Помимо договорных обязательств, необходимость обращения к категории сверхимперативных норм существует и в таких сферах, как трансграничные брачно-семейные и наследственные отношения. Рассмотрение указанных видов отношений в одном параграфе, обусловлено их тесной взаимосвязью, поскольку вопросы семейного права зачастую

357

выступают в качестве предварительного коллизионного вопроса при рассмотрении трансграничных наследственных дел, и наоборот.

Брачно-семейные отношения

Несмотря на то, что в отечественном семейном законодательстве не содержится положений о сверхимперативных нормах, в доктрине широкое распространение получила точка зрения о возможности квалификации в качестве таковых отдельных предписаний Семейного кодекса РФ (далее - СК РФ). В обоснование своей позиции ученые ссылаются на положения ст. 4 СК РФ, согласно которой «к имущественным и личным неимущественным отношениям членов семьи, не урегулированным семейным законодательством РФ, подлежит применению гражданское законодательство...» . Таким образом, для решения вопросов, не

урегулированных СК РФ, по аналогии могут применяться предписания ГК РФ, в том числе и положения ст. 1192 (о сверхимперативных нормах) .

При этом также как и в иных сферах общественных отношений, вопрос о сверхимперативных нормах семейного законодательства РФ является дискуссионным. Например, Г.Ю. Федосеева относит к числу таковых [1] [2] [3] следующие предписания СК РФ: «ст. 12 (о минимальном возрасте для вступления в брак, а также о взаимном добровольном согласии на заключение брака); ст. 16 (об основаниях прекращения брака); ст. 80 и ст. 87 (об обязанностях родителей по содержанию своих несовершеннолетних детей, и об обязанностях детей по содержанию своих нетрудоспособных нуждающихся родителей); ст. 90 (о праве бывшего супруга на получение алиментов); а также предписания о круге лиц, имеющих право на получение алиментов, и их минимальном размере»[4].

Однако такой подход к определению круга сверхимперативных норм является неоправданно широким. Признавая таковыми целый ряд предписаний СК РФ, ученый не называет критериев, на основе которых она решает данный вопрос. В этой связи, не совсем понятным является отнесение к числу таковых, например, положений ст. 16 СК РФ (об основаниях прекращения брака). Указанная норма не затрагивает основополагающих интересов государства и общества, и не представляет особой значимости для защиты прав и интересов супругов, а также интересов семьи в целом, и поэтому не может рассматриваться в качестве сверхимперативной в значении п. 1 ст. 1192 ГК РФ. Как следствие, использование подобного подхода в конечном итоге может привести к тому, что и другие «обычные» императивные нормы отечественного семейного законодательства будут толковаться судами как сверхимперативные, что, в свою очередь, приведет к необоснованному ограничению применения иностранного права.

Н.И. Марышева рассматривает в качестве сверхимперативных положения п. 3 ст. 42 СК РФ (об условиях, включение которых в брачный договор недопустимо)[5]. К числу таковых относятся, в частности, предписания о недопустимости (1) ограничения право- и дееспособности супругов; (2) их права на обращение в суд за защитой своих прав и интересов; (3) распределения прав и обязанностей в отношении детей (например, по вопросу воспитания); а также о недопустимости (4) ограничения права нетрудоспособного нуждающегося супруга на получение содержания; и (5) включения в договор иных условий, ставящих одного из супругов в крайне неблагоприятное положение.

С такой квалификацией рассматриваемых предписаний (п. 3 ст. 42 СК РФ) можно согласиться. Основной их целью является защита прав и интересов супругов, их соблюдение имеет важное значение для обеспечения указанных интересов. Кроме того, они соответствуют иным критериям, соблюдение которых необходимо для признания положений сверхимперативными. Поэтому данная норма (п. 3 ст. 42 СК РФ) может рассматриваться как «имеющая особое значение», и, как следствие, быть признана сверхимперативной в значении п. 1 ст. 1192 ГК РФ.

