в совершении преступлений, предусмотренных частями 5-7 статьи 159 УК РФ[38].

Итак, закон допускает публично-правовой порядок возбуждения уголовного дела и игнорирование необходимости учета волеизъявления потерпевшего и снятия всех ограничений, связанных с этим, тогда, когда затронут публично-правовой интерес и ситуации такого рода можно назвать «поправками»: есть «поправка № 1», предусмотренная частью 3 статьи 20 УПК РФ, и «поправка № 2», предусмотренная частью 4 статьи 20, частями 2, 4 статьи 147 УПК РФ.

«Поправкой № 1» охватываются, случаи, когда предметом мошенничества стала государственная или муниципальная собственность. «Поправка № 2» позволяет государственному органу уголовного преследования обеспечивает защиту интересов «беспомощного» потерпевшего, когда лицо, ставшее жертвой мошенничества, не может в силу объективных причин самостоятельно защищать свои интересы и реализовать свое право на доступ к правосудию путем подачи заявления о возбуждении уголовного дела в отношении подозреваемого[39].

По уголовным делам о преступлениях, предусмотренных частями 1 -4 статьи 159 и статьями 159.3, 159.5, 159.6 УК РФ, орган предварительного расследования по своей инициативе или по представлению (постановлению) прокурора может признать необходимым возбуждение уголовного дела при наличии к тому основания, когда потерпевший не может сформулировать в заявлении требование о привлечении к уголовной ответственности подозреваемого, в силу тех или иных объективных или субъективных причин. На эти ситуации распространяет своей действие «поправка № 2».

Мы исходим из того, что потерпевший-предприниматель не может быть «беспомощным», ибо иначе он не мог бы осуществлять предпринимательскую деятельность с целью извлечения прибыли, на свой риск. Так что это всегда субъект обладающей полной гражданской дееспособностью. Поэтому «поправка № 2» не касается преступлений, предусмотренных частями 5-7 статьи 159 УК РФ, которые совершаются в сфере предпринимательской деятельности предпринимателями в отношении других предпринимателей (коммерческих организаций), то есть своих контрагентов по договорным (гражданско-правовым) отношениям.

Разделяем мнение о том, что дела частно-публичного обвинения возбуждаются только в отношении конкретного подозреваемого, которого указывает в своем заявлении потерпевший[40]. Проведенное нами анкетирование сотрудников органов следствия и дознания показало, что большинство из них (87%) также полагают, что дела частно-публичного обвинения возбуждаются в отношении конкретного подозреваемого в совершения преступлений, предусмотренных статьями 159 и статьями 159.3, 159.5, 159.6 УК РФ, если они были совершены в сфере предпринимательской деятельности. Между тем, как будет показано в главе второй на практике все обстоит несколько иначе. Уголовные дела возбуждаются и по факту, и в отношении неустановленных лиц.

Если заявителю не известен мошенник, который обманул его, или известен, но он не может указать его конкретно (известно только юридическое лицо), если он стал жертвой нескольких мошенников, в общем всегда, когда существует ситуация правовой неопределенности относительно субъекта преступления, у органа предварительного расследования возникает обязанность принять заявление пострадавшего в результате преступления и принять необходимые меры, направленные на установление личности виновного в этом преступлении и привлечение его к уголовной ответственности . Если в ходе доследственной проверки будет установлена ошибка в определении потерпевшим личности мошенника, а факт хищения подтвердится в каких-то признаках преступления, то орган предварительного расследования возбуждает уголовное дело. При этом на наш взгляд, уголовное дело будет считаться возбужденным в публично-правовом порядке, что в свою очередь снимает требования к законности постановления о возбуждении уголовного дела частно-публичного обвинения .

