Исследуя виды результативности предписаний правового характера, требуется, в первую очередь, определиться с понятием эффективности. В литературе юридической тематики обращается внимание на то, что на первых порах, когда в правовой науке еще только начиналось обсуждение этой проблемы, данное понятие, как правило, частично или полностью отождествлялось с правильностью, оптимальностью, обоснованностью самих правовых норм. Эту позицию занимали, к примеру, Д.А. Керимов и М.П. Лебедев. Но и позже, когда понятие «эффективность правовых норм» начало с неуклонностью связываться с результативностью их действия, множество советских правоведов продолжали формулировать понятие, которое рассматривается, через потенциальную способность правового решения влиять на отношения общественного характера в конкретном направлении (А.С. Пашков, Д.М. Чечот), обеспечивать достижение объективно обоснованной и социально полезной цели (В.А. Козлов), нормальный ход правосудия (Д.М. Чечот) и т.д.[1]

Классификация видов эффективности правовых норм может проводиться по разным основаниям. В первую очередь, в некоторых работах выделяются социальная и юридическая эффективность норм права[2]. Представляется, что согласно факторам (экономическим, социальным, юридическим и т.д.), которые оказывают влияние на достижение эффекта, который планируется законодателем, эту классификацию было бы можно расширить. В данном контексте стоит выделить определенные виды эффективности правовых норм.

Социальная эффективность. Она выходит из соответствия юридических предписаний потребностям социального характера. Это и потребности в целом общественного развития, а также потребности определенных социальных групп.

Политическая эффективность. Она имеет зависимость от того, в какой мере правовые нормы помогают в достижении задач и целей государства и обеспечивают выполнение им своих функций.

Специально-юридическая эффективность. Специально-юридические факторы, которые оказывают влияние на эффективность юридических норм, означают и реальную обеспеченность соответствующих предписаний поощрениями либо санкциями, а также правильный выбор предмета регулирования, и соблюдение требований юридической техники в правоприменении и правотворчестве[3].

Формальная эффективность. Эффективность правовых норм имеет зависимость также от того, в какую форму они облечены, в каком источнике права выражаются.

Процедурная эффективность. Этот вид эффективности может рассматриваться в двух аспектах. Прежде всего, здесь подразумевается соблюдение процедур принятия и подготовки норм права. Данные процедуры превращаются в препятствие для правотворческих ошибок, повышают качество нормативных актов, которые принимаются, а значит - и их эффективность. Кроме того, нормы, которые принимаются, должны снабжаться процедурами контроля их соблюдения, процедурами своей охраны и реализации.

Материально-организационная эффективность. Наиболее качественные нормативные акты останутся только на бумаге, не приведут к изменениям в соответствующих отношениях общественного характера, если не будут обеспечиваться кадровыми ресурсами и материальными средствами.

Следующая проблема, которая касается видов эффективности норм права, - их разграничение согласно разграничению областей правореализации и правотворчества. Каждое правовое предписание является только возможностью, которой предстоит реализоваться в определенной мере. М.Д. Шаргородский обращал внимание на то, что эффективность является не особенностью правового регулирования, а объективной возможностью, которая для того, чтобы превратиться в действительность, требует соблюдать ряд правил[4]. Представляется, что в процессе правотворчества есть возможность говорить только о потенциальной, прогнозируемой эффективности. В ходе реализации соответствующей нормы становится ясна ее реальная, действительная эффективность. Она может превышать прогнозируемую (при этом на эффект, который производится нормой, оказывают влияние обстоятельства, действие которых законодателем не учтено или недооценено). Здесь имеет место случайная эффективность нормы. Но чаще действительная эффективность нормы права ниже, чем та, к которой стремился правотворческий орган[5].

Потенциальная эффективность правовых предписаний имеет зависимость от факторов, которые находятся в правотворческой сфере. Это и учет законодателем потребностей развития общества, правильный выбор методов и предмета правового регулирования, и соблюдение правил законодательной техники в ходе издания и разработки нормативно-правового акта (непротиворечивость положений, которые содержатся в этом акте, а также самого акта - актам более высокой юридической силы, точность предписаний, понятность и ясность и т.д.).

Реальная эффективность определяется факторами, которые лежат в области правореализации. Сюда могут быть отнесены обеспеченность определенных предписаний организационными и материальными ресурсами, соответствие норм, которые приняты, общественному мнению, четкая работа правоприменительных органов и др.

Представляется актуальной проблема классификации эффективности правовых норм с точки зрения форм реализации права и характера самих норм права. В этом контексте есть возможность говорить об их эффективном исполнении, соблюдении, применении и использовании. В то же время характер эффекта имеет зависимость от специфики норм и от характера действий субъектов соответствующих отношений. Так, эффективность норм запрещающего характера, которые предполагают их соблюдение, выражаться будет в правомерном бездействии[6].

