В последние годы во всех науках, имеющих хотя бы некоторое отношение к языку, существенно возрос интерес к изучению языка с точки зрения личностного аспекта. Данная тенденция наблюдается в лингвистике, психологии, лингводидактике, философии. «Языковая личность» играет роль того стержневого, определяющего понятия, которое является центром наиболее обсуждаемых на сегодняшний день вопросов языкознания.

Как естественный отклик на актуальные потребности современных гуманитарных наук в научном дискурсе возникло понятие «языковая личность». Для той среды, на фоне которой происходило формирование учения о языковой личности, характерно «смещение фокуса интереса к простому смертному, от авторитета к миноритету и от эпохального исторического времени к повседневности и обыденности; оживлением интереса к проблеме способов существования языка (язык - система, язык - текст, язык - способность)» [Нестерова 2011: 459], а также успешные попытки изучения языковых способностей человека с точки зрения психолингвистики.

Понятие «языковая личность» было сформулировано и внедрено в употребление в отечественной лингвистике в первой половине XX в. во многом благодаря В.В. Виноградову [Виноградов 1978]. Под данным термином, в общем случае, понимают «любого носителя языка, а способ представления (изучение и описание) языковой личности предполагает воссоздание ее структуры на основе производимых и воспринимаемых ею текстов» [Русский язык: Энциклопедия 1997: 671].

Языковая личность - комплексное поле междисциплинарного изучения, появившееся в силу интеграции наук на двух уровнях: на уровне внутрилингвистической интеграции в формате объединения подходов историко-лингвистической, социолингвистической, психолингвистической и системно-лингвистической лингвистических парадигм [Нестерова 2011: 460].

Исследования, проводившиеся в формате каждой из четырех парадигм, подтвердили, что для последующего изучения языка и его творца следует рассматривать человеческий фактор в языке, т.е. то, что впоследствии было названо «языковая личность».

Следующий уровень - интеграция разных наук гуманитарного характера: истории, психологии, этнологии, социологии и т.п. Поскольку все эти науки объединяет общий предмет исследований (человек), между ними происходит постоянный обмен информацией и методами. Сегодня существует много дисциплин в рамках данных наук, а также дисциплин, образовавшихся на их стыке, изучающих человека на основе составленных им текстов [Романова 2009: 65]. Бесспорно, для подобных дисциплин развитие методов лингвистики чрезвычайно важно.

Разработка проблем языковой личности а также методов ее изучения чрезвычайно важна для психологии и исторической психологии, поскольку одной из важнейших составляющих при лечении психологических заболеваний и при обобщённом изучении личности всегда был анализ текстов, созданных человеком.

В отечественной лингвистике понятие языковая личность связано, в первую очередь, с работами Ю.Н. Караулова, понимающего под данным термином «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание им речевых произведений (текстов)» [Караулов 2010: 3]. Анализируемые тексты «могут различаться а) степенью структурноязыковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности,

в)  определенной целевой направленностью» [там же: 6]. Данная дефиниция соединяет способности человека с особенностями создаваемых им текстов.

В широком понимании термина «языковая личность - вид полноценного представления личности, вмещающий в себя все ее компоненты» [там же: 11], включая социальный, психический, этический и другие, но выраженные в ее языке, ее речевом поведении. Данное понятие объединяет личностные и языковые компоненты, а также включает в анализ важнейшие стадии речемыслительной деятельности - начиная коммуникативным намерением, заканчивая конечным продуктом, т.е. текстом.

Итак, термин «языковая личность» может обозначать два феномена:

1)    любой носитель языка, описанный «на основе анализа созданных им текстов с точки зрения применения в них характерных для данного языка системных средств» [там же: 103];

2)    «комплексный способ описания языковой способности индивида, соединяющий системное представление языка с функциональным анализом текстов» [там же: 105].

Для формирования языковой личности необходимо восприятие, переработка и продуцирование различных текстов, как устных, так и письменных.

Фактически, комплекс текстов, которые человек произносит, воспринимает, слышит, читает, служит основой формирования языкового сознания человека: «языковое сознание - величина, которая по мере накопления речевого опыта постоянно развивается и может выступать как «предмет воспитания»» [Граудина, Ширяев: 416].

