Вопрос гражданско-правовой ответственности сторон за неисполнение или ненадлежащее исполнение условий договора является достаточно объемным, и его доскональное изучение может стать предметом отдельного самостоятельного исследования. В связи с этим есть необходимость осветить некоторые вопросы моделирования ответственности сторон в договоре на возмездное оказание услуг.

В качестве примера можно привести ситуацию: между исполнителем и заказчиком был заключен договор на возмездное оказание правовых услуг. Согласно договору исполнитель обязан зарегистрировать вновь создаваемое юридическое лицо, но не смог сделать это по вине клиента, не представившего всех необходимых документов, которые требовались исполнителю для надлежащего исполнения своих обязательств. Вследствие этого в силу п. 2 ст. 781 ГК РФ клиент обязан оплатить услуги в полном объеме, если иное не предусмотрено законом или договором возмездного оказания правовых услуг.

Возможна ситуация, когда клиент не представил дополнительную информацию в сроки, предусмотренные договором. При этом стороны в договоре должны определить размер неустойки: пени или штрафов за непредставление информации за каждый день просрочки до фактического исполнения обязательства, при этом разумным можно считать пеню в размере 0,1% от суммы обязательства за каждый день просрочки, но не более 20%. Одним из ярких примеров в этом плане является судебная практика, которая при помощи решений индивидуального характера переводит фактические отношения в официальные правовые отношения. Так, ст. 333 ГК РФ содержит положение, в соответствии с которым суд вправе уменьшить размер неустойки при явной несоразмерности ее последствиям нарушения обязательств. Критерии явной несоразмерности в законе не приводятся, что повлекло определенные проблемы в ее применении, обусловленные тем, что суды в каждом конкретном случае исходили из своего «глубокого внутреннего убеждения». Очевидно, это и понудило выработать определенную судебную практику, предлагающую следующий перечень критериев для установления такой несоразмерности: чрезмерно высокий процент неустойки; значительное превышение суммы неустойки и суммы возможных убытков, вызванных нарушением обязательств; длительность неисполнения обязательств и др. Следовательно, по нашему мнению, в указанной норме действительно допускается возможность конструирования модели гражданско-правовой ответственности, приводящей к изменению, сужению ее границ и т.д.

Следующий пример из судебной практики. ООО «Фирма КБ» обратилась в арбитражный суд с иском о взыскании с Дортреста № 2 суммы долга по договору и неустойки за просрочку оплаты. Предъявляя иск, истец ссылался на то, что ответчик обязан был производить оплату стоимости комплекса консалтинговых услуг по принципу ежемесячного абонентского обслуживания в размере 2% от суммы ежемесячного выполнения работ, указанных в п. 1.1 договора. За просрочку оплаты подлежала взысканию договорная неустойка. Арбитражный суд, проанализировав условия заключенного сторонами договора и фактические взаимоотношения сторон, пришел к выводу, что консалтинговые услуги должны быть оказаны реально, с представлением подтверждения таких работ в виде проверки отчетной документации ответчика. Руководствуясь ст. 431 ГК РФ, суд установил, что оплате подлежали работы в виде оказания консалтинговых услуг, фактически произведенных истцом и переданных ответчику или подрядным организациям, выполняющим работы в размере 2% от стоимости работ, произведенных ответчиком за спорный период времени. В связи с просрочкой оплаты оказанных истцом услуг суд признал обоснованными требования о взыскании договорной неустойки.

Существуют определенные сложности в решении вопроса о возложении ответственности на исполнителей. Обычно ответственность консультантов за ненадлежащее предоставление услуги крайне незначительна и устанавливается в размере, не превышающем возможный гонорар. (Крупнейшие западные компании в стандартном договоре предусматривают ответственность в размере не более уже выплаченной суммы гонорара, т.е. речь идет о возврате денег клиенту). Судебная практика подтверждает и эти выводы.

Как следует из материалов дела, между ОАО (заказчик) и ООО (исполнитель) заключен договор на оказание консультационных услуг по вопросам особенностей банковской системы и валютного законодательства КНР, порядка осуществления расчетных операций в СКВ по внешнеторговым контрактам в соответствии с установленными в КНР правилами и нормами. Стороны установили срок исполнения услуг с учетом дополнительного соглашения. Поскольку услуги, предусмотренные данным договором, заказчику не оказаны, ОАО письмом обратился к исполнителю с требованием о расторжении договора и возврате перечисленной суммы предоплаты, которое впоследствии осталось без ответа, в связи, с чем ОАО обратилось в арбитражный суд с иском. Удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции исходил из того, что ответчиком не представлены доказательства выполнения работ по договору, что является существенным нарушением его условий и основанием для расторжения договора и взыскания суммы предварительной оплаты за неоказанные услуги.