По мнению В.А. Канашевского, сверхимперативным может быть также признано предписание п. 3 ст. 42 СК РФ (о запрете регулирования брачным договором личных неимущественных прав супругов)[6]. Однако с такой позицией нельзя согласиться. Во многих странах (например, в США) включение в брачный договор условий, регулирующих личные неимущественные права супругов, считается допустимым[7]. В отсутствие
особой значимости указанных положений для защиты прав и интересов супругов, а также интересов семьи в целом, такой запрет приведет к «неоправданному ограничению их автономии воли, и является нецелесообразным»[8].

С точки зрения В.Л. Толстых, сверхимперативными являются положения ст.ст. 124-133 СК РФ, касающиеся усыновления[9]. По мнению ученого, такая квалификация указанных предписаний следует из ст. 165 СК РФ, согласно которой «при усыновлении иностранными лицами в РФ ребенка, являющегося российским гражданином, соблюдение требований, предусмотренных ст.ст. 124-133 СК РФ, является обязательным»[10].

Вместе с тем, в доктрине высказывается и иная точка зрения по данному вопросу. Так, Н.И. Марышева справедливо отмечает, что «нормы ст.ст. 125-126 СК РФ содержат правила процессуального характера, и, как следствие, в любом случае подлежат применению на территории РФ»[11] [12]. Поэтому их квалификация в качестве сверхимперативных является излишней.

К числу сверхимперативных в доктрине также относят положения ст. 14 СК РФ (об обстоятельствах, препятствующих заключению брака) . По мнению ученых, данный вывод следует из п. 2 ст. 156 СК РФ, согласно которому «при заключении брака на территории РФ, необходимо соблюдение требований ст. 14 СК РФ»[13] [14].

Однако не все авторы соглашаются с такой квалификацией рассматриваемой нормы. Например, с точки зрения В.А. Канашевского, в данном случае правильнее говорить не о сверхимперативных нормах, а о таком явлении международного частного права, как «кумуляция» . Иными
словами, речь идет о коллизионной норме, предполагающей необходимость учета законодательства одновременно двух государств: (1) права страны, гражданство которой имеет лицо, вступающее в брак - для определения условий заключения брака; и (2) законодательства РФ (ст. 14 СК РФ) - в части определения обстоятельств, препятствующих заключению брака. Аналогичной позиции придерживается В.П. Звеков .

Вместе с тем, иностранный опыт показывает, что аналогичные нормы зарубежного законодательства, как правило, признаются сверхимперативными. В частности, положения об обстоятельствах, препятствующих заключению брака, считаются таковыми в Италии (ст. 116 ГК Италии) , Белоруссии (ст.ст. 17-19 Кодекса Республики Беларусь о браке и семье), а также Республике Узбекистан (ст. 16 СК Узбекистана).

Испании в качестве сверхимперативных рассматривают предписания ст. 45 ГК (о согласии на заключение брака) , а также ст. 10 Закона Испании № 14/2006 О вспомогательных методах репродукции человека (о запрете суррогатного материнства) ; в Италии - правила пп. «е» п. 2 ст. 3 Закона Италии о разводе (об основаниях расторжения брака), п. 2 и п. 3 ст. 143 ГК (об обязанности содержать супруга в период брака, а также после его расторжения в случае, если бывший супруг не имеет средств к существованию (при условии, что брак расторгнут не по его вине) ) , а

также нормы Закона о праве ребенка на семью 1983 г. (в части, касающейся

усыновления)[15] [16] [17] [18] [19] [20] [21].

Аналогичным образом данный вопрос решается и в белорусской доктрине, где таковыми считаются нормы о необходимости получения согласия родителей, а также самого ребенка, достигшего возраста 10 лет, на

378

усыновление .

В Швеции и Норвегии сверхимперативными признают положения о

379

защите интересов детей при решении вопросов опеки и попечительства ; во Франции - предписания ст. 311-15 (о порядке установления законного происхождения ребенка), а также ст. 375 ГК Франции (о мерах помощи детям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации) .

