Понятие суверенитета часто используется не только в сфере права и политической науки, но и в риторических спорах противоборствующих групп. Наблюдается тенденция роста экспертного мнения, согласно которому под предлогом «вызовов глобализации, сдерживания “государств-изгоев”, видоизменить понятие суверенитета, а то и полностью отказаться от этого “пережитка вестфальской эры”» . Данное обстоятельство вносит в понимание

суверенитета значительную путаницу.

«Теоретические споры вокруг проблемы суверенитета давно уже стали ключевым инструментом политического противоборства» . Опыт

конституционного развития ряда стран продемонстрировал, что борьба за установление суверенитета нередко принимает вооруженные формы.

«История политического развития нашей страны [России] показывает, что категория “суверенитет” использовалась в целях обретения независимости союзными республиками бывшего Советского Союза, в том числе и Россией, а также для изменения конституционно-правового статуса бывших автономных [1] [2]

республик и ряда автономных областей — ныне республик в составе Российской Федерации» .

Дискуссия о суверенитете и его понимании имеет многовековую историю.

Г. Еллинек, внесший существенный вклад в изучение генезиса понятия «суверенитет», подчеркивал, что исследование суверенитета поможет глубже понять современные проблемы и попытаться заглянуть в будущее .

Миропорядок XX в. наполнил понятие суверенитета не только конституционно-правовым, но и международно-правовым значением.

Суверенитет стал пониматься как высшая ценностная характеристика любого государства, которая характеризуется исключительной самостоятельностью во внутригосударственных делах и внешних взаимоотношениях и является категорией, присущей всем государствам, однако степень его проявления весьма размыта.

Формирование классической теории суверенитета, уходящей своими корнями в XVI в., изначально прямо ассоциировалось с абсолютной монархией. Идеолог абсолютизма Никколо Макиавелли называл существенным условием провозглашения высшего государственного интереса усиление власти государей всеми «дозволенными» и «недозволенными» средствами. Сильное государство — это централизованное, абсолютное государство, неразрывно связанное с личностью государя . Несмотря на то что сам Макиавелли в своих работах термин «суверенитет» не употребляет, его труды буквально пронизаны идеей абсолютного суверенитета.

Термин «суверенитет» был напрямую введен в научный и политикоправовой оборот во второй половине XVI в. как основополагающая характеристика государства группой французских политических деятелей и юристов, известных как Politiques. Наиболее ярким их представителем был философ и юрист Жан Боден, солидаризировавшийся с абсолютистскими [3] [4] [5] воззрениями Макиавелли. Он и сформулировал ставшее впоследствии классическим понимание суверенитета как абсолютной и вечной ценности, доверенной государству, на латыни определяемой как majestas[6] [7] [8]. Именно в эти века мыслителями была выявлена столь важная составляющая любого суверенитета.

Доктрина суверенитета в Новое время — эпоху, предшествующую и сопутствующую буржуазно-демократическим революциям, — получает

масштабное и стремительное развитие. К структурным элементам государственного суверенитета все чаще стали относить неприкосновенность государственных границ, самостоятельность во взаимоотношениях с другими государствами и принципиальное невмешательство одного государства во внутренние дела другого. Томас Гоббс, выдающийся английский мыслитель, определял государство в качестве организации, созданной человеком для того, чтобы она его охраняла и защищала. Государство, по мнению Гоббса, созданное путем общественного договора, сводит мнение множества в единую волю. «Суверенная власть есть душа государства. Правовая сила закона состоит только в том, что он является признанием суверена (будь то монарх или собрание)» . Джон Локк, а затем Жан-Жак Руссо стали первыми, кто заложил понимание народа как источника суверенной власти, что в дальнейшем сформировало идею народного суверенитета как особой разновидности суверенитета государства. Народный суверенитет противопоставлялся абсолютной монархии. Данная либеральная линия в теории суверенитета была продолжена Иммануилом Кантом,

согласно которому «государство... — это объединение множества людей,

128

подчиненных правовым законам» .

Развить эти мысли помогли работы Томаса Гоббса, который рассматривал государство как итоговый результат договора между людьми. Его рассуждения

стали отправной точкой для развития понятия «суверенитет народа», согласно которому суверенитет народа являлся необходимой основой легитимности существования государственной власти, производной от народа. В этой связи для темы настоящего исследования особо актуальна фундаментальная позиция авторитетных ученых Б. С. Крылова, И. П. Ильинского, Н. А. Михалевой, которые утверждали, что «современная политическая мысль исходит из того, что государство может считаться суверенным только тогда, когда оно реализует волю народа и когда его система управления демократична. Этот факт имеет принципиальное значение. Ведь если государство не опирается на демократически организованное общество, то оно не может быть признано суверенным в том смысле, что оно не является носителем суверенитета народа, выражающегося в праве народа самостоятельно определять свое политическое будущее, свою судьбу» .

Таким образом, можно утверждать, что суверенитет народа является принципом конституционного строя, отражающим полную власть народа, признание его фундаментальным источником власти и свободное осуществление этой власти в соответствии с суверенной волей общности и исторических коренных интересов, в том числе самостоятельное определение своего политического, экономического, культурного и иного будущего.

