Говоря о соотношении кондикции с иными требованиями о возврате имущества в первую очередь хотим затронуть соотношение кондикции и виндикации.

В цивилистической литературе широко распространена виндикационная теория Фридриха Карла фон Савиньи, согласно которой различие между кондикцией и виндикацией вещи заключается в том, что «виндикация является вещным иском невладеющего собственника к владеющему несобственнику, а кондикция - личный иск лица к новому собственнику вещи лица, которое помимо владения утратило и право собственности на вещь и возможность ее виндифицировать». И, по мнению сторонников данной теории, в этом и заключается принцип применения кондикции, то есть обязательственный кондикционный иск применяется только в случае невозможности предъявить виндикационный иск в силу утраты права собственности. Применительно к нормам главы 60 ГК РФ такой подход означает, что само по себе фактическое владение чужой вещью без приобретения на нее права собственности не может рассматриваться в качестве обогащения владеющего лица. Однако, исходя из понятия обогащения как экономической категории, данный подход является неверным, поскольку нельзя отрицать ценность фактического владения, так как оно также является имущественным благом.

Многие авторы при разграничении кондикции и виндикации обращают внимание на такой признак, как характер подлежащих истребованию вещей. С их точки зрения посредством кондикционного иска возврату могут подлежать только родовые вещи, но не индивидуально-определенные, поскольку они, пока имеются в натуре, должны истребоваться посредством виндикационного иска. Но в законе такого ограничения сферы применения кондикционного иска нет. В главе 60 ГК РФ нет нормы, которая бы говорила о том, что посредством кондикции можно истребовать только вещи, определенные родовыми признаками. Придерживающиеся вышеназванного подхода ученые полагают, что если индивидуально-определенное имущество было утрачено собственником и перешло во владение другого лица без правовых оснований, то, в соответствии со ст. 301 ГК РФ применяться для его возврата должен исключительно виндикационный иск. Отсюда делается вывод, что что предназначение кондикционного иска заключается в истребовании только тех вещей, которые определенны родовыми признаками.

Однако довольно часто на практике возникают ситуации, когда выбыла индивидуально-определенная вещь выбывает из владения лица, и при этом оно без правовых оснований утрачивает и право собственности на нее. На это обращает внимание, например, К.И. Скловский, который считает возможным истребование кондикционным иском индивидуально-определенной вещи, отмечая, что право собственности на индивидуально-определенную вещь также может неосновательно прекратиться, вследствие чего виндикационный иск окажется недоступным. Эта позиция отражена в п. 65 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 года №10/22.

Итак, из содержания главы 60 ГК РФ следует, что приобретение имущества имеет место как при получении родовых вещей или индивидуально-определенной вещи в собственность, так и при неосновательном фактическом завладении ими.

В чем же состоит критерий разграничения кондикции и виндикации? Ответ содержится в ст. 1103 ГК РФ, которая закрепляет субсидиарный характер кондикционного иска по отношению к другим гражданско-правовым требованиям. По мнению Д.В. Новака единственным критерием для определения того, можно ли с помощью кондикции истребовать вещь из чужого незаконного владения является ее субсидиарный характер. Возможность применения общего иска о возврате неосновательного обогащения может рассматриваться только в случае недоступности для этой цели виндикации. Прежде всего виндикация невозможна в случае выбытия неосновательно полученного имущества из владения ответчика, например, в случае ее гибели, потребления или передачи другому лицу. В этом случае при условии, что на стороне ответчика имело место обогащение, собственник может предъявить кондикционный иск о возмещении стоимости неосновательно полученной и впоследствии утраченной ответчиком вещи.

Также основания для предъявления виндикационного иска отсутствуют в случае неразличимого смешения вещей, определенных родовыми признаками. И здесь факт неосновательного обогащения приобретает самостоятельное юридическое значение, и становится возможным применение в субсидиарном порядке кондикции как общей защитной меры.

Что касается соотношения кондикции и последствий недействительности сделки, то основное правило содержится в п. 2 ст. 167 ГК РФ. То есть если обе стороны исполнили недействительную сделку, то применению подлежит двусторонняя реституция.

В отечественной цивилистике нет единства мнений относительно вопроса о правовой природе реституции и ее соотношении с кондикцией. Одни авторы говорят о том, что требование о возврате полученного по недействительной сделке всегда имеет характер кондикционного. Однако неосновательное обогащение в случаях перехода имущества по недействительной сделке возникает не всегда. Обогащением является увеличение имущества лица в результате присоединения к нему новых благ, имеющих денежную ценность, без отделения от него соответствующего эквивалента. При встречном исполнении обязательств по недействительной сделке, в которой стороны передали друг другу равноценное имущество, такой существенный признак отсутствует. По словам К.И. Скловского, стороны любой сделки вообще никогда не смогут обогатиться одновременно.

Таким образом, для возникновения реституционного обязательства неосновательное обогащение не имеет самостоятельного юридического значения. Кондикционное требование отличается от реституционного тем, что для первого необходимо наличие обогащения лица за чужой счет, в то время как реституция применяется независимо от этого условия. А сам правовой институт реституции самостоятелен и не может быть сведен ни к кондикции, ни к виндикации, ни к иному гражданско-правовому требованию.

Говоря о соотношении требования о возврате неосновательного обогащения и договорного требования необходимо заметить, что признание приоритета последнего всегда являлось общепринятым. Безусловно, в отсутствие договорных отношений между потерпевшим и приобретателем, не возникает вопрос о разграничении договорного и кондикционного требований.