В целях защиты имущественных прав и интересов детей в Литовской Республике к числу таковых относят нормы о запрете изменения правового режима или состава семейного имущества по соглашению супругов, имеющих несовершеннолетних детей. Таким образом, для совершения сделки по распоряжению таким имуществом им необходимо получить судебное решение. В ином случае сделка будет признана

недействительной[22] [23] [24] [25] [26].

В ряде стран сверхимперативными считаются также положения, защищающие имущественные права и интересы супругов. Например, в Греции в качестве таковых рассматривают предписания ст. 1393 ГК, согласно которой «в случае прекращения совместной жизни супругов, суд может предоставить одному из них исключительное право пользования жилым помещением, независимо от того, кто является его владельцем (если это необходимо в интересах супруга и несовершеннолетних детей)» .

В Швеции сверхимперативными считают положения Кодекса о браке,

интересы супругов при разделе имущества (ст. 8 и ст. 10 главы 11, а также глава 12) ; в Финляндии - положения ст. 134 (о разделе

имущества) и ст. 133 Закона о браке (о необходимости получения согласия супруга на совершение сделки по распоряжению жилищем, а также предметами домашнего обихода). Аналогичным образом данный вопрос решается в Швеции (ст.ст. 5-9 Кодекса о браке) , Франции (п. 3 ст. 215 ГК), Испании (ст. 1320 ГК) и Эстонии (§ 31 Закона о семье).

В целях защиты имущественных прав и интересов третьих лиц (например, кредиторов супругов), эстонская доктрина и судебная практика признает таковыми нормы § 112 Закона о банкротстве (о недействительности положений брачного договора или соглашения о разделе имущества, в соответствии с которым супруг, являющийся должником, отказывается от своего имущества или своей доли в совместном имуществе) .

Возможность применения сверхимперативных норм к трансграничным брачно-семейным отношениям предусмотрена и в актах ЕС. В частности, такие положения содержатся в Регламентах ЕС: «О сотрудничестве в сфере юрисдикции, применимого права, признания и приведения в исполнение решений по делам о режиме имущества супругов» (ст.30), а также «О сотрудничестве в сфере юрисдикции, применимого права, признания и приведения в исполнение решений в отношении имущественных последствий зарегистрированных партнерств» (ст.30).

Таким образом, проведенный анализ позволяет сделать вывод о том, что в настоящее время позиция о возможности квалификации в качестве сверхимперативных норм предписаний семейного законодательства получает все большее распространение, находя свое выражение в доктрине и судебной практике различных стран, а также в актах ЕС. [27] [28] [29]

При этом также как и в иных сферах общественных отношений, перечень сверхимперативных норм семейного законодательства отсутствует, а отнесение предписаний к числу таковых осуществляется, в основном, на доктринальном уровне.

Проблема осложняется и тем фактом, что в отличие от других сфер, практика применения таких норм судами практически отсутствует. Так, за время существования в отечественном законодательстве ст. 1192 ГК РФ, не удалось установить ни одного случая применения судами, рассматривающими споры, возникающие из трансграничных брачносемейных отношений, положений о сверхимперативных нормах.

Как следствие, представляется необходимым решить данный вопрос либо на законодательном уровне (путем включения положения о сверхимперативных нормах в СК РФ (по аналогии с оговоркой о

публичном порядке (ст. 167 СК РФ)), либо на уровне разъяснения Пленума Верховного Суда РФ. При этом наиболее целесообразным является именно второй способ решения указанной проблемы .

В указанном разъяснении следует, в частности, указать на возможность применения ст. 1192 ГК РФ к трансграничным брачно-семейным отношениям, и определить примерный перечень сверхимперативных норм отечественного семейного законодательства. При этом в целях решения вопроса об определении таких предписаний необходимо, прежде всего, руководствоваться положениями ст. 1 СК РФ, закрепляющей основные начала семейного законодательства, такие как (1) принцип беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав и их судебной защиты, (2) забота о детях (в частности, установление приоритета их семейного воспитания, благосостояния и развития), а также (3) обеспечение защиты прав и интересов несовершеннолетних и [30] [31] нетрудоспособных членов семьи.