На протяжении XIX и XX вв. все большее внимание уделялось структурнофункциональным основам государственного суверенитета. Г. Еллинек доказывал, что суверенитет есть правовое понятие, и говорил: «Попытки конституировать суверенную власть как власть, стоящую над правом, противоречат историческому развитию теории суверенитета»[9] [10]. Н. Б. Пастухова определяет суверенитет как «целенаправленный процесс, осуществляемый высшей государственной властью в пространственных пределах своих границ при решении внутриполитических задач и за пределами своей территории при проведении внешней политики»[11].

И. Н. Барциц считает, что «основные и производные признаки государства формируют такую объективную характеристику государства, как его суверенитет (от среднелатинского superanus — более высокий, на основе которого сформировалось фр. souveraniete — верховная власть) — верховенство и независимость власти, что создает возможность органам государственной власти осуществлять юрисдикцию на данной территории по отношению к данному населению и выступать как независимое и самостоятельное государство по отношению к другим государствам в международных отношениях. Суверенное государство обладает высшей властью в пределах собственных границ, в отношениях с данным народом, оно само определяет, каким будут его отношения с другими государствами, которые не вправе вмешиваться в его внутренние

132

дела» .

Стоит напомнить, что согласно представлениям Т. Гоббса «государство уже рассматривалось как результат договора между людьми, как проявление действия естественного закона, кладущего конец догосударственному периоду, ...в понятие суверенитета были внесены элементы демократии» .

Говоря о догосударственном периоде, вероятно, уже подразумевали совокупность общественных отношений, характерных для определенного рода государственной самоорганизации, учитывая также и зарождающиеся демократические представления.

Исходя из этих рассуждений, необходимо попытаться проанализировать еще один важный аспект, способствующий раскрытию темы настоящего исследования, — определение феномена государственности.

Несмотря на то что термин «государственность» используется довольно часто и учеными-теоретиками, и специалистами-практиками, общетеоретические аспекты этого термина, его объем и содержание до сих пор остаются не изученными должным образом и расплывчатыми. [12] [13]

Так, А. Л. Сергеев определяет государственность следующим образом: «система основополагающих начал, идентифицирующих государственноорганизованное общество и обусловливающих его воспроизводство»[14] [15] [16]. Далее автор предлагает перечень структурообразующих элементов государственности, к которым отнесены:

организация и особенности функционирования государственно-властной системы;

политический режим государства;

характер и степень взаимоотношений и взаимопроникновения государственной власти и структур гражданского общества;

особенности суверенитета и территориальной структуры государства;

цивилизационная идентификация и самоидентификация государственно организованного общества;

экономическая и климато-географическая основа жизнедеятельности;

структура восприятия государственно организованным обществом народа, государства и государственной власти как целостных социальных феноменов;

система социально-политических обычаев и традиций;

идейно-смысловая матрица общества и особенности его

информационного пространства.

С. Н. Бабурин отталкивается от иной причинно-следственной связи, справедливо указывая на то, что государство — это результат, а государственность — процесс . И эти представления пересекаются с мнением А. Б. Венгерова, который определяет государственность как «государство,

136

находящееся в развитии» .

Т. М. Шамба и А. Ю. Непрошин тоже исходят из представлений о временном развитии общности и определяют государственность как «особый признак, которым отмечено историческое развитие страны, нации, сумевшей создать собственное или восстановить утраченное в силу различных причин свое государство. Это не только достояние общества и показатель его развития. Это идеология, общественная, политическая и культурная ориентация, направляющая страну на развитие государства, на его защиту и др.

Как отмечает В. В. Ильинский в работе “Политология”: основные символические признаки государственности, это использование официального государственного языка, эмблематики и специфических форм государственной (политической организации общества: формы правления, государственного строя, политических отношений, структур власти и т.д. Проблема развития государственности всегда является острой, особенно в переходные периоды становления государств, что связано с распадом империй и государственных союзов. Абхазия уже прошла этот путь» .

В этом контексте суверенная государственность представляется как особая форма организации общности, характеризующаяся элементами государственно организованных и социально ориентированных признаков, зачатками государственно-правовой структурной самоорганизации и институтов, устоявшихся идей, механизмов и методов внутреннего саморегулирования и практических форм их реализации, а также утвердившаяся на протяжении длительного времени самостоятельность в организации общности.

В рамках данного исследования рассматривается реализация народом Абхазии права на самоопределение, восстановление суверенной государственности, а также государства, которое становится субъектом межгосударственных отношений. Однако для установления этих отношений самоопределившемуся государству необходимо признание. Здесь встает закономерный вопрос о том, что же представляет собой «признание государства» и какое значение оно имеет для [17] вновь образованного путем самоопределения государства?

Вопрос о соотношении суверенитета государства с признанием его другими государствами выходит далеко за пределы уровня научных дискуссий. «Понятие “суверенитет” стало универсально отражать состояние “полноценного” государства и одновременно выступило реальным признаком сильных государств, диктующих свою волю слабым государствам и служащим им моделью государственности как таковой» . За последние два десятилетия в мире

образовалось более 10 государств, не признанных другими государствами или признанных в ограниченном объеме. Можно ли в этом случае говорить об их государственном суверенитете как о состоявшемся факте? Отвечать на данный вопрос крайне трудно, абстрагируясь от современных социально-политических реалий, а значит, степень политизации указанного вопроса становится в XXI в. исключительно актуальной и стремительно нарастающей.