Мы пришли к выводу, что в анализируемом нами частно-публичном правовом порядке может состояться привлечение к уголовному преследованию подозреваемого в мошеннических действиях лица независимо от того, был ли вред причинен одному или нескольким потерпевшим. Разница между двумя выделенными нами моделями частно-публичного уголовного преследования состоит в том, что по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных частями 5-7 статьи 159 УПК РФ, могут возбуждаться дела только в отношении одного или нескольких субъектов предпринимательской деятельности и вмешательство государства исключено. В то время как по подозрению в [41] [42] совершении преступлений, предусмотренных частями 1-4 статьи 159 и статьями 159.3, 159.5, 159.6 УК РФ, уголовное дело может быть возбуждено в отношении одного или нескольких лиц, независимо от наличия у них статуса предпринимателя. Кроме того, в этом случае орган предварительного расследования, возбудив уголовное дело, может в последующем привлекать к уголовному преследованию других обвиняемых, возбуждая в отношении них уголовные дела в публично-правовом порядке - заявления потерпевшего при этом не требуется.

В содержание частно-публичного уголовного преследования входят, как правовая деятельность публичных органов (органов предварительного расследования, органов, уполномоченных на осуществление ОРД, прокуроров), так и любая активность потерпевшего, его представителей, направленная на изобличение подозреваемого (обвиняемого) в совершении преступления, получение фактического материала, обосновывающего обвинение, применение мер правоограничительного характера с целью обеспечения принятия итогового процессуального решения по уголовному делу и восстановления, таким образом, нарушенных преступлением общественных отношений в сфере экономической деятельности. Эта деятельность наряду с общими моментами имеет и особенности, на чем мы остановимся в главе второй диссертации.

Рассмотрим теперь тему о субсидиарном обвинении. С этой моделью уголовного преследования мы связываем возможность модернизации

организационно-правового механизма противодействия преступному

мошенничеству в сфере экономической деятельности.

В уголовно-процессуальной теории субъектами публичного уголовного преследования признаются как должностные лица, так и представители народа (общества). При этом выделяют народное обвинение, общественное обвинение (советского образца) и несколько видов смешанного (частно-публичного) обвинения[43].

В современных условиях, очевидно можно говорить о возможности введения такой разновидности народного (общественного) обвинения, которое будет иметь субсидиарный, вспомогательный характер по отношению к основному - должностному обвинению (уголовному преследованию).

Мы понимаем под субсидиарным обвинением (уголовным преследованием)[44] вторичный, вспомогательный по отношению к основному - прокурорскому виду публичного уголовного преследования, вид частного или общественного уголовного преследования. Главное здесь то, что субъект субсидиарного обвинения (потерпевший или иное лицо, физическое или юридическое) становится самостоятельным субъектом уголовного преследования в том случае, если прокурор прекратил публичное уголовное преследование по тому или иному основанию, с которым не согласен альтернативный - субсидиарный обвинитель.

Если потерпевший заявляет о наделении его правами частного обвинителя, то его уголовное преследование будет дополнительным к публично-правовому уголовному преследованию, осуществляемому прокуратурой и полицией или субсидиарным, в случае отказа органа предварительного расследования от продолжения уголовного преследования или отказа гособвинителя от поддержания обвинения по делу в суде.

Правовой механизм наделения потерпевшего правами субсидиарного обвинителя был описан в «Доктринальной модели». Ее авторы предлагают создать институт следственного судьи, которого необходимо наделить в числе прочих полномочий правом признать частное лицо или общественную организацию субсидиарным обвинителем, которое может самостоятельно осуществлять уголовное преследование, включая сбор обвинительного материала, а в уголовном суде самостоятельно поддерживать обвинение (субсидиарное) наряду или вместо прокурора, если последний откажется поддерживать государственное обвинение[45].

Мы поддерживаем эту идею и считаем, что будет правильным особенно применительно к проблематике противодействия мошенничеству в сфере экономической деятельности введение института субсидиарного обвинения. В виду той активной роли, которую в последние годы играл уполномоченный по правам предпринимателей Б. Титов, позитивно относимся к предложению о возможном введении субсидиарного общественного уголовного преследования со стороны омбудсмена или иной общественной организации, представляющей интересы предпринимательского сообщества или интересы потребителей

Если потерпевший будет наделен правами частного обвинителя по делу частно-публичного обвинения, то его уголовное преследование будет дополнительным к публично-правовому уголовному преследованию, осуществляемому прокуратурой или субсидиарным, в случае отказа прокурора от поддержания обвинения по делу в суде. Субъектом субсидиарного обвинения по рассматриваемой нами категории уголовных дел может быть уполномоченный по защите прав предпринимателей.