Однако необходимость применения кондикции как общей защитной меры может возникнуть и при наличии договорных отношений между сторонами. А.Л. Маковский указывает, что «нельзя признать достаточно удачной попытку разграничить договорный и кондикционный иски в зависимости от существования между сторонами договорной связи или ее отсутствия». Следует отметить, что субсидиарность кондикционного иска как общей защитной меры является единственным критерием разграничения сферы применения кондикционного и договорного требований. При наличии договорных отношений между сторонами область самостоятельного юридического значения неосновательного обогащения исчерпывается случаями, когда вызванное таким обогащением нарушение баланса имущественных интересов сторон, не может быть устранено с помощью договорного иска. На это указывает и Президиум ВАС РФ.

Сфера второстепенного юридического значения неосновательного обогащения в договорных отношениях различается в зависимости от вида договора, из которого возникло обязательство. И А.Л. Маковский заметил, что правила главы 60 ГК РФ применяются к договорным требованиям, поскольку в соответствующем договоре не предусмотрено иное, то есть они применяются диспозитивно, даже если в главе 60 они сформулированы императивно.

Вопрос о разграничении сфер применения требования о возмещении вреда и требования о возврате неосновательного обогащения всегда вызывал трудности в доктрине и на практике. Он возникает тогда, когда в результате причинения вреда одному лицу, за его счет происходит обогащение счет причинителя вреда. Примерами здесь являются неправомерное пользование чужой вещью, хищение и т.д. В этих случаях субсидиарный характер кондикции означает, что, деликтное требование будет иметь приоритет как специальное, если есть основания для его предъявления, а факт неосновательного обогащения в этом случае имеет второстепенное значение, независимо от того, что причинение вреда привело к обогащению причинителя вреда за счет потерпевшего.

По мнению Д.В. Новака, «единственным критерием, позволяющим четко разграничить сферы применения деликтного и кондикционного требований, является субсидиарность последнего как общей защитной меры». Сфера самостоятельного юридического значения неосновательного обогащения по отношению к деликтному иску ограничена случаями, когда отсутствуют необходимые условия для возникновения между сторонами обязательства вследствие причинения вреда, в силу чего воспользоваться деликтным иском невозможно.

Сфера второстепенного юридического значения в данном случае проявляется в возможности субсидиарного применения к деликтным отношениям правил главы 60 ГК РФ о начислении процентов на сумму неосновательного денежного обогащения, о расчете стоимости неосновательного обогащения в отсутствие возможности его возврата в натуре.

Таким образом, по поводу соотношения кондикции с иными способами защиты гражданских прав мы можем сделать следующие выводы. Единственным и универсальным критерием отграничения кондикции как общей защитной меры от других требований о возврате имущества является ее субсидиарный характер, закрепленный на законодательном уровне. Условия для предъявления общего кондикционного иска, в основе которого лежит ст. 1102 ГК РФ, возникают только тогда, когда неоправданное увеличение имущества одного лица за счет другого не может быть устранено посредством охранительных мер, которые носят специальный характер.

Кондикция подлежит применению только в том случае, когда в силу отсутствия оснований для предъявления специального иска он недоступен потерпевшему. Кондикционный иск не может использоваться с целью обхода закона.

Институт неосновательного обогащения, или кондикция, применялся для восстановления нарушенных прав в случае неосновательного перехода вещей или благ от одного лица к другому уже в Древнем Риме. Соответственно, целью предъявления кондикционного иска было восстановление справедливости и нарушенного законного порядка.

Право всегда должно следовать неизменному и постоянному образцу, которым является справедливость. Согласно И.А. Ильину, «справедливость требует, чтобы право поддерживало равенство и равновесие между людьми, поскольку это необходимо для того, чтобы каждый мог вести достойное существование». Следовательно, задача права – препятствовать несправедливому распределению экономических благ.

Однако, вследствие формализма позитивного права, интересы участников имущественных отношений могут нарушаться, зачастую в ситуациях, когда объем имущества одного лица увеличивается за счет объема имущества другого без надлежащих правовых оснований.

Соответственно, для того, чтобы право следовало эталону справедливости, необходимо закрепить в нем специальные юридические конструкции, которые позволяли бы восстанавливать нарушенный экономический баланс. Эта идея возникла еще у древнеримских юристов, которые затем развили ее в идею о недопустимости неосновательного обогащения, которая была основана на началах справедливости и естественного права, и которая выразилась в суждении Помпония о том, что в естественном праве правило о запрете обогащения путем причинения обиды или ущерба другому является справедливым. Идея о недопустимости неосновательного обогащения была осуществлена с помощью таких юридических конструкций, как кондикции о возврате полученного без основания.

Гражданский кодекс Российской Федерации произвел серьезные изменения в положениях о неосновательном обогащении, которые, по словам А.Л. Маковского, одного из создателей Гражданского кодекса РФ, основаны на понимании непосредственной связи института обязательств, возникающих вследствие неосновательного обогащения с нравственными началами гражданского права и взгляде на эти обязательства как на особый род и восполнительный способ защиты, а не отдельный вид обязательств.

В настоящее время довольно распространено обогащение одних участников оборота за счет других без правового основания. Однако по -прежнему нет определенности в понимании некоторых вопросов. Довольно часто на практике возникают споры о возможности истребования приобретенного или сбереженного без правового основания имущества с помощью различных способов защиты. Эти обстоятельства обуславливают актуальность правового исследования института неосновательного обогащения.