Рассмотрим институт признания государства в историко-правовом аспекте. В мировой политической истории первым примером признания в качестве суверенного и независимого государства считается признание Испанией Нидерландов в 1648 г. Однако примечательно, что Нидерланды приняли Декларацию о независимости еще в 1581 г., а были признаны Испанией лишь спустя более чем полвека. Еще одним базовым историческим примером служат события, связанные с обретением независимости США. В тот момент между Англией и Францией возникли разногласия: признавать или нет США самостоятельным субъектом межгосударственного общения? Англия была против признания, Франция — за.

Толкование правового института признания государства является настолько неоднозначным, что многие структурные аспекты его сущности до сих пор неясны. Несмотря на актуальность вышеуказанной проблематики, до сегодняшнего дня нет единства по этому вопросу нет теоретического единства. Рассмотрим базовые параметры этого юридического феномена с целью [18] распознать наиболее сложные блоки, препятствующие его должному доктринальному развитию.

Наделение международно-правовым признанием — не обязанность, а право признающего государства. Признание государства — односторонний акт, в котором оно берет на себя обязательства расценивать признаваемый территориальный сегмент в качестве полноправного субъекта мирового межгосударственного общения и устанавливает с ним юридические взаимоотношения. Процесс длительного непризнания государства со стороны мирового сообщества — факт, неизбежно накаляющий ситуацию в том или ином регионе планеты.

Признанными могут быть государства, обладающие суверенными свойствами, специальным аппаратом управления и принуждения и устанавливающие правовой порядок на определенной территории, вследствие чего признанное государство становится независимым, равноправным субъектом межгосударственного общения для признающего государства. Стоит особо подчеркнуть, что признанное государство становится субъектом

межгосударственных отношений исключительно для признавшего его

государства.

Известны примеры признания правительств и так называемых правительств в изгнании. Речь идет о том, что может быть признано правительство, уже обладающее полнотой государственной власти либо намеревающееся обладать ею в перспективе и способное выступать от имени государства на международной арене. Однако по отношению к признанию правительств, которые пришли к власти неконституционным (революционным) путем, существует несколько особых подходов. Проанализируем каждый из них.

Первый подход был отражен в Доктрине непризнания правительств, пришедших к власти неконституционным путем. Она была выдвинута в 1907 г. министром иностранных дел Эквадора Карлосом Тобаро. В 1930 г. Хенаро Эстрада, министр иностранных дел Мексики, выдвинул иную доктрину, согласно которой подобные правительства могут быть признаны не путем принятия отдельного акта, а простым установлением дипломатических отношений. Доктрина Х. Эстрады, по сути, была направлена против того, чтобы через институт признания правительств осуществлять вмешательство во внутригосударственные дела латиноамериканских стран, что по факту происходило со стороны США, использующих доктрину К. Тобара в своих интересах.

Практика современной политической жизни внесла, однако, свои коррективы в функционирование анализируемого института. Признание все чаще стало облекаться в форму индивидуального акта, утверждающего признание одним государством правосубъектности другого. Подобный акт признает непосредственно факт существования государства, а также устанавливает дипломатические отношения между государствами (например, Указ Президента РФ от 12 мая 1993 г. «О признании Эритреи» , Указ Президента РФ от 11 июля

2011 г. «О признании Российской Федерацией Республики Южный Судан и об установлении с ней дипломатических отношений» ).

Основными формами признания государства на сегодняшний день являются признание де-юре и де-факто, различие между которыми заключается в объеме правовых последствий для признающего и признаваемого государства.

Признание де-юре представляет собой полное официальное признание государства либо государствоподобных субъектов международного общения и (или) их правительств, характерной особенностью которого является установление дипломатических отношений.

Признание де-факто не влечет за собой установления дипломатических отношений, но сопровождается установлением теснейших взаимоотношений по особо важным аспектам (военным, экологическим, экономическим,

внешнеполитическим и иным). [19] [20]

В мировой практике отношений между государствами есть две теории признания новых государств, исходящие из различных идеологических предпосылок.

Первая теория — конститутивная (constitutive — учредительный,

образующий, устанавливающий). Согласно ей только международное признание де-юре делает государство полноценным субъектом отношений между государствами. Лишь такая форма признания влечет за собой международную правосубъектность государства.

Вторая теория — декларативная (declarative — декларативный,

торжественный, необязательный). В соответствии с ней самопровозглашения в качестве государства достаточно для того, чтобы приобрести международную правосубъектность.

обеих теорий является следствием неясности принципа самоопределения и механизма реализации, а также отсутствия единых общепринятых подходов к данному принципу. Конститутивная теория не может быть доминирующей в силу того, что нет четких критериев относительно количества стран, которые должны признать государство с целью наделения его международной правосубъектностью. Например, Китайская Республика

(Тайвань), контролирующая сам остров Тайвань и несколько небольших островов, после гражданской войны в Китае в 1949 г. потеряла дипломатическое признание. Резолюцией № 2758 Генеральной Ассамблеи ООН 25 октября 1971 г. место в ООН было передано Китайской Народной Республике. В настоящее время Тайвань признается 23 государствами. Китайская Республика осуществляет фактически дипломатические отношения через свои так называемые экономические и культурные представительства.