Предлагаем наделить омбудсмена уголовно-процессуальными

полномочиями: выступать или на стороне обвинения или на стороне защиты, соответственно или общественным обвинителем или общественным защитником в зависимости от того, какая функция, по его мнению, в наибольшей степени содействует защите интересам развития законопослушного свободного предпринимательства.

Дальнейшее выяснение правовой организации уголовного преследования по делам о мошенничестве в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности предполагает выяснение его взаимосвязи с организацией обвинительной власти в государстве.

Так же, разделяем взгляды авторов «Доктринальной модели» на организацию обвинительной власти и ее деятельности - правового механизма публичного уголовного преследования - в состязательном уголовном судопроизводстве. Речь идет об обвинительной власти, понятие которой было предложено еще в русской дореволюционной юридической литературе. Под «обвинительной властью» нижегородские процессуалисты понимают систему органов прокуратуры и предварительного расследования, а также иных правоохранительных органов, уполномоченных осуществлять ОРД и иного рода деятельность, так или иначе связанную с привлечением к уголовной ответственности виновного в совершении преступления (деяния, запрещенного уголовным законом)[46] [47].

По мнению А.С. Александрова, к конституционно-правовому принципу разделения властей в правовом государстве понятие «обвинительная власть» отношения не имеет . Юрисдикция «обвинительной власти» распространяется только на правовую сферу противодействия преступности[48].

На наш взгляд, это не совсем так: выделение такого понятия как обвинительная власть подразумевает правовое государство и наличие в нем самостоятельной, независимой исполнительной власти, которая в сфере уголовного судопроизводства выступает в суде на стороне обвинения. Принципиально важно разделение судебной и обвинительной властей, подчинение их закону (принцип верховенства закона) и невмешательство их в деятельность друг друга.

Мы являемся сторонниками концепции о руководящей роли прокурора в системе обвинения и правовой организации публичного уголовного преследования[49]. У публичного обвинения должен быть один руководитель, который бы отвечал за его подготовку и реализацию в процессе. Досудебное публичное уголовное преследование должно быть организовано так чтобы прокурор представлял сторону обвинения в судебном органе и перед защитой при решении любого вопроса, связанного с привлечением или обеспечением привлечения к уголовной ответственности лица, которому инкриминируется совершение преступления или применением уголовного закона (в иных случаях нарушения УК).

В правовом формате прокурорского уголовного преследования деятельность агентов обвинительной власти, равно как и частных (общественных) обвинителей состоит в подготовке, обеспечении обвинения, которое прокурор предъявляет обвиняемому в суде и далее поддерживает для того, чтобы состоялось привлечение к уголовной ответственности лица, чья виновность подтвердится в ходе судебного разбирательства. Это состязательная правовая организация уголовного судопроизводства.

При состязательной правовой организации уголовного судопроизводства и встроенной в нее прокурорской модели публичного уголовного преследования (но также и частно-публичного) прокурор обладает полномочиями по распоряжению обвинением, и единолично определяет, когда оно целесообразно (с точки зрения защиты общественного интереса) и законно, а когда - нет. Именно прокурор должен обладать полномочием на перевод дел из сферы частно - публичного обвинения в публично-правовую, в ситуациях, которые предусмотрены частями 3 и 4 статьи 20 УПК РФ, то есть когда затронут публично-правовой интерес или сам потерпевший не может выполнить обвинительную функцию в виде подачи заявления о привлечении к уголовной ответственности мошенника.

Полагаем, что для прокурора не должно быть ограничений и при определении объекта уголовного преследования в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности. По инициативе прокурора уголовное преследование должно быть осуществлено всегда, когда затронут общественный, государственный интерес, когда причина правового конфликта между предпринимателями имеет признаки общественно-опасного деяния, запрещенного УК РФ, и затрагивающего публичные интересы или же интересы частных лиц, не являющихся предпринимателями и не осуществлявших предпринимательскую деятельность.