По мнению М.В. Кратенко, при ненадлежащем оказании услуг, которые оставляют исключительно нематериальный эффект, в том числе консультационных, убытки заказчика, как правило, возмещаются в режиме договорной ответственности. В связи с этим, безусловно, возмещение убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением договорного обязательства, по общему правилу устанавливается договором и должно быть одним из его существенных условий (п. 1 ст. 432 ГК РФ). Как видно из вышеприведенного судебного спора, в договоре на возмездное оказание консультационных услуг разработчики договоров сознательно не включают какие-либо санкции на случай нарушения условий договора исполнителем. При этом следует иметь в виду, что отсутствие в договоре мер ответственности исполнителя предполагает применение общих правил об ответственности за нарушения договорных обязательств, предусмотренных ст. 15 ГК РФ. Следует отметить, что формулировка данной нормы, чтобы исключить ее расширительное толкование, требует уточнения.

Определение понятия убытков является в цивилистической литературе дискуссионным. Разногласия вызывает признание денежной формы определяющим признаком понятия. О.В. Фомичева определяет убытки как особую финансово-экономическую фикцию, сущность которой состоит в «приравнивании по своим правовым последствиям предполагаемых или желаемых событий (действий) к аналогичным реальным событиям (действиям)». Данная точка зрения подверглась критике со стороны Е.Е. Богдановой, по ее мнению, убытки не могут быть по своей правовой природе фикцией, так как размер понесенных убытков должен быть доказан истцом и лишь тогда подлежать возмещению.

Таким образом, представляется, что понятие убытков не следует сводить к денежной оценке материального ущерба. Безусловно, расходы, которые лицо произвело или должно будет произвести для восстановления своего нарушенного права, определяются в денежном выражении. Следует отметить, что незапланированные необходимые расходы, как и упущенная выгода, не нуждаются в денежной оценке, поскольку изначально выражаются в ней. Однако законодатель вполне определенно называет убытками утрату или повреждение имущества (реальный ущерб), а не денежную оценку такой утраты или повреждения.

При этом следует также отметить, что закрепленные в договоре убытки не следует расценивать и как санкции, имеющие штрафной характер, поскольку сущность заранее исчисленных убытков проявляется как раз при сопоставлении их с неустойкой в форме штрафа. Основное отличие заключается в том, что штраф имеет абстрактный по отношению к нарушению договора характер и может быть как значительно меньше, так и больше фактически понесенных убытков, в то время как договорной размер убытков определяется исходя из конкретных нарушений договора и соответствующих прогнозируемых последствий, а не из размера неисполненного обязательства. Причем, исчисленные в договоре убытки в большинстве случаев приблизительно отражают имущественные потери потерпевшей стороны. При отсутствии доказанного размера, например, упущенной выгоды денежные суммы не взыскиваются. Связана данная ситуация с тем, что возмещение убытков клиенту не предполагает его обогащение от правонарушения. Следовательно, не умаляя роли правовых норм в регулировании правовых отношений, следует указать на то, что средства регулирования правовых отношений нельзя сводить только к нормам права. В подтверждение этому в п. 10 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 1 июля 1996 г. говорится, что в состав реального ущерба входят не только фактически понесенные соответствующим лицом расходы, но и расходы, которые это лицо должно будет произвести для восстановления нарушенного права. Необходимость таких расходов и предполагаемый размер должны быть подтверждены обоснованным расчетом, доказательствами, в качестве которых могут быть представлены смета затрат на устранение недостатков от полученной услуги.

Аналогично к порядку возмещения убытков подходит зарубежная судебная практика. Так, консалтинговая компания PricewaterhouseCoopers выплатила 55 млн. долларов инвесторам компании MicroStrategy, разработчика программного обеспечения, по судебному процессу, касающемуся ошибочного подтверждения преувеличенных прибылей MicroStrategy. В данном случае размер убытков определялся по усмотрению суда на основании представленных документов. Сказанное позволяет сделать вывод о том, что если не принимать во внимание любые виды ответственности, предусмотренные условиями договора, то исполнитель в случае наступления своей ответственности может быть принужден возместить как по отдельности, так и в совокупности: реальный ущерб, упущенную выгоду, уплатить проценты за пользование чужими денежными средствами, компенсировать моральный вред и т.д. Такой расширительный подход, по мнению Н.Б. Грищенко, к основаниям и последствиям возникновения профессиональной ответственности согласно гражданскому законодательству с очевидностью выдвигает и проблему обеспечения выполнения профессиональных обязательств или компенсации вреда, причиненного личности или юридическому лицу при выполнении профессиональной деятельности.