Сахарская Арабская Демократическая Республика признается 48 государствами, является членом Африканского союза. Большая часть заявленной территории страны, однако, де-факто контролируется Марокко.

Могут ли считаться вышеназванные государственные образования международно признанными и полноценно суверенными? Однозначный ответ на него сможет диаметрально изменить современный расклад геополитических сил в мире, и поэтому давать его многие не торопятся.

Декларативная теория на сегодня больше приближена к реалиям жизни. Ее принятие в качестве доминирующей и признаваемой международным сообществом способствовало бы снятию ряда проблем, связанных с политической дискриминацией одних государств другими на международной арене.

В контексте вышеуказанного стремления к созданию универсальных позиций относительно вопросов признания следует разработать основы концепции, согласно которой признанным может считаться государство, суверенитет и международную правосубъектность которого признали 5 постоянных государств — членов ООН (Россия, США, Великобритания, Франция, Китай). Такой универсальный подход сформировал бы позицию, базирующуюся на синтезе декларативной и конститутивной теорий. Подобную теорию можно было бы предложить назвать теорией смешанного признания. Согласно указанной концепции, с одной стороны, есть наличие хотя бы частичного международного признания де-юре (5 постоянных государств — членов ООН), что делает государство полноценным субъектом межгосударственных взаимоотношений и влечет за собой его международную правосубъектность, а с другой стороны, для стран, не признавших это государство, факта самопровозглашения в качестве государства будет достаточно для утверждения государства на внешнеполитической и внешнеэкономической арене.

Теория смешанного признания дает возможность принципиально по-новому посмотреть на возможность обретения суверенитета вновь созданными государственными образованиями. Государственный суверенитет будет обретаться ими при наличии двух взаимосвязанных элементов: факта самопровозглашения государства и обретения им фактической политикоправовой независимости. Иными словами, суверенитет станет обретенным, если государство будет способно проводить самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику и закрепит данное обретение в собственных

основополагающих правовых актах.

По сути, признание является своего рода провозглашением намерений одного или нескольких государств установить взаимные отношения. Нежелание такого рода взаимодействия со стороны других государств может повлиять на непризнанное государство в юридическом отношении лишь косвенно. Иными словами, признание — это институт, на основе которого существующие государства или международные организации устанавливают официальные или неофициальные, полные или неполные отношения со вновь возникающими субъектами международного права[21] [22]. Следовательно, отношения формируются с уже фактически существующим государством, на статус которого непризнание как таковое повлиять не может.

В мире наметилась тенденция отступления от принципа суверенного равенства государств, закрепленного международным правом. В связи с этим особую актуальность имеет норма, заключенная в Уставе Организации американских государств, согласно которой «политическое существование государства не зависит от признания его другими государствами. Даже до своего признания государство имеет право на защиту своей целостности и независимости, на обеспечение своей безопасности и процветания» .

Признание нового государства становится актом высокой политической важности и предоставляет новому государству возможности эффективной реализации своей международной правосубъектности путем участия в многосторонних конференциях, договорах, международных организациях. В этой связи весьма показательно, что по Уставу ООН членом ООН может быть только государство, однако Устав не требует, чтобы этому предшествовало признание. С другой стороны, невозможно утверждать, что прием государства в ту или иную организацию должен быть расценен как признание де-факто его государствами — участниками этой организации либо теми государствами, которые голосовали за его принятие, а лишь подтверждает, что данное государство является субъектом межгосударственных взаимоотношений с момента своего возникновения.

Исследуя вопрос суверенитета непризнанных государств, пожалуй, необходимо проанализировать само понятие международного признания и его правовую природу. Исходя из норм международного права, правильность употребления данного термина можно оспорить.

Условно можно определить, что непризнанным можно называть политикотерриториальное образование, обладающее всеми общепринятыми признаками и формами государства, однако в силу определенных обстоятельств не обладающее политическим взаимодействием с другими государствами. По мнению П. Закареишвили, непризнанными государствами являются политико

территориальные образования, обладающие, в большинстве случаев, ключевыми атрибутами государственности. В первую очередь — способностью к эффективному, легитимированному во внутренней сфере контролю над основной территорией при отсутствии международного признания, без которого они лишены возможности полноправного вступления в правовые отношения с другими государствами[23]. Указанная точка зрения еще раз подтверждает, что государственный суверенитет — не продукт международного признания, а обстоятельство, которое способно обусловить его наступление.