Когда уголовное дело возбуждается против конкретного подозреваемого, тогда начинается уголовное преследование. Возбуждение же уголовного дела «по факту» должно порождать правовые последствия только для органов предварительного расследования и прокурора, а потому оно не должно быть предметом обжалования - ведь нет «заинтересованного субъекта». В данном случае, по нашему мнению, ничьи права не подвергаются угрозе и потому никакой орган не должен влиять на принятие органом предварительного расследования и прокурором решение. Возможные опасения относительно того, что монополия прокурора на публичное уголовное преследование якобы недопустима в виду ограничения чьих-либо интересов, беспочвенны. В правовом государстве, где и мыслится существование обвинительной власти, возглавляемой прокурором, существует система сдержек и противовесов, надежно гарантирующая законность и справедливость в стадии возбуждения уголовного дела. Прокурорское уголовное преследование, как деятельность исполнительной власти контролируется судебной и законодательной властями, а также президентом. Так что никакой монополии, односторонности, при разделении функций и властных полномочий нет.

Поскольку с нашей точки зрения, возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица равнозначно официальному началу обвинительной деятельности - уголовному преследования, постольку такое решение должно приниматься только прокурором или с согласия прокурора.

Правовой механизм публичного уголовного преследования состязательного вида приобретает законченный вид, если принимать во внимание еще следующие принципиальные положения. Как известно, существо любой процедуры, в рамках которой применяются уголовно-правовые нормы, реализуется уголовная ответственность, должны составлять общие начала уголовного судопроизводства (принципы) или правовые стандарты справедливого судебного разбирательства». Впрочем, авторы «Доктринальной модели» правы в том, что надо вводить в систему принципов уголовного процесса и принцип «Целесообразность уголовного преследования и дискреционные полномочия прокурора» (статья 2.6 «Доктринальная модель»)[50]. Полезность введения в механизм публичного уголовного преследования (но также и частно-публичного) начала целесообразности состоит в том, что прокуратура наделяется диспозитивными полномочиями по распоряжению как самим обвинением (уголовным иском), так и предметом, фактическими основаниями его. Процессуальная диспозитивность прокурора проявляется в правах стороны по поддержанию обвинения в уголовном суде, или поддержания иного рода правопритязания на применение государством той или иной меры уголовно-правового характера к лицу, чья вина или причастность к совершению преступления (общественно-опасного деяния запрещенного УК), будет установлена в суде на основе представленных сторонами доказательств. Понятно, что такого рода нововведения возможны будут только в контексте структурной реформы уголовного судопроизводства.

И последнее: о связи уголовного преследования с доказыванием, что на наш взгляд, является принципиальным вопросом. Отметим то обстоятельство, что некоторые исследователи в определении уголовного преследования делают акцент на доказывании, а именно на том, что в ходе уголовного преследования осуществляется собирание обвинительных доказательств для изобличения лица в совершении преступления, раскрытия и расследования обвинения, формулирования и выдвижения обвинения, поддержания обвинения в суде .

Мы также склонны видеть в качестве сердцевины уголовнопроцессуального преследования доказывание . Форма уголовного преследования - это, таким образом, способ правовой организации доказательственной деятельности или стороны обвинения, или компетентного государственного органа предварительного расследования. По нашему мнению, нам следует переходить на обвинительную модель досудебного доказывания, если мы имеем виду уголовное преследование как деятельность стороны обвинения.

Сказанное крайне актуально в контексте тех недавних изменений уголовно - процессуального права, которые поставили под сомнение некоторые каноны отечественного доказательственного права, в том числе канон, согласно которому уголовно-процессуальные доказательства могут быть получены только в результате процессуальных - следственных действий, по возбужденному уголовному делу. Конечно, чистота этой доктрины и ранее была небезупречной, и практика далеко не всегда соглашаясь с ней. Но в последнее время сам законодатель дал повод сторонникам деформализации доказывания утверждать, что «доказательства»[51] [52] [53] могут быть получены не только процессуальным, но и иным - «альтерпроцессуальным» путем.

Речь идет, прежде всего, о Федеральном законе от 04.03.2013 № 23-ФЗ .