Наследственные отношения

К числу сверхимперативных могут быть отнесены и отдельные положения отечественного наследственного права. Таковым является, в частности, предписание ст. 1149 ГК РФ (о праве на обязательную долю в наследстве). Такая квалификация указанной нормы обусловлена ее особым значением для защиты прав и интересов лиц, зависевших от наследодателя (его несовершеннолетних и нетрудоспособных детей, нетрудоспособных нуждающихся супруга и родителей, а также иных нетрудоспособных лиц, находившихся на иждивении наследодателя), целью обеспечения социальной справедливости в обществе, а также соответствием данного предписания иным критериям сверхимперативных норм.

Точка зрения о возможности квалификации в качестве

сверхимперативных норм предписаний наследственного права находит свое выражение в доктрине и практике и зарубежных стран.

Например, в Австрии таковыми считаются положения,

предусматривающие возможность передачи фермерского хозяйства только одному наследнику . Аналогичным образом данный вопрос решается в Бельгии, Германии , Греции, Дании, Италии, Испании, Люксембурге, Словакии, Франции и Финляндии[32] [33] [34]. Такая квалификация указанных норм обусловлена необходимостью поддержания нормальной работы ферм, имеющих важное значение для развития национальной экономики и аграрной политики государства. Таким образом, данные нормы имеют принципиальное значение для защиты важных экономических (публичных) интересов государства, и, как следствие, соответствуют критериям сверхимперативных норм, закрепленным в Регламенте Рим I (п. 1 ст. 9).

Во многих странах в качестве примера сверхимперативных норм рассматривают также предписания, запрещающие наследование отдельных видов имущества, а также нормы, исключающие определенные категории лиц из числа наследников. В частности, в Германии запрещены завещательные распоряжения в пользу лиц, осуществляющих определенные функции, например, работников центров сестринского ухода и домов

391

престарелых (ст. 14 Акта о домах сестринского ухода) .

Схожим образом данный вопрос решается в Испании, где сверхимперативными считаются положения, устанавливающие запрет завещаний в пользу нотариусов, исповедников, врачей и других медицинских работников (ст. 752 ГК Испании), что обусловлено целями защиты наследодателя от неправомерного воздействия на него таких лиц с целью изменения им завещания.

В целях защиты жизни и здоровья наследодателя, в Швейцарии таковыми признают предписания о запрете наследования недостойными наследниками (п. 1 ст. 540 ГК Швейцарии).

Сверхимперативными считаются и содержащиеся в законодательстве некоторых стран (например, Болгарии, Дании, Польши, Словении, Румынии и Швейцарии) ограничения в отношении способности приобретения определенных видов недвижимого имущества (в частности, земельных участков) иностранными лицами[35] [36].

В Австрии и Финляндии к числу таковых относят также нормы, защищающие интересы пережившего супруга. Так, ст. 12 Кодекса Финляндии о наследовании закрепляет право пережившего супруга сохранить владение общим домом или иным жилым помещением, а также предметами домашнего обихода.

Еще одним примером сверхимперативной нормы является ст. 14

Кодекса Финляндии, согласно которой «ребенок и супруг умершего вправе получить материальную помощь, в том числе за счет уменьшения законной доли, причитающейся иным наследникам (если это необходимо для того, чтобы переживший супруг и ребенок получили достаточную долю имущества)». Отнесение указанных норм к числу сверхимперативных обусловлено их целью, заключающейся в обеспечении имущественных прав и интересов членов семьи наследодателя (его супруга и несовершеннолетних детей), а также их особым значением для защиты перечисленных интересов.