Обратимся теперь к анализу термина «непризнанное государство» и к правовому статусу такого государства. При исследовании типологий непризнанных государств нельзя не обратить внимание на их несовершенство, но, по словам М. А. Махалкина, отсутствие какой-либо типологии еще в большей степени затруднило бы изучение таких государств. С точки зрения формального права непризнанные государства для мирового сообщества как бы и не существуют. Их законодательные акты и иные нормативные положения за пределами их территории не рассматриваются в качестве легитимного правового акта, не признаются совершенные на основе права непризнанного государства коммерческие сделки, не признаются отрасли его законодательства, существенно затрудняется вступление в правовые отношения с государственными образованиями, являющимися членами ООН [24] . Под непризнанными государствами в собственном смысле слова понимают региональные образования, провозгласившие себя суверенными государствами, обладающие такими признаками государственности, как наличие населения, контроль над своей территорией, автономная система права и государственного управления. Однако эти образования не имеют дипломатического признания со стороны государств — членов ООН. Их территории считаются государствами — членами ООН находящимися под суверенитетом какого-либо государства или нескольких государств — членов ООН[25].

Отсутствие признания этих образований рассматривается порой не только в дипломатическом смысле. Так, известен прецедент, когда судебный орган при принятии решения исходил из положения, что если государство не признано, то оно и не существует, и согласно этой логике принял решение по иску между сторонами по хозяйственным вопросам. В то же время имеют место случаи обратного характера, когда в отношении непризнанного государства признаются его атрибуты, в том числе паспорта, а также правосубъектность

зарегистрированных в этом образовании юридических лиц.

Феномен непризнанных государств является относительно новым, что подчеркивает актуальность данного диссертационного исследования. Но изучение этого феномена осложнено повышенной политизацией его интерпретации, слабой доктринальной проработкой и отсутствием единства понятийно-категориального аппарата.

Правовой науке требуется выработка единообразной системы понятий и типологической градации непризнанных государств.

Исторически период активного появления ряда непризнанных государств связан с распадом СССР и Югославии в 1990-е гг., а также с так называемым Косовским прецедентом. До этого периода отколовшиеся государства не признавались в силу того, что государство, от которого оно отделялась, его не признавало.

«Непризнанное государство» — это государственное образование,

обладающее всеми признаками государственности, лишенное международной правосубъектности и не имеющее дипломатических отношений с другими государствами.

«Частично признанное государство» — это государственное образование, обладающее всеми признаками государственности, признанное одним и более государством, и имеющее установленные с ними дипломатические отношения, но не мировым сообществом в целом.

Впрочем, понятие «непризнанное государство» достаточно условно. Так исследователи могут называть и частично признанные, и частично непризнанные государства.

Р. А. Наурузова полагает, что частично признанные государства — это такие государства, которые признаны некоторыми государствами — членами ООН, однако не наделены признанием самой ООН. Фактически это будет означать, что такое государство не может быть принято в ООН, поскольку такое решение принимает Генеральная Ассамблея ООН по рекомендации Совета безопасности ООН, а поддержать вступление нового государства должны 9 из 15 государств — членов СБ ООН, притом что 5 постоянных членов Совета безопасности вправе наложить вето. При таких обстоятельствах данный вопрос передается в Генеральную Ассамблею ООН, где может решиться в положительную сторону квалифицированным большинством в две трети[26]. Сама же ООН не обладает полномочиями признать то или иное государственное образование, поскольку этот вопрос находится в компетенции суверенных

147

государств .

С точки зрения других государств непризнанные государственные могут являться сепаратистскими, или регионами, отколовшимися от традиционных государственных образований, или оккупированными территориями.

Аналогичные оценки могут быть получены и в адрес частично признанных государств от государств или международных организаций, не поддерживающих их признание, как это имеет место в отношении Южной Осетии, Абхазии, Косово. Нахождение государства в ООН, независимо от того, является ли оно членом или наблюдателем, может рассматриваться лишь в качестве того, что такое государство получило широкое дипломатическое признание. Нельзя сказать, что все непризнанные государственные образования стремятся получить независимость и международное признание[27] [28] [29]. Некоторые стремятся получить таковое в качестве промежуточной цели, после чего предпринять меры для объединения с другими государством (Нагорный Карабах, Приднестровье). Имеют место ситуации, когда часть государственного образования существует как автономия внутри единого государства, рассматривая свой статус в качестве переходного до заключения соглашения с центральным правительством.

Непризнанные государственные образования в публицистической

литературе именуются порой самопровозглашенными, что не вполне корректно, поскольку в принципе никто, кроме самого образования, претендующего на

149

суверенитет, не может их провозгласить таковыми .

Приведенная классификация представляет собой, по существу, статус того или иного государственного образования, находящегося на определенном переходном этапе. Следует заметить, что в большинстве случаев признанные в настоящий момент государства прошли в свое время этап непризнания со стороны других государств[30]. Таким образом, мы видим, что непризнанные государства представляют собой переходную стадию формирования собственного государства, возникающего нередко вследствие распада государства или кардинальной ломки политического режима.