Имеется в виду то, что в части 1.2 статьи 144 УПК РФ указано, что полученные в ходе проверки сообщения о преступлении сведения могут быть использованы в качестве доказательств при условии соблюдения положений статей 75 и 89 Уголовно-процессуального Кодекса. Если после возбуждения уголовного дела стороной защиты или потерпевшим будет заявлено ходатайство о производстве дополнительной либо повторной судебной экспертизы, то такое ходатайство подлежит удовлетворению. Данные нововведения внесенные ФЗ № 23 от 04.03.2013 г. по существу уравнивают набор проверочных действий, оперативноразыскных мероприятий с системой следственных действий. Законодатель существенно скорректировал требования к проверке и оценке сведений, полученных в ходе проверки сообщений о преступлениях. Это дает основания утверждать некоторым авторам, что размываются границы между стадиями возбуждения уголовного дела и предварительного расследования[54] [55].

Между тем, отличительной особенностью позиции Пленума Верховного Суда России, изложенной в пунктах 3-5 постановления от 15 ноября 2016 г. № 48, является предъявление повышенных требований законности действий в стадии возбуждения по делам о преступлениях, совершенных в сфере предпринимательской деятельности: орган предварительного расследования возбуждает уголовное дело только в отношении конкретного лица о преступлении в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности, выносится «только на основании сведений, полученных в порядке, предусмотренном статьей 144 УПК РФ» . До настоящего времени тенденция заключалась в том, что именно в ходе доследственной проверки уголовные дела об анализируемых нами преступлениях раскрывались, о чем мы будем писать далее.

Таким образом, уголовным преследованием охватывается весь спектр активности обвинительной власти, проявляемой в рамках уголовного процесса, направленной на обоснование и обеспечение применения норм уголовного права к лицам, совершившим преступления или общественно-опасные деяния, предусмотренные УК. Любые проверки сообщений о преступлении и оперативноразыскные мероприятия, осуществляемые правоохранительными органами с целью выявления признаков преступления и лиц их совершивших, мы относим к уголовному преследованию.

Предлагаем наделить прокурора дискреционными полномочиями по распоряжению уголовным преследованием. В связи с этим мы поддерживаем предложение наших коллег внести в УПК РФ статью «Дискреционность полномочий прокурора по осуществлению уголовного преследования». Несмотря на кажущуюся радикальность содержания данная норма аналогична той, что имеется в КПК Грузии. И это то положение, на котором стоит, например, доктрина обвинительной власти в США, Великобритании, ФРГ и некоторых других странах. Прокурор отвечает перед обществом за эффективность уголовного преследования преступников и обеспечение антикриминальной безопасности, в том числе в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. Поэтому считаем совершенно необходимым оставить за прокурором полномочие возбуждать уголовное дело в каждом случае, когда ему становится известным о том, что мошенник, совершил общественно-опасное деяние в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности, независимо от того есть ли заявление потерпевшего или нет его. [56]

В современных условиях частно-публичное обвинение стало тем «троянским конем», в котором в публично-правовой механизм правового регулирования стадии возбуждения уголовного дела проникают чуждые - частные элементы. Речь идет, прежде всего, о Федеральном Законе от 29.11.2012 № 207-ФЗ. Мы считаем совершенно неправильной тенденцию по приватизации порядка возбуждения уголовных дел - этим ослабляется борьба с предпринимательским мошенничеством. В идеале, на наш взгляд, надо вернуться к прежнему - публично-правовому порядку возбуждения уголовных дел о преступлениях экономической направленности, включая преступления, предусмотренные статьей 159 и статьями 159.3, 159.5, 159.6 УК РФ. И, тем самым - исключить любые изъятия частно-диспозитивного характера из этого порядка.

Однако нельзя игнорировать реалии. При существующем строе уголовного судопроизводства и проводимой уголовной политики частно-публичный организационно-правовой механизм уголовного преследования стал главным средством противодействия предпринимательскому мошенничеству. Поэтому правоохранителям надо научиться эффективно использовать его, и самим не стать объектом преследования по статье 299 УК РФ - со стороны СК РФ.