Положения о сверхимперативных нормах содержатся также в ряде международных договоров и актов ЕС, посвященных вопросам наследования. Так, согласно ст. 15 Гаагской конвенции о праве, применимом к наследованию в силу смерти 1989 г., «при наследовании в качестве исключения допускается применение норм, которые ввиду их экономического, семейного или социального назначения применяются к наследованию недвижимого имущества даже в том случае, когда отношение регулируется правом другого государства».

Аналогичные положения содержит и действующий на территории стран-членов ЕС Регламент Рим IV, ст. 30 которого закрепляет возможность применения сверхимперативных норм (special rules) , устанавливающих определенные ограничения в отношении наследования, в случае, когда недвижимость, предприятие или иные активы находятся на территории государства, принявшего такие нормы.

Соответствующие предписания содержатся и в Гаагской конвенции о праве, применимом к трастам, и об их признании 1985 г. (ст. 16), которая также предусматривает возможность применения к отношению сверхимперативных норм (например, предписаний, исключающих бессрочное владение)[37] [38].

Подводя итог всему вышеизложенному, еще раз отметим важное значение, которое сверхимперативные нормы играют в регулировании трансграничных брачно-семейных и наследственных отношений, позволяя обеспечить защиту прав и интересов их участников (супругов, детей и иных членов семьи), независимо от того, какое право подлежит применению к отношению.

[1]

О предварительном коллизионном вопросе см.: Лунц Л.А. Указ. соч. С. 239-244.

[2] Цит. по: Семейный кодекс РФ от 29.12.1995 г. (в ред. от 30.12.2015) // СЗ РФ. 01.01.1996. № 1. Ст. 16.

[3]

В доктрине, однако, высказывается и иная позиция. Так, Г.Ю. Федосеева обращает внимание на то, что в ст. 4 и ст. 5 СК РФ речь идет об общих началах и принципах семейного и гражданского права, а не об общих началах международного частного права. Об этом см.: Федосеева Г.Ю. Брачно-семейные отношения как объект международного частного права Российской Федерации: дис. .д-ра юрид. наук. М., 2006. С. 163.

[4]Цит. по: Федосеева Г.Ю. Институт императивных норм и применение ст. 1192 ГК РФ к брачно-семейным отношениям по аналогии закона // Lex Russica. 2005. № 2. С. 373; Она же. Алиментные обязательства в международном частном праве // Lex Russica. 2007. № 2. С. 381; Она же. Брачно-семейные отношения как объект международного частного права Российской Федерации. С. 17.

Ъ61Марышева Н.И. Семейные отношения с участием иностранцев: правовое регулирование в России. М., 2007. С. 77-78; Марышева Н.И., Муратова О.В. Брачный договор в международном частном праве: правовое регулирование в России и ЕС //

Журнал российского права. 2014. № 6. С. 101-111.

Ь2Канашевский В.А. Международное частное право: учебник. С. 587. Аналогичной позиции придерживается И.Г. Медведев. См.: Медведев И.Г. Международное частное право и нотариальная деятельность. М., 2005. С. 209.

[7] Так, согласно ст. 3 Единообразного Закона США о добрачном договоре 1983 г., «брачный договор может регулировать, в том числе, личные права и обязанности супругов (например, выбор места жительства, планирование карьеры), при условии, что это не противоречит публичному порядку или уголовному законодательству США». См.: Uniform Premarital Agreements Act 1983 // URL: http://thailawforum.com/laws / (дата обращения: 29.04.2016). В 2012 г. данный документ был заменен Единообразным Законом о добрачных и брачных договорах, который не регулирует данный вопрос, в то же время не запрещая включать соответствующие положения в текст брачного договора. См.: Premarital and Marital Agreements Act 2012 // URL: http://www.uniformlaws.orgLegislative FactsSheet.aspx?title / (дата обращения: 30.04.2016).

Марышева Н.И., Муратова О.В. Указ. соч. С. 101-111.

Толстых В.Л. Указ. соч. С. 368.