Исходным периодом для возникновения новых, пока еще не признанных государственных образований является момент формального и фактического необратимого противоречия, подобный ситуации начала 1990-х гг. — распада СССР, Югославии Чехословакии. К. С. Савчук говорил о существовании двух видов конституционного права — формального и фактического. Аналогичный тезис выдвигал К. Шмитт. Суть этих идей заключалась в том, что формально установленный государственно-правовой порядок не может быть сам по себе ценностью, поскольку утверждается в некоторый определенный исторический период суверенной волей политических лидеров и действие его не рассчитано на неопределенно длительный период. Время от времени история преподносит государствам испытание в виде совокупности чрезвычайных ситуаций. В этот период формальный порядок уже далеко не всеми гражданами того или иного государственного образования может рассматриваться в качестве необходимого и само собой разумеющегося. Продление установленного формального порядка требует сильной политической воли. При отсутствии таковой верх берет воля другого политического субъекта, что нередко и случается на фоне исторических катаклизмов. Именно такая логика является в большей степени правильной для уяснения политической и правовой природы образования новых непризнанных государств[31].

Как видим, непризнанные и частично признанные государственные образования являются одним из существенных элементов современной правовой действительности межгосударственных взаимоотношений. Данный социальный феномен обладает повышенной значимостью, которая может быть объяснена незавершенностью и неразвитостью новейших международно-правовых доктринальных и нормативных формулировок и важнейшим геополитическим фактором, связанным с действием в указанном поле широкого спектра элитных групп — от внутригосударственных до мировых. В указанной политикоюридической системе множество юридических неопределенностей в отношении статуса того или иного региона, претендующего на суверенитет или фактически добившегося такового[32].

Выше нами были рассмотрены общетеоретические основы, связанные с обретением непризнанными и частично признанными государствами суверенитета и мирового признания.

Обратимся теперь к непосредственной теме нашего исследования — абхазской проблематике — и рассмотрим, как вышеуказанные теоретические наработки могут быть применены к жизни абхазского социума и к какому результату удалось прийти, ориентируясь на их последовательное

внутригосударственное применение.

Политическая независимость Республики Абхазия была провозглашена по итогам победоносной войны с Грузией 1992-1993 гг. Принятая Верховным Советом Абхазии Конституция 1994 г. провозгласила Республику Абхазия суверенным, демократическим, правовым государством, исторически

утвердившимся по праву народа на свободное самоопределение.

Провозгласив свое право на международную правосубъектность, Абхазия, будучи не признанной другими государствами, лишалась возможности полноценного участия в межгосударственном общении. Так, в 1997 г. образовался Союз Белоруссии и России. Абхазия предпринимала попытки войти в него, но не была принята. Начиная с 2001 г. Республика Абхазия вела усиленные переговоры по вхождению в состав СНГ. В 2005 г. в Абхазии введены внутренние общегражданские паспорта гражданина Республики Абхазия .

В 2006 г. мировые политические реалии вновь вынесли на арену публичных экспертных рассуждений тематику критериев признания самоопределяющихся территорий. В этом контексте Президент России В. В. Путин поставил перед министром иностранных дел России С. В. Лавровым задачу утвердить официальную государственную политику по вопросу признания самоопределяющихся территорий по аналоги со статусом Косово и считать косовский прецедент универсальным принципом при решении подобного рода спорных вопросов для государственных образований постсоветского пространства.

Лето 2008 г. стало еще одной страницей в мировой истории кровопролитных войн. В нарушение всех мирных договоренностей Грузия совершила акт военного вторжения на территорию Южной Осетии, крупнокалиберная артиллерия обстреливала мирный город и села. Атаке подверглась миротворческая база Российской Федерации на территории Южной Осетии. Танковая колонна грузинских войск вошла в город Цхинвал. Такая же операция планировалась и по отношению к Республике Абхазия. Югоосетинские войска оказывали сопротивление агрессору в течение пяти дней, пока на помощь не пришли российские Вооруженные Силы, перед которыми Президент России Д. А. Медведев поставил задачу принудить агрессора к миру.

После этих событий невозможность существования Южной Осетии, равно как и Абхазии, в совместном с Грузией государстве стала совершенно очевидна. [33]

В этой связи 25 августа 2008 г. Совет Федерации РФ (единогласно) и Государственная Дума (за — 447; против — 0; не голосовали — 3) приняли обращение к Президенту России Д. А. Медведеву о признании независимости Южной Осетии и Абхазии.

26 августа 2008 г. Российская Федерация признала независимость Республики Абхазия и Республики Южная Осетия. В своем выступлении Д. А. Медведев сказал: «Учитывая свободное волеизъявление осетинского и абхазского народов, руководствуясь положениями Устава ООН, Декларацией о принципах международного права, Хельсинкским Заключительным актом СБСЕ, другими основополагающими международными документами, я подписал указы о признании Российской Федерацией независимости Южной Осетии и независимости Абхазии»[34].

Изложенное свидетельствует о том, что с точки зрения как декларативной теории, так и предлагаемой нами теории смешанного признания Абхазия является полноценным государством, обладающим суверенитетом и способным быть полноценным субъектом международного права. Кроме того, при осуществлении признания российское руководство в качестве его базовых обоснований учло следующие аспекты: осуществление по отношению к абхазскому и осетинскому народам актов геноцида со стороны Грузии, недвусмысленное и неоднократно выраженное мнение народов относительно невозможности их проживания в составе Грузии и наличие многовекового опыта государственности у указанных народов.