В отечественной науке предмет обсуждения - это проблема так называемой отрицательной эффективности правовых норм. Например, в литературе предлагается использование понятия отрицательной эффективности предписаний правового характера[7]. Но представляется необходимым определение значения термина «отрицательная эффективность». Является ли отрицательной эффективность нормы, если эффект от нее прямо является противоположным тому, что задуман законодателем (к примеру, вместо сокращения количества определенных правонарушений издание этой нормы вызвало их рост), или в качестве отрицательной эффективности стоит понимать все неблагоприятные последствия, которые вызываются данной нормой? Такие неблагоприятные последствия способны и не относиться к целям принятия этой нормы, а являются неким побочным эффектом, хоть и не препятствующим достижению целей, которые поставлены, но наносящим вред определенным отношениям общественного характера. Такое положение может быть охарактеризовано в качестве побочного отрицательного эффекта.

На эффективность правовых предписаний влияют и факторы психологического рода. С этих позиций требуется выделить и психологическую эффективность правовых норм. Правовые предписания воплотятся в поведении субъектов, если они являются осознанными, если к ним выработано соответствующее отношение психологического характера. При этом стоит учитывать, что степень знания разных норм права является различной. Так, В.М. Сырых обращает внимание на то, что в случае анкетирования по правовым проблемам граждане довольно точно дают ответы на вопросы, которые связаны с их повседневными отношениями, и затрудняются дать ответы на вопросы, которые далеки от их непосредственных интересов[8]. В.П. Казимирчук полагает, что в общественном мнении есть существенное различие между относительно слабым знанием норм права и достаточно прочным знанием общих правовых принципов[9]. Есть ли возможность в данном случае утверждать о большей эффективности общих правовых принципов в сравнении с определенными предписаниями? Так или иначе, есть возможность говорить о психологической эффективности норм права в плане идеологического, информационно-ориентирующего влияния права на индивидуальное, массовое и групповое правосознание.

В отечественной литературе проблема эффективности предписаний правового характера не единожды исследовалась на уровне определенных правовых отраслей [10]. По этой причине обоснованным представляется говорить об отраслевой эффективности правовых норм. Это является тем более актуальным в настоящее время по причине изменений в системе отечественного права, снижения удельного веса и роли административного регулирования и роста диспозитивного, договорного. Так как цели регулирования в различных отраслях отличаются, то эффективность их норм в каждой определенной отрасли будет качественно специфичной. По этой причине было бы некорректно сопоставлять эффективность разных правовых отраслей.

Итак, требуется четкое разграничение видов эффективности норм права. Это будет помогать более оперативно и глубоко анализировать причины нерезультативности и бездействия нормативных актов, которые принимаются, или их отдельных положений.

[1] Калинин А.Ю., Комаров С.А. Эффективность правового регулирования и адекватность процессов правообразования // Современное общество и право. 2011. №1 (2). С. 51.

[2] Кудрявцев В.Н., Никитинский В.И., Самощенко И.С., Глазырин В.В. Указ. соч. С.23-24.

[3] Полухина Е.Е. Цель правового регулирования как один из критериев эффективности норм трудового права // Актуальные проблемы российского законодательства: Сборник статей. 2011. №3 (7). С. 122.

[4] Шаргородский М.Д. Наказание, его цели и эффективность. Л., 1973. С.58.

[5] Бандорин А.Е. Совершенствование правотворческого процесса как условие повышения эффективности механизма правового регулирования предпринимательской деятельности // Право. Законодательство. Личность. 2010. №2 (9). С. 28.

[6] Оносов Ю.В. К вопросу о видах эффективности правового регулирования // Актуальные проблемы теории государства и права: Материалы Всероссийской научной Интернет-конференции 29 ноября 2010 года. Нижний Новгород: Изд-во Нижегор. акад. МВД России, 2011. С. 123.

[7] Кудрявцев В.Н., Никитинский В.И., Самощенко И.С., Глазырин В.В. Указ. соч. С.55-56.

[8] Сырых В.М. Метод правовой науки (основные элементы, структура). М., 1980. С.63.

[9] Казимирчук В.П. Социальный механизм действия права // Советское государство и право. 1970. №10. С.39.

[10] Иконицкая И.А. Критерий эффективности земельно-правовых норм // Советское государство и право. 1978. №10; Карпец И.И. Об эффективности уголовного законодательства // Социалистическая законность. 1966. №5; Курагин Г.Г., Попов Л.Л. Факторы эффективности административно-правовых санкций // Правоведение. 1974. №4.