Общепризнанно, что социальная природа языка выражается в том, что он проявляется, главным образом, в коллективном и индивидуальном языковом сознании. Следовательно, носителем культуры в языке является, с одной стороны, языковой коллектив, с другой - индивидуум. Языковая личность как носитель языкового сознания проявляется в «ситуациях общения, стереотипах поведения, закрепленных в языке, в значении языковых единиц и смысле текстов» [Воскресенская 2013: 90].

Рассматриваемое понятие можно интерпретировать статически и динамически. При статической интерпретации индивид принимается как личность, т.е. субъект социальных отношений, обладающий неким уникальным набором личностных характеристик. Несомненно, что в определенных ситуациях важны только определенные качества личности, обусловленные, например, выполняемой социальной ролью.

При динамической интерпретации предполагается, что на некотором этапе индивид не имеет отличительных социально обусловленных характеристик, т.е. еще не является личностью. С психологической точки зрения подобная постановка вопроса является абсолютно оправданной: здесь принимаются во внимание стадии развития психики человека, активная роль условий становления личности и ее окружения, патопсихология человека, т.е. «движение в сторону разрушения личности» [Карасик 2002: 173].

Языковая личность может быть охарактеризована с позиций «языкового сознания и речевого поведения, т.е. с позиций лингвистической концептологии и теории дискурса» [Фомина 2011: 130]. Языковое сознание проявляется и получает свое материальное воплощение в речевой деятельности, т.е. в процессе производства и восприятия речи [там же: 130]. Речевая деятельность, обусловленная социопсихофизиологическими особенностями человека, тесно связана с речевой организацией личности. Тем не менее, рассматриваемые явления можно противопоставить друг другу как явление и сущность [Залевская 1999].

Языковую личность традиционно рассматривают как трехуровневую структуру:

1)    «вербально-семантический уровень, предполагающий для носителя нормальное владение естественным языком, а для исследователя - традиционное описание формальных средств выражения определенных значений» [Караулов 2010: 67];

2)    когнитивный уровень, составляющими которого выступают понятия, идеи, концепты, образующие у каждого языкового индивида некую «картину мира», являющуюся отражением его иерархии ценностей. Данный уровень структуры языковой личности «предполагает расширение значения и переход к знаниям» [там же: 71], следовательно, включает в себя интеллектуальный уровень личности, давая возможность через язык перейти к процессу познания человека;

3)    прагматический уровень, включающий в себя цели, задачи, интересы, потребности и интенциональности. Данный уровень предоставляет «возможность закономерного и обусловленного перехода при анализе языковой личности от оценивания результатов ее речевой деятельности к постижению реальной деятельности в мире» [там же: 78].

Обсуждая проблемы языковой личности, невозможно проигнорировать такие термины как «речевой паспорт» человека и его «языковой идиостиль». Первое - это «совокупность тех коммуникативных особенностей личности, которые и делают эту личность уникальной (или, по меньшей мере, узнаваемой)» [Карасик 2002:           53]. Идиостиль личности (если

противопоставлять данный термин понятию «речевой паспорт») трактуется как отбор индивидом некоторых средств коммуникации, в связи с тем, что стиль невозможен без выбора. «Речевой паспорт - это аспект коммуникативного поведения, а идиостиль - аспект коммуникативной компетенции» [там же: 59].

Согласно Н.А. Востряковой, в речевом паспорте коммуникативной личности можно выделить четыре элемента - «биологический (пол и возраст), психический (эмоциональное состояние в момент речи), социальный (национальность, социальный статус, место рождения, профессия) и индивидуальный» [Вострякова 1998: 121]. Опираясь на моделирование языковой личности с точки зрения ее социально-статусных характеристик можно выделить ее стабильные и вариативные черты. К статусным относят индексы, определяемыебиологическими и социальными показателями, к ситуативно-ролевым - «позиционные, эмоциональные, ситуативные индексы» [Карасик, Стернин 2005] (например, человек отдающий распоряжение, рассерженный, отвечающий на вопросы начальника и т.д.). Очевидно, что вариативные индексы являются уточнением постоянных индексов, т.е. поведение человека определенного возраста и пола, имеющий определенное образование и имущественный уровень, являющийся представителем определенной этнической, культурной и социальной группы, будет в разных конкретных ситуациях отличаться, соответствуя стереотипам поведения, характерным для него как носителя постоянных индексов. Несоответствия принятым нормам поведения только служат подтверждением этого положения [Ивушкина 1997].

