Разгоревшиеся различных странах споры по выбору критериев определения "национальности" иностранного юридического лица в своих обсуждениях затрагивали тему правосубъектности иностранного юридического лица. Личный статут является решающим во всех вопросах, касающихся юридического лица как такового. Он устанавливает, как далеко простирается правоспособность юридического лица, например, какого рода имущество оно может приобретать, какого рода сделки оно может заключать и, наоборот, какие сделки для него — ultra vires. При осуществлении деятельности на территории другого государства возникают два вопроса: во-первых, о признании правосубъектности иностранного юридического лица и, во-вторых, о допуске его к хозяйственной деятельности на территории данного государства и об условиях такой деятельности. Правосубъектность иностранных юридических лиц обычно признается на основании двусторонних договоров.

Первая попытка унификации норм о признании правосубъектности иностранных юридических лиц была предпринята в Конвенции о признании правосубъектности иностранных обществ, ассоциаций и учреждений от 1 июня 1956 г., разработанной в рамках Гаагской конференции по международному частному праву. Согласно ст. 1 Конвенции, "правосубъектность" обществ, ассоциаций и учреждений, приобретенная ими в одном из договаривающихся государств, "гдe были выполнены формальности регистрации и опубликования и где находится их уставный орган", будет автоматически признаваться во всех других договаривающихся государствах.

Однако применение этого общего принципа ограничено в следующей статье Конвенции, которая предусматривает: правосубъектность общества, ассоциации или учреждения, образованного в соответствии со ст. 1 в одном из договаривающихся государств, может быть не признана в другом договаривающемся государстве, если законодательство последнего основывается на принципе реальной оседлости и если будет доказано, что данное образование имеет такую оседлость на территории этого государства. Под реальной оседлостью понимается то место, где общество "учредило свою центральную администрацию". Например, общество, инкорпорированное в Великобритании, может быть не признано в качестве юридического лица во Франции, если будет установлено, что фактически его центральная администрация находится во Франции.

Конвенция идет даже дальше и предоставляет возможность отказать в признании общества юридическим лицом и тогда, когда его "центральная администрация" находится на территории любого третьего государства, законодательство которого тоже основывается на принципе реальной оседлости. Так, общество, инкорпорированное в Великобритании, но имеющее свою центральную администрацию в Бельгии, может быть не признано во Франции, поскольку право Бельгии исходит из принципа реальной оседлости.

Смысл компромисса, достигнутого Конвенцией 1956 г., по существу, состоял в закреплении status quo, т.е. права каждого государства-участника продолжать следовать собственной системе определения национальности юридических лиц. Также из содержания Конвенции было ясно, что решения вопроса правосубъектности напрямую зависит от определения личного закона организации.

Правильность этого высказывания можно подтвердить на практике. В качестве примера автор Канашевский В.А. применяет значение правоспособности для признания действительности контракта, заключенного между иностранной и российской организацией. При этом российская организация должна знать корпоративные правила данной организации: кто вправе вести переговоры и подписывать контракт от имени иностранной организации. Обычно данные сведения содержатся в учредительных документах компании и в законодательстве соответствующего государства о юридических лицах.

Так, согласно учредительным документам, одной из фирм, контракты, заключаемые от имени фирмы, признаются действительными только в случае, когда они подписаны двумя ее коммерческими директорами совместно. Однако президент фирмы в нарушение положений учредительных документов единолично выдал доверенность от имени фирмы на заключение контракта. МКАС, рассматривающий дело о взыскании задолженности по контракту, отметил, что, даже если в учредительных документах фирмы установлены ограничения в полномочиях президента, при совершении сделок иностранное юридическое лицо не может на них ссылаться, поскольку они неизвестны праву России (дело №493/1993, решение от 17.04.94 ).

Или вот еще один реальный пример:

ФАС МО вынес Постановление, согласно которому отменялись все решения нижестоящих судов по делу о признании недействительности договора купли – продажи доли в уставном капитале российского ООО, так как нижестоящими судами не было установлено, какие нормы законодательства иностранного государства подлежат применению при решении вопроса о наличии ограничений полномочий единоличного исполнительного органа иностранного юридического лица на совершение сделок, а так же не было установлено, имеются ли доказательства осведомленности о таких ограничениях другой стороны в сделке.

Таким образом, можно сказать, что, когда речь идет об иностранном юридическом лице, определение объема прав и обязанностей невозможно без установления его принадлежности к какому- либо государству и, что непросто, выбора коллизионной нормы. Такие понятия как личный статут, "национальность" проходит лейтмотивом через всю исследуемую тему.