В концептуальном плане выступаем за ликвидацию такой промежуточной формы уголовного преследования, как частно-публичное. Такая разновидность обвинительной активности возможна только в условиях следственного досудебного производства и наличии института возбуждения уголовного дела.

Мы вполне разделяем концепцию о реформе доказательственного права и реформы предварительного расследования, которые делают некоторые представители нижегородской школы процессуалистов. Целесообразность предлагаемых ими нововведений особо ярко видно по делам о мошенничестве, совершаемых в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. Следует в этом плане поддержать предложения о введении института следственных судей и института субсидиарного обвинения (уголовного преследования).

Если потерпевший заявляет о наделении его правами частного обвинителя, то его уголовное преследование будет дополнительным к публично-правовому уголовному преследованию, осуществляемому прокуратурой и полицией или субсидиарным, в случае отказа органа предварительного расследования от продолжения уголовного преследования или отказа гособвинителя от поддержания обвинения по делу в суде.

Предлагаем наделить омбудсмена уголовно-процессуальными полномочиями: выступать или на сторон обвинения, или на стороне защиты, соответственно. А так же быть или общественным обвинителем или общественным защитником, в зависимости от того, какая функция, по его мнению, в наибольшей степени содействует защите интересам развития законопослушного свободного предпринимательства(обвиняемого в мошенничестве или пострадавшего от мошеннических действий контрагента по договору).

Новую модель уголовного преследования предпринимательского мошенничества мы предлагаем реализовать через следующую правовую конструкцию, которую считаем возможным включить в будущий УПК.

Статья *** «Виды уголовного преследования»

В зависимости от характера и тяжести преступления, других обстоятельств его совершения, а также позиции прокуратуры, уголовное преследование, включая обвинение в суде, осуществляется в публичном и частном порядке. Публичное уголовное преследование осуществляется по всем уголовным делам, кроме случаев специально указанных в законе.

Уголовные проступки, то есть преступления небольшой тяжести, предусмотренные статьями .... особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, могут преследоваться в частном порядке самими потерпевшими.

Уголовные дела о преступлениях, предусмотренных статьями 159-159.3, 159.5, 159.6 ... Уголовного кодекса Российской Федерации, если они совершены индивидуальным предпринимателем в связи с осуществлением им предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим ему имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности, либо если эти преступления совершены членом органа управления коммерческой организации в связи с осуществлением им полномочий по управлению организацией либо в связи с осуществлением коммерческой организацией предпринимательской или иной экономической деятельности, ведутся частными обвинителями (являющимися потерпевшими или представляющими их интересы) при наличии следующих условий:

а) если преступление причинило вред одному физическому лицу в размере до 500 тысяч рублей;

б) если мошеннические действия затронули лишь интересы одного или нескольких субъектов предпринимательской деятельности, с которыми лицо находилось в договорных отношениях, и его последствия не выходят за пределы этих отношений, независимо от размера вреда, причиненного мошенником своим бизнес-партнерам.

Дела частного обвинения возбуждаются по заявлению потерпевшего от преступления судьей федерального суда или мировым судьей после того, как завершается гражданско-правовой спор.

Если преступлением причинен вред интересам государственного или муниципального унитарного предприятия, государственной корпорации, государственной компании, коммерческой организации с участием в уставном (складочном) капитале (паевом фонде) государства или муниципального образования либо если предметом преступления явилось государственное или муниципальное имущество, то субъектом уголовного преследования обязана выступить прокуратура.

По решению прокурора уголовное преследование по любому преступлению может осуществляться в публичном порядке.

По решению следственного судьи или суда, в чьем производстве находится уголовное дело, в качестве общественного сообвинителя, наделенного всеми правами стороны, может вступить в процесс любое лицо, в том числе представитель юридического лица, общественной организации, ассоциации лиц.

Уполномоченный по правам предпринимателей может быть допущен следственным судьей по ходатайству потерпевшего или собственной инициативе омбудсмена в уголовный процесс, предметом которого является обвинение в совершении преступлений в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности, чтобы провести субсидиарное уголовное расследование и выступить обвинителем или общественным защитником в уголовном суде.