В.П. Нерознак для обозначения исследований, посвященных языковой личности, вводит термин «лингвистическая персонология». Данное направление неизбежно привлекает внимание лингвистов к тем вопросам, которые служат общим предметом исследования для ученых, рассматривающих человека с разных точек зрения. В число основных вопросов, входящих в сферу интересов теории языковой личности, входит, прежде всего, разработка типологии языковых личностей и рассмотрение возможных подходов к исследованию типов ЯЛ [Нерознак 1996: 113].

Типологию языковых личностей можно строить на разных основаниях.

С точки зрения этнокультурной лингвистики можно выделить два типа: носители базовой и маргинальной культур для того или иного общества. Условно выделяют такие типы языковых личностей, как: 1) ЯЛ, для которой коммуникация на родном языке выступает естественной в ее коммуникативной среде; 2) ЯЛ, для которой естественной является коммуникация на иностранном языке в ее коммуникативной среде, в данном случае подразумевается ксенолект; 3) ЯЛ, которая использует чужой язык в учебных целях, не относящихся к характеристикам естественной коммуникативной среде [Минакова2008].

С точки зрения психолингвистики можно противопоставить выделяемые психологией типы личностей, и проанализировать способы их проявления в языке и речи. Подобная типология является достаточно дробной. Такая классификация представлена в исследованиях С.С. Сухих. Он описывает «экспонентный, субстанциональный и интенциональный уровни измерения языковой личности» [Сухих 1998: 17]. Первый уровень позволяет определить говорящего через его знаковую деятельность как активную, созерцательную, убеждающую, сомневающуюся, голословную ЯЛ, второй уровень - конкретно или абстрактно вербализующую опыт, третий уровень - как «проявляющую себя юмористично или буквально, конфликтно или кооперативно, директивно или интегративно, центрированно или децентрированно» [там же: 18].

С точки зрения социокультурной лингвистики можно выделить типы ЯЛ согласно объективным статусным признакам - по возрасту, полу, уровню образования, стилю жизни и т.д.

В социолингвистическом аспекте языковую личность можно смоделировать либо с позиций определенного социального типа, либо заданных маркеров, служащих индикаторами роли или статуса. При анализе социального типа выявляют знаки, характеризующие конкретный тип личности, к примеру, политика [Бакумова, 2002], телеведущего [Беспамятнова, 1994; Канчер, 2002], предпринимателя [Тупицына, 2000]. Анализ такого рода служит основой для построения речевого портрета (Крысин, 2001). При анализе индикаторов роли или статуса ЯЛ предметом исследования выступает набор характеристик конкретного социального типа, выделяющегося на основании определенных индикаторов, например, набора характерных фраз.

Возможным подходом к изучению ЯЛ может служить «выделение релевантных признаков модельной личности, т.е. типичного представителя определенной этносоциальной группы, узнаваемого по специфическим характеристикам вербального и невербального поведения и выводимой ценностной ориентации» [Карасик 2002: 92]. Примерами таких групп могут выступать английский аристократ, русский интеллигент, немецкий офицер. Модельная личность является собирательным образом, с довольно вариативными границами. Некоторые характеристики данного концепта могут существенно отличаться в языковом сознании человека, ассоциирующего себя с соответствующим типом модельной личности, и человека, противопоставляющего себя этому типу. «Модельная личность представляет собой стереотип поведения, который оказывает существенное воздействие на культуру в целом и служит своеобразным символом данной культуры для представителей других этнокультур» [Карасик 2002: 162]. Именно особенности языковой личности как носителя той или иной национальной культуры представляются наиболее интересными с точки зрения нашего исследования.

В условиях межкультурной коммуникации социокультурная личность, интегрированная в иносоциум, характеризуется адекватным пониманием и использованием не только вербальных, но и невербальных средств коммуникации, заимствованных из «второй культуры». К вербальным можно отнести лингвистические маркеры социального статуса, высокую частотность использования иноязычных лексических единиц в речи на родном языке, изменение интонационных моделей, т.е. перенос интонационного рисунка, характерного для иностранного языка в родной и др. К невербальным - систему ценностей, проявление социального статуса, характерные черты коммуникативного контекста, возрастные и гендерные особенности общения в социуме и др. [Воевода 2012: 174].

Естественно, возникает вопрос, подвергается ли каким-нибудь изменениям содержание данного понятия в условиях глобализации. Последний оказывает существенное влияние на культурную сферу, включая и языковую. Данный факт позволяет выдвинуть гипотезу о том, что глобализация отражается и на языковой личности современного человека [Нестерова 2011].