Участие Абхазии в мировом политическом процессе, однако, ограничивается тем, что субъектом такового ее не может признать значительное число стран. Непризнание Абхазии невозможно объяснить никакими правовыми ограничениями, что особенно ярко подтвердилось после признания Косово множеством государств евроатлантического блока. Нежелание видеть Абхазию субъектом международного права диктуется лишь отрицательным отношением западных политических элит, во многом действующих в рамках однополярного мира, к возможному усилению позиций России в Закавказье посредством реализации суверенных прав его стратегическим союзником.

Тем не менее внешнеполитическая активность абхазского государства растет и крепнет год от года. К примеру, между Российской Федерацией и Республикой Абхазия подписаны Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи от 17 сентября 2008 г. и Договор о союзничестве и стратегическом партнерстве от 24 ноября 2014 г., который вступил в силу 5 марта 2015 г. Готовятся к подписанию еще около 30 договоров и соглашений, а также секторальных документов в развитие Договора о союзничестве и стратегическом партнерстве, где найдут отражение новые аспекты взаимодействия, касающиеся обороны и безопасности, социальной, гуманитарной и других сфер взаимодействия.

Россия и Абхазия также планируют координировать свою внешнюю политику. Меморандум о механизме реализации скоординированной внешней политики подписали в Москве глава МИД России Сергей Лавров и его абхазский коллега Вячеслав Чирикба. «Россия будет оказывать всяческую помощь для упрочения внешнеполитических позиций Абхазии», — заявил С. Лавров и добавил, что в конце марта 2015 г. в Сухуме пройдет заседание российскоабхазской торгово-экономической межгосударственной правовой комиссии, где будут рассмотрены вопросы углубления экономического взаимодействия двух стран, содействия развитию Абхазии и инвестиционная программа на 2015 г.[35]

Полагаем, что статус Абхазии можно определить как государство частично признанного характера. Об этом говорит ее развитое законодательство, имеющее отличительные признаки от правовой системы страны, в составе которой она находится, по мнению не признающих ее субъектов. Кроме того, становление участия Республики Абхазия в налаживании отношений между государствами характеризует как ее субъект международной политики. Вместе с тем

перспективы полноценного признания со стороны мирового сообщества представляются вовсе не близкими. Дальнейшая работа по всестороннему укреплению суверенитета Абхазии является прямой прерогативой как абхазских политических элит, так и руководства Российской Федерации как гаранта жизнедеятельности и жизнеспособности абхазского государства.

Изучение государственного суверенитета, его конституционно-правового закрепления и форм реализации в Республике Абхазия приводит к следующим выводам:

Во-первых, государство может считаться суверенным только тогда, когда оно реализует волю народа, гарантирует права и свободы человека и гражданина, воплощает принципы демократии через демократическую систему управления. Фундаментальное значение этого факта заключается в том, что если государство не опирается на демократически организованное общество, то оно не может быть признано суверенным в том смысле, что оно не является носителем суверенитета народа, выражающегося в праве народа самостоятельно определять свое политическое, экономическое, культурное и иное будущее.

Во-вторых, при исследовании института признания государства было установлено, что признанное государство становится субъектом международного права исключительно для признавшего его государства, а признанными могут быть государства, обладающие суверенными свойствами, специальным аппаратом управления и принуждения и устанавливающие правовой порядок на определенной территории, вследствие чего признанное государство становится независимым, равноправным субъектом межгосударственного общения для признающего государства.

В-третьих, признание не обязанность, а право признающего государства. Признание государства — односторонний акт, в котором признающее государство берет на себя обязательство расценивать признаваемый территориальный сегмент в качестве полноправного субъекта международного права и устанавливает с ним юридические взаимоотношения.

В-четвертых, из существующих теорий признания декларативная теория, в соответствии с которой факта самопровозглашения в качестве государства достаточно для того, чтобы приобрести международную правосубъектность, на сегодняшний день наиболее приближена к реальности. Ее принятие в качестве доминирующей и признаваемой мировым сообществом способствовало бы снятию ряда проблем политической дискриминации одних государств другими.

В-пятых, учитывая невысокую степень эффективности теорий признания государства, а также в контексте стремления к созданию универсальных позиций по вопросам признания предложена новая форма концепции признания — теория смешанного признания. Согласно ей в международно-правовом смысле признанным может считаться государство, суверенитет и международную правосубъектность которого признали 5 постоянных государств — членов ООН (Россия, США, Великобритания, Франция, Китай). Создание такого универсального подхода сформировало бы позицию, базирующуюся на синтезе декларативной и конститутивной теорий. В соответствии с указанной концепцией, с одной стороны, есть наличие хотя бы частичного мирового признания де-юре (5 постоянных государств — членов ООН), что делает государство полноценным субъектом межгосударственных отношений и влечет за собой его международную правосубъектность, а с другой стороны, для стран, не признавших данное государство, факта самопровозглашения в качестве государства будет достаточно для утверждения его на внешнеполитической и внешнеэкономической арене.

В-шестых, в контексте изложенных концептуальных подходов, а также с точки зрения как декларативной теории, так и предлагаемой нами теории смешанного признания было установлено, что Абхазия является полноценным государством, обладающим суверенитетом и способным быть полноценным субъектом международного права, а также ее можно определить как государство частично признанного характера.

