По мнению криминологов, преступление – это результат сложного взаимодействия многих обстоятельств, среди которых очень важную роль играет сама личность, биологические и социальные факторы.

Заслуживает внимания работа Н.А. Монахова «О социобиологических механизмах формирования антиобщественного поведения молодежи».[1]

Автор на основании собственных исследований сделал вывод о взаимосвязи поведения подростков с «взрывной» психологией переломного возраста, а также о существенном различии преступности юношей и девушек по причине особенностей мужской и женской психологии. Ссылаясь на свои исследования, он утверждает, что «существуют общие для высших животных и человека врожденные комплексы – инстинкт самоутверждения (стремления к индивидуальному господству над партнерами)». Сравнивает взрывную психологию переломного возраста с «возбужденным поведением животных во время весеннего гона». Он признает социобиологический подход ключевым при оценке значения уголовной репрессии в деле борьбы с преступностью».

Не со всеми положениями автора можно согласиться, например с «тотальной» неизбежностью преступного поведения подростка при его стремлении утвердить свой авторитет. Стремление к лидерству, самоутверждению личности наблюдается уже в раннем подростковом возрасте.

Ведущий американский биолог профессор Э. Майр, тревожась о «все увеличивающихся потерях генов человека», предложил искусственную селекцию людей как способ, исключающий всякое отклоняющееся поведение. Суть его – размножение в первую очередь «генетически хороших людей, выдающихся личностей».

Иная позиция у многих других ученых. Например: А.П. Тузов в своей монографии[2], исследуя мотивы противоправного поведения несовершеннолетних, делает вывод о его зависимости как от биологических особенностей личности, так и от социальных факторов. При этом, по его мнению, «решающее значение имеют воспитание человека. Развитие у него способностей к творческому восприятию всех достижений материальной и духовной культуры, сцементированной в социальной программе».

А.И. Кочетков особенности поведения «трудных» подростков усматривает в «своеобразном отражении неблагоприятных внешних влияний». Поэтому, по его мнению, «типичные черты трудных подростков свидетельствуют о типичных ошибках в их воспитании.

Интерес представляет типология несовершеннолетних преступников, предложенная в совместной работе К.Е. Игошевым и Г.М. Миньковским:

с относительно устойчивой преступной направленностью. Их 10- 15% в контингенте несовершеннолетних преступников, но именно на них падает большая часть тяжких преступлений и рецидива;

с преимущественно отрицательной ориентацией личности, в контингенте преступников они составляют 30- 40%;

с преимущественно положительной характеристикой – личности, совершившие преступление под влиянием случайных обстоятельств. Их около 25- 30%.

Изучение личности преступника не может успешно осуществляться без исследования мотивов преступного поведения.

Эта проблема также достаточно полно освещена в литературе (работы Г.Г. Бочкаревой, П.С. Дагеля, И.Н. Даньшина и многих других).

Авторами даны определения мотивов преступной деятельности, их классификация, зависимость от потребностей, интересов и увлечений личности. Д.П. Котов, например, мотив преступления определяет как «порожденное системой потребностей осознанное и оцененное побуждение, принятое лицом в качестве идеального основания и оправдания своего преступного деяния».

Несколько неожиданным, но вполне объяснимым является результат анализа мотива «месть»: если среди юношей, отбывающих наказание в воспитательных колониях, этот мотив характерен для 6, 5%, то среди несовершеннолетних женского пола – 18, 5%, в три раза больше.[3]

Во многих случаях несовершеннолетние не отличаются самокритичностью, объективной, искренней самооценкой своего деяния. При опросе половина подростков отмечает ситуативный, случайный характер преступления. О виновности потерпевшего заявила каждая пятая отбывающая наказание в Новооскольской воспитательной колонии. Данное обстоятельство свидетельствует об остроте виктимологических проблем женской преступности. Имеется существенная разница в признании своей вины. Ее не признает каждая пятая несовершеннолетняя, отбывающая наказание в воспитательной колонии, и 15% содержащихся в воспитательной колонии лиц мужского пола. Не признающие себя виновными, как правило, потенциальные нарушители режима содержания в воспитательных колониях – резерв рецидива.

Признавая себя виновными в содеянном, от 18, 2 до 43, 5% несовершеннолетних утверждают, что совершили преступление по незнанию о противоправности действий.

Не будет ошибочным утверждение, что абсолютное большинство подростков знали о противоправности действий, но не ожидали возбуждения уголовного дела, тем более осуждения и направления в воспитательную колонию.

Представляется, что это результат девальвации, происходящей в психологии несовершеннолетних, всего того, что охраняется законом, что может служить объектом преступного посягательства.

В последние годы во многих регионах страны отмечается увеличение среди несовершеннолетних правонарушителей доли лиц с психическими аномалиями. Несовершеннолетние с отклонениями в психике нуждаются в специальном воспитательном и медико- профилактическом режиме.[4]

Имея определенный опыт асоциального поведения, несовершеннолетние преступники отличаются в большинстве своем от зрелых тем, что в их личности в той или иной пропорции сочетаются как отрицательные, «низменные», так и позитивные интересы и увлечения. Причем личность несовершеннолетнего преступника легче поддается воспитательному воздействию.

Имея определенный опыт асоциального поведения, несовершеннолетние преступники отличаются в большинстве своем от зрелых тем, что в их личности в той или иной пропорции сочетаются как отрицательные, «низменные», так и позитивные интересы и увлечения. Причем личность несовершеннолетнего преступника легче поддается воспитательному воздействию.

Несовершеннолетний преступник (в большинстве случаев) еще не утратил полностью позитивную связь с социальной средой и не «закрепился» окончательно в криминальной среде. Исследования свидетельствуют о двойственном характере их потребностей и интересов.

Анкетирование 1758 несовершеннолетних, совершивших преступление, проведенное в 18 субъектах ЦФО, свидетельствует об их стремлении оправдать себя. Из них 25% полностью не считают себя виновными, 13, 5% считают, что все произошло случайно, 16, 4% обвиняют взрослых и ровесников, а 4% обвиняют потерпевшего.

Только 2, 8% несовершеннолетних признают недопустимым употребление спиртных напитков в их возрасте. Среди опрошенных 11, 4% считают допустимым редкое употребление наркотиков, а 28% подростков их употребляли. Не случайно их интересы в сфере досуга концентрируются на бесцельном препровождении времени в неформальной группе, распитии спиртных напитков, совершении правонарушении.

Не осознав до конца своего нового положения несовершеннолетние надеются на лучший для них исход. Большинство из них 91, 6% заявили, что их жизненные планы не входило попасть в места лишения свободы. Их интересуют проблемы трудоустройства 40%, организация своего дела 18%, создание в совершеннолетнем возрасте собственной семьи 84, 6%.[5]

[1] Н.А. Монахов «О социологических механизмах формирования антиобщественного поведения молодежи»: дисс. к.ю.н.: 12.00.14. С. 72

[2] А.П. Тузов «Особенности мотивов противоправного поведения несовершеннолетних»: монография к.ю.н.: 12.00.13. С. 152

[3] Демина К.А. «Криминологическая характеристика и детерминанты современной женской преступности»: дисс. к.ю.н.: 12.00.15. С. 55

[4] Попов В.Л. «Агрессия и психическое здоровье»/Попов В.Л./ изд. Юридический центр Пресс 2014. С. 256

[5] Лелеков В.А. «Ювенальная криминология»/Лелеков В.А./ Юнити 2014. С.65