В целом история человечества может быть рассмотрена как история «постепенно нарастающей деиндивидуализации отдельной личности» [Бирженюк 2006: 138]. Данный процесс характеризуют такие явления как совершенствование устной речи и возникновение письменности, употребление одного языка и костюма на больших территориях, становление общих традиций и ментальности. В определённых границах деиндивидуазация вполне может быть оправдана теми результатами, которые достигаются благодаря ей. Она формирует народы и нации, обширные «коллективные личности», влияющие на экономическую и политическую ситуацию в таких масштабах, которые недостижимы для отдельной личности. В лоне этих народов и наций периодически возникают уникальные личности, вносящие существенный вклад в общечеловеческую культуру [Бирженюк 2006].

Следовательно, глобализация может быть рассмотрена как новая, современная стадия процесса деиндивидуализации, происходящего сегодня на уровне всего мирового сообщества в целом, а не в рамках разрозненных этносов или полиэтнических объединений, ограниченных территориально.

Естественно, что, глобализационные процессы отражаются не только в культуре, но и в языке. Известный отечественный ученый М.В. Алпатов полагает, что «единого мирового языка не было никогда, но на определённом этапе развития человечества существовали единые языки (койне) для целых культурных ареалов: древнегреческий, латинский, церковно-славянский, классический арабский, санскрит, пали, классический тибетский, древнекитайский (вэньянь) и др.» [Алпатов 2004: 23]. Эти языки носили характер международного и межгосударственного общения, и противопоставлялись неавторитетным и не имевшим статуса официального языкам бытового общения. В этих условиях происходило становление и эволюция национальных языков, ставших обязательным признаком национального государства. В ходе данного процесса развитие языков малых народов имело два возможных направления: отмирание или развитие до уровня национального в случае, если у народа, который им пользовался, появлялось свое государство. Данный процесс продолжал свое действие вплоть до последнего времени, тем не менее, сегодня обозначилась и обратная тенденция, обусловленная глобализацией [там же].

Ученый объясняет данную тенденцию доминированием США на мировой арене. Америка стремится распространить свои модели политических и экономических отношений, культурные и жизненные ценности, включая язык, на весь мир. Как лексическому, так и грамматическому влиянию английского языка подвергаются практически все мировые языки [там же: 27].

В связи с этим встает вопрос о влиянии глобализации на языковую личность. Важно отметить, что исследования последнего времени такого влияния не фиксируют [Романова 2009: 63].

С другой стороны, сегодня мы можем наблюдать массовое вторжение

иностранных языков в область национальных родных языков, что проявляется на всех уровнях языка. В условиях полилингвизма, активизации процессов миграции и относительной открытости границ остро встает проблема лингвомоделирования ЯЛ нового типа, на уровне государства, а не стихийно. Сегодня ЯЛ должна быть полилингвоментальной.

Разработки последнего времени, проводимые учеными постсоветского пространства [Володарская 2002; Бушев 2010; Воркачёв 2001; Карабулатова 2011 и др.] позволяют прийти к выводу о том, что в контексте глобализации происходит формирование нового типа лингвистической идентичности евразийской ЯЛ, характерной чертой которой является знание нескольких языков.

Специфика языковой личности нового типа, о которой заявляют некоторые ученые, представляет собой умелое сочетание разноструктурных языков. Именно многовекторность и полиаспектность коммуникативной войны приобретает роль определяющего условия становления евразийской ЯЛ нового типа. Однако динамический характер сосуществования разных языков в сознании ЯЛ, а также ситуация общения может стать причиной того, что определяющим станет не родной язык человека, а государствообразующий язык, либо язык страны пребывания. Тем не менее, все богатство нового усваиваемого индивидом языка встраивается в ту лингвоментальную картину мира, которая уже существует в его сознании. Картина мира современной евразийской ЯЛ - «это мозаичное полотно, сотканное из данных различных лингвокультур на основе родного языка» [Карабулатова 2011: 7].

Базовыми показателями развитости евразийской ЯЛ нового типа, согласно мнению ученых [Володарская 2002; Бушев 2010; Воркачёв 2001; Карабулатова 2011 и др.], выступают: 1) «обязательное владение тремя/четырьмя лингвокультурными кодами (национальным / страны пребывания, родным и английским); 2) умение оперировать концептами иноязычных когнитивных структур в пространстве коммуникативной

культуры родного языка» [Карабулатова 2011: 9].