Там же.

Комментарий к Семейному кодексу РФ / Нечаева А., Летова Н., Марышева Н.,

ФедосееваГ.Ю. Указ. соч. С. 163.

Там же.

Канашевский В.А. Международное частное право: учебник. С. 92.

[15]

Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. С. 143.

[16]

Malatesta A., Bariatti S. The External Dimension of EC Private International Law in Family and Succession Matters. Italy, 2008. P. 320.

[17]

Comments from the Spanish delegation on overriding mandatory provisions // URL: http://www.data.consilium.europa.eu / (дата обращения: 05.09.2016).

[18] Court of Second Instance. 23.11.2011 // URL: http://w3.abdn.ac.uk/clsm/eupillar/#/search/ national / (дата обращения: 30.12.2016).

Аналогичным образом данный вопрос решается в Эстонии (§ 16 Закона о семье).

[20] Comments from the Italian delegation on overriding mandatory provisions // URL: http:// www.data.consilium.europa.eu / (дата обращения: 10.11.2016).

[21]

Focarelli C. Lezioni di diritto internazionale private. Perugia, 2005. P. 74.

[22]

Анцух Н.С. Актуальные проблемы в области международного усыновления // Актуальные проблемы международного публичного и частного права: сборник научных трудов. Выпуск 4. 2012. С. 73.

[23] -г

Moss G.C. Recent Private International Law Codifications: National Report for Norway // URL: http://folk.uio. no/giudittm/IACL 10 PIL Norway.pdf / (дата обращения: 30.05.2015).

[24]Крохалев С.В. Категория публичного порядка в международном гражданском процессе: дис. ...канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2005. С. 159-160.

[25] Comments from the Lithuanian delegation on overriding mandatory provisions // URL: http://www.data.consilium.europa.eu / (дата обращения: 10.11.2016).

[26] Comments from the Greek delegation on overriding mandatory provisions // URL: http:// www.data.consilium.europa.eu / (дата обращения: 10.11.2016).

[27]

Comments from the Swedish delegation on overriding mandatory provisions // URL: http:// www.data.consilium.europa.eu / (дата обращения: 10.11.2016).

[28] Согласно шведскому законодательству данное правило действует даже в том случае, когда супруг, совершающий такую сделку, является единственным собственником соответствующего имущества.

[29] Kangur A. Op. cit. P. 55-56, 60-61.

[30]

Аналогичная позиция высказывается в работах Г.Ю. Федосеевой. См.: Федосеева Г.Ю. Указ. соч. С. 143-144.

[31]

Речь в данном случае идет о необходимости принятия Верховным Судом РФ разъяснения по вопросу применения ст. 1192 ГК РФ.

[32] OGH. 24.04.2003. № 6 OB 54/03i. Приводится по: Verschraegen B. Op. cit. P. 14; OGH. 08.10.1991. № 5 Ob 86/91 // IPRax. 1993. S. 255.

[33] BGH. 14.07.1965; BGH. 05.04.1968 // RabelZ. 2010. Issue 3.

[34] См.: RogehnalovaN., DrlickovaK. Czech Private International Law. Brno, 2015. P. 108.

[35]OLG Oldenburg. 19.02.1999 // URL: http://scholarship.law.duke.edu/cgi/viewcontent. cgi?article=2612&context=faculty scholarship / (дата обращения: 20.10.2014).

Comments on the European Commission's Proposal for a Regulation of the EU on Jurisdiction, Applicable Law, Recognition and Enforcement of Decisions and Authentic Instruments in Matters of Succession and the Creation of a European Certificate of Succession // RabelZ 74. 2010. Issue 3. P. 98.

[37] Несмотря на то, что в данном документе используется термин «специальные нормы» (special rules), из текста ст. 30 следует, что речь идет именно о сверхимперативных нормах.

explanatory Report on the 1985 Hague Trusts Convention // URL: http:// www.hcch.net /

(дата обращения: 20.04.2016).