[1] Кузьмин Э. Л. О государственном суверенитете в современном мире // Журнал российского права. 2006. № 3.

[2] Браун С. Н. Территория государства : Правовые и геополитические проблемы. М., 2003. С. 40.

[3] Проблемы суверенитета в Российской Федерации.

[4] См.: Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб. : Юридический центр-Пресс, 2004.

[5]

См.:МакиавеллиН. Государь. М., 1998. С. 63.

[6] См.: Bodin J. The Great Political Theories // Lex sixlivres de la Republique. New York. Vol. L. P. 304.

[7] Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М., 1936. С. 179, 214.

[8] Кант И. Метафизика нравов // Соч. : в 6 т. М. : Мысль, 1965. Т. 4. Ч. 2. С. 233.

[9] Проблемы суверенитета в Российской Федерации.

[10] Еллинек Г. Общее учение о государстве.

[11]

ПастуховаН. Б. Государственный суверенитет : вчера и сегодня. М., 2010. 301 с.

[12] Барциц И. Н. Государственное (конституционное) право Республики Абхазия монография : в 2 т. М. : РАГС, 2009. Т. I.

[13] Проблемы суверенитета в Российской Федерации.

[14] Сергеев А. Л. Российская государственность в XXI веке: основные проблемы. М. : Проспект, 2016.

[15] Бабурин С. Н. Территория государства: правовые и геополитические проблемы. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1997. 480 с.

[16] Венгеров А. Б. Будущее российской государственности // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 1997. № 1. С. 20.

[17] Шамба Т. М., Непрошин А. Ю. Абхазия : Правовые основы государственности и суверенитета. М. : ИН_Октаво, 2005. 240 с.

[18] .

Пастухова Н. Б. Государственный суверенитет: история и современность. М. : Аспект Пресс, 2013. 366 с.

[19]

Указ Президента Российской Федерации от 12.05.1993 № 661 «О признании Эритреи». Собрание актов Президента и Правительства РФ. 17.05.1993, № 20, ст. 1758.

[20] Указ Президента РФ от 11.07.2011 № 919 «О признании Российской Федерацией Республики Южный Судан и об установлении с ней дипломатических отношений». Собрание законодательства РФ, 18.07.2011, № 29, ст. 4419.

[21] См.: Международное право : учебник для вузов / под ред. проф. Г. В. Игнатенко и проф. О. И. Тиунова. М. : Норма — Инфра-М, 1999. С. 256.

[22] Цит. по: Черниченко С. В. Субъективные границы международного права, суверенитет и юрисдикция государств. СПб., 1992.

[23] Закареишвили П. Правительство Грузии исключает даже мысль о вооруженном решении конфликтов с Абхазией и Южной Осетией // Экономические стратегии. 2013. Т. 15. № 3 (111). С. 80-87.

[24] См.: МахалкинаМ. А. Взаимоотношения России с Абхазией и Южной Осетией в контексте проблемы миграции (на примере Краснодарского края) // Известия Волгоградского государственного технического университета. 2014. Т. 18. № 16 (143). С. 88-91.

[25] См.: Шкретов Ю. В. Роль национально-этнического фактора в политике непризнания государств // Евразийский Союз: вопросы международных отношений. 2013. № 1 (2). С. 159165.

[26] См.: НаурузовР. А. Сравнительно-правовой анализ конституций Республик Южная Осетия и Абхазия // Законность и правопорядок в современном обществе. 2013. № 16.

[27] См.: Камкия Ф. Г. К вопросу об особенностях правовой системы Абхазии // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия : Юридические науки. 2014. № 2. С. 171— 186.

[28] См.: Камкия Б. А. О проблеме конституционно-правовой реформы в Республике Абхазия: сравнительно-правовой аспект // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия : Юридические науки. 2014. № 2. С. 197-205.

[29] См.: Бутова Т. В., Дунаева А. И., Удачин Н. О. Проблема изоляции Абхазии и пути ее решения // Науковедение : интернет-журнал . 2014. № 3. С. 11.

[30] См.: ПлатоноваМ. А. Президентские и парламентские выборы в Республике Абхазии после признания независимости // Полития : Анализ. Хроника. Прогноз (Журнал политической философии и социологии политики). 2013. № 1 (68). С. 117-126.

[31] См.: ЛековР. В. Абхазия и Южная Осетия: проблемы становления государственности // Международная жизнь. 2013. № 10. С. 103-112.

[32] См.: МахалкинаМ. А. Принцип самоопределения и позиция России (1991-2008 гг.) // Голос минувшего. Кубанский исторический журнал. 2014. № 1-2. С. 93-103.

[33] См.: Модебадзе В., Саин Ф. М. Политика непризнания отколовшихся регионов Грузии: проблемы и перспективы // Центральная Азия и Кавказ. 2013. Т. 16. № 4. С. 108-115.

[34] Сайт «Российской газеты». 26 авг. 2008 г. URL: http://www.rg.ru/2008/08/26/medvedev- anons.html.

[35] Россия и Абхазия подписали документ о координации внешней политики // URL: http://www.rosbalt.ru/main/2015/03/